– Опять-таки ты прав, Эладар. Как кошка, всегда вывернешься.
Эльминстер пожал плечами:
– Хочешь жить – умей вертеться, если ты это имеешь в виду. Давай-ка лучше пойдем куда-нибудь, где таким орлам, как мы, нальют пару кружек промочить горло, и немного облегчим наши кошельки.
Рассмеявшись, Фарл убрал мешочек обратно в полый кирпич, вскарабкался на обломки обвалившегося камина и засунул кирпич на полную длину руки в темное пустое пространство между полом и потолком. Убрав руку, он положил обратно дохлую, полусгнившую крысу, которую они использовали, чтобы отпугивать незваных гостей, если таковые объявятся, и соскользнул по дымоходу обратно на пол.
Тайник находился в сумрачной комнатушке позади закрытой сапожной мастерской. Вокруг стояла невыносимая вонь: здесь гадили все кому не лень – кошки, собаки, пьяницы и прочий праздношатающийся уличный сброд. Сам сапожник в начале весны сыграл в ящик, и родственники благоразумно решили не трогать мастерскую, пока не пройдет хотя бы сезон. Теперь ее вроде собирались обкурить дымом, чтобы вывести всех паразитов, и снести. Но когда это еще будет… А Фарл и Эльминстер уже приглядели себе место для нового тайника на одной из украшенных шпилями крыш зажиточных домов около северной стены Хастарла, а именно на крыше высокого жилого дома, которая щеголяла статуями пригнувшихся, рычащих горгулий. Если одной из них незаметно для обитателей дома снести голову и хорошенько почистить ее внутри, у них будет идеальный тайник. Только вот это «если»…
Молодые воры кивнули друг другу, чувствуя, что их невысказанные мысли крадутся по одним и тем же закоулкам. Фарл выглянул наружу и махнул Эльминстеру. Тот не мешкая нырнул в узкий, темный коридор и исчез из виду. Фарл последовал за ним, вытащив на всякий случай кинжал. Еще можно было успеть вдохнуть полной грудью, прежде чем какая-нибудь крыса осмелится высунуться на открытое пространство, чтобы добраться до заплесневелого куска сыра, а молодых воров уже и след простыл.
* * *
В «Поцелуе красотки» шумная толпа гуляющих предавалась безрассудной погоне за винным забвением, грубо шлепая и пощипывая продажных девиц под взрывы гогота, непристойные шутки и звон монет. Взяв кружки, Фарл и Эладар прошли в свой излюбленный темный угол рядом со стойкой, откуда были хорошо видны все входящие, а их в свою очередь мог увидеть только тот, кто неплохо видел в темноте и кто хотел увидеть.
Конечно, такое выгодное место уже было занято девицами, которых они хорошо знали по именам, несмотря на постоянную нехватку монет, необходимых для более близкого знакомства. Торговать собой было еще не время, поэтому красотки лениво потягивали из стаканов вино и втирали под коленки и у локтей духи. Рядом с ними на лавках еще были свободные места.
– Как насчет поцеловаться да обняться? – с безразличным видом спросила Ашанда, осматривая ногти. Она знала, каким будет ответ. Этот с гривой черных волос и большим носом промолчит, а Фарл…
– Не-а, нам нравится только смотреть. – И он с вожделением посмотрел на нее поверх своей кружки.
Ашанда одарила его насмешливым кокетливым взглядом и, приложив два нежных пальчика к губам, быстро-быстро заморгала, словно она потрясена, а затем ответила, растягивая слова:
– А вот многим другим нравится и кое-что еще, и это правильно. Так что не забудь подвинуться, дружочек, когда нам понадобится место на этих лавках, а не то познакомишься с моей туфелькой!
Прежде им уже доводилось видеть, как эта туфелька с острым лезвием на носке не раз била по ногам кого-нибудь из клиентов, а однажды даже врезалась в живот одному матросу, не сумевшему соразмерить свою необузданную силу: бедолага так и скончался, в криках, с выпущенными кишками, прямо на полу харчевни. Оба вора поспешно кивнули, а девицы захихикали.
Фарл подмигнул одной из них, и она, наклонившись вперед, похлопала его по колену. Ее шелковый с глубоким вырезом корсаж прохладно скользнул по руке Эльминстера. Он поспешно отставил кружку, чтобы та не мешалась, и в нем что-то шевельнулось.
Заметив его поспешное движение, Будаэра с улыбкой повернулась к нему. Ее запах, напоминающий нежную розу, – она пользовалась не такими сильными духами, какие обычно были у них в ходу, – ударил ему в нос. Эльминстер задрожал.
– В любое время, как только у тебя появятся деньги, милый, – хрипло выдохнула она. Эльминстер, успев вовремя прикрыть рукой нос, чихнул, расплескивая пиво, и чуть не сбил свою соседку на пол.
Их угол наполнился шумом и хохотом. Будаэра одарила юношу свирепым взглядом, но затем смягчила его до сожалеющего, увидев его искреннее огорчение, когда он начал неуклюже извиняться. Похлопав его по колену, она сказала:
– Ну ладно. Раз ты такой неловкий, могу дать несколько уроков.
– Если у тебя хватит денег на ее уроки, – хихикнула другая девица, и вокруг опять послышались смешки. Эл вытер рукавом слезящиеся глаза и кивнул Будаэре, но та уже отвернулась к своей товарке, чтобы спросить, где и за сколько та раздобыла свою медную краску для ногтей.
Фарл пробежался пальцами по волосам над ухом и протянул вперед руку с зажатой в пальцах монетой с таким изумленным видом, словно никогда прежде и не видел ее:
– Будаэра, я готов, я хочу тебя и не вижу, кто бы нам помешал…
– Еще две серебряные монеты, – равнодушно ответила она, – так у меня заведено, любовь моя.
Вокруг них раздался взрыв хохота. Посетители с высокими бутылями в руках перебирались поближе – посмотреть, что за веселье затевается в милой компании.
Фарл выглядел обескураженным.
– По-моему, за ухом ничего больше нет, хотя постой, я же еще сегодня не причесывался… – С надеждой он снова запустил пальцы в шевелюру, затем покачал головой: – Нет.
Одна из девушек наигранно вздохнула, как будто сильно опечалилась результатом его поисков, но он тут же жестом остановил ее:
– Подождите, я ведь проверил еще не все мои волосы.
Фарл бросил хитрый взгляд и запустил руку под рубаху, чтобы почесать в подмышке. Его пальцы энергично заработали. Вдруг он остановился и, притворно нахмурившись, вытащил воображаемую – по крайней мере, Эльминстер надеялся, что это так, – вошь. Затем он сделал вид, что ест ее, да с таким смаком, что просто пальчики оближешь, а когда управился, то снова залез под рубаху – поискать в другой подмышке.
Почти сразу же его глаза удивленно округлились. Он медленно вытащил руку, и в пальцах была зажата… золотая монета! Обнюхав ее, он сделал вид, что с отвращением убирает монету, а затем, рассмеявшись, торжествующе поднял ее вверх:
– Видала?
– Ну ладно, – мурлыкнула Будаэра, – это уже кое-что. А еще одна такая у тебя есть?
Фарл принял обиженный вид:
– Интересно, насколько грязными ты считаешь мои подмышки?
Вокруг раздался звенящий, веселый смех, девицам нравилось развлечение. Эл с безразличием наблюдал за происходящим, и только однажды уголки его губ слегка изогнулись в улыбке, когда Будаэра подалась вперед и, чуть ли не лизнув Фарла в ухо, выдохнула:
– Еще две серебряные монеты, и этим вечером я, пожалуй, могла бы отступиться от моих правил ради одного бродяги… всего лишь…
– Еще две серебряные монеты, – искусно подыгрывая ей в тон, ответил Фарл, – и тебе, пожалуй, удастся заставить меня принять твое щедрое предложение, добрая госпожа. Итак, есть ли в этой августейшей компании тот, кто одолжит мне такую пустяковую сумму, как две серебряные монеты?
В ответ публика на соседних лавках зафыркала, лениво показывая непристойные жесты. Эльминстер протянул Фарлу руку, и, когда кулак разжался, на ладони оказались две серебряные монеты.
Довольно неуверенно Фарл взял их – одну за другой. Чтобы раздобыть их, Эльминстер использовал совсем немного липучки, которая еще чуть-чуть, но виднелась, хотя к тому времени, когда Фарл с пышностью вручал их Будаэре, они были уже вполне чистыми.
Будаэра сначала поманила золотую монету. Взяв ее, она забралась к себе в подмышку, и монета исчезла в маленьком надушенном мешочке, каковые носило большинство из девиц этой профессии. Затем она взяла серебряные монетки, привычно повертела их в пальцах и, поцеловав, подняла взгляд на Фарла:
– Договорились, приказывай, мой повелитель.
Ее глаза таинственно сверкнули, и она подалась вперед. Словно бесшумная, осторожная змея, Эльминстер, соскользнув с места рядом с Фарлом, уступил им лавку. Будаэра благодарно мурлыкнула ему, гибко передвинулась на освободившееся место и принялась за работу.
Эльминстер отошел в сторону, взболтнул кружку, проверяя, много ли в ней еще осталось пива, и вдруг замер. Тонкий пальчик несколько раз нежно коснулся его. Он поглядел вниз, и у него перехватило дыхание.
Ту, что привлекла его внимание, звали Шандат, а еще – Тень за ее безмолвные и совершенно бесшумные появления и уходы. Эл и Фарл не раз соглашались друг с другом, что она должна быть идеальным вором, – во всяком случае, в искусстве бесшумно красться она равна лучшим из них. И вот теперь ее огромные темные глаза смотрели снизу вверх на Эла, и от этого взгляда у него неожиданно пересохло в горле.
– У тебя появились свободные монеты, чтобы давать взаймы, Эладар Темный? А найдутся ли другие, чтобы потратить их? – Ее голос звучал чуть хрипло, а в глазах поблескивал голодный огонек…
Эльминстер что-то беспомощно пискнул в ответ и коснулся рукава, за манжетом которого были припрятаны еще несколько золотых монет.
– Одна или две, – удалось выдавить ему непослушным голосом.
Ее глаза оживились.
– Одна или две, мой господин? А по-моему, я точно слышала, как ты сказал – три или четыре… да-да, четыре золотых. По одной монете за каждое из тех удовольствий, что я подарю тебе. – Она лизнула его руку – ее язык едва коснулся его ладони. Эльминстер весь затрепетал…
И тут его грубо оттолкнули в сторону. Обернувшись, он обнаружил прямо перед собой наглую ухмылку дородного телохранителя. Тот предупреждающе поднял руки в перчатках с шипами, и Эл увидел за ним еще одного такого же громилу. Между ними в своем собственном кругу света, падавшего от лампы, которая висела на изогнутом пруте в руках усталого на вид слуги, стоял толстенький коротышка, разодетый в огненно-оранжевые шелка. Его рыжеватые напомаженные волосы, оставляя маслянистые пятна, спадали мелкими колечками на шелковые плечи открытой спереди рубашки. На безволосой груди коротышки висела настоящая глыба золота величиной с хороший кулак: замершая в безмолвном оскале голова льва, навечно подвешенная на тяжелой золотой цепи. На пальцах поблескивали украшенные драгоценными камнями кольца из разных металлов, – по два-три кольца на каждом пальце, с отвращением отметил про себя Эл.
Он успел обменяться с Фарлом взглядами поверх потрясенного лица Будаэры, и тут человечек ткнул некоей частью своего тела, заключенной в ножны, украшенные ажурной резьбой из слоновой кости и золотом, и напоминающей носовое украшение прогулочной калишитской баржи, прямо в лицо Шандат.
– Слишком занята, моя малышка? – произнес он, растягивая слова, и щелкнул пальцами. Слуга с лампой вложил ему в руку кошелек, и коротышка лениво сыпанул около дюжины монет прямо на колени Шандат. – Или все-таки у тебя найдется время для настоящего мужчины… с настоящим золотом, которое он не прочь потратить?
– Сколько же лет мой господин хочет провести со мной? – тихо спросила в ответ Шандат, поднимая руки в приветствии. Коротышка скупо ухмыльнулся и подал знак своим телохранителям. Выставив руки в перчатках с шипами, они бросились очищать угол, не обращая внимания на визгливые протесты девиц.
Один, оторвав Будаэру от Фарла, отшвырнул ее на пол. Она больно ударилась и завизжала от боли. Фарл сердито вскочил с лавки.
– Да кто ты такой, чтобы распоряжаться здесь, в Хастарле? – подскочил он к напомаженному коротышке. Телохранитель угрожающе протянул к нему руку. Фарл щелкнул пальцами, как незадолго до этого сделал расфуфыренный коротышка, и в них, словно по волшебству, сверкнул кинжал. Фарл предупреждающе помахал им перед глазами телохранителя, и тот нерешительно убрал руку.
– Меня зовут Джанзибал. – Это было сказано с таким высокомерием, что явно предполагалось: при звуке этого имени всех должен охватить благоговейный трепет. – Джанзибал Отарр.
Фарл пожал плечами.
– Эл, ты когда-нибудь слышал о набитом золотом ходячем кошельке, отзывающемся на такое имя? – поинтересовался он. Эльминстер помахал своим кинжалом под носом охранника, который только что отпихнул его, и увернулся от опасных перчаток.
– Нет, именно про этого не слыхивал, – спокойно ответил он, – а вот о других таких приходилось. А все крысы похожи друг на друга как две капли воды.
Все вокруг онемели от изумления. Лицо щеголя потемнело от ярости, а пальцы вцепились в волосы Шандат, которая все еще стояла на коленях перед ним. Кривая зловещая улыбка скользнула по лицу Джанзибала, и Эльминстер почувствовал, как у него слегка похолодело внутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61