А на спине у него сидел человек!
– Дракон у ворот, – машинально прошептал Эльминстер, когда гигантская голова, чуть наклонившись, повернулась в его сторону. Он вдруг понял, что не в силах оторваться от этих старых как мир, мудрых и безжалостных глаз чудовища: все глубже и глубже затягивали они, как бездонные, неподвижные омуты векового зла…
Дракон тяжело опустился на землю, и его когти, высекая искры, пронзительно заскрежетали по камням. Чудовище встало на лапы – ни дать ни взять дозорная башня – и взмахнуло огромными крыльями. От их оглушительного удара Эльминстер кубарем покатился со склона к сбившемуся и дико блеявшему от ужаса стаду овец. Надо бежать, надо…
– Мечи! – выпалил он самое сильное, какое знал, заклинание, но тут неведомая сила заставила его сначала замедлить отчаянный бег, а затем и вовсе остановиться. Его развернуло и медленно потянуло назад, к дракону. С трепетом в сердце Эльминстер почувствовал, как в жилах у него закипает кровь, – вот она, магия! Прежде он с такой надеждой ждал, что когда-нибудь встретится с настоящей магией, но вместо необузданной радости он вдруг обнаружил, что ему совсем не по вкусу то, что он сейчас чувствует. Когда же его голова вопреки его желанию сама собой поднялась, в нем зашевелились злость и страх. Нет, все это ему решительно не нравилось.
Дракон сложил крылья и теперь, как стервятник, сидел на груде камней, – стервятник высотой с башню и с хвостом, занимающим пол-луга. Судорожно проглотив подкативший ком, Эльминстер почувствовал, что у него пересохло во рту. Человек спустился с дракона на землю и теперь стоял около него на покатом валуне, повелительно указывая на подростка.
И снова тело беспомощно сковала чужая воля, заставляющая смотреть прямо в глаза незнакомцу. Заглянув в глаза дракону, он познал ужас и восхищение. Теперь все обстояло гораздо хуже. Взгляд равнодушных глаз человека обещал в лучшем случае боль и смерть. Юноша ощутил, как внутри него заворочался холодный страх.
В безжалостных темных глазах незнакомца появилась насмешка. С большим трудом Элу удалось совсем чуть-чуть отвести взгляд. Самым краешком глаза он разглядел смуглую кожу вокруг неумолимо жестоких глаз, кудри цвета меди и амулет, мерцающий на безволосой груди. Ниже, прямо на коже человека, виднелись какие-то знаки, наполовину скрытые темно-зеленым одеянием. Пальцы незнакомца украшали кольца из золота и неизвестного, блестящего с синеватым отливом, металла. На ногах у него были мягкие сапожки такой искусной работы, какой Эл никогда еще не видел. Слабое голубоватое магическое сияние (однажды отец сказал ему, что он – Эльминстер – обладает даром видеть магию, но об этом никому нельзя рассказывать) исходило от амулета, колец, одежды и знаков на груди человека, так же как и от каких-то гладких палочек, концы которых выглядывали из-за голенищ. Яркое сияние переливалось вокруг вытянутой руки незнакомца… Эльминстеру уже не нужен был никакой другой тайный знак, чтобы понять, что перед ним – чародей.
– Как называется деревня внизу? – безучастно прозвучал вопрос.
– Хелдон. – Имя само собой сорвалось с губ Эльминстера прежде, чем тот успел понять, что происходит. У слюны во рту появился привкус крови.
– Хозяин деревни сейчас там?
Эльминстер пожал плечами, но вдруг обнаружил, что произносит: – Д-да. Чародей прищурил глаза:
– Назови его имя. – Он чуть поднял руку, и голубоватое сияние стало ярче.
Эльминстер вдруг почувствовал неотвратимое желание рассказать этому грубому незнакомцу все – в буквальном смысле этого слова. Внутри противно заворочался холодный страх.
– Элтрин, о повелитель.
Он почувствовал, как у него от напряжения дрожат губы.
– Опиши его.
– Высокий, о повелитель, стройный… Он часто улыбается и всегда добр…
– Его волосы? – резко оборвал чародей.
– Т-темные, о повелитель, с сединой на висках и в бороде. Он…
Раздраженный взмах руки, и ноги сами понесли Эльминстера. Застонав, он попытался остановиться, но, увы, все было напрасно: он уже разворачивался и – совершенно беспомощный перед магией движения, – спотыкаясь, бежал вниз по склону, прямо туда, где луг оканчивался отвесным обрывом.
Путаясь в зарослях высокой травы, Эл, чтобы окончательно не растерять присутствие духа, всеми силами цеплялся за свою маленькую победу: по крайней мере, чародей не знает, что он – сын Элтрина.
Пусть совсем маленькая, но победа. Но между тем скалистый обрыв неотвратимо приближался. Эльминстер задыхался от быстрого бега, в ушах свистел ветер. А внизу, как всегда прекрасные, простирались покрытые дымкой тумана холмистые просторы Аталантара.
С обрыва Эльминстер бросился головой вниз, и ужасное принуждение, от которого дрожало все тело, тут же отпустило его. Навстречу стремительно ринулись скалы, а он, пытаясь спасти свою жизнь, сражался со страхом и яростью.
Раньше ему иногда удавалось двигать предметы одной только силой мысли. Иногда… пожалуйста, о боги, вот бы сейчас такое!
Ущелье, по которому летел Эл, было совсем узким. В прошлом месяце в него свалился ягненок, и из него совсем вышибло жизнь еще задолго до того, как разбитое тельце коснулось дна. Эльминстер закусил губу. Наконец перед глазами появилось белое сияние, которое он так силился вызвать в себе. Оно, как дымкой, прикрыло приближающиеся скалы. В отчаянии хватался юноша за воздух и извивался во все стороны, словно стараясь хоть на мгновение отрастить крылья.
Он упал в терновый куст, который больно обжег кожу, покатился дальше по камням, потом ударился обо что-то упругое, – может, виноградную лозу? – его отбросило в сторону, и он снова падал, все ниже и ниже.
– Ааааа! – эхом разносился по горам его крик. Мир все быстрее вертелся вокруг него. Эл хватал ртом воздух и не мог его найти, белое сияние застилало глаза.
Боги и богини, сохраните…
Дымка сгустилась и вдруг рассеялась. Откуда-то сверху раздалось жуткое чавканье.
Что-то темное и влажное пролетело мимо него прямо к окутанному мраком подножию скал. Эл потряс головой, чтобы немного прояснить мысли, и, не шевелясь, осмотрелся. Рядом с ним на камнях виднелись пятна свежей крови. Тень над головой закрыла солнце. Повернув голову набок, Эльминстер замер, прикинувшись мертвым. Во всем теле билась боль, он ощущал ее толчки… но кости вроде целы. Спустятся ли сюда чародей или дракон, чтобы убедиться, что с ним покончено?
Дракон, с торчащей из пасти овечьей ногой, сделал круг над лугом и исчез из виду. Когда он в другой раз пролетал над ущельем, уже две овцы бились у него в зубах. Сверху донесся хруст костей.
У Эльминстера совсем не осталось сил. Он дрожал от подступающей тошноты и голода, всем телом прижимаясь к скале, как будто ее суровая, непоколебимая сила могла подсказать, что делать дальше. Снова послышался шум драконьих крыльев. Широко открыв рот и неестественно вывернув шею, Эл замер, устремив неподвижный взгляд в безоблачное небо.
Пролетая на драконе, чародей окинул пристальным взглядом распластавшегося на камнях мальчишку и, наклонившись вперед, что-то прокричал. Гулкое эхо прокатилось по ущелью и угасло на самом дне. Мощные плечи дракона вздыбились, и он взлетел высоко в небо. Воздух пронзительно засвистел под ударами сильных крыльев, когда чудовище развернулось и стало снижаться в сторону Хелдона.
Эл поднялся на ноги и, пошатываясь от слабости, побрел по ущелью, морщась и шипя на каждом шагу от боли. Ужас пережитого не отпускал его. Дойдя до места, где можно было вскарабкаться обратно на луг, Эльминстер полез вверх по острым скалам, до крови обдирая пальцы.
Наконец, перевалившись через край обрыва и отдышавшись, он взглянул вниз на Хелдон. И тут он обнаружил, что еще не все силы иссякли и еще не весь ужас пережит им сегодня, – бесконечный немой крик вместил в себя всю боль его отчаяния…
* * *
Где-то на улице пронзительно закричала женщина. И тут же смолк гул кузнечного молота. Недоброе предчувствие закралось в сердце сидевшего за столом Элтрина Омара. Вставая, он нечаянно смахнул на пол глиняные таблички, заменявшие ему расходные книги, но поднимать их не стал. Вздохнув, он снял со стены меч и, вынимая его на ходу из ножен, поспешил на улицу. Счета все утро не хотели сходиться, и теперь вот это… а что, собственно, происходит?
Волшебный Меч Льва, древнейшее сокровище Аталантара, горделиво засверкал на солнце и, как всегда, надежно лег в руку Элтрина, готовый пролить кровь врага. Не разбирая дороги, по улице бежали кричащие от ужаса жители деревни. Элтрин даже отступил в сторону, чтобы не столкнуться с толстухой, работавшей у Теслы швеей. Раньше никто бы и не подумал, что она вообще может бежать. Людская река текла к южной окраине. Элтрин взглянул в противоположную сторону, где вдали темнела стена Высокого Леса. Край деревни окутывали клубы густого дыма.
Разбойники? Орки? Что-нибудь из леса?
Сжав в руке меч, Элтрин побежал по дороге в сторону леса. Резкий запах гари ударил ему в лицо, когда он завернул за угол мясной лавки. Тошнотворный страх неизбежной беды подступил к самому горлу.
Дом… его дом полыхал адским пламенем. Может, она успела убежать, но нет… нет…
– Амритейл, – прошептал он и вытер рукавом выступившие слезы. Где-то посреди ревущего пламени лежали ее кости.
Он знал, что за глаза люди судачили о них. Поговарили, что дочь лесника наверняка приворожила этого столь уважаемого народом принца Аталантара, чтобы тот женился на ней. Но Элтрин любил ее по-настоящему. И она тоже любила его. Застыв от горя, он не мог оторваться от ее погребального костра. По щекам катились слезы, в душе закипала черная ярость, а перед глазами все стояло ее улыбающееся лицо.
– Кто это сделал? Ктооо?.. – разнесся над Хелдоном его крик, отразившийся многократным эхом от опустевших домов и лавок. Но только пламя трещало в ответ… и вдруг раздался рев, такой сильный, что окрест задрожали все строения и даже камни мостовой переворачивались у него под ногами. Сквозь клубы поднявшейся пыли Элтрин разглядел крупного, покрытого чешуей цвета запекшейся крови дракона. Чудовище лениво кружило высоко над деревьями. Верхом на драконе восседал незнакомец, одеяние которого и магический жезл выдавали в нем чародея. Похоже, безжалостная рука старшего братца Белора в конце концов добралась и до него.
Элтрин был любимцем отца, и Белор всегда ненавидел его за это. Теперь на память об отце у него остался только Меч Льва, некогда подаренный ему, любимому сыну. Как простой клинок меч служил ему часто и честно… Элтрин услышал, как чародей рассмеялся, когда наклонился вперед, чтобы поразить молнией крестьянина, бегущего к дальним полям. В небе кругами самодовольно летала сама смерть.
Элтрин поднес к губам Меч Льва и поцеловал его. Всеми силами души он старался как можно яснее представить худощавое серьезное лицо сына – нос с горбинкой, копну непослушных, как смоль черных волос. Нелюдимый и серьезный, Эльминстер был одним из немногих в Фэйруне, кого боги наделили необычной силой мысли. Возможно, в своих божественных замыслах они отводили ему особое место. Цепляясь за эту последнюю, совсем призрачную, надежду, Элтрин сжал в ладонях меч и сквозь слезы произнес:
– Живи, мой сын! Живи и отомсти за свою мать… и верни Олений Трон. Да долетят до тебя эти мои слова!
* * *
Задыхаясь от быстрого бега, Эльминстер поспешно спускался в долину – вниз по поросшему лесом склону горы. До деревни все еще было неблизко. Выбиваясь из последних сил, на негнущихся от усталости ногах, Эл добрел до ближайшего дерева и прислонился к нему, чтобы перевести дух. Глаза нестерпимо жгло. В ушах ясно слышался далекий голос отца: он обращался за помощью к волшебной силе своего меча, что, сколько себя помнил Эл, делалось всего один-единственный раз – в тот год, когда мать заблудилась во время снежного бурана. Это могло означать только одно: отец готовится встретить свою смерть.
– Я иду, отец! – закричал Эльминстер, совсем один посреди безучастного леса. – Я иду!
Не успевая перевести дыхания, он опять пустился бежать, натыкаясь на деревья, перепрыгивая через поваленные стволы и продираясь сквозь заросли… и понимая, что все равно не успеет.
* * *
Угрюмо, но решительно Элтрин Омар, подняв меч, встал посреди дороги, приготовившись достойно встретить свою смерть. Дракон кружил в небе, а его наездник невозмутимо поражал смертоносными молниями убегающих крестьян. Пролетая очередной круг, чародей небрежным жестом направил свой жезл на одинокого воина на дороге.
От вспышки белого света все вокруг задрожало и стало расплываться. Молния с треском обвилась кольцами вокруг Элтрина, но боли не было: Меч Льва поглотил волшебный огонь.
Обернувшись, чародей удивленно нахмурился. У Элтрина зародилась совсем слабая надежда, что противник заинтересуется Мечом Льва и спустится вниз, и он высоко поднял волшебный клинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Дракон у ворот, – машинально прошептал Эльминстер, когда гигантская голова, чуть наклонившись, повернулась в его сторону. Он вдруг понял, что не в силах оторваться от этих старых как мир, мудрых и безжалостных глаз чудовища: все глубже и глубже затягивали они, как бездонные, неподвижные омуты векового зла…
Дракон тяжело опустился на землю, и его когти, высекая искры, пронзительно заскрежетали по камням. Чудовище встало на лапы – ни дать ни взять дозорная башня – и взмахнуло огромными крыльями. От их оглушительного удара Эльминстер кубарем покатился со склона к сбившемуся и дико блеявшему от ужаса стаду овец. Надо бежать, надо…
– Мечи! – выпалил он самое сильное, какое знал, заклинание, но тут неведомая сила заставила его сначала замедлить отчаянный бег, а затем и вовсе остановиться. Его развернуло и медленно потянуло назад, к дракону. С трепетом в сердце Эльминстер почувствовал, как в жилах у него закипает кровь, – вот она, магия! Прежде он с такой надеждой ждал, что когда-нибудь встретится с настоящей магией, но вместо необузданной радости он вдруг обнаружил, что ему совсем не по вкусу то, что он сейчас чувствует. Когда же его голова вопреки его желанию сама собой поднялась, в нем зашевелились злость и страх. Нет, все это ему решительно не нравилось.
Дракон сложил крылья и теперь, как стервятник, сидел на груде камней, – стервятник высотой с башню и с хвостом, занимающим пол-луга. Судорожно проглотив подкативший ком, Эльминстер почувствовал, что у него пересохло во рту. Человек спустился с дракона на землю и теперь стоял около него на покатом валуне, повелительно указывая на подростка.
И снова тело беспомощно сковала чужая воля, заставляющая смотреть прямо в глаза незнакомцу. Заглянув в глаза дракону, он познал ужас и восхищение. Теперь все обстояло гораздо хуже. Взгляд равнодушных глаз человека обещал в лучшем случае боль и смерть. Юноша ощутил, как внутри него заворочался холодный страх.
В безжалостных темных глазах незнакомца появилась насмешка. С большим трудом Элу удалось совсем чуть-чуть отвести взгляд. Самым краешком глаза он разглядел смуглую кожу вокруг неумолимо жестоких глаз, кудри цвета меди и амулет, мерцающий на безволосой груди. Ниже, прямо на коже человека, виднелись какие-то знаки, наполовину скрытые темно-зеленым одеянием. Пальцы незнакомца украшали кольца из золота и неизвестного, блестящего с синеватым отливом, металла. На ногах у него были мягкие сапожки такой искусной работы, какой Эл никогда еще не видел. Слабое голубоватое магическое сияние (однажды отец сказал ему, что он – Эльминстер – обладает даром видеть магию, но об этом никому нельзя рассказывать) исходило от амулета, колец, одежды и знаков на груди человека, так же как и от каких-то гладких палочек, концы которых выглядывали из-за голенищ. Яркое сияние переливалось вокруг вытянутой руки незнакомца… Эльминстеру уже не нужен был никакой другой тайный знак, чтобы понять, что перед ним – чародей.
– Как называется деревня внизу? – безучастно прозвучал вопрос.
– Хелдон. – Имя само собой сорвалось с губ Эльминстера прежде, чем тот успел понять, что происходит. У слюны во рту появился привкус крови.
– Хозяин деревни сейчас там?
Эльминстер пожал плечами, но вдруг обнаружил, что произносит: – Д-да. Чародей прищурил глаза:
– Назови его имя. – Он чуть поднял руку, и голубоватое сияние стало ярче.
Эльминстер вдруг почувствовал неотвратимое желание рассказать этому грубому незнакомцу все – в буквальном смысле этого слова. Внутри противно заворочался холодный страх.
– Элтрин, о повелитель.
Он почувствовал, как у него от напряжения дрожат губы.
– Опиши его.
– Высокий, о повелитель, стройный… Он часто улыбается и всегда добр…
– Его волосы? – резко оборвал чародей.
– Т-темные, о повелитель, с сединой на висках и в бороде. Он…
Раздраженный взмах руки, и ноги сами понесли Эльминстера. Застонав, он попытался остановиться, но, увы, все было напрасно: он уже разворачивался и – совершенно беспомощный перед магией движения, – спотыкаясь, бежал вниз по склону, прямо туда, где луг оканчивался отвесным обрывом.
Путаясь в зарослях высокой травы, Эл, чтобы окончательно не растерять присутствие духа, всеми силами цеплялся за свою маленькую победу: по крайней мере, чародей не знает, что он – сын Элтрина.
Пусть совсем маленькая, но победа. Но между тем скалистый обрыв неотвратимо приближался. Эльминстер задыхался от быстрого бега, в ушах свистел ветер. А внизу, как всегда прекрасные, простирались покрытые дымкой тумана холмистые просторы Аталантара.
С обрыва Эльминстер бросился головой вниз, и ужасное принуждение, от которого дрожало все тело, тут же отпустило его. Навстречу стремительно ринулись скалы, а он, пытаясь спасти свою жизнь, сражался со страхом и яростью.
Раньше ему иногда удавалось двигать предметы одной только силой мысли. Иногда… пожалуйста, о боги, вот бы сейчас такое!
Ущелье, по которому летел Эл, было совсем узким. В прошлом месяце в него свалился ягненок, и из него совсем вышибло жизнь еще задолго до того, как разбитое тельце коснулось дна. Эльминстер закусил губу. Наконец перед глазами появилось белое сияние, которое он так силился вызвать в себе. Оно, как дымкой, прикрыло приближающиеся скалы. В отчаянии хватался юноша за воздух и извивался во все стороны, словно стараясь хоть на мгновение отрастить крылья.
Он упал в терновый куст, который больно обжег кожу, покатился дальше по камням, потом ударился обо что-то упругое, – может, виноградную лозу? – его отбросило в сторону, и он снова падал, все ниже и ниже.
– Ааааа! – эхом разносился по горам его крик. Мир все быстрее вертелся вокруг него. Эл хватал ртом воздух и не мог его найти, белое сияние застилало глаза.
Боги и богини, сохраните…
Дымка сгустилась и вдруг рассеялась. Откуда-то сверху раздалось жуткое чавканье.
Что-то темное и влажное пролетело мимо него прямо к окутанному мраком подножию скал. Эл потряс головой, чтобы немного прояснить мысли, и, не шевелясь, осмотрелся. Рядом с ним на камнях виднелись пятна свежей крови. Тень над головой закрыла солнце. Повернув голову набок, Эльминстер замер, прикинувшись мертвым. Во всем теле билась боль, он ощущал ее толчки… но кости вроде целы. Спустятся ли сюда чародей или дракон, чтобы убедиться, что с ним покончено?
Дракон, с торчащей из пасти овечьей ногой, сделал круг над лугом и исчез из виду. Когда он в другой раз пролетал над ущельем, уже две овцы бились у него в зубах. Сверху донесся хруст костей.
У Эльминстера совсем не осталось сил. Он дрожал от подступающей тошноты и голода, всем телом прижимаясь к скале, как будто ее суровая, непоколебимая сила могла подсказать, что делать дальше. Снова послышался шум драконьих крыльев. Широко открыв рот и неестественно вывернув шею, Эл замер, устремив неподвижный взгляд в безоблачное небо.
Пролетая на драконе, чародей окинул пристальным взглядом распластавшегося на камнях мальчишку и, наклонившись вперед, что-то прокричал. Гулкое эхо прокатилось по ущелью и угасло на самом дне. Мощные плечи дракона вздыбились, и он взлетел высоко в небо. Воздух пронзительно засвистел под ударами сильных крыльев, когда чудовище развернулось и стало снижаться в сторону Хелдона.
Эл поднялся на ноги и, пошатываясь от слабости, побрел по ущелью, морщась и шипя на каждом шагу от боли. Ужас пережитого не отпускал его. Дойдя до места, где можно было вскарабкаться обратно на луг, Эльминстер полез вверх по острым скалам, до крови обдирая пальцы.
Наконец, перевалившись через край обрыва и отдышавшись, он взглянул вниз на Хелдон. И тут он обнаружил, что еще не все силы иссякли и еще не весь ужас пережит им сегодня, – бесконечный немой крик вместил в себя всю боль его отчаяния…
* * *
Где-то на улице пронзительно закричала женщина. И тут же смолк гул кузнечного молота. Недоброе предчувствие закралось в сердце сидевшего за столом Элтрина Омара. Вставая, он нечаянно смахнул на пол глиняные таблички, заменявшие ему расходные книги, но поднимать их не стал. Вздохнув, он снял со стены меч и, вынимая его на ходу из ножен, поспешил на улицу. Счета все утро не хотели сходиться, и теперь вот это… а что, собственно, происходит?
Волшебный Меч Льва, древнейшее сокровище Аталантара, горделиво засверкал на солнце и, как всегда, надежно лег в руку Элтрина, готовый пролить кровь врага. Не разбирая дороги, по улице бежали кричащие от ужаса жители деревни. Элтрин даже отступил в сторону, чтобы не столкнуться с толстухой, работавшей у Теслы швеей. Раньше никто бы и не подумал, что она вообще может бежать. Людская река текла к южной окраине. Элтрин взглянул в противоположную сторону, где вдали темнела стена Высокого Леса. Край деревни окутывали клубы густого дыма.
Разбойники? Орки? Что-нибудь из леса?
Сжав в руке меч, Элтрин побежал по дороге в сторону леса. Резкий запах гари ударил ему в лицо, когда он завернул за угол мясной лавки. Тошнотворный страх неизбежной беды подступил к самому горлу.
Дом… его дом полыхал адским пламенем. Может, она успела убежать, но нет… нет…
– Амритейл, – прошептал он и вытер рукавом выступившие слезы. Где-то посреди ревущего пламени лежали ее кости.
Он знал, что за глаза люди судачили о них. Поговарили, что дочь лесника наверняка приворожила этого столь уважаемого народом принца Аталантара, чтобы тот женился на ней. Но Элтрин любил ее по-настоящему. И она тоже любила его. Застыв от горя, он не мог оторваться от ее погребального костра. По щекам катились слезы, в душе закипала черная ярость, а перед глазами все стояло ее улыбающееся лицо.
– Кто это сделал? Ктооо?.. – разнесся над Хелдоном его крик, отразившийся многократным эхом от опустевших домов и лавок. Но только пламя трещало в ответ… и вдруг раздался рев, такой сильный, что окрест задрожали все строения и даже камни мостовой переворачивались у него под ногами. Сквозь клубы поднявшейся пыли Элтрин разглядел крупного, покрытого чешуей цвета запекшейся крови дракона. Чудовище лениво кружило высоко над деревьями. Верхом на драконе восседал незнакомец, одеяние которого и магический жезл выдавали в нем чародея. Похоже, безжалостная рука старшего братца Белора в конце концов добралась и до него.
Элтрин был любимцем отца, и Белор всегда ненавидел его за это. Теперь на память об отце у него остался только Меч Льва, некогда подаренный ему, любимому сыну. Как простой клинок меч служил ему часто и честно… Элтрин услышал, как чародей рассмеялся, когда наклонился вперед, чтобы поразить молнией крестьянина, бегущего к дальним полям. В небе кругами самодовольно летала сама смерть.
Элтрин поднес к губам Меч Льва и поцеловал его. Всеми силами души он старался как можно яснее представить худощавое серьезное лицо сына – нос с горбинкой, копну непослушных, как смоль черных волос. Нелюдимый и серьезный, Эльминстер был одним из немногих в Фэйруне, кого боги наделили необычной силой мысли. Возможно, в своих божественных замыслах они отводили ему особое место. Цепляясь за эту последнюю, совсем призрачную, надежду, Элтрин сжал в ладонях меч и сквозь слезы произнес:
– Живи, мой сын! Живи и отомсти за свою мать… и верни Олений Трон. Да долетят до тебя эти мои слова!
* * *
Задыхаясь от быстрого бега, Эльминстер поспешно спускался в долину – вниз по поросшему лесом склону горы. До деревни все еще было неблизко. Выбиваясь из последних сил, на негнущихся от усталости ногах, Эл добрел до ближайшего дерева и прислонился к нему, чтобы перевести дух. Глаза нестерпимо жгло. В ушах ясно слышался далекий голос отца: он обращался за помощью к волшебной силе своего меча, что, сколько себя помнил Эл, делалось всего один-единственный раз – в тот год, когда мать заблудилась во время снежного бурана. Это могло означать только одно: отец готовится встретить свою смерть.
– Я иду, отец! – закричал Эльминстер, совсем один посреди безучастного леса. – Я иду!
Не успевая перевести дыхания, он опять пустился бежать, натыкаясь на деревья, перепрыгивая через поваленные стволы и продираясь сквозь заросли… и понимая, что все равно не успеет.
* * *
Угрюмо, но решительно Элтрин Омар, подняв меч, встал посреди дороги, приготовившись достойно встретить свою смерть. Дракон кружил в небе, а его наездник невозмутимо поражал смертоносными молниями убегающих крестьян. Пролетая очередной круг, чародей небрежным жестом направил свой жезл на одинокого воина на дороге.
От вспышки белого света все вокруг задрожало и стало расплываться. Молния с треском обвилась кольцами вокруг Элтрина, но боли не было: Меч Льва поглотил волшебный огонь.
Обернувшись, чародей удивленно нахмурился. У Элтрина зародилась совсем слабая надежда, что противник заинтересуется Мечом Льва и спустится вниз, и он высоко поднял волшебный клинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61