Многие пытались сделать это, впрочем, без особого успеха. И дело было не в том, что Фана Скелета нельзя было найти — за деньги в Гонконге можно было разыскать кого угодно. И не в том, что он являлся столь могущественной фигурой, что мог раздавить любого, отваживавшегося покуситься на его собственность.
Неуловимость Фана Скелета объяснялась главным образом тем обстоятельством, что он был вполне респектабельным и законопослушным бизнесменом. Хотя, разумеется, это не относилось к тому Фану, который каждым утром и вечером поднимался на борт одного из своих многочисленных кораблей, перевозивших наркотики.
Каждый будний день с девяти до пяти он, облачась в подобающий костюм, превращался в преуспевающего тай-пэня. В эти часы он никому не показывал своей татуировки. Точно также, как никто не называл его Фаном Скелетом.
Зато многие, и в том числе капитан Королевской полиции Ян Маккена, хорошо знали его как Большую Устрицу Пока.
Удивительные ловкость и изобретательность помогали Фану Скелету вести столь опасную двойную жизнь в крошечной, жадной до сплетен колонии. Тот факт, что инспектор Маккена знал его только под легальным именем, красноречиво свидетельствовал о поразительной хитрости этого человека.
Словно не удовлетворяясь всем этим, Фан Скелет построил для себя еще и третью жизнь в качестве платного тайного агента. Он шатался по Ванчаю то с одной, то с другой роскошной женщиной и с удовольствием поглядывал на пучеглазых полицейских, у которых текли слюнки от желания поймать того, к кому они сами приходили за информацией.
Разумеется, полиция располагала обширным досье на Фана Скелета. Однако, как это часто бывает в подобных случаях, толстая папка содержала винегрет из неподтвержденных слухов и непроверенных заявлений. Не имелось ни единой улики, не говоря уже о фотографиях и тому подобном, являющемся достаточным основанием для ареста.
Доходы слишком многих людей напрямую зависели от успешного проведения операций Фана Скелета, чтобы у полиции имелась хоть какая-то надежда найти человека, согласного доносить на него. К тому же было хорошо известно, что всякого, кто осмеливался вмешиваться в его дела, можно было смело считать покойником.
Таким могуществом обладал этот человек. И о нем неизменно отзывались с глубоким почтением.
Когда Малаец привез к нему Блисс, он занимался разработкой запасных торговых путей вместе с одним из своих капитанов. Каждый из его кораблей имел один основной маршрут и несколько запасных на случай помех со стороны полиции. Все маршруты изменялись ежедневно и были известны только самому Фану и капитанам судов. Таким образом, исключалась возможность утечки информации. Ответственность особенно хорошо ощущается, когда ее приходится нести в одиночку, часто говаривал Фан Скелет, и был совершенно прав.
Пока он не закончил разговор с капитаном, Малаец стоял с Блисс в стороне. Он находился между ней и своим хозяином так, чтобы она даже по движению губ Фана Скелета не могла понять, о чем тот говорит.
Наконец беседа завершилась, и капитан стал громко отдавать приказы матросам. Фан Скелет кивнул головой, и Малаец тотчас же подвел к нему Блисс.
— Я знаю тебя, — едва завидев ее, заметил Фан. — Ты женщина Джейка Мэрока.
Блисс молчала. Она пыталась вспомнить, не приходилось ли ей прежде встречаться с этим человеком. Она никогда не имела никакого отношения к контрабанде наркотиков или торговле ими и поэтому знала имя Фана Скелета только понаслышке. Однако ей хорошо было известно прошлое ее приемного отца, и она подозревала, что ему приходилось видеться с Фаном. Последний был по крайней мере лет на двадцать моложе Цуня Три Клятвы, однако имел столь разветвленную сеть контактов, что казалось неправдоподобным, будто пути столь влиятельных в своей области людей никогда не пересекались.
— Ты наверняка должен знать моего отца Цуня Три Клятвы, — сказала она, решившись проверить свою догадку.
Фан Скелет стоял, прислонившись к гакаборту.
— Да? Не он ли прислал тебя сюда?
— Нет. Человек-Обезьяна.
Фан Скелет хмыкнул и протянул руку.
— Покажи, что у тебя есть.
Вытащив опал, Блисс положила его на ладонь собеседника. Тот необычайно долго и тщательно изучал камень. Наконец он взглянул на Блисс и поинтересовался:
— Где ты раздобыла его?
По тону, которым он произнес эти слова, а еще больше благодаря своевременному предостережению, полученному от своего ки, не покидавшего да-хэй, Блисс поняла, что ей не следует врать этому человеку. Недолго думая, она рассказала ему все, что знала со слов отца о том, как опал попал к Джейку.
— Ну вот, теперь я знаю, зачем ты пришла сюда, — промолвил Фан Скелет. — Твой визит не имеет никакого отношения к австралийским опалам. Или, точнее, имеет, но лишь к одному из них. Вот к этому.
— Ты знаешь женщину, о которой я упомянула?
Фан Скелет выпрямился и направился вдоль борта на нос судна. Блисс последовала за ним. Гавань, озаренная первыми лучами солнца, уже просыпалась навстречу новому дню. Многие люди уже готовили себе завтрак на разведенном ими огне. Слышались крики детей, носившихся вдоль натянутых тросов и канатов. Кое-где медленно ползли по морским волнам суденышки и джонки, отплывавшие в открытое море или возвращавшиеся в гавань с каким-то грузом. Вдали, у западной оконечности гавани, можно было различить очертания патрульного катера, похожего на акулу, снующую вокруг китобойного судна.
— Где-то там, — промолвил Фан Скелет, — витает мечта о несметных богатствах. Она гнездится в душе каждого здешнего обитателя, а у многих занимает важное место в жизни. Иногда мне кажется, что люди — некоторые из них — готовы пойти на любой, сколь угодно большой риск в надежде разбогатеть. Что ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю, что каждую минуту на свет появляется новый недоумок.
Наступила пауза. Затем Фан Скелет вдруг разразился оглушительным смехом. Встревоженный этим шумом капитан корабля, оторвавшись от бумаг, поднял голову, но, увидев, что все в порядке, снова принялся за работу.
— Прежде я полагал, что недоумками бывают только заморские дьяволы. — Он повернул опал так, что внутри камня вспыхнуло ослепительное малиновое пламя, зажженное лучами восходящего солнца. — С тех пор много воды утекло. Я постарел, поумнел и стал лучше разбираться в людях. Впрочем, вернемся к твоему вопросу. Да, я знаю молодую женщину, у которой Джейк забрал этот опал. Дело в том, что это мой камень. Он достался ей при, скажем так, весьма щекотливых обстоятельствах.
— Надеюсь, она стоила этого, — сказала Блисс. Фан Скелет улыбнулся.
— Ни одна женщина на свете не стоит столько, сколько стоит этот камень. Если бы ты хоть чуть-чуть разбиралась в опалах, то поняла бы сама.
— Почему она следила за Джейком?
Фан Скелет повернулся лицом к морю. Блисс поняла, что он наблюдает за передвижением полицейского катера: привычка старого контрабандиста давала о себе знать.
— Возможно, по той же причине, по которой она украла у меня опал, — сказал он.
— То есть?
— Только сумасшедшая могла решиться на это. Она ведь знала, что случится с ней. Я не прикончил ее просто потому, что не успел. Джейк опередил меня.
— Она не была сумасшедшей, — возразила Блисс. — В противном случае Джейк это и сам бы понял.
Он повернулся к ней.
— Тогда, может, у тебя найдется более подходящее объяснение?
— Она была неглупа, — промолвила Блисс. — Напротив, я бы сказала, что она была очень умна. Умна настолько, чтобы задержать Джейка, спешившего на встречу с отцом, и тем самым расчистить путь убийцам Ши Чжилиня. — Фан Скелет перевел взгляд с лица Блисс на камень, сверкавший между его пальцев.
— Интересно, откуда у меня такое ощущение, будто ты знаешь, почему она украла опал?
— Я это не знаю, но чувствую, — призналась Блисс. Она имела в виду, конечно же, да-хэй. — Я думаю, что она, случайно увидев камень, поняла, что он стоит целого состояния, и решила рискнуть.
— Но ведь она знала, что не пройдет и дня, как ее найдут и прикончат.
— Следовательно, она, очевидно, не сомневалась, что в течение ближайших часов покинет Гонконг.
— Джейк остановил со.
— Да.
Фан Скелет взглянул на Блисс повнимательнее. Несомненно, женщина, стоявшая перед ним, была очень умна и проницательна. Это не могло не вызвать у него интерес.
— Я знаю, что живя... у меня дома, она встречалась с кем-то еще, — промолвил он.
— Ты знаешь, с кем?
Он бросил взгляд на часы.
— Я опаздываю на встречу, которую нельзя отменить или перенести на другое время. Может быть, мы поужинаем вместе?
—Где?
— Я обычно ужинаю в “Стар Хаузе”. Ты знаешь, где это?
— Тот, что на Козевэй бэй?
—Да.
— В восемь часов, устраивает?
Он сделал знак Малайцу.
Блисс размышляла о том, можно ли выудить у Фана Скелета еще какие-либо сведения. Ей не составило особого труда прочесть по лицу его намерения. Во время разговора он мысленно раздевал ее взглядом, и Блисс, чувствуя это, не испытывала особой радости. Но что ей оставалось делать? Фан, только он, был в состоянии помочь ей установить личность таинственной женщины, следившей за Джейком. У Блисс не было выбора, и она равнодушно пожала плечами.
— В восемь так в восемь.
* * *
Гроза настигла Ци Линь, едва она успела пересечь южную границу Китая. Она помнила прощальное напутствие пожилого доктора: Помни о реках, которые впадают в море — и потому, застигнутая грозой на горном плато, нашла убежище среди ветвей высокого дерева, росшего на берегу широкой мутной реки.
Только оказавшись здесь, в горах северной Бирмы, на высоте в несколько тысяч футов над уровнем моря, она почувствовала себя в безопасности.
Вокруг нее простиралась страна Шань. Здесь были бессильны законы, и даже солдаты китайской армии чувствовали себя здесь довольно неуютно.
Ци Линь знала, что находится на территории Золотого треугольника, охватывавшего не только земли Шань, но также и труднодоступные области Лаоса, Таиланда и китайской провинции Юньнань. Здесь находился крупнейший мировой центр производства опиума.
На протяжении многих лет правительства Китая и Бирмы предпринимали немалые усилия, чтобы искоренить нелегальный и невероятно доходный бизнес. Однако территории Шань сами по себе являлись целым миром, справиться с которым было не так-то просто. В этих горах обитали древние племена, возглавляемые беспощадными и могучими вождями. Их хорошо вооруженные и обученные отряды, используя исключительную труднодоступность этих мест, служили надежным щитом для плантаций мака и торговых караванов.
Америка и Советский Союз, две самые мощные мировые державы, трезво оценивая ситуацию, уже давно старались распространить свое влияние на Золотой треугольник и установить контроль над торговлей опиумом. Многомиллиардные барыши не давали спокойно спать многим людям, определявшим политику в Москве и Вашингтоне.
Однако и ЦРУ, и КГБ уже потерпели столько неудач в попытках проникнуть на территорию Шань, что ходили слухи, будто правительства обеих стран выделили специальные ассигнования на возмещение потерь.
Перейдя бирманско-китайскую границу, Ци Линь стала вести себя еще более осмотрительно. Свои документы она, тщательно завернув в кусок материи, закопала на китайской стороне. Здесь они были не только бесполезны, но даже и опасны. Китай прикладывал немало стараний к тому, чтобы уничтожить единственный источник доходов местных жителей, и поэтому появление его граждан здесь вызывало большие и вполне обоснованные подозрения. Разумеется, узник, сбежавший из заключения, встречал здесь совершенно иной прием...
Тем более если это была девушка, забредшая сюда в поисках сестры, покинувшей Китай несколькими днями раньше.
Шань означает “свободные люди”. Это определение вполне подходит к передачи сути названий двух народов, сиамцев и ассамцев, издавна обосновавшихся на юго-востоке Азии. Начиная примерно с пятнадцатого века на территории Шань имелось тридцать четыре удельных княжества, которыми правили местные царьки, получавшие власть по наследству и затем передававшие ее своим потомкам. В жилах современных вождей текла кровь этих древних правителей рода, зачастую даже не одного, а нескольких.
Однако Ци Линь знала, что здесь были и другие правители, гораздо более опасные, чем местные вожди. Этими другими являлись бывшие генералы китайской армии, изменившие своей присяге. Алчность и жажда абсолютной власти толкнули этих людей на путь предательства. Их жестокость и коварство не знали границ. И, естественно, они гораздо более подозрительно, чем местные вожди, относились к землякам, попадавшим в их владения. Меньше всего Ци Линь хотела оказаться в руках кого-либо из них.
Неподалеку от границы она наткнулась на воинов одного из племен. Их форма состояла из красных повязок на голове, широких белых штанов, выцветших гимнастерок и традиционных для обитателей Шань курток на очень толстой подкладке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96