Я взглянула на него и увидела, что он сгибается под тяжестью Сэмюэля.
– Я думала, вампиры такие сильные, что могут вырывать деревья с корнями, – сказала я.
– Но не после того, как с ними поработает Марсилия. Он переместил Сэмюэля, пытаясь удобней взять его.
– А почему бы не нести, как это делают пожарные?
– Потому что когда он начнет приходить в себя – он будет не очень довольным волком. Я так я смогу сразу поставить его на ноги и убраться, если понадобится.
– Я его понесу, – послышался незнакомый голос.
Рядом с нами стоял еще один вампир в джинсах и пиратской рубашке, расстегнутой на груди. Подобных персонажей можно встретить на ярмарках или в фильмах Эррола Флинна. Наряд не очень ему шел. Плечи слишком узкие, а плоский живот выглядит не сексуальным, а просто тощим – а может, с меня просто хватило на сегодня вампиров.
– Мир, Стефан, – поднял руку вампир. – Марсилия считает, что вам не помешает помощь.
– Скажи прямо, она не желает видеть здесь доктора Корника, когда он очнется от Поцелуя. – Стефан слегка расслабился. – Хорошо.
Сэмюэля переложили с одного вампира на другого – второй вампир, очевидно, не разделял опасения Стефана, потому что просто перебросил Сэмюэля через плечо.
Ночь была тихая, но было в ней что-то выжидательное – чувство, знакомое мне по охоте. Кто-то за нами следит – ничего себе, большой сюрприз. Мы молча проследовали через сад и вышли из главных ворот, которые кто-то открыл, пока мы были внутри.
Я раскрыла дверь фургона и показала на длинное сиденье. Вампир, одетый пиратом, спустил Сэмюэля с плеча и уложил. Я решила, что такая огромная сила в вампирах производит более необычное впечатление, чем в вервольфах: те по крайней мере выглядят очень сильными.
Когда Сэмюэль был благополучно размещен, вампир повернулся ко мне.
– Мерседес Томпсон. Моя госпожа благодарит вас за посещение, которое позволило нам обнаружить проблемы, в противном случае оставшиеся бы незамеченными. Она также благодарит вас за то, что помогли ей сохранить честь – собственную и ее вассала Стефана Учелло. – Он заметил скептическое выражение моего лица и улыбнулся. – Она сказала, что раньше овца никогда не отгоняла ее. Кресты, писание, святая вода, но не овца.
– Агнец Божий, – объяснил Стефан. Он теперь выглядел почти как обычно, опираясь локтем в раскрытую дверь фургона. – Я тоже не думал, что сработает. Иначе бы, конечно, попросил отдать его Эстелле.
– Конечно. – Вампир снова очаровательно улыбнулся мне. – Во всяком случае мне поручено принести извинения за доставленные неприятности; надеюсь, вы также передадите наши извинения доктору Корнику. Пожалуйста, объясните ему, что госпожа не хотела причинять ему вред, но ее недавнее заболевание позволило некоторым стать… слишком беспокойными. Они будут наказаны.
– Заверьте сеньору, что я нахожу ее извинения достаточными и сама хотела бы просить прощения за причиненные неудобства, – солгала я. Но, должно быть, сделала это неплохо, потому что Стефан одобрительно кивнул.
Вампир поклонился и, осторожно держа за цепочку, протянул мне крест Сэмюэля и листок толстой самодельной бумаги. От него пахло травами, как в доме, и на нем витиеватым почерком, словно писали гусиным пером, был выведен адрес в Кенневике.
– Она собиралась сама отдать это вам, но попросила меня передать кое-что еще. Волки заплатили нам десять тысяч долларов за право два месяца жить по этому адресу.
Стефан выпрямился.
– Это слишком много. Почему она потребовали столько?
– Она не назначала цену. Волки заплатили без всяких переговоров. Я выразил синьоре свои опасения по поводу необычности сделки, но…
Он посмотрел на Стефана и пожал плечами.
– Со времени своего изгнания из Милана Марсилия была сама не своя, – сказал мне Стефан и взглянул на второго вампира. – То, что произошло сегодня, хорошо. Замечательно увидеть госпожу снова сильной и разгневанной, Андре.
«Замечательно» не совсем то слово, которое он употребил.
– Надеюсь, – хрипло ответил тот. – Но она проспала два столетия. Кто знает, что случится, когда госпожа проснется окончательно? Может, на этот раз ты перехитрил самого себя.
– Это не я, – заявил Стефан. – Кто-то пытается снова создавать неприятности. Госпожа позволила мне провести расследование.
Вампиры смотрели друг на друга, оба не дышали. Наконец Стефан произнес:
– Какова бы ни была их цель, им удалось наконец разбудить Ее. Если бы они не подвергли опасности моих гостей, я бы не стал их преследовать.
«Вампирская политика, – подумала я. Люди, вервольфы и вампиры – не имеет значения: достаточно собраться более чем троим, и начнется борьба за власть».
Кое-что я поняла. Старейшие волки уходят от меняющегося мира, и некоторые из них живут, как отшельники, в пещерах, выходят только кормиться и со временем теряют интерес и к этому. Похоже, Марсилия страдает той же болезнью. Очевидно, некоторые вампиры довольны таким состоянием госпожи, в отличие от Стефана. А Андре как будто не знает еще, на чьей он стороне. Я на той, которая оставит меня в покое.
– Госпожа попросила меня передать кое-что и тебе, – сказал Андре Стефану.
Послышался звук, подобный выстрелу, и Стефан отшатнулся к фургону, прижимая руку к лицу. И только когда на его щеке появился слабый отпечаток руки, я поняла, что случилось.
– Это предварительно, – заявил ему Андре. – Сегодня она занята, но завтра в сумерках ты должен явиться к ней. Тебе надлежало предупредить ее, кто такая Мерседес Томпсон, как только узнал сам. Госпожа не должна была со своим колдовством неожиданно натолкнуться на ходячую. Тебе вообще не следовало приводить ее.
– Она не принесла с собой ни кол, ни святую воду. – Голос Стефана нисколько не выдавал, что удар подействовал на него. – Она нам не опасна – она вообще едва ли понимает, кто она, и научить ее некому. Она не охотится на вампиров, не трогает тех, кто не нападает на нее.
Андре повернул голову стремительней, чем мог любой, и посмотрел на меня. – Это правда, Мерседес Томпсон? Ты не охотишься на тех, кто только пугает тебя?
Я устала, тревожилась за Сэмюэля и была несколько удивлена тем, что пережила свидание с Марсилией и ее вампирами.
– Я ни на кого не охочусь, за исключением кроликов, мышей и фазанов, – ответила я. – До последней недели это было правдой.
Если бы я не устала настолько, я бы не добавила последнюю фразу.
– А что на этой неделе? – спросил Стефан.
– Я убила двух вервольфов.
– Ты убила двух вервольфов? – Взгляд Андре нельзя была назвать лестным. – Вероятно, защищалась, и у тебя случайно в руке оказался пистолет?
Я покачала головой.
– Один из них был призван луной – он убивал все, кто оказывался рядом. Я порвала ему горло, и он истек кровью. Второго я застрелила, чтобы он не убил Альфу.
– Порвала горло? – шепотом повторил Стефан, а Андре явно не знал, верить ли мне.
– Я была койотом и хотела привлечь его внимание, чтобы он погнался за мной.
Стефан недоверчиво посмотрел на меня.
– Вервольфы быстры.
– Я это знаю, – раздраженно откликнулась я. – Но я быстрее. – Я вспомнила, как убегала от подруги Брана, и добавила: – Ну, обычно. Я не собиралась убивать…
Кто-то крикнул, я замолчала. Мы ждали, но звуков больше не было.
– Мне пора вернуться к синьоре, – сказал Андре и исчез.
– Я поведу, – предложил Стефан. – Тебе нужно находиться сзади с доктором Корником. Когда он придет в себя, рядом должен быть тот, кому он доверяет.
Я отдала ему ключи.
– А что произойдет, когда он очнется? – спросила я, устраиваясь и приподнимая голову Сэмюэля. Пригладила его волосы, и руки мои скользнули ему на шею. След вампирского укуса уже почти зажил, я ощутила под пальцами лишь легкую неровность.
– Может, ничего, – ответил Стефан, садясь на водительское место и включая двигатель. – Но иногда вервольфы не очень хорошо реагируют на Поцелуй. Синьора Марсилия всегда предпочитала волков другой добыче – поэтому ее и выслали из Италии и отправили сюда.
– А что, охота на волков под запретом? – поинтересовалась я.
– Нет. – Стефан развернул фургон и поехал назад. – Запрещено питаться волками Повелителю Ночи.
Он произнес это «Повелителю Ночи» так, словно я знаю, кто это. Но я не знала и потому осведомилась:
– А кто такой Повелитель Ночи?
– Хозяин Милана – вернее, был им, когда мы в последний раз о нем слышали.
– А когда это было?
– Примерно двести лет назад. Он изгнал сюда синьору Марсилию вместе с теми, кто был обязан ей жизнью и служением.
– Двести лет назад здесь ничего не было.
– Мне рассказывали, что он просто ткнул булавкой в карту. Ты права: здесь ничего не было. Ничего, кроме пустыни, пыли и индейцев. – Стефан поправил зеркало заднего обзора, чтобы лучше видеть меня, встретился со мной взглядом и продолжил: – Индейцев и еще кое-кого, с кем раньше мы никогда не встречались, Мерси. Изменяющих форму, но не призванных луной. Мужчин и женщин, которые по желанию могли принимать облик койота. У них оказался иммунитет к тому волшебству, которое позволяло нам жить среди людей незамеченными.
Я смотрела на него.
– У меня нет иммунитета к волшебству.
– Я не сказал, что он у тебя есть. Но часть нашего волшебства на тебя не действует. Мы убивали таких, как ты, при встрече, и они отвечали нам тем же. – Он улыбнулся, и у меня застыла кровь от выражения этих холодных, холодных глаз. – Вампиры здесь повсюду, Мерседес, а ходячая только ты. Я всегда считала Стефана своим другом. Даже в сердце вампирской семьи я не усомнилась в его дружбе. Как это глупо.
– Я могу поехать домой сама, – заявила я.
Он перестал смотреть на меня, посмотрел на улицу перед собой и усмехнулась, останавливая фургон. Вышел, не выключая двигатель. Я высвободилась из-под тяжести Сэмюэля и встала с безопасного заднего сиденья.
Выбираясь из фургона, я не увидела Стефана и не ощутила его запаха. Села на место водителя, но чувствовала, что он уставился мне в спину. Я тронула машину с места, но ту же сняла ногу с газа и нажала на тормоза.
Опустила окно и произнесла в темноту:
– Я знаю, что ты живешь не здесь – от тебя пахнет древесным дымом и попкорном. Подвезти тебя?
Он рассмеялся. Я вздрогнула, потом еще раз, когда он наклонился к окну и потрепал меня по плечу.
– Отправляйся домой, Мерси. – И он исчез – на этот раз по-настоящему.
Я тащилась за прицепами и машинами жителей пригородов и думала о том, что выяснилось.
Вампиры, так же как волшебный народ – другие, вервольфы и их родичи, – были сверхъестественными существами из Старого Света. Они пришли сюда по тем же причинам, что и люди: чтобы разбогатеть, приобрести власть или землю – и избежать преследований.
Во время Возрождения существование вампиров перестало быть тайной; считалось, что быть вампиром очень престижно и помогает достичь власти. Тогда города Италии и Франции были для них раем. Но и тогда их никогда не было много. Подобно вервольфам, люди, которые могут стать вампирами, умирают гораздо чаще, чем достигают цели. Большинство принцев и знатных людей, считавшихся вампирами, были просто хитрыми и умными людьми, которые с помощью такой репутации отпугивали соперников.
Церковь видела это в другом свете. Когда захват испанцами Нового Света пополнил сундуки церкви настолько, что она больше не нуждалась в покровительстве знатных людей, она начала преследовать и вампиров, и все остальных сверхъестественных существ.
Умерли сотни, если не тысячи людей, обвиненных в вампиризме, колдовстве или в умении превращаться в волков. Лишь небольшой процент обвиненных действительно был вампирами, но потери были все равно тяжелыми – люди (к счастью для них) размножаются гораздо быстрее неживых.
Итак вампиры прибыли в Новый Свет жертвами религиозного преследования, как квакеры и пуритане, только с иными целями. Вервольфы и их призванные луной сородичи пришли в поисках новых охотничьих территорий. Другие – чтобы избежать холодного железа промышленной революции, которая тем не менее последовала за ними. Совместно эти иммигранты уничтожили всех сверхъестественных существ, живших в Америке, и даже легенды о тех в основном забылись.
Среди них было/очевидно, и мое племя.
Сворачивая на дорогу, ведущую к Ричленду, я вспомнила, что рассказывала мне мать. Она не очень хорошо знала моего отца. В моей почти пустой шкатулке для драгоценностей – серебряная пряжка для пояса, которую отец выиграл на родео и подарил матери. Она говорила мне, что у него глаза были цвета освещенного солнцем пива и что он храпел, когда спал на спине. Еще она знала, что если бы кто-нибудь вовремя нашел его разбитый грузовик, отец выжил бы. Он не погиб в катастрофе. Кто-то острыми зубами перегрыз ему крупный сосуд, и он умер от потери крови.
Сзади, из фургона, послышался шум. Я повернула зеркало, чтобы видеть, что там происходит. Глаза Сэмюэля были открыты, и он сильно дрожал.
Стефан не объяснил, какой может быть плохая реакция на Поцелуй, но я была уверена, что пойму сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39