Он мне говорил, что перед хирургической операцией всегда старался наедаться. Может, он считает, что доктор Уоллес лучше него, потому что предпочел умереть, а не жить с таким конфликтом?
– Если Картер не позволит волку стать частью себя, он не сможет его контролировать. – Уголки рта Брана опустились. – Он опасен и с каждой луной становится все опаснее, Мерси. Ему нужно только один раз вступить в компромисс со своей проклятой старомодной моралью, чтобы он мог принять себя таким, каким он стал, и все будет в порядке. Но если это не произойдет скоро, то не произойдет вообще. Я не могу позволить ему увидеть еще одну луну.
– Это Джерри уговорил его перемениться, – устало проговорил Сэмюэль. – Он в курсе, что вскоре кому-то придется заняться доктором Картером. Будь он здесь, это была бы его обязанность, а он с этим не справится.
– Я этим займусь, – с глубоким вздохом произнес Бран. – Мне приходилось это делать. – Он перенес ладонь с руки Сэмюэля на его плечо. – Не все так сильны, как ты, сын мой.
В его голосе звучала бесконечная печаль, и я вспомнила троих детей Сэмюэля, не переживших Перемены.
– Забирайся в фургон, Мерси, – предложил Сэмюэль. – Ты дрожишь.
– Конечно, – откликнулась я, делая шаг в сторону. – Береги себя, Бран.
Я обошла машину спереди. Единственная причина, по которой я не бранилась вполголоса: вервольфы все бы услышали.
Я тронула фургон. Он протестовал – из-за холода, – но не очень. Пока я прогревала двигатель, Бран сказал несколько последних слов Сэмюэлю.
– Насколько хорошо Бран тебя знает? – негромко спросил Адам. Звук мотора и включенное радио помешают стоящим на улице услышать нас.
– Не очень хорошо, если думает, что я позволю все делать тебе и Сэмюэлю, – ответила я.
– Я на это и надеялся. – В его голосе прозвучало такое удовлетворением, что я оглянулась на него. Он устало улыбнулся. – Сэмюэль хорош, Мерси. Но Джесси для него ничего не значит. Я какое-то время не очень на многое гожусь: ты мне нужна ради Джесси.
Пассажирская дверца открылась, Сэмюэль плюхнулся на сиденье и закрыл ее за собой.
– Отец желает лучшего, – сказал он мне, и тем самым доказал, что знает меня гораздо лучше отца. – Он привык иметь дело с теми, кто слушается, когда он что-нибудь велит. Однако, Мерси, он прав. Ты не подготовлена для того, чтобы управляться с вервольфами.
– А мне кажется, что до сих пор у нее хорошо получалось, – спокойно сказал Адам. – За несколько дней убила двоих и не получила ни царапины.
– Повезло, – парировал Сэмюэль.
– Неужели? – В зеркало я видела, что Адам закрыл глаза; закончил он почти шепотом: – Может быть. Когда я служил в армии, везучих солдат мы держали там, где они могли принести нам удачу.
– Адам хочет, чтобы я помогла найти Джесси, – сообщила я Сэмюэлю, нажимая на газ: мы выезжали из Осинового Ручья.
После этого общение пошло на убыль. Адам после нескольких замечаний замолчал и откинулся на сиденье. Не помню, чтобы раньше я пререкалась с Сэмюэлем, но сейчас я не влюбленная шестнадцатилетняя девчонка.
Когда я подчеркнуто перестала с ним разговаривать, Сэмюэль расстегнул ремень и перебрался на заднее сиденье рядом с Адамом.
– Никогда не спорь с Мерси о том, к чему она неравнодушна, – посоветовал Адам, очевидно, очень довольный. – Даже если она перестанет с тобой спорить, она все равно поступит по-своему.
– Заткнись и съешь что-нибудь, – проворчал Сэмюэль. Голос его звучал как-то необычно. Я слышала, как он открыл переносной холодильник, и фургон заполнил сладковатый запах крови.
– М-м-м, – без энтузиазма проворчал Адам. – Сырое мясо.
Но он поел, а потом уснул. Немного погодя Сэмюэль вернулся на переднее сиденье и опять пристегнулся.
– Не помню, чтобы ты была так упряма.
– Может, и не была, – согласилась я. – А может, ты не пытался мной распоряжаться. Я не член твоей стаи или стаи Брана. Я не вервольф. У тебя нет права приказывать мне.
Он хмыкнул, и какое-то время мы ехали молча. Наконец он поинтересовался:
– Ты поела?
Я отрицательно покачала головой.
– Думала перекусить в Стейндпойнте. Город вырос с тех пор, как я последний раз его проезжала.
– Туристы, – с отвращением сказал Сэмюэль. – С каждым годом их все больше и больше.
Я подумала, помнит ли он, каково было, когда он появился здесь впервые.
Мы остановились и купили достаточно жареных цыплят, чтобы накормить целую команду малой лиги – или двух вервольфов, и мне кое-что осталось. Адам ел со сдержанной яростью. Выздоровление требует очень много энергии, и он нуждался в большом количестве белков.
Когда он насытился и мы снова были в дороге – Сэмюэль опять сидел рядом со мной, – я спросила:
– А что произошло в ту ночь, когда на тебя напали? Я понимаю, что ты уже все рассказал Брану и, наверно, Сэмюэлю, но я тоже хотела бы знать.
Адам тщательно вытер пальцы влажной салфеткой, которую выдали вместе с цыплятами, – очевидно, считал, что просто вылизать недостаточно.
– Я созвал стаю, чтобы представить Мака и сообщить о твоей драке с его похитителями.
Я кивнула.
– Спустя пятнадцать минут после ухода последнего, примерно в три тридцать утра, кто-то постучал в дверь.
Он замолчал, и я повернула зеркало, чтобы лучше видеть его лицо, но не смогла разглядеть его выражение.
– Я был на кухне, поэтому точно не знаю, что произошло, но судя по звукам, они застрелили его сразу, как только он открыл дверь.
– Что было глупо, – заметил Сэмюэль. – Они должны были понимать, что ты услышишь: даже пистолет, стреляющий шприцем, дает хлопок.
Адам хотел пожать плечами, но застыл с болезненным выражением лица.
– Черт побери – прости, Мерседес, – будь я проклят, если знаю, о чем они думали.
– Они ведь убили его не нарочно? – спросила я. «Пистолет с серебряными пулями гораздо надежней шприца с экспериментальным наркотиком».
– Пожалуй, – согласился Сэмюэль. – Похоже на обширную аллергическую реакцию на серебро.
– В шприце, который нашла Мерседес, было серебро? Так считает Чарльз? – спросил Адам. – Да, – подтвердил Сэмюэль. – Я послал шприц вместе с образцом крови Мака для более точного анализа. Похоже, они соединили ДМСО с специальным К.
– Что? – не поняла я.
– Специальный К – это кетамин, – объяснил Адам. – Его какое-то время употребляли как легкий транквилизатор, но начинали применять как успокоительное в работе с животными. На вервольфов он не действует. Нитрат серебра необходим для производства пленки. А что такое ДМСО?
– Нитрат серебра позволяет поместить серебро в раствор, – уточнил Сэмюэль. – Его использовали и при лечении инфекций глаза, хотя я бы не рекомендовал его вервольфам.
– Никогда не слышала о вервольфах с глазной инфекцией, – сказала я, хотя поняла, о чем Сэм говорит.
Он, улыбнувшись мне, ответил Адаму.
– ДМСО – это диметилсульфоксид. У него много необычных свойств. Но самое интересное то, что он помогает наркотикам пройти через защитные мембраны.
Я смотрела на дорогу перед собой, положив правую руку на нагреватель, чтобы согреть ее. Надо бы заделать щели в окнах: нагреватель не справляется с холодным воздухом Монтаны. Забавно. Я не помнила, чтобы здесь было так холодно. «Но нет места простым неудобствам, когда пытаешься кого-нибудь спасти», – решила я.
– Я помню кое-что из лабораторных работ первого курса, – заявила я. – Мы смешивали его с мятным маслом и совали палец. Я чувствовала вкус мяты.
– Верно, – произнес Сэмюэль. – То самое вещество. Взять ДМСО, смешать с раствором серебра – и готово: серебро разносится по телу вервольфа, отравляя его по пути, так что транквилизатор, в данном случае кетамин, действует на организм; в противном случае метаболизм вервольфа этому помешал бы, и средство вообще не оказало бы действия.
– Ты считаешь, что Мак умер от серебра, а не от слишком большой дозы кетамина? – спросил Адам. – В него выстрелили только два раза. В меня – четыре, может, и больше.
– Чем раньше начнешь подвергаться действию серебра, тем тяжелее последствия, – заметил Сэмюэль. – Думаю, если бы мальчишка последние несколько месяцев при их нежной заботе не был насыщен серебром, он тоже выжил бы.
– Очевидно, и кетамин, и нитрат серебра легко раздобыть, – немного погодя сказал Адам. – А как насчет ДМСО?
– Я могу его достать. Можно получить по рецепту… наверно, и в магазинах для ветеринаров тоже.
– Значит, им нужен врач? – спросила я.
Но Сэмюэль покачал головой.
– Для ветеринарных препаратов – нет. Думаю, что и в аптеках его раздобыть достаточно легко: он не из числа тех наркотиков, за которыми тщательно следят. Они могли приготовить сколько угодно своего коктейля – и без всякого труда.
– Отлично. – Адам закрыл глаза, очевидно, представляя армию вторжения, вооруженную пистолетами со шприцами.
– Итак, они убили Мака, – произнесла я, когда стало очевидно, что Адам не собирается продолжать. – А что дальше?
– Я, как дурак, выбежал из кухни, и они выстрелили и в меня. – Адам покачал головой. – Я привык к тому, что почти неуязвим, это меня и подвело. Как бы то ни было, то, чем они меня начинили, лишило меня сознания, а когда я очнулся, то руки и ноги у меня были в кандалах. И я пребывал не в той форме, чтобы что-то предпринять. С трудом мог головой пошевельнуть и был как пьяный.
– Ты их видел? – осведомилась я. – Я знаю, что один из них человек, сопровождавший вервольфа, убитого мной у гаража. Я почувствовала его запах в комнате Джесси.
Адам приподнялся на заднем сиденье, чуть оттянув ремень.
– Адам. – Голос Сэмюэля звучал спокойно, но настойчиво.
Адам кивнул и немного расслабился, чуть потянулся, чтобы снять напряжение. – Спасибо. Когда я рассержен, мне трудней. Да, я знаком с одним из них, Мерседес. Ты в курсе, как я стал вервольфом?
Вопрос казался совершенно неуместным, но у Адама всегда есть причина того, что он говорит.
– Только, что это было во время войны во Вьетнаме, – ответила я. – Ты был в спецназе.
– Верно, – согласился он. – На долговременном задании. Меня с пятью другими отправили на охоту за особенно жестоким командиром – его нужно было убить. Нам и раньше приходилось такое делать.
– Этот командир был вервольфом? – спросила я. Адам невесело рассмеялся.
– Он нас всех перебил. Его убил один из его собственных людей, пока он пожирал беднягу Маккью. – Он закрыл глаза и прошептал: – Я по-прежнему слышу его крик.
Мы – я и Сэмюэль – ждали, и немного погодя Адам продолжил:
– Все его люди разбежались и оставили нас одних. Думаю, они не верили в его смерть, хотя ему отрубили голову. Спустя какое-то время – думаю, очень продолжительное, хотя тогда я этого не сознавал, – я обнаружил, что могу шевелиться. Все были мертвы, кроме специалиста 4 ранга Кристиансена и меня. Держась друг за друга, мы кое-как убрались оттуда. Мы были достаточно тяжело ранены, чтобы нас отправили домой: срок службы Кристиансена все равно был коротким, а меня сочли свихнувшимся, я все время бредил, поминая волков. Нас демобилизовали так быстро, что никто не обратил внимание на наше чересчур скорое выздоровление.
– С тобой все нормально? – поинтересовался Сэмюэль.
Адам вздрогнул и плотней закутался в одеяла.
– Прошу прощения. Я нечасто такое рассказываю. Это труднее, чем я предполагал. Ну так вот, один из армейских приятелей, который вернулся за несколько месяцев до меня, узнал о моем возвращении и пришел меня навестить. Мы напились – я во всяком случае старался. Я только начал замечать, что мне нужно огромное количество виски, чтобы немного расслабиться, но тут было достаточно, чтобы у меня развязался язык, и я рассказал ему о вервольфах.
И хорошо сделал, потому что он мне поверил. Позвал родственника, и вдвоем они меня убедили, что в следующее полнолуние я отращу шерсть и кого-нибудь убью. Они отвели меня в свою стаю и держали там в безопасности, пока я не научился самоконтролю.
– А второй раненый? – спросила я.
– Кристиансен? – Адам кивнул. – Мои друзья нашли его. Должны были успеть, но он, вернувшись домой, застал жену с другим мужчиной. Он вошел в дом, а его вещи уже были упакованы, и жена с любовником ждали с документами на развод.
– И что произошло? – осведомился Сэмюэль.
– Он разорвал их в клочья. – Взгляд Адама встретился в зеркале с моим. – Даже в первый месяц, если очень сильно рассердишься, можно пройти Перемену.
– Знаю, – сказала я.
– Его убедили остаться в стае, которая научила его всему необходимому для выживания. Но насколько мне известно, он официально так и не присоединился к ним. Все эти годы жил одиноким волком.
Одинокий волк – это самец, который либо не уживается в стае, либо не может найти стаю, которая приняла бы его. Могу добавить, что у самок такого выбора нет. Что касается женщин, вервольфы еще не вступили в двадцатый век, не говоря уже о двадцать первом. Хорошо, что я не вервольф, – а может, и жаль. Кому-то следовало бы их встряхнуть.
– Кристиансен был одним из волков, пришедших в твой дом? – спросила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Если Картер не позволит волку стать частью себя, он не сможет его контролировать. – Уголки рта Брана опустились. – Он опасен и с каждой луной становится все опаснее, Мерси. Ему нужно только один раз вступить в компромисс со своей проклятой старомодной моралью, чтобы он мог принять себя таким, каким он стал, и все будет в порядке. Но если это не произойдет скоро, то не произойдет вообще. Я не могу позволить ему увидеть еще одну луну.
– Это Джерри уговорил его перемениться, – устало проговорил Сэмюэль. – Он в курсе, что вскоре кому-то придется заняться доктором Картером. Будь он здесь, это была бы его обязанность, а он с этим не справится.
– Я этим займусь, – с глубоким вздохом произнес Бран. – Мне приходилось это делать. – Он перенес ладонь с руки Сэмюэля на его плечо. – Не все так сильны, как ты, сын мой.
В его голосе звучала бесконечная печаль, и я вспомнила троих детей Сэмюэля, не переживших Перемены.
– Забирайся в фургон, Мерси, – предложил Сэмюэль. – Ты дрожишь.
– Конечно, – откликнулась я, делая шаг в сторону. – Береги себя, Бран.
Я обошла машину спереди. Единственная причина, по которой я не бранилась вполголоса: вервольфы все бы услышали.
Я тронула фургон. Он протестовал – из-за холода, – но не очень. Пока я прогревала двигатель, Бран сказал несколько последних слов Сэмюэлю.
– Насколько хорошо Бран тебя знает? – негромко спросил Адам. Звук мотора и включенное радио помешают стоящим на улице услышать нас.
– Не очень хорошо, если думает, что я позволю все делать тебе и Сэмюэлю, – ответила я.
– Я на это и надеялся. – В его голосе прозвучало такое удовлетворением, что я оглянулась на него. Он устало улыбнулся. – Сэмюэль хорош, Мерси. Но Джесси для него ничего не значит. Я какое-то время не очень на многое гожусь: ты мне нужна ради Джесси.
Пассажирская дверца открылась, Сэмюэль плюхнулся на сиденье и закрыл ее за собой.
– Отец желает лучшего, – сказал он мне, и тем самым доказал, что знает меня гораздо лучше отца. – Он привык иметь дело с теми, кто слушается, когда он что-нибудь велит. Однако, Мерси, он прав. Ты не подготовлена для того, чтобы управляться с вервольфами.
– А мне кажется, что до сих пор у нее хорошо получалось, – спокойно сказал Адам. – За несколько дней убила двоих и не получила ни царапины.
– Повезло, – парировал Сэмюэль.
– Неужели? – В зеркало я видела, что Адам закрыл глаза; закончил он почти шепотом: – Может быть. Когда я служил в армии, везучих солдат мы держали там, где они могли принести нам удачу.
– Адам хочет, чтобы я помогла найти Джесси, – сообщила я Сэмюэлю, нажимая на газ: мы выезжали из Осинового Ручья.
После этого общение пошло на убыль. Адам после нескольких замечаний замолчал и откинулся на сиденье. Не помню, чтобы раньше я пререкалась с Сэмюэлем, но сейчас я не влюбленная шестнадцатилетняя девчонка.
Когда я подчеркнуто перестала с ним разговаривать, Сэмюэль расстегнул ремень и перебрался на заднее сиденье рядом с Адамом.
– Никогда не спорь с Мерси о том, к чему она неравнодушна, – посоветовал Адам, очевидно, очень довольный. – Даже если она перестанет с тобой спорить, она все равно поступит по-своему.
– Заткнись и съешь что-нибудь, – проворчал Сэмюэль. Голос его звучал как-то необычно. Я слышала, как он открыл переносной холодильник, и фургон заполнил сладковатый запах крови.
– М-м-м, – без энтузиазма проворчал Адам. – Сырое мясо.
Но он поел, а потом уснул. Немного погодя Сэмюэль вернулся на переднее сиденье и опять пристегнулся.
– Не помню, чтобы ты была так упряма.
– Может, и не была, – согласилась я. – А может, ты не пытался мной распоряжаться. Я не член твоей стаи или стаи Брана. Я не вервольф. У тебя нет права приказывать мне.
Он хмыкнул, и какое-то время мы ехали молча. Наконец он поинтересовался:
– Ты поела?
Я отрицательно покачала головой.
– Думала перекусить в Стейндпойнте. Город вырос с тех пор, как я последний раз его проезжала.
– Туристы, – с отвращением сказал Сэмюэль. – С каждым годом их все больше и больше.
Я подумала, помнит ли он, каково было, когда он появился здесь впервые.
Мы остановились и купили достаточно жареных цыплят, чтобы накормить целую команду малой лиги – или двух вервольфов, и мне кое-что осталось. Адам ел со сдержанной яростью. Выздоровление требует очень много энергии, и он нуждался в большом количестве белков.
Когда он насытился и мы снова были в дороге – Сэмюэль опять сидел рядом со мной, – я спросила:
– А что произошло в ту ночь, когда на тебя напали? Я понимаю, что ты уже все рассказал Брану и, наверно, Сэмюэлю, но я тоже хотела бы знать.
Адам тщательно вытер пальцы влажной салфеткой, которую выдали вместе с цыплятами, – очевидно, считал, что просто вылизать недостаточно.
– Я созвал стаю, чтобы представить Мака и сообщить о твоей драке с его похитителями.
Я кивнула.
– Спустя пятнадцать минут после ухода последнего, примерно в три тридцать утра, кто-то постучал в дверь.
Он замолчал, и я повернула зеркало, чтобы лучше видеть его лицо, но не смогла разглядеть его выражение.
– Я был на кухне, поэтому точно не знаю, что произошло, но судя по звукам, они застрелили его сразу, как только он открыл дверь.
– Что было глупо, – заметил Сэмюэль. – Они должны были понимать, что ты услышишь: даже пистолет, стреляющий шприцем, дает хлопок.
Адам хотел пожать плечами, но застыл с болезненным выражением лица.
– Черт побери – прости, Мерседес, – будь я проклят, если знаю, о чем они думали.
– Они ведь убили его не нарочно? – спросила я. «Пистолет с серебряными пулями гораздо надежней шприца с экспериментальным наркотиком».
– Пожалуй, – согласился Сэмюэль. – Похоже на обширную аллергическую реакцию на серебро.
– В шприце, который нашла Мерседес, было серебро? Так считает Чарльз? – спросил Адам. – Да, – подтвердил Сэмюэль. – Я послал шприц вместе с образцом крови Мака для более точного анализа. Похоже, они соединили ДМСО с специальным К.
– Что? – не поняла я.
– Специальный К – это кетамин, – объяснил Адам. – Его какое-то время употребляли как легкий транквилизатор, но начинали применять как успокоительное в работе с животными. На вервольфов он не действует. Нитрат серебра необходим для производства пленки. А что такое ДМСО?
– Нитрат серебра позволяет поместить серебро в раствор, – уточнил Сэмюэль. – Его использовали и при лечении инфекций глаза, хотя я бы не рекомендовал его вервольфам.
– Никогда не слышала о вервольфах с глазной инфекцией, – сказала я, хотя поняла, о чем Сэм говорит.
Он, улыбнувшись мне, ответил Адаму.
– ДМСО – это диметилсульфоксид. У него много необычных свойств. Но самое интересное то, что он помогает наркотикам пройти через защитные мембраны.
Я смотрела на дорогу перед собой, положив правую руку на нагреватель, чтобы согреть ее. Надо бы заделать щели в окнах: нагреватель не справляется с холодным воздухом Монтаны. Забавно. Я не помнила, чтобы здесь было так холодно. «Но нет места простым неудобствам, когда пытаешься кого-нибудь спасти», – решила я.
– Я помню кое-что из лабораторных работ первого курса, – заявила я. – Мы смешивали его с мятным маслом и совали палец. Я чувствовала вкус мяты.
– Верно, – произнес Сэмюэль. – То самое вещество. Взять ДМСО, смешать с раствором серебра – и готово: серебро разносится по телу вервольфа, отравляя его по пути, так что транквилизатор, в данном случае кетамин, действует на организм; в противном случае метаболизм вервольфа этому помешал бы, и средство вообще не оказало бы действия.
– Ты считаешь, что Мак умер от серебра, а не от слишком большой дозы кетамина? – спросил Адам. – В него выстрелили только два раза. В меня – четыре, может, и больше.
– Чем раньше начнешь подвергаться действию серебра, тем тяжелее последствия, – заметил Сэмюэль. – Думаю, если бы мальчишка последние несколько месяцев при их нежной заботе не был насыщен серебром, он тоже выжил бы.
– Очевидно, и кетамин, и нитрат серебра легко раздобыть, – немного погодя сказал Адам. – А как насчет ДМСО?
– Я могу его достать. Можно получить по рецепту… наверно, и в магазинах для ветеринаров тоже.
– Значит, им нужен врач? – спросила я.
Но Сэмюэль покачал головой.
– Для ветеринарных препаратов – нет. Думаю, что и в аптеках его раздобыть достаточно легко: он не из числа тех наркотиков, за которыми тщательно следят. Они могли приготовить сколько угодно своего коктейля – и без всякого труда.
– Отлично. – Адам закрыл глаза, очевидно, представляя армию вторжения, вооруженную пистолетами со шприцами.
– Итак, они убили Мака, – произнесла я, когда стало очевидно, что Адам не собирается продолжать. – А что дальше?
– Я, как дурак, выбежал из кухни, и они выстрелили и в меня. – Адам покачал головой. – Я привык к тому, что почти неуязвим, это меня и подвело. Как бы то ни было, то, чем они меня начинили, лишило меня сознания, а когда я очнулся, то руки и ноги у меня были в кандалах. И я пребывал не в той форме, чтобы что-то предпринять. С трудом мог головой пошевельнуть и был как пьяный.
– Ты их видел? – осведомилась я. – Я знаю, что один из них человек, сопровождавший вервольфа, убитого мной у гаража. Я почувствовала его запах в комнате Джесси.
Адам приподнялся на заднем сиденье, чуть оттянув ремень.
– Адам. – Голос Сэмюэля звучал спокойно, но настойчиво.
Адам кивнул и немного расслабился, чуть потянулся, чтобы снять напряжение. – Спасибо. Когда я рассержен, мне трудней. Да, я знаком с одним из них, Мерседес. Ты в курсе, как я стал вервольфом?
Вопрос казался совершенно неуместным, но у Адама всегда есть причина того, что он говорит.
– Только, что это было во время войны во Вьетнаме, – ответила я. – Ты был в спецназе.
– Верно, – согласился он. – На долговременном задании. Меня с пятью другими отправили на охоту за особенно жестоким командиром – его нужно было убить. Нам и раньше приходилось такое делать.
– Этот командир был вервольфом? – спросила я. Адам невесело рассмеялся.
– Он нас всех перебил. Его убил один из его собственных людей, пока он пожирал беднягу Маккью. – Он закрыл глаза и прошептал: – Я по-прежнему слышу его крик.
Мы – я и Сэмюэль – ждали, и немного погодя Адам продолжил:
– Все его люди разбежались и оставили нас одних. Думаю, они не верили в его смерть, хотя ему отрубили голову. Спустя какое-то время – думаю, очень продолжительное, хотя тогда я этого не сознавал, – я обнаружил, что могу шевелиться. Все были мертвы, кроме специалиста 4 ранга Кристиансена и меня. Держась друг за друга, мы кое-как убрались оттуда. Мы были достаточно тяжело ранены, чтобы нас отправили домой: срок службы Кристиансена все равно был коротким, а меня сочли свихнувшимся, я все время бредил, поминая волков. Нас демобилизовали так быстро, что никто не обратил внимание на наше чересчур скорое выздоровление.
– С тобой все нормально? – поинтересовался Сэмюэль.
Адам вздрогнул и плотней закутался в одеяла.
– Прошу прощения. Я нечасто такое рассказываю. Это труднее, чем я предполагал. Ну так вот, один из армейских приятелей, который вернулся за несколько месяцев до меня, узнал о моем возвращении и пришел меня навестить. Мы напились – я во всяком случае старался. Я только начал замечать, что мне нужно огромное количество виски, чтобы немного расслабиться, но тут было достаточно, чтобы у меня развязался язык, и я рассказал ему о вервольфах.
И хорошо сделал, потому что он мне поверил. Позвал родственника, и вдвоем они меня убедили, что в следующее полнолуние я отращу шерсть и кого-нибудь убью. Они отвели меня в свою стаю и держали там в безопасности, пока я не научился самоконтролю.
– А второй раненый? – спросила я.
– Кристиансен? – Адам кивнул. – Мои друзья нашли его. Должны были успеть, но он, вернувшись домой, застал жену с другим мужчиной. Он вошел в дом, а его вещи уже были упакованы, и жена с любовником ждали с документами на развод.
– И что произошло? – осведомился Сэмюэль.
– Он разорвал их в клочья. – Взгляд Адама встретился в зеркале с моим. – Даже в первый месяц, если очень сильно рассердишься, можно пройти Перемену.
– Знаю, – сказала я.
– Его убедили остаться в стае, которая научила его всему необходимому для выживания. Но насколько мне известно, он официально так и не присоединился к ним. Все эти годы жил одиноким волком.
Одинокий волк – это самец, который либо не уживается в стае, либо не может найти стаю, которая приняла бы его. Могу добавить, что у самок такого выбора нет. Что касается женщин, вервольфы еще не вступили в двадцатый век, не говоря уже о двадцать первом. Хорошо, что я не вервольф, – а может, и жаль. Кому-то следовало бы их встряхнуть.
– Кристиансен был одним из волков, пришедших в твой дом? – спросила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39