– Утешать не надо. Не красна девица. В конце концов, таких, как я, – подавляющее большинство.
– Иван, я ознакомился с протоколом по твоему делу. – Сотрудник аппарата Совета Развития Игорь Николаевич Переверзев вопросительно посмотрел на собеседника и, не дождавшись ответа, закончил: – Ты не добрал две десятых процента.
– Две десятых процента или двадцать два процента, какая разница. Человек, не допрыгнувший до противоположного края пропасти миллиметр, и человек, не допрыгнувший метр, заканчивают одинаково. Оба разбиваются.
– Иван, всего две десятых процента. Борись.
– Этот же Большой Бэби умнее меня. Если он посчитал, что я уже отработанный материал, значит, так и есть. И ты знаешь, Игорь, я впервые за последний год почувствовал облегчение. Все для меня стало ясно и определенно. Жить, судя по тому, что Бэби заинтересовался моей судьбой, осталось мне немного. Да и смерти я не боюсь… если честно, то даже жду ее.
– Ваня…
– По крайней мере, у меня появился шанс в скором времени увидеть и Машу и Бориса. Там увидеть. А чтобы почувствовать себя счастливым, я уберу из себя чип. Зачем он мне?
– Иван, не сдавай свой чип. Борись за свою вторую жизнь.
– Зачем? Да и нереально все это. Вот скажи ты, приближенный к верхам, живущий в Нью-Йорке, был ли хоть один случай изменения решения этого Большого Пацана? Я не считаю отдельные исключения – голливудские знаменитости и прочие пупы и пупочки земли. А так, для простого смертного? Молчишь? То-то же. Не было таких случаев. Так что, Игорек, сниму я этот чертов «надсмотрщик» и поживу хоть немного без этого ежесекундного пригляда и изматывающей гонки за этими драгоценными процентами.
– Ваня…
– Уже семьдесят один год Ваня. Тебе что, скучно будет во второй жизни без старого друга?
– Мою кандидатуру Главный Компьютер еще не рассматривал, – растерянно пробормотал нью-йоркский собеседник.
– Игорек, ты хоть перед старым дружком не строй из себя Деву Марию. Даже в глухих марсианских поселках и то догадываются, что высокопоставленные сотрудники аппарата Совета Развития знают пароли доступа в память Главного Компа и могут узнать свой процент на данный момент времени. Разве не так? – Мужчина вскочил с кресла и подошел вплотную к экрану видеофона.
Плазменный экран легко передал мельчайшее дрожание зрачков Переверзева.
– Так. – Человек на экране отвел глаза.
– И какой твой промежуточный результат?
– Сто два процента.
– Поздравляю. – Иван Антонович отвернулся от видеофона.
– Иван, – раздалось у него за спиной, – я понимаю твою горечь. Но… ну я не знаю, что еще сказать. Ведь только две десятых процента.
– Знаешь, Игорь, – хозяин квартиры вновь сел в кресло, – я не хочу второй жизни. Видит Бог, не хочу. Но мне обидно, обидно не за то, что я не прошел, а за то, что какой-нибудь американец, проживший жизнь послабее меня, получит вторую жизнь. Обидно, что какой-нибудь государственный чинуша имеет больше шансов еще одну жизнь прозаседать в роскошном кабинете, чем талантливый врач или инженер получить вторую жизнь.
– Обидно, но ничего не поделаешь. Американцы больше платят в Объединенный Центр репродукции человека. Им и квота больше. Ситуация стара, как мир. Кто платит, тот и заказывает музыку.
– А госчиновники себя, естественно, не обидели, когда принимали «Закон о весомости профессий» для Главного Компьютера. Тоже старо как мир. Ладно, Игорь. Спасибо за участие. Но судьбу, как говорится, не обманешь. Мне осталось немного. Уж в чем-чем, а в этом Большой Засранец не ошибается – точно высчитывает, сколько человеку осталось. И я хочу это немного прожить без надзора. Пусть у меня хоть в конце жизни будет сплошной День Веселья. Займусь своим любимым хобби – повожусь с моими ненаглядными микробами. Я же такую лабораторию себе отгрохал на пенсии… Эх, что там говорить. Пока, Игорь.
Там же. 14 августа 2191 года.
Понедельник. 13.30 по местному времени.
– Привет, Иван. – Игорь Николаевич Переверзев на экране видеофона выглядел бодрым и энергичным.
– Привет, чиновник.
– О, что значит человек без «надсмотрщика». Говоришь, что хочешь, и не думаешь о том, как это может истолковать Главный Компьютер.
– Игорь, тебе рассказать, как и ты это можешь сделать?
– Не стоит. Твой способ из тех, в которых предлагается сжечь собственный дом, чтобы согреться.
– Знаешь, иногда находишь счастье в шалаше, а во дворце тюрьму.
Переверзев не ответил. Повисла пауза.
– Игорь, что-то случилось? – Неожиданно о себе напомнила немного утихшая боль в груди.
– Да, – ответ был лаконичен и понятен.
– Что?
И после секундной паузы с другого континента ударило:
– Вчера нашлась Жизненная Запись Бориса. В пруду, в парке, за пять километров от Главного технического управления ООН. Чистили пруд и обнаружили.
– В тот же день, когда и улетел, – после долгой паузы наконец произнес Иван Антонович.
– Не понял.
– Жизненную Запись Бориса нашли тринадцатого августа. И нырнул он в гиперпространство тоже тринадцатого августа.
– Это знак, Ваня. Добрый знак.
– Ее можно восстановить?
– Да. Этим уже занимаются.
– И когда ее восстановят?
– Не знаю. Может, через неделю, может, через месяц. В таком деле спешить не надо. Это будущая память обновленного человека. И с самим обновлением спешить не надо. Вдруг вернется Борис? Зачем тебе два Бориса?
– Я понимаю, Игорь. Спасибо, что позвонил.
«И что же теперь мне делать? Сколько мне осталось жить? Год, два? Или… Как там говорил Игорь: "Иван, борись"?»
Там же. 21 августа 2191 года.
Понедельник. 8.03 по местному времени.
Ярко-желтое светило вздыбливалось из-за леса. Его лучи неслышной поступью приближались к человеку, прислонившемуся спиной к могучей древней сосне. Иван Антонович любил это место и часто, особенно после вердикта Совета Развития, поднимался к сосне, стоящей у самого края обрыва. Двадцатью метрами ниже плавно текла Припять. И мысли его здесь текли так же плавно, неторопливо. Он уже спокойно думал о том, что совсем недолго осталось ему любоваться этим пейзажем. И уж точно он не увидит смерть этой древней сосны. Мозг, больше не обремененный повседневной суетой занятого человека, как бы копил в себе силы, чтобы потом «выстрелить» какой-нибудь добротной мыслью. Внизу под обрывом начинался тоннель Трансюжноазиатской магистрали. Иван Антонович взглянул на часы. Через десять минут пронесется красавец-экспресс. Вид этого мощного, удлиненного тела, которое уверенно вонзалось в черную дыру тоннеля, ныряющего под реку, всегда захватывал Ивана Антоновича.
Послышался отдаленный шум, и серебристое инженерное чудо, спрессовав под собой мощное магнитное поле, промелькнуло и скрылось в тоннеле. Легкий ветерок качнул крону хвойного аксакала, лучи солнца наконец добрались до человека и озарили его своим светом.
«Сосна… экспресс… люди, сотни людей…»
Мысль вспыхнула в мозгу, как сверхновая звезда. На этот раз человек буквально скатился с обрыва…
Домашний компьютер, казалось, бесконечно долго грузился, и наконец Иван Антонович увидел искомое. Глаза лихорадочно заскользили по тексту: «Так… ?… в целях дальнейшего прогресса человечества Совет Развития Организации Объединенных планет постановляет создать Объединенный Центр репродукции человека…" Не то… ?… определить следующие квоты…" Не то… ?… с целью объективного решения по вопросу репродукции каждого конкретного человека, всем жителям Объединенных планет предлагается вживить чип сбора информации. Вживление производится на строго добровольных началах, и по первому требованию человека чип немедленно удаляется. Люди, не имеющие чипа сбора информации, рассматриваться как кандидаты на вторую жизнь не будут". Так, теплее, но еще не то. Ага, вот: ?… анализу подвергаются только поступки и действия человека. Его мысли, слова, произнесенные вслух в одиночестве, а также интимная жизнь являются сугубо частным делом, анализу и разглашению не подлежат". Отлично! Ты еще меня рано пытаешься списать в утиль, Большой Засранец. А теперь за работу!»
Там же. 18 сентября 2191 года.
Понедельник. 7.03 по местному времени.
– Привет, чиновник!
– Ваня? – Переверзев с трудом вырывался из сладких объятий сна.
– Ну а кто же! Почему не включаешь экран? Неужели с Ниной молодость вспоминаете?
– Ты решил выяснить этот вопрос в час ночи? – Наконец Игорь Николаевич окончательно проснулся и включил видеокамеру видеофона.
– Оказывается, я ошибся.
– Нина сейчас болеет, и, чтобы ее не тревожить, я сплю в другой комнате.
– Извини, не знал…
– Уже извинил. Но, Ваня, прошу покороче. Уже за полночь, и у меня был очень тяжелый день.
– Игорь, я хочу побороться.
– Не понял.
– Ты же предлагал мне бороться? Вот я и решил выполнить твой совет. Друг я тебе или не друг?
– Постой, какой совет? Что-то я никак не соображу.
– Совет побороться за вторую жизнь.
– Но ты же снял «надсмотрщика»!
– Ай-яй-яй, Игорь Николаевич. Чиновник ООН, обслуживающий его величество Главный Компьютер, а такие словечки употребляешь. Смотри, Большой Бэби пару процентиков у тебя может запросто сбросить. Засранец известный. А насчет «надсмотрщика» – как снял, так и обратно верну.
– Э, постой. Людям, снявшим «над…», снявшим чип сбора информации, он повторно не вживляется. Так как они какое-то время были вне контроля.
– А особые обстоятельства? А уничтожение Жизненной Записи моего сына, которому Компьютер дал вторую жизнь. Или, по-твоему, атомный подрыв Главного Компьютера ООН рядовой случай? Так, мелочь. Ребятишки в хлопушки поиграли.
– Ну не знаю… Попробуй написать заявление в Совет Развития. А там посмотрим. Но я ничего, Иван, не обещаю…
28 сентября 2191 года. Четверг.
«…рассмотрев просьбу гражданина Объединенной Руси Ковзана Ивана Антоновича о вживлении ему повторно чипа сбора информации и учитывая, что Ковзан И. А. добровольно снял свой чип и не был под контролем триста восемьдесят пять суток, что препятствует всесторонней, полной и объективной оценке его жизни, Совет Развития Организации Объединенных планет постановляет: в просьбе отказать».
«Э, нет, ребята. Вы так просто от меня не отделаетесь».
30 октября 2191 года. Понедельник.
«Всемирный суд по правам человека, руководствуясь принципами гуманности и презумпции невиновности, а также учитывая особые обстоятельства истца, а именно: искренняя его уверенность в уничтожении Жизненной Записи его сына, Ковзана Бориса Ивановича, что, несомненно, повлияло на его решение снять чип, и, принимая во внимание также то, что эта уверенность у истца возникла по вине Организации Объединенных Наций, не обеспечившей надлежащую охрану Главного Компьютера, и то, что его вышеупомянутый сын внес весомый вклад в прогресс всего человечества, постановляет:
1. Обязать Объединенный Центр репродукции человека вживить гражданину Объединенной Руси Ковзану Ивану Антоновичу чип сбора информации.
2. Учитывая особые обстоятельства истца, дело гражданина Объединенной Руси Ковзана Ивана Антоновича по иску Совету Развития Организации Объединенных планет юридическим прецедентом не считать».
«Если и существовала обходная дорога в бессмертие, то и она закрылась, пропустив одного человека – меня. Впрочем, я ее еще до конца не прошел».
Там же. 12 ноября 2191 года.
Воскресенье. 8.03 по местному времени.
В это ветреное осеннее утро Иван Антонович, как обычно, совершал свой почти ежедневный моцион. Оставив машину у опушки леса, он с рюкзаком за плечами поднялся к полюбившейся ему одинокой сосне. Здесь, как всегда, он хотел достать из рюкзака бутылку «Оболони» и не торопясь насладиться пенистым напитком. Но в этот раз попить пивка ему не довелось. Еще подъезжая к лесу, он заметил, как потемнело небо и усилился ветер. Многотонные воздушные массы пришли в движение и со свистом проносились над землей.
«Буря, скоро грянет буря!» Ивана Антоновича охватило волнение. Он на ощупь вытащил из рюкзака бутылку. Мрак стремительно накатывался на него. Тугая волна воздуха прижала его к сосне. Иван Антонович взглянул на часы.
«Через минуту покажется тихоокеанский экспресс».
Неожиданно раздался треск, и могучая сосна стала валиться ему на спину.
«Господи, сейчас же подойдет экспресс… И если дерево упадет на него…» Человек закричал, пытаясь усилием спины и ног удержать падающее дерево.
Сквозь шум и свист ветра послышался гул стремительно несущегося экспресса, до отказа набитого пассажирами. Человек кричал и держал. Дерево, наконец отшвырнув легкую человеческую плоть, стало валиться вниз. Две руки намертво, в замок, вцепились в торчащие щепы излома. Секунда, другая… Последнее, что увидели человеческие глаза, был хвост экспресса, ныряющего в тоннель.
«Успел».
Дальше темнота…
Где-то во Вселенной. Гиперпространственный корабль «Прорыв».
13 августа 2190 года. Пятница. 13.02. Дата и время по часам корабля.
Долгую минуту пилоты «Прорыва» ошарашенно смотрели друг на друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Иван, я ознакомился с протоколом по твоему делу. – Сотрудник аппарата Совета Развития Игорь Николаевич Переверзев вопросительно посмотрел на собеседника и, не дождавшись ответа, закончил: – Ты не добрал две десятых процента.
– Две десятых процента или двадцать два процента, какая разница. Человек, не допрыгнувший до противоположного края пропасти миллиметр, и человек, не допрыгнувший метр, заканчивают одинаково. Оба разбиваются.
– Иван, всего две десятых процента. Борись.
– Этот же Большой Бэби умнее меня. Если он посчитал, что я уже отработанный материал, значит, так и есть. И ты знаешь, Игорь, я впервые за последний год почувствовал облегчение. Все для меня стало ясно и определенно. Жить, судя по тому, что Бэби заинтересовался моей судьбой, осталось мне немного. Да и смерти я не боюсь… если честно, то даже жду ее.
– Ваня…
– По крайней мере, у меня появился шанс в скором времени увидеть и Машу и Бориса. Там увидеть. А чтобы почувствовать себя счастливым, я уберу из себя чип. Зачем он мне?
– Иван, не сдавай свой чип. Борись за свою вторую жизнь.
– Зачем? Да и нереально все это. Вот скажи ты, приближенный к верхам, живущий в Нью-Йорке, был ли хоть один случай изменения решения этого Большого Пацана? Я не считаю отдельные исключения – голливудские знаменитости и прочие пупы и пупочки земли. А так, для простого смертного? Молчишь? То-то же. Не было таких случаев. Так что, Игорек, сниму я этот чертов «надсмотрщик» и поживу хоть немного без этого ежесекундного пригляда и изматывающей гонки за этими драгоценными процентами.
– Ваня…
– Уже семьдесят один год Ваня. Тебе что, скучно будет во второй жизни без старого друга?
– Мою кандидатуру Главный Компьютер еще не рассматривал, – растерянно пробормотал нью-йоркский собеседник.
– Игорек, ты хоть перед старым дружком не строй из себя Деву Марию. Даже в глухих марсианских поселках и то догадываются, что высокопоставленные сотрудники аппарата Совета Развития знают пароли доступа в память Главного Компа и могут узнать свой процент на данный момент времени. Разве не так? – Мужчина вскочил с кресла и подошел вплотную к экрану видеофона.
Плазменный экран легко передал мельчайшее дрожание зрачков Переверзева.
– Так. – Человек на экране отвел глаза.
– И какой твой промежуточный результат?
– Сто два процента.
– Поздравляю. – Иван Антонович отвернулся от видеофона.
– Иван, – раздалось у него за спиной, – я понимаю твою горечь. Но… ну я не знаю, что еще сказать. Ведь только две десятых процента.
– Знаешь, Игорь, – хозяин квартиры вновь сел в кресло, – я не хочу второй жизни. Видит Бог, не хочу. Но мне обидно, обидно не за то, что я не прошел, а за то, что какой-нибудь американец, проживший жизнь послабее меня, получит вторую жизнь. Обидно, что какой-нибудь государственный чинуша имеет больше шансов еще одну жизнь прозаседать в роскошном кабинете, чем талантливый врач или инженер получить вторую жизнь.
– Обидно, но ничего не поделаешь. Американцы больше платят в Объединенный Центр репродукции человека. Им и квота больше. Ситуация стара, как мир. Кто платит, тот и заказывает музыку.
– А госчиновники себя, естественно, не обидели, когда принимали «Закон о весомости профессий» для Главного Компьютера. Тоже старо как мир. Ладно, Игорь. Спасибо за участие. Но судьбу, как говорится, не обманешь. Мне осталось немного. Уж в чем-чем, а в этом Большой Засранец не ошибается – точно высчитывает, сколько человеку осталось. И я хочу это немного прожить без надзора. Пусть у меня хоть в конце жизни будет сплошной День Веселья. Займусь своим любимым хобби – повожусь с моими ненаглядными микробами. Я же такую лабораторию себе отгрохал на пенсии… Эх, что там говорить. Пока, Игорь.
Там же. 14 августа 2191 года.
Понедельник. 13.30 по местному времени.
– Привет, Иван. – Игорь Николаевич Переверзев на экране видеофона выглядел бодрым и энергичным.
– Привет, чиновник.
– О, что значит человек без «надсмотрщика». Говоришь, что хочешь, и не думаешь о том, как это может истолковать Главный Компьютер.
– Игорь, тебе рассказать, как и ты это можешь сделать?
– Не стоит. Твой способ из тех, в которых предлагается сжечь собственный дом, чтобы согреться.
– Знаешь, иногда находишь счастье в шалаше, а во дворце тюрьму.
Переверзев не ответил. Повисла пауза.
– Игорь, что-то случилось? – Неожиданно о себе напомнила немного утихшая боль в груди.
– Да, – ответ был лаконичен и понятен.
– Что?
И после секундной паузы с другого континента ударило:
– Вчера нашлась Жизненная Запись Бориса. В пруду, в парке, за пять километров от Главного технического управления ООН. Чистили пруд и обнаружили.
– В тот же день, когда и улетел, – после долгой паузы наконец произнес Иван Антонович.
– Не понял.
– Жизненную Запись Бориса нашли тринадцатого августа. И нырнул он в гиперпространство тоже тринадцатого августа.
– Это знак, Ваня. Добрый знак.
– Ее можно восстановить?
– Да. Этим уже занимаются.
– И когда ее восстановят?
– Не знаю. Может, через неделю, может, через месяц. В таком деле спешить не надо. Это будущая память обновленного человека. И с самим обновлением спешить не надо. Вдруг вернется Борис? Зачем тебе два Бориса?
– Я понимаю, Игорь. Спасибо, что позвонил.
«И что же теперь мне делать? Сколько мне осталось жить? Год, два? Или… Как там говорил Игорь: "Иван, борись"?»
Там же. 21 августа 2191 года.
Понедельник. 8.03 по местному времени.
Ярко-желтое светило вздыбливалось из-за леса. Его лучи неслышной поступью приближались к человеку, прислонившемуся спиной к могучей древней сосне. Иван Антонович любил это место и часто, особенно после вердикта Совета Развития, поднимался к сосне, стоящей у самого края обрыва. Двадцатью метрами ниже плавно текла Припять. И мысли его здесь текли так же плавно, неторопливо. Он уже спокойно думал о том, что совсем недолго осталось ему любоваться этим пейзажем. И уж точно он не увидит смерть этой древней сосны. Мозг, больше не обремененный повседневной суетой занятого человека, как бы копил в себе силы, чтобы потом «выстрелить» какой-нибудь добротной мыслью. Внизу под обрывом начинался тоннель Трансюжноазиатской магистрали. Иван Антонович взглянул на часы. Через десять минут пронесется красавец-экспресс. Вид этого мощного, удлиненного тела, которое уверенно вонзалось в черную дыру тоннеля, ныряющего под реку, всегда захватывал Ивана Антоновича.
Послышался отдаленный шум, и серебристое инженерное чудо, спрессовав под собой мощное магнитное поле, промелькнуло и скрылось в тоннеле. Легкий ветерок качнул крону хвойного аксакала, лучи солнца наконец добрались до человека и озарили его своим светом.
«Сосна… экспресс… люди, сотни людей…»
Мысль вспыхнула в мозгу, как сверхновая звезда. На этот раз человек буквально скатился с обрыва…
Домашний компьютер, казалось, бесконечно долго грузился, и наконец Иван Антонович увидел искомое. Глаза лихорадочно заскользили по тексту: «Так… ?… в целях дальнейшего прогресса человечества Совет Развития Организации Объединенных планет постановляет создать Объединенный Центр репродукции человека…" Не то… ?… определить следующие квоты…" Не то… ?… с целью объективного решения по вопросу репродукции каждого конкретного человека, всем жителям Объединенных планет предлагается вживить чип сбора информации. Вживление производится на строго добровольных началах, и по первому требованию человека чип немедленно удаляется. Люди, не имеющие чипа сбора информации, рассматриваться как кандидаты на вторую жизнь не будут". Так, теплее, но еще не то. Ага, вот: ?… анализу подвергаются только поступки и действия человека. Его мысли, слова, произнесенные вслух в одиночестве, а также интимная жизнь являются сугубо частным делом, анализу и разглашению не подлежат". Отлично! Ты еще меня рано пытаешься списать в утиль, Большой Засранец. А теперь за работу!»
Там же. 18 сентября 2191 года.
Понедельник. 7.03 по местному времени.
– Привет, чиновник!
– Ваня? – Переверзев с трудом вырывался из сладких объятий сна.
– Ну а кто же! Почему не включаешь экран? Неужели с Ниной молодость вспоминаете?
– Ты решил выяснить этот вопрос в час ночи? – Наконец Игорь Николаевич окончательно проснулся и включил видеокамеру видеофона.
– Оказывается, я ошибся.
– Нина сейчас болеет, и, чтобы ее не тревожить, я сплю в другой комнате.
– Извини, не знал…
– Уже извинил. Но, Ваня, прошу покороче. Уже за полночь, и у меня был очень тяжелый день.
– Игорь, я хочу побороться.
– Не понял.
– Ты же предлагал мне бороться? Вот я и решил выполнить твой совет. Друг я тебе или не друг?
– Постой, какой совет? Что-то я никак не соображу.
– Совет побороться за вторую жизнь.
– Но ты же снял «надсмотрщика»!
– Ай-яй-яй, Игорь Николаевич. Чиновник ООН, обслуживающий его величество Главный Компьютер, а такие словечки употребляешь. Смотри, Большой Бэби пару процентиков у тебя может запросто сбросить. Засранец известный. А насчет «надсмотрщика» – как снял, так и обратно верну.
– Э, постой. Людям, снявшим «над…», снявшим чип сбора информации, он повторно не вживляется. Так как они какое-то время были вне контроля.
– А особые обстоятельства? А уничтожение Жизненной Записи моего сына, которому Компьютер дал вторую жизнь. Или, по-твоему, атомный подрыв Главного Компьютера ООН рядовой случай? Так, мелочь. Ребятишки в хлопушки поиграли.
– Ну не знаю… Попробуй написать заявление в Совет Развития. А там посмотрим. Но я ничего, Иван, не обещаю…
28 сентября 2191 года. Четверг.
«…рассмотрев просьбу гражданина Объединенной Руси Ковзана Ивана Антоновича о вживлении ему повторно чипа сбора информации и учитывая, что Ковзан И. А. добровольно снял свой чип и не был под контролем триста восемьдесят пять суток, что препятствует всесторонней, полной и объективной оценке его жизни, Совет Развития Организации Объединенных планет постановляет: в просьбе отказать».
«Э, нет, ребята. Вы так просто от меня не отделаетесь».
30 октября 2191 года. Понедельник.
«Всемирный суд по правам человека, руководствуясь принципами гуманности и презумпции невиновности, а также учитывая особые обстоятельства истца, а именно: искренняя его уверенность в уничтожении Жизненной Записи его сына, Ковзана Бориса Ивановича, что, несомненно, повлияло на его решение снять чип, и, принимая во внимание также то, что эта уверенность у истца возникла по вине Организации Объединенных Наций, не обеспечившей надлежащую охрану Главного Компьютера, и то, что его вышеупомянутый сын внес весомый вклад в прогресс всего человечества, постановляет:
1. Обязать Объединенный Центр репродукции человека вживить гражданину Объединенной Руси Ковзану Ивану Антоновичу чип сбора информации.
2. Учитывая особые обстоятельства истца, дело гражданина Объединенной Руси Ковзана Ивана Антоновича по иску Совету Развития Организации Объединенных планет юридическим прецедентом не считать».
«Если и существовала обходная дорога в бессмертие, то и она закрылась, пропустив одного человека – меня. Впрочем, я ее еще до конца не прошел».
Там же. 12 ноября 2191 года.
Воскресенье. 8.03 по местному времени.
В это ветреное осеннее утро Иван Антонович, как обычно, совершал свой почти ежедневный моцион. Оставив машину у опушки леса, он с рюкзаком за плечами поднялся к полюбившейся ему одинокой сосне. Здесь, как всегда, он хотел достать из рюкзака бутылку «Оболони» и не торопясь насладиться пенистым напитком. Но в этот раз попить пивка ему не довелось. Еще подъезжая к лесу, он заметил, как потемнело небо и усилился ветер. Многотонные воздушные массы пришли в движение и со свистом проносились над землей.
«Буря, скоро грянет буря!» Ивана Антоновича охватило волнение. Он на ощупь вытащил из рюкзака бутылку. Мрак стремительно накатывался на него. Тугая волна воздуха прижала его к сосне. Иван Антонович взглянул на часы.
«Через минуту покажется тихоокеанский экспресс».
Неожиданно раздался треск, и могучая сосна стала валиться ему на спину.
«Господи, сейчас же подойдет экспресс… И если дерево упадет на него…» Человек закричал, пытаясь усилием спины и ног удержать падающее дерево.
Сквозь шум и свист ветра послышался гул стремительно несущегося экспресса, до отказа набитого пассажирами. Человек кричал и держал. Дерево, наконец отшвырнув легкую человеческую плоть, стало валиться вниз. Две руки намертво, в замок, вцепились в торчащие щепы излома. Секунда, другая… Последнее, что увидели человеческие глаза, был хвост экспресса, ныряющего в тоннель.
«Успел».
Дальше темнота…
Где-то во Вселенной. Гиперпространственный корабль «Прорыв».
13 августа 2190 года. Пятница. 13.02. Дата и время по часам корабля.
Долгую минуту пилоты «Прорыва» ошарашенно смотрели друг на друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56