– Это ясно.
– Я думаю, друг Жискар, что не было необходимости заставлять ее изменять решение.
– Оно было слишком твердым и принято было слишком быстро. То же самое справедливо в отношении поселенца Нисса. Его любопытство насчет мадам Глэдис и враждебность к тебе были слишком сильны, чтобы их можно было устранить без серьезного повреждения. Остальными четверыми я мог управлять. Их нетрудно было удержать от вмешательства. Твоя способность справиться с Ниссом ошеломила их, и я лишь слегка усилил это состояние.
– Очень удачно, друг Жискар. Если бы эти четверо присоединились к мистеру Ниссу, я встал бы перед трудным выбором: вынудить мадам Глэдис к унизительному отступлению или всерьез покалечить одного-двух поселенцев, отгоняя их. Думаю, что пришлось бы выбрать последнее, и это причинило бы мне большой дискомфорт.
– А сейчас тебе хорошо?
– Вполне. Урон мистеру Ниссу был минимальным.
– Физически – да, друг Дэниел. Однако он испытал великое унижение, и это для него хуже физического повреждения. Поскольку я осознавал это, я не смог бы сделать дело так легко, как ты. И еще…
– Да?
– Меня тревожит будущее. На Авроре за все десятилетия моего существования я работал медленно, выжидая удобный случай, чтобы мягко коснуться мозга, не нанося ущерба, усиливая то, что уже было, ослабляя то, что и так шло на убыль, подталкивая в направлении уже существующего импульса. Теперь же мы вступили в пору кризиса, когда эмоции поднимаются высоко, решения приходят быстро и события бегут мимо. Если я хочу сделать что-то хорошее вообще, я должен действовать быстро, а Три Закона запрещают мне это. Требуется время, чтобы взвесить тонкости сравнения физического и умственного вреда. Будь я один с мадам Глэдис во время приближения поселенцев, я бы не знал, какого курса держаться, чтобы не нанести серьезного вреда мадам Глэдис, одному или нескольким поселенцам и себе.
– Что же теперь делать, друг Жискар?
– Поскольку Три Закона изменить нельзя, мы снова приходим к заключению, что ничего не можем сделать, кроме как ждать краха.
VII. Надзиратель

28
Утро на Солярии, утро в поместье – в ее поместье. Вдалеке виднелся дом, который вполне мог бы быть ее домом. Двух столетий как не бывало, и Аврора казалась ей далекой несбывшейся мечтой.
Она повернулась к Диджи, с туго затянутого пояса которого свисало два предмета: на левом бедре нейронный хлыст, а на правом – что-то более короткое и округлое, видимо, бластер.
– Мы пойдем к дому? – спросила она.
– Возможно, – рассеянно ответил он, осматривая поочередно свое оружие и поднося его к уху, как бы прислушиваясь: жужжит – значит, живое.
– Вчетвером? – она машинально оглянулась на Дэниела. – А где Жискар, Дэниел?
– Он подумал, мадам Глэдис, – ответил Дэниел, – что разумнее будет действовать в качестве разведчика. Как робот он не привлечет к себе внимания других роботов, и если что не так, он предупредит нас. В любом случае, ему легче выйти в расход, чем вам или капитану.
– Хорошее роботное мышление, – заметил Диджи – Так оно и есть. Ну, пошли дальше.
– Только втроем? – жалобно спросила Глэдис. – Честно говоря, у меня нет роботной покорности Жискара выходить в расход.
– Мы все уязвимы, леди Глэдис. Количество тут не имеет значения. Были же убиты экипажи двух кораблей.
– Вы меня ободряете, Диджи.
– Ну, давайте попробуем. Те корабли не были подготовлены, а наш готов. И я тоже, – он хлопнул руками по бедрам. – А с вами робот, который уже показал себя вашим эффективным защитником. Больше того, вы сами – наше лучшее оружие. Вы умеете показывать роботам делать то, что вы хотите, и это может оказаться решающим. Кроме вас никто этого не может, а те корабли не имели никого вашего калибра. Ну, пошли.
Они пошли. Через некоторое время Глэдис сказала:
– Мы идем не к дому.
– Туда пока не надо. Сначала пойдем к группе роботов. Вы их видите, я надеюсь.
– Да, вижу, но они ничего не делают.
– Верно. Но их было больше при нашей посадке. Большая часть ушла, а эти остались. Зачем?
– Если мы их спросим, они ответят.
– Если в ы их спросите , леди Глэдис.
– Они ответят как мне, так и вам. Мы оба равно люди.
Диджи резко остановился и с улыбкой повернулся к Глэдис.
– РАВНО люди, дорогая леди? Космонит и поселенец? Что это с вами?
– Мы оба равно люди для роботов, – резко ответила Глэдис. – И бросьте шуточки. Я не играла в космонита и землянина с вашим предком.
Улыбка Диджи исчезла.
– Вы правы. Простите меня, леди. Я постараюсь контролировать свой сарказм, потому что на этой планете мы союзники.
Чуть позже он сказал:
– Теперь, мадам, я хочу, чтобы вы обнаружили, какие приказы были даны роботам, если были даны; нет ли здесь знакомых вам роботов; есть ли люди в поместье или на планете. И вообще поговорите с ними. Они не должны быть опасными, они роботы, а вы – человек, они не могут повредить вам, – он добавил: – Правда, ваш Дэниел довольно грубо обошелся с Ниссом, но там были особые обстоятельства, а здесь их нет. И Дэниел может пойти с вами.
Дэниел почтительно ответил:
– Я в любом случае должен сопровождать леди Глэдис, капитан. Это мой долг.
– И Жискара тоже, я думаю, – сказал Диджи – Однако, он где-то шляется.
– Не зря, капитан. Он говорил со мной, и мы согласились, что это важный метод защиты леди Глэдис.
– Ну и прекрасно. Идите. А я буду прикрывать вас, – он взял оружие с правого бедра. – Если я крикну «Ложись!», вы оба тут же падайте. Эта штука не выбирает.
– Только, пожалуйста, пользуйтесь ею лишь в самом крайнем случае, Диджи, – сказала Глэдис. – Вряд ли это понадобится против роботов. Пошли, Дэниел!
Она быстро и твердо пошла вперед, к группе примерно из десятка роботов, стоявших перед линией низких кустов. Утреннее солнце отражалось бликами на их телах.

29
Роботы не отступили и не двинулись вперед. Они спокойно стояли на месте. Глэдис подсчитала: одиннадцать на виду. Возможно, есть и другие, скрытые.
Все они были солярианского производства. Очень гладкие, прекрасно отполированные. Никакой иллюзии одежды и малого реализма. Они выглядели почти математической абстракцией человеческого тела, но среди них не было и двух одинаковых.
Она чувствовала, что в них нет ни гибкости, ни сложности аврорских роботов, что у них простой мозг, предназначенный для определенных задач.
Она остановилась метрах в четырех от строя роботов. Дэниел чуть позади, в метре от нее, достаточно близко, чтобы сразу же вмешаться, если понадобится, но и достаточно далеко, чтобы было ясно, что главная – она. Роботы, стоявшие перед ней, наверняка сочли Дэниела человеком, но она знала, что Дэниел слишком уж сознавал себя роботом, чтобы полагаться на ошибочные представления других роботов.
– Кто из вас будет говорить со мной? – спросила Глэдис.
Короткий период молчания, как бы беззвучное совещание. Затем один робот вышел вперед.
– Мадам, я буду говорить.
– У тебя есть имя?
– Нет, мадам, только серийный номер.
– Давно ты функционируешь?
– Двадцать девять лет, мадам.
– Есть в группе такие, которые функционируют дольше?
– Нет, мадам. Поэтому говорю я, а не другие.
– Сколько роботов в этом поместье?
– Точной цифры не знаю, мадам.
– Примерно.
– Тысяч десять, мадам.
– Среди них есть функционирующие более двух столетий?
– Среди сельскохозяйственных роботов есть несколько таких, мадам.
– А среди домашних?
– Нет, мадам. Хозяева предпочитают новые модели.
Глэдис кивнула и повернулась к Дэниелу.
– Это имеет смысл. Так было и в мое время, – она снова повернулась к роботу: – Кому принадлежит имение?
– Это имение Заберлона, мадам.
– Давно оно принадлежит семье Заберлона?
– Дольше, мадам, чем я функционирую. Я не знаю, насколько дольше, но информацию можно получить.
– Кому оно принадлежало до Заберлона?
– Не знаю, мадам, но информацию можно получить.
– Ты когда-нибудь слышал о семье Дельмар?
– Нет, мадам.
Глэдис повернулась к Дэниелу и сказала печально:
– Я пытаюсь вести роботов, как сделал бы Илия, но, похоже, не умею делать это правильно.
– Наоборот, леди Глэдис, – серьезно сказал Дэниел, – мне кажется, вы уже многое установили. Похоже, что в имении нет роботов, знавших вас, кроме нескольких сельскохозяйственных. Вы знали кого-нибудь из рабочих роботов в свое время?
– Нет, – покачала головой Глэдис, – я никогда не видела их даже издали.
– Тогда ясно, что вас здесь не узнают.
– Точно. Бедняга Диджи напрасно гонял нас. Если он на что-нибудь надеялся, то ничего не вышло.
– Знать правду всегда полезно, мадам. Нет ли других пунктов, о которых вы могли бы получить информацию?
– Да, минутку… – она задумалась, а затем сказала тихо: – Странное дело, с этим роботом я говорила с солярианским акцентом, а с тобой так не говорю.
– Ничего удивительного, леди Глэдис. Роботы говорят с таким же акцентом, потому что они солярианские. Это вернуло вас к дням вашей юности, и вы машинально заговорили, как в те времена. Но вы сразу же стали сами собой, когда повернулись ко мне, потому что я часть теперешнего мира.
Глэдис медленно улыбнулась.
– Твои рассуждения все больше и больше напоминают человеческие, Дэниел.
Она снова повернулась к роботам и резко ощутила покой окружения. Небо было почти безоблачным, шумели листья под легким ветерком, жужжали насекомые, где-то крикнула птица; но не было никаких человеческих звуков. Вокруг, возможно, было много роботов, но они работали молча. Не было того изобилия человеческих голосов, к которому она привыкла (сначала с трудом) на Авроре. Но теперь, вернувшись на Солярию, она нашла удивительное спокойствие. Не так уж все плохо на Солярии, подумала она.
– Где ваши хозяева? – спросила она робота с некоторым нажимом в голосе.
– Они ушли, мадам, – спокойно ответил робот.
– Куда?
– Не знаю, мадам, мне не сказали.
– А другие знают?
Общее молчание.
– Кто-нибудь в имении знает?
– Не знаю никого, кто знает, мадам.
– Хозяева взяли с собой роботов?
– Да, мадам.
– А вы почему остались?
– Делать свою работу, мадам.
– Но вы стоите и ничего не делаете.
– Мы охраняем имение от прибывших, мадам.
– Вроде меня?
– Да, мадам.
– Но я здесь, а вы все еще ничего не делаете. Почему?
– Мы наблюдаем, мадам. У нас нет иных приказов.
– Вы сообщаете о ваших наблюдениях?
– Да, мадам.
– Кому?
– Надзирателю, мадам.
– Где надзиратель?
– В доме, мадам.
– Ага, – Глэдис повернулась и быстро пошла обратно к Диджи. Дэниел последовал за ней.
– Ну? – спросил Диджи.
Он держал оружие наготове, но спрятал его в кобуру, когда она вернулась.
– Ничего. Ни один робот меня не знает, и ни один, я уверена, не знает, куда ушли соляриане. Но роботы рапортуют надзирателю.
– Какому надзирателю?
– На Авроре и на других планетах Внешних Миров в больших имениях со множеством роботов бывает надзиратель, человек, чьи в обязанности входит организовывать и направлять группы роботов в поля, в рудники и промышленные предприятия.
– Значит, здесь остались соляриане?
– Солярия – исключение. Соотношение роботов и людей всегда было так высоко, что не было принято выделять мужчину или женщину надзирать за роботами. Эту работу выполнял специально запрограммированный робот.
– Значит, в этом доме есть робот, более передовой, чем эти, и его можно с пользой допросить.
– Возможно, но я не уверена, что попытка войти в дом безопасна.
– Это же только робот! – ядовито заметил Диджи.
– Дом может быть минирован.
– Это поле тоже может быть минированным?
– Лучше бы, – сказала Глэдис, – послать одного из роботов в дом сказать надзирателю, что люди желают говорить с ним.
– Не требуется, – сказал Диджи – Это, по-видимому, уже сделано. Надзиратель появился, и это не робот и не «он». Я вижу женщину.
Глэдис ошеломленно посмотрела. К ним быстро шла высокая, хорошо сложенная и очень привлекательная женщина. Даже на расстоянии нельзя было сомневаться насчет ее пола.

30
Диджи широко улыбнулся. Он весь как бы подтянулся, выпрямился, отвел плечи назад. Одна рука гладила бороду, словно удостоверяясь, что она гладкая и мягкая. Глэдис неодобрительно посмотрела на него и сказала:
– Это не солярианка.
– Откуда вы знаете?
– Ни одна солярианка не позволит себе так свободно показываться другим людям. В действительности, а не по видео.
– Я знаю разницу, миледи. Но вы же позволили мне видеть вас.
– Я два столетия прожила на Авроре. И то я осталась достаточно солярианкой, чтобы не появиться перед людьми в ТАКОМ виде.
– Ей есть, что показать, мадам. Я бы сказал, что она выше меня и прекрасна, как вечерняя заря.
Надзирательница остановилась метрах в двадцати от них, и роботы разошлись в стороны, чтобы никто не стоял между женщиной и тройкой с корабля.
– За два столетия обычаи могли измениться.
– Нет ничего основательнее, чем неприязнь солярианина к контактам с людьми, – резко сказала Глэдис. – Это не могло измениться за какие-то два столетия, – она снова вернулась к солярианскому говору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54