– Уоррен сказал мне, что никаких требований выкупа не было, – заявил Адам. (Во время моего рассказа он начал расхаживать по комнате; я не видела никаких признаков того, что ему больно, но решила, что вышагивает он поэтому: Альфа никогда не признается в своей слабости в присутствии стаи.) – Я все время об этом размышляю, но, честно говоря, просто не знаю. Один из волков, приходивших ко мне в дом, мне знаком, я встречался с ним лет тридцать назад. Мы в одно и то же время пережили переход. Его переживания были… ужасны: он изменился без помощи. – Я видела, как несколько волков поморщились. – Возможно, он из-за этого затаил зло, но тридцать лет – слишком большой срок для ожидания мести, если единственная причина похищения Джесси – месть.
– Он входит в стаю? – осведомилась Мэри Джо из глубины комнаты. Мэри Джо работает в Кенневикской пожарной части. Она небольшого роста, крепкая и постоянно жалуется, что ей приходится притворяться более слабой, чем мужчины в ее команде. Мне она нравится.
Адам покачал головой.
– Дэвид – одинокий волк по собственному выбору. Он не любит вервольфов.
– Ты говоришь, что с ним были люди и новые волки? – уточнил Уоррен.
Адам кивнул, но я все еще думала об одиноком волке: «Что тот, кто тридцать лет прожил одиноким волком, делает в компании новых волков? Может, он сам их изменил? Или они жертвы, как Мак?»
Сэмюэль положил морду мне на колено, и я с отсутствующим видом потрепала его по голове.
– Если они использовали нитрат серебра, ДМСО и кетамин, – произнесла Ауриэль, учительница химии, – означает ли это, что с ними есть врач? Или торговец наркотиками? Кетамин не так распространен, как крэк, но мы в школе время от времени с ним сталкиваемся.
Я выпрямилась.
– Врач или ветеринар.
Рядом со мной напрягся Сэмюэль. Я посмотрела на него.
– Ветеринар имеет доступ ко всему этому, верно?
Сэмюэль заворчал. Ему моя мысль не понравилась.
– К чему ты ведешь? – спросил Адам меня, глядя при этом на Сэмюэля.
– Доктор Уоллес, – ответила я.
– Картер в беде, потому что он не может принять себя как вервольфа, Мерси. Для него это означает слишком много насилия, и он предпочтет умереть, чем быть такими, как мы. Ты хочешь сказать, что он связан с заговором, в ходе которого молодых волков держат в клетках и проводят над ними исследования? Ты когда-нибудь слышала, что он говорит об экспериментах над животными и о косметической промышленности?
На мгновение я удивилась, что Адам так много знает о докторе Уоллесе. Но по реакции жителей Осинового Ручья я поняла, что Адам там провел какое-то время. Вполне естественно, что он слышал о проблемах доктора Уоррена. Но судя по возгласам вокруг, остальные члены стаи были не в курсе.
Адам перестал спорить со мной и объяснил всем, кто такой доктор Уоллес. Это дало мне время поразмыслить.
– Послушай, – произнесла я, когда он закончил. – Все эти вещества для наркотика, который тебе вкололи, легко достать. Но кто догадался соединить их и зачем? Кому нужно действовать на волков транквилизаторами? Доктору Уоллесу грозит опасность потерять контроль – я сама это видела на этой неделе. Он тревожится за свою семью. Он не стал бы разрабатывать транквилизатор для вервольфов, чтобы они похитили Джесси, но он может это сделать для тех, кто применяет этот препарат, – если потеряет контроль и его волк нападет на кого-нибудь.
– Может быть, – задумчиво промолвил Адам. – Завтра позвоню Брану и попрошу расспросить доктора Уоллеса об этом. Никто не может солгать Брану.
– Так для чего им Джесси? – спросил Даррил. – Деньги в этом случае кажутся нелепостью. Похоже, нападение нацелено на Альфу стаи бассейна Колумбии, а не на бизнесмена Адама Хауптмана.
– Согласен. – Адам посмотрел на него. – Может, кто-то хочет контролировать стаю? Я многое готов сделать ради дочери.
«Контроль над стаей или контроль над Альфой, – подумала я, – и есть ли разница между тем и другим?»
– Кто бы это ни был и чего бы он ни хотел, мы об этом узнаем еще до рассвета, – заявила я, доставая из кармана листок бумаги, который дала мне госпожа вампиров, и протягивая его Адаму. – Информант Зи сообщила, что наши враги заплатили вампирам десять тысяч долларов, чтобы те оставили их в покое.
Брови Адама взлетели вверх, и он стиснул листок побелевшими пальцами.
– Десять тысяч – это слишком много. Интересно, почему они это сделали? – Он взглянул на листок и посмотрел на собравшихся. – Даррил? Уоррен? Готовы к новому приключению сегодня?
– Ничего не сломано, – сказал Даррил.
– И никто, – подхватил Уоррен. – Я готов.
– Сэмюэль?
Белый волк улыбнулся ему.
– Можем взять мой фургон, – предложила я.
– Спасибо, – ответил Адам, – но ты остаешься здесь. Я вскинула подбородок, а он потрепал меня по щеке – и рассмеялся, видя выражение моего лица, – не надо мной, а так, словно ему что-то очень нравится. Я?
– Тебя невозможно заменить, Мерседес, – но ты еще не видела, что такое война стай. – К тому времени, как он закончил говорить, улыбки на его лице уже не было.
– Послушай, приятель, – сказала я, – я убила двух волков, и мой счет за эту неделю не хуже твоего. И разве не я с таким трудом получила этот адрес у вампиров?
– Ты получила адрес от вампиров? – спросил Адам опасно мягким голосом.
«Высокомерный ублюдок! – бранилась я про себя, ведя фургон по пустым улицам Восточного Кенневика. – Я не вхожу в стаю. Он не имеет права указывать мне, что делать и что нет. Не имеет права кричать за то, что я обратилась к вампирам. Он мне не опекун».
Но в конце концов мне пришлось признать, что он прав: в схватке с другой стаей вервольфов от меня мало проку. Уоррен обещал позвонить, как только все закончится.
Я зевнула и поняла, что не спала уже часов двадцать; к тому же предыдущую ночь провела, ворочаясь на чужой постели в мотеле. Мне снились то Мак, умирающий, потому что я чего-то не сделала, то Джесси, одинокая и призывающая на помощь.
Я свернула к себе и даже не стала ставить фургон на обычное место, в гараж под навес: помою завтра утром. Кинжал Зи я отдала Уоррену, чтобы быть уверенной, что не забуду его в фургоне. Я так устала, что разрыдалась, когда осталась одна.
Я плакала, как ребенок, которого отобрали в школе в футбольную команду, а потом заявили, чтобы он шел куда-нибудь и не путался под ногами.
Я вспомнила, что нужно забрать оружие и кошелек из фургона. И когда начала подниматься по ступенькам, поняла, что Елизавета Аркадьевна не очистила мой порог: я по-прежнему ощущала запах Мака и тот отчетливый запах, который сопровождает смерть.
«Нет, – решила я, оскаливая в рычании зубы, – я плачу потому, что хочу принять участие в убийстве. Они пришли на мою территорию и причинили боль тем, кто не был мне безразличен. Мой долг и мое право – наказать их».
Как будто я могу что-то сделать со стаей вервольфов. Я сжала перила и сломала поручень, так, словно он был уложена на кедровые блоки в нашей школе боевых искусств. Кто-то мягко терся о мои ноги и приветствовал требовательным мяуканьем.
– Привет, Медея, – сказала я, вытирая глаза, прежде чем взять ее в руку – не ту, в которой я несла оружие. Открыла дверь, не беспокоясь о свете. Положила пистолет и ружье. Поставила сотовый телефон рядом с обычным – заряжаться, – потом с мурлычущей Медеей свернулась на диване и уснула в ожидании звонка Уоррена.
Меня разбудило солнце, бьющее в глаза. Первые несколько мгновений я не могла понять, почему сплю на диване. Часы на моем DVD-плеере показывали девять, значит, сейчас десять утра. Я никогда не переводила часы на летнее или зимнее время.
Я проверила сотовый и автоответчик. Зи просил связаться, но это было все. Я оставила Зи сообщение на его автоответчике.
Я позвонила Адаму на домашний телефон, на сотовый и отправила сообщение на пейджер, потом – позвонила домой Уоррену. Нашла в телефонной книге номер Даррила и позвонила и ему, записав остальные номера, которые выдал мне его автоответчик. Но и по сотовому он не ответил.
Немного подумав, я включила местный канал телевидения, но никаких экстренных выпусков не было. Никто не сообщил о кровопролитии в Западном Ричленде прошлой ночью. Может, еще не нашли тела.
Я взяла свой сотовый, села в «рэббита» и направилась по адресу, который мне дали вампиры: я хоть и отдала листок Адаму, но адрес запомнила. Дом был совершенно пуст, и на лужайке перед фасадом стояла табличка «Продается». Я слабо ощущала запах стаи по периметру здания, но никаких следов крови или насилия.
«Если адрес неверный, то где все?»
Я приехала в свою мастерскую, прежде чем вспомнила, что сегодня День благодарения и никто не пригонит машину для ремонта. Тем не менее это лучше, чем сидеть дома и гадать, что случилось. Я открыла большую дверь гаража и занялась своим нынешним проектом.
Трудно было сосредоточиться. Мне пришлось отложить сотовый, чтобы не сломать во время работы, и мне все время казалось, что я слышу звонок. Но никто мне не звонил, даже мама.
Подъехала и остановилась перед гаражом незнакомая машина, из нее вышла миниатюрная женщина в красном свитере и белых теннисных туфлях. Встретившись со мной взглядом, она кивнула и, закрыв машину, направилась ко мне.
– Я Сильвия Сандовал, – представилась она, протягивая руку.
– Не могу пожать вам руку, – произнесла я с профессиональной улыбкой. – Меня зовут Мерседес Томпсон. Чем могу быть полезна?
– Вы мне уже были полезны. – Она опустила руку и кивком указала на свою машину, подержанный бьюик, который несмотря на пятна ржавчины и вмятину на переднем крыле, выглядел безупречно чистым. – После того как ее починил ваш мистер Адельбертсмайтер, бегает, как новая. Я хотела спросить, сколько я вам должна. Мистер Адельбертсмайтер сказал, что, возможно, вас заинтересует работа моего сына в обмен на ваше время и заботу.
Я нашла чистую тряпку и принялась вытирать руки, чтобы иметь время подумать. Мне понравилось, что она постаралась узнать и запомнить, как зовут Зи. Не самое легкое для произношения имя, особенно если ваш родной язык испанский.
– Вы, должно быть, подруга Тони. У меня еще не было времени посмотреть на счет, выписанный Зи, но помощь мне нужна. Ваш сын что-нибудь знает о том, как ремонтировать машины?
– Он умеет менять масло и колеса, – ответила она. – Остальному научится. Он усердно работает и все схватывает на лету.
Как и Зи, мне импонировали ее откровенные, решительные манеры. Я кивнула.
– Хорошо. Сделаем так. Пусть ваш сын приходит… «Когда?» – Я понятия не имела, что буду делать следующие несколько дней.
– …в понедельник после уроков. Отработает стоимость ремонта, а если получится, сможет трудиться и дальше. После школы и в субботу весь день.
– Уроки на первом месте, – заявила она. Я кивнула.
– Мне подходит. Посмотрим, что из этого получится.
– Спасибо, – сказала она. – Он придет.
Я смотрела, как она садится в машину, и думала: «Брану повезло, что она не вервольф. Иначе ему трудно было бы сохранить свое положение Альфы».
Тут я остановилась и взглянула на свои грязные руки. Вчера вечером кто-то задал вопрос, что нужно похитителям. Им не нужно место в стае Адама, потому что у них есть своя стая. Им не нужны деньги: у них нашлась бы более легкая цель, чем дочь Альфы. Значит, в Адаме есть нечто особенное. Среди вервольфов точно знать свой ранг в стае – вопрос безопасности. В стае Маррока эта иерархия не так важна, пока никто не забывает, что Бран – главный. Тем не мене и там за ней следят.
Я очень хорошо помню, как мой приемный отец присел перед моим стульчиком и загибал пальцы у меня на руке. Мне было тогда четыре или пять. «Один – это Бран, – говорил он. – Два – это Чарльз, а три – Сэмюэль. Четыре – Адам из стаи Лос-Аламоса. Пять – Эверетт из стаи Хьюстона».
– Один – это Бран, – произнесла я теперь. – Два – Чарльз и три – Сэмюэль, оба они сыновья Брана. Четыре – Адам, теперь он в стае бассейна Колумбии.
Если что-то и есть в Адаме особенное, так то, что он, если не считать сыновей Брана, ближайший претендент на титул Маррока.
Вначале я попыталась отбросить эту мысль. Если бы я хотела, чтобы Адам бросил вызов Брану, я определенно не стала бы начинать с похищения его дочери. Но, может, они и не начинали с этого.
Я села на водительское сиденье «жука», и старый винил заскрипел подо мной. Что если они пришли не нападать на Адама, а поговорить с ним? Допустим, это был кто-нибудь хорошо знающий Адама, вроде его старого армейского приятеля. У Адама вспыльчивый, даже взрывной характер – но если он успокоится, его можно убедить выслушать.
Если враг – вервольф, он будет бояться Адама или по крайней мере будет осторожен. Так проходят игры за доминирование. Если встречаешься с Альфой на его территории, он оказывается в доминирующей позиции. Нельзя брать пистолет, заряженный серебряными пулями, – это объявление войны. В таком случае нужно либо убить Адама, либо умереть самому. Допустим, у врага был под рукой наркотик, что-нибудь такое, что способно успокоить вервольфа и помешает Адаму убить, если переговоры пройдут неудачно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Он входит в стаю? – осведомилась Мэри Джо из глубины комнаты. Мэри Джо работает в Кенневикской пожарной части. Она небольшого роста, крепкая и постоянно жалуется, что ей приходится притворяться более слабой, чем мужчины в ее команде. Мне она нравится.
Адам покачал головой.
– Дэвид – одинокий волк по собственному выбору. Он не любит вервольфов.
– Ты говоришь, что с ним были люди и новые волки? – уточнил Уоррен.
Адам кивнул, но я все еще думала об одиноком волке: «Что тот, кто тридцать лет прожил одиноким волком, делает в компании новых волков? Может, он сам их изменил? Или они жертвы, как Мак?»
Сэмюэль положил морду мне на колено, и я с отсутствующим видом потрепала его по голове.
– Если они использовали нитрат серебра, ДМСО и кетамин, – произнесла Ауриэль, учительница химии, – означает ли это, что с ними есть врач? Или торговец наркотиками? Кетамин не так распространен, как крэк, но мы в школе время от времени с ним сталкиваемся.
Я выпрямилась.
– Врач или ветеринар.
Рядом со мной напрягся Сэмюэль. Я посмотрела на него.
– Ветеринар имеет доступ ко всему этому, верно?
Сэмюэль заворчал. Ему моя мысль не понравилась.
– К чему ты ведешь? – спросил Адам меня, глядя при этом на Сэмюэля.
– Доктор Уоллес, – ответила я.
– Картер в беде, потому что он не может принять себя как вервольфа, Мерси. Для него это означает слишком много насилия, и он предпочтет умереть, чем быть такими, как мы. Ты хочешь сказать, что он связан с заговором, в ходе которого молодых волков держат в клетках и проводят над ними исследования? Ты когда-нибудь слышала, что он говорит об экспериментах над животными и о косметической промышленности?
На мгновение я удивилась, что Адам так много знает о докторе Уоллесе. Но по реакции жителей Осинового Ручья я поняла, что Адам там провел какое-то время. Вполне естественно, что он слышал о проблемах доктора Уоррена. Но судя по возгласам вокруг, остальные члены стаи были не в курсе.
Адам перестал спорить со мной и объяснил всем, кто такой доктор Уоллес. Это дало мне время поразмыслить.
– Послушай, – произнесла я, когда он закончил. – Все эти вещества для наркотика, который тебе вкололи, легко достать. Но кто догадался соединить их и зачем? Кому нужно действовать на волков транквилизаторами? Доктору Уоллесу грозит опасность потерять контроль – я сама это видела на этой неделе. Он тревожится за свою семью. Он не стал бы разрабатывать транквилизатор для вервольфов, чтобы они похитили Джесси, но он может это сделать для тех, кто применяет этот препарат, – если потеряет контроль и его волк нападет на кого-нибудь.
– Может быть, – задумчиво промолвил Адам. – Завтра позвоню Брану и попрошу расспросить доктора Уоллеса об этом. Никто не может солгать Брану.
– Так для чего им Джесси? – спросил Даррил. – Деньги в этом случае кажутся нелепостью. Похоже, нападение нацелено на Альфу стаи бассейна Колумбии, а не на бизнесмена Адама Хауптмана.
– Согласен. – Адам посмотрел на него. – Может, кто-то хочет контролировать стаю? Я многое готов сделать ради дочери.
«Контроль над стаей или контроль над Альфой, – подумала я, – и есть ли разница между тем и другим?»
– Кто бы это ни был и чего бы он ни хотел, мы об этом узнаем еще до рассвета, – заявила я, доставая из кармана листок бумаги, который дала мне госпожа вампиров, и протягивая его Адаму. – Информант Зи сообщила, что наши враги заплатили вампирам десять тысяч долларов, чтобы те оставили их в покое.
Брови Адама взлетели вверх, и он стиснул листок побелевшими пальцами.
– Десять тысяч – это слишком много. Интересно, почему они это сделали? – Он взглянул на листок и посмотрел на собравшихся. – Даррил? Уоррен? Готовы к новому приключению сегодня?
– Ничего не сломано, – сказал Даррил.
– И никто, – подхватил Уоррен. – Я готов.
– Сэмюэль?
Белый волк улыбнулся ему.
– Можем взять мой фургон, – предложила я.
– Спасибо, – ответил Адам, – но ты остаешься здесь. Я вскинула подбородок, а он потрепал меня по щеке – и рассмеялся, видя выражение моего лица, – не надо мной, а так, словно ему что-то очень нравится. Я?
– Тебя невозможно заменить, Мерседес, – но ты еще не видела, что такое война стай. – К тому времени, как он закончил говорить, улыбки на его лице уже не было.
– Послушай, приятель, – сказала я, – я убила двух волков, и мой счет за эту неделю не хуже твоего. И разве не я с таким трудом получила этот адрес у вампиров?
– Ты получила адрес от вампиров? – спросил Адам опасно мягким голосом.
«Высокомерный ублюдок! – бранилась я про себя, ведя фургон по пустым улицам Восточного Кенневика. – Я не вхожу в стаю. Он не имеет права указывать мне, что делать и что нет. Не имеет права кричать за то, что я обратилась к вампирам. Он мне не опекун».
Но в конце концов мне пришлось признать, что он прав: в схватке с другой стаей вервольфов от меня мало проку. Уоррен обещал позвонить, как только все закончится.
Я зевнула и поняла, что не спала уже часов двадцать; к тому же предыдущую ночь провела, ворочаясь на чужой постели в мотеле. Мне снились то Мак, умирающий, потому что я чего-то не сделала, то Джесси, одинокая и призывающая на помощь.
Я свернула к себе и даже не стала ставить фургон на обычное место, в гараж под навес: помою завтра утром. Кинжал Зи я отдала Уоррену, чтобы быть уверенной, что не забуду его в фургоне. Я так устала, что разрыдалась, когда осталась одна.
Я плакала, как ребенок, которого отобрали в школе в футбольную команду, а потом заявили, чтобы он шел куда-нибудь и не путался под ногами.
Я вспомнила, что нужно забрать оружие и кошелек из фургона. И когда начала подниматься по ступенькам, поняла, что Елизавета Аркадьевна не очистила мой порог: я по-прежнему ощущала запах Мака и тот отчетливый запах, который сопровождает смерть.
«Нет, – решила я, оскаливая в рычании зубы, – я плачу потому, что хочу принять участие в убийстве. Они пришли на мою территорию и причинили боль тем, кто не был мне безразличен. Мой долг и мое право – наказать их».
Как будто я могу что-то сделать со стаей вервольфов. Я сжала перила и сломала поручень, так, словно он был уложена на кедровые блоки в нашей школе боевых искусств. Кто-то мягко терся о мои ноги и приветствовал требовательным мяуканьем.
– Привет, Медея, – сказала я, вытирая глаза, прежде чем взять ее в руку – не ту, в которой я несла оружие. Открыла дверь, не беспокоясь о свете. Положила пистолет и ружье. Поставила сотовый телефон рядом с обычным – заряжаться, – потом с мурлычущей Медеей свернулась на диване и уснула в ожидании звонка Уоррена.
Меня разбудило солнце, бьющее в глаза. Первые несколько мгновений я не могла понять, почему сплю на диване. Часы на моем DVD-плеере показывали девять, значит, сейчас десять утра. Я никогда не переводила часы на летнее или зимнее время.
Я проверила сотовый и автоответчик. Зи просил связаться, но это было все. Я оставила Зи сообщение на его автоответчике.
Я позвонила Адаму на домашний телефон, на сотовый и отправила сообщение на пейджер, потом – позвонила домой Уоррену. Нашла в телефонной книге номер Даррила и позвонила и ему, записав остальные номера, которые выдал мне его автоответчик. Но и по сотовому он не ответил.
Немного подумав, я включила местный канал телевидения, но никаких экстренных выпусков не было. Никто не сообщил о кровопролитии в Западном Ричленде прошлой ночью. Может, еще не нашли тела.
Я взяла свой сотовый, села в «рэббита» и направилась по адресу, который мне дали вампиры: я хоть и отдала листок Адаму, но адрес запомнила. Дом был совершенно пуст, и на лужайке перед фасадом стояла табличка «Продается». Я слабо ощущала запах стаи по периметру здания, но никаких следов крови или насилия.
«Если адрес неверный, то где все?»
Я приехала в свою мастерскую, прежде чем вспомнила, что сегодня День благодарения и никто не пригонит машину для ремонта. Тем не менее это лучше, чем сидеть дома и гадать, что случилось. Я открыла большую дверь гаража и занялась своим нынешним проектом.
Трудно было сосредоточиться. Мне пришлось отложить сотовый, чтобы не сломать во время работы, и мне все время казалось, что я слышу звонок. Но никто мне не звонил, даже мама.
Подъехала и остановилась перед гаражом незнакомая машина, из нее вышла миниатюрная женщина в красном свитере и белых теннисных туфлях. Встретившись со мной взглядом, она кивнула и, закрыв машину, направилась ко мне.
– Я Сильвия Сандовал, – представилась она, протягивая руку.
– Не могу пожать вам руку, – произнесла я с профессиональной улыбкой. – Меня зовут Мерседес Томпсон. Чем могу быть полезна?
– Вы мне уже были полезны. – Она опустила руку и кивком указала на свою машину, подержанный бьюик, который несмотря на пятна ржавчины и вмятину на переднем крыле, выглядел безупречно чистым. – После того как ее починил ваш мистер Адельбертсмайтер, бегает, как новая. Я хотела спросить, сколько я вам должна. Мистер Адельбертсмайтер сказал, что, возможно, вас заинтересует работа моего сына в обмен на ваше время и заботу.
Я нашла чистую тряпку и принялась вытирать руки, чтобы иметь время подумать. Мне понравилось, что она постаралась узнать и запомнить, как зовут Зи. Не самое легкое для произношения имя, особенно если ваш родной язык испанский.
– Вы, должно быть, подруга Тони. У меня еще не было времени посмотреть на счет, выписанный Зи, но помощь мне нужна. Ваш сын что-нибудь знает о том, как ремонтировать машины?
– Он умеет менять масло и колеса, – ответила она. – Остальному научится. Он усердно работает и все схватывает на лету.
Как и Зи, мне импонировали ее откровенные, решительные манеры. Я кивнула.
– Хорошо. Сделаем так. Пусть ваш сын приходит… «Когда?» – Я понятия не имела, что буду делать следующие несколько дней.
– …в понедельник после уроков. Отработает стоимость ремонта, а если получится, сможет трудиться и дальше. После школы и в субботу весь день.
– Уроки на первом месте, – заявила она. Я кивнула.
– Мне подходит. Посмотрим, что из этого получится.
– Спасибо, – сказала она. – Он придет.
Я смотрела, как она садится в машину, и думала: «Брану повезло, что она не вервольф. Иначе ему трудно было бы сохранить свое положение Альфы».
Тут я остановилась и взглянула на свои грязные руки. Вчера вечером кто-то задал вопрос, что нужно похитителям. Им не нужно место в стае Адама, потому что у них есть своя стая. Им не нужны деньги: у них нашлась бы более легкая цель, чем дочь Альфы. Значит, в Адаме есть нечто особенное. Среди вервольфов точно знать свой ранг в стае – вопрос безопасности. В стае Маррока эта иерархия не так важна, пока никто не забывает, что Бран – главный. Тем не мене и там за ней следят.
Я очень хорошо помню, как мой приемный отец присел перед моим стульчиком и загибал пальцы у меня на руке. Мне было тогда четыре или пять. «Один – это Бран, – говорил он. – Два – это Чарльз, а три – Сэмюэль. Четыре – Адам из стаи Лос-Аламоса. Пять – Эверетт из стаи Хьюстона».
– Один – это Бран, – произнесла я теперь. – Два – Чарльз и три – Сэмюэль, оба они сыновья Брана. Четыре – Адам, теперь он в стае бассейна Колумбии.
Если что-то и есть в Адаме особенное, так то, что он, если не считать сыновей Брана, ближайший претендент на титул Маррока.
Вначале я попыталась отбросить эту мысль. Если бы я хотела, чтобы Адам бросил вызов Брану, я определенно не стала бы начинать с похищения его дочери. Но, может, они и не начинали с этого.
Я села на водительское сиденье «жука», и старый винил заскрипел подо мной. Что если они пришли не нападать на Адама, а поговорить с ним? Допустим, это был кто-нибудь хорошо знающий Адама, вроде его старого армейского приятеля. У Адама вспыльчивый, даже взрывной характер – но если он успокоится, его можно убедить выслушать.
Если враг – вервольф, он будет бояться Адама или по крайней мере будет осторожен. Так проходят игры за доминирование. Если встречаешься с Альфой на его территории, он оказывается в доминирующей позиции. Нельзя брать пистолет, заряженный серебряными пулями, – это объявление войны. В таком случае нужно либо убить Адама, либо умереть самому. Допустим, у врага был под рукой наркотик, что-нибудь такое, что способно успокоить вервольфа и помешает Адаму убить, если переговоры пройдут неудачно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39