Что ты на это скажешь?
Эльминстер почувствовал, как в нем закипает злость. Неужели любой, кто обладает магической силой, прячется за умными словами? Почему с ним все забавляются, словно он ребенок или зверушка, которую можно убить или превратить во что-нибудь всего лишь случайной мыслью?
– Могу сказать только одно: я против этого, госпожа. Никто не должен использовать этот скипетр или что подобное, прежде чем не узнает, как пользоваться им, а узнав достаточно хорошо, не осознает, какие перемены его действия принесут миру.
– Так молод и так рассудителен. Большинство юношей и большинство магов настолько переполнены гордыней и собственными капризами, что позволяют себе все, что угодно.
Эти слова немного успокоили Эльминстера. Во всяком случае, она выслушала его и вроде не собирается прогонять. Кто она такая? Неужели Мистра обязывает чародеев охранять ее храмы?
Эл снова покачал головой:
– Я всего лишь вор, госпожа, в городе, где правят жестокие чародеи. Гордыня и каприз – эту роскошь могут позволить себе только богатые глупцы. Если я захочу позволить себе такое удовольствие, то его придется удовлетворять ночью, где-нибудь в спальнях или на крышах. – Он безрадостно улыбнулся. – Днем воры – а на самом-то деле крестьяне, бродяги, владельцы маленьких магазинчиков или лоточники, – по моему скромному разумению, должны хорошенько следить за собой, иначе очень скоро погибнут.
– А что бы ты сделал, – с любопытством спросила волшебница, при этом глаза ее вспыхнули ярким светом, – если бы у тебя была магическая сила и ты стал бы чародеем таким же сильным, как те, что правят здесь?
– Я бы выдворил из Аталантара всех чародеев, чтобы народ снова стал свободным, затем кое-что исправил, а потом навсегда отрекся бы от магии.
– Это потому, что ты ненавидишь магию, – негромко сказала красавица. – А что если бы ты полюбил ее и некто дал тебе силу и научил бы, как ею управлять, и сказал бы, что ею обязательно надо пользоваться, а ты должен быть чародеем? Что тогда?
– Я бы постарался стать достойным, – ответил Эльминстер, снова пожимая плечами. Интересно, храмовые чародеи всегда так разговаривают всю ночь напролет с каждым, кто сюда вломится? К тому же хорошо поговорить наконец вот так, в открытую, с тем, кто тебя слушает и, похоже, понимает без осуждения.
– Ты бы сделал себя королем? Эльминстер покачал головой.
– Вряд ли из меня получится хороший король, – сказал он, – у меня не хватает терпения. – И, улыбнувшись, прибавил: – Но если бы я нашел мужчину или девушку, кто смог бы достойно носить корону, я бы стал за ним или за ней. Это, по-моему, и есть настоящее назначение чародея – устраивать жизнь в тех краях, где он живет, так чтобы всем было хорошо.
От ее улыбки закружилась голова, и Эльминстер почувствовал, как в воздухе вокруг него неожиданно разлилась некая сила. Его волосы потрескивали, а кожу покалывало.
– Преклонишь ли ты передо мной колени? – спросила волшебница, величественно шагнув ближе к нему.
Во рту у Эльминстера пересохло, дыхание перехватило. Ее красота поражала и в то же время приводила в ужас, ее глаза и волосы, как пламенем, освещались силой, только и ждущей, чтобы вырваться на свободу. Не сходя с места, Эльминстер с трепетом спросил:
– Как твое имя, госпожа? Кто ты?
– Я – Мистра, – раздался голос, обрушившийся на него подобно волне, разбивающейся о скалы. Его эхо прокатилось по всему залу. – Я – Покровительница Могущества и Всей Магии! Я – Сила Воплощенная. Где есть магия, там есть я – от холодных полюсов Торила до его самых жарких джунглей, какая бы рука, или лапа, или воля не творила волшебство! Смотри на меня и трепещи от страха! Но смотри на меня и люби меня, как делает всякий, кто имеет отношение к магии. Этот мир – мое владение. Я сама есть магия, самая могущественная из тех, кому поклоняются все эти люди. Я есть Единственное Истинное Заклинание и самая сущность всех заклинаний. Других не существует.
Эхо откатывалось волнами. Эльминстер почувствовал, как вокруг него дрожат колонны храма. Он трепетал, словно сражался с сильным ветром, но не сошел с места. Наступила тишина, их взгляды встретились, в ее – пристальном – вспыхнуло золотое пламя.
Эльминстер горел изнутри: нестерпимый огонь разливался по его жилам, и, как яростная красная волна, всколыхнулась в нем боль.
– Человек, – ужасающим шепотом произнесла богиня, – ты отказываешься повиноваться мне?
Эльминстер покачал головой:
– Я пришел сюда, чтобы проклясть тебя, или осквернить этот святой храм, или потребовать помощи от тебя, но сейчас ничего такого в моих мыслях нет. Жаль, что ты позволила Верховным Чародеям убить моих родителей и разорить королевство, и я бы хотел… узнать почему. Но у меня нет желания не повиноваться тебе.
– Что же ты тогда чувствуешь?
Эльминстер вздохнул. С самых первых ее слов он каким-то образом понял, что должен говорить правду и только правду.
– Я в страхе трепещу перед тобой и… – На мгновение он замолчал, а затем на его губах появилась улыбка, говорящая «будь что будет», и продолжил: – По-моему, я смог бы научиться любить тебя.
Мистра стояла совсем близко к нему, теперь ее глаза напоминали два таинственных бездонных черных омута. Она улыбнулась, и Эльминстеру стало легко: огонь больше не жег его.
– Я позволила чародеям свободно пользоваться магией, чтобы все существа, обладающие магической силой, могли спастись от тирании. Но эта свобода породила в твоей стране Верховных Чародеев, – сказала она. – Если ты собираешься свергнуть их, почему бы тогда тебе самому не стать магом? Это всего лишь оружие в твоих руках… и похоже, что твои руки подходят к нему лучше, чем у многих, которые, как я видела, тянутся к нему.
Эльминстер отступил на шаг и, словно защищаясь, машинально поднял руки.
Взгляд Мистры снова стал суровым.
– Я снова спрашиваю тебя: преклонишь ли ты предо мной колени?
Эл не мог отвести взгляда от ее пылающих глаз.
– Госпожа, признаюсь, я испытываю пред тобою благоговейный страх, – спокойно произнес он, – но если я буду служить тебе… я бы предпочел делать это добровольно.
Мистра рассмеялась, и искорки заплясали в ее глазах.
– Давно я не встречала таких, как ты! – Затем ее лицо вновь стало торжественным, а голос – негромким. – Протяни руку, доверившись мне по собственной воле, или иди с миром. Выбирай!
Ни на миг не задумываясь, Эльминстер протянул руку. Мистра с улыбкой коснулась ее. Огонь поглотил его, завертел, закружил, ввергая в ничто и дальше, и унес в золотые глубины… тысяча молний пронзила его сердце и с ревом вырвалась наружу, как всепожирающее пламя…
Эльминстер закричал, вернее, попытался закричать, когда его закружило в многоцветном безумии – в мире ослепляющего света и горящей боли. Темнота устремилась к нему и настигла… И, взревев, он погрузился в темноту и бился о нее, словно о каменную стену. Разбившись, он понял, что… умер.
* * *
Эльминстеру стало холодно, и он очнулся. Юноша сел, почти ожидая увидеть вокруг сонное кладбище, но вместо этого обнаружил, что находится в тихом и темном храме, по которому все еще растекалась сила. И Эльминстер ощутил себя в центре безмолвной, невидимой паутины; ее нити протянулись от опустевшего круглого алтаря к стражникам и Верховному Чародею, неподвижно стоящим вокруг.
Теперь он не только видел магию, но и чувствовал ее!
Эльминстер благоговейно огляделся. Он был обнажен: вся одежда сгорела дотла – сгорело все, кроме Меча Льва: все тот же обломок лежал около него.
Улыбнувшись, Эльминстер взял его в руки – похоже, Покровительница Магии тоже знала о его заслугах – и встал с пола. В просторном храме повсюду виднелось голубоватое магическое сияние, но ярче всего оно было позади него. Обернувшись, Эл посмотрел на алтарь.
Мистра исчезла, и скипетр вместе с ней, но под его взглядом на алтаре вспыхнули огненные слова. Он поспешно подошел ближе и прочитал: «Учись магии и путешествуй по королевствам. Тебе будет дан знак, когда вернуться в Аталантар. Всегда поклоняйся мне с таким же живым умом и чистым сердцем, и ты будешь угоден мне. Твоя первая служба – коснись этого алтаря».
Как только он дочитал последнее слово, надпись угасла. Алтарь снова стал пустым и темным. Эльминстер неуверенно подошел к нему, чуть помедлил от нахлынувшего трепета, а затем решительно положил руку на холодный камень.
Ему показалось, что кто-то тихонько усмехнулся, где-то совсем рядом… и темнота снова поглотила его.
Глава Восьмая
Служение Мистре
Я рассказывал тебе, как я впервые пришел, чтобы служить Мистре? Нет? Да что толку, ты все равно не поверишь ни единому слову. Большинство людей считает странным путь этой Госпожи, но это те, кто в своем уме. Ну, более или менее.
Сандрал Мортин. Путь Чародея
Год Поющих Жуков
Все вокруг расплывалось, словно было окутано молочным туманом. Эльминстер потряс головой, чтобы прояснить мысли, и услышал, как прокричала птица. Птица? В самом сердце темного, пустого храма? Вдруг до него дошло, что он стоит не на каменном полу, а на покрытой мхом земле. Где же он оказался?
Эл снова попытался разогнать туман… но не тот, что вокруг, а ватные облака, застилавшие его сознание. Тряхнув головой еще пару раз, он снова услышал птичий крик и тихий шелест – звук, который он помнил со времен Хелдона: это ветерок перебирал листья.
Он находился в лесу. Когда последние клочья тумана рассеялись, Эл огляделся, и у него захватило дух. Вокруг, в самой чаще леса, сумрачные с синеватыми листьями деревья закрывали кронами небо. То тут, то там виднелись шляпки грибов на едва различимой земле.
Эл стоял на залитом солнечным светом пригорке: несколько старых деревьев-великанов повалились, оставив просвет, через который в лес проникало солнце, освещавшее небольшую полянку, заросшую мхом. Посреди ее возвышался большой плоский камень, дальше виднелось крошечное кристально чистое озерцо. Меч Льва лежал на камне. Наверное, волшебная сила Мистры перенесла его вместе с Эльминстером.
Эл наклонился, чтобы взять свой меч. Грудь непривычно колыхнулась. Предчувствуя недоброе, он опустил взгляд и увидел изгиб девичьей груди. Эльминстер с изумлением оглядел себя и, не веря своим глазам, провел рукой по телу. Оно было крепкое и вполне реальное… Диким взглядом он посмотрел по сторонам, но рядом не было никого другого. Мистра превратила его в женщину!
Только Меч Льва связывал его с прошлой жизнью. Эл схватил его и перебрался на другой край камня, чтобы можно было заглянуть в безмятежную гладь озерца. Рассматривая отражение, он увидел свой нос, привычные черные волосы; лицо с дерзким ртом – сейчас хмурое от ужаса – стало гораздо нежнее, затем – длинная шея, а под ней – узкобедрая, довольно костлявая женщина. Больше он не Эльминстер.
Пока он смотрел в воду, в глубине озерца возникло… нечто голубовато-белое и подрагивающее. Пламя!
Эл отпрянул назад. Пламя горело под водой, и ничто не питало его! Оно разгоралось и, приближаясь к поверхности, становилось золотым… Мистра!
Эльминстер нетерпеливо протянул руку, чтобы коснуться пламени, когда оно вырвется на поверхность, совсем не подумав, что оно может просто убить. Но было слишком поздно: его тонкие пальцы уже почувствовали… прохладу! В голове зазвучал голос: «Эльминстер превращается в Элмару, чтобы научиться видеть мир глазами женщины. Познай, что магия есть частица всего сущего и сама по себе является силой животворной, молись мне, зажигая огонь. В этом лесу ты найдешь наставника». Пламя угасло, и Эльминстер поежился. Не переставая удивляться, он снова посмотрел вниз.
«Элмара», – произнесла она вслух и снова повторила: теперь голос звучал более музыкально, чем прежде.
Она тряхнула головой, и ей вспомнилась одна ночь в Хастарле, купленная по совету Фарла на ворованные деньги: жаркие поцелуи, неопытные пальцы скользили по гладкой, прохладной коже плеч, сердце замирало от подступающего благоговейного страха.
Сейчас в той комнате он… нет, она… оказалась бы в той любовной игре по другую сторону барьера. Гммм…
Такова первая шалость Мистры. Губы Элмары насмешливо изогнулись, но улыбка получилась какая-то кривая; она снова поежилась и вздохнула. Эльминстер, выскочка-принц, – его неудачи в благородной борьбе привели к тому, что по крайней мере двое Верховных Чародеев знают его в лицо, – умер… во всяком случае на ближайшее будущее, а может, и навсегда. Но его дело, поклялась Элмара, никогда не умрет, она доведет его до конца. Возможно, на это уйдут годы, а теперь…
Элмара тихонько пробормотала себе под нос: «И что теперь?» Но в ответ только ветерок прошуршал листвой.
Пожав плечами, она поднялась на ноги и прошлась по пригорку. Но, кроме мха и старых опавших листьев, девушка ничего не обнаружила. Ее походка изменилась: шаг стал короче и бедра больше покачивались из стороны в сторону. Босая нога больно наступила на ветку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61