Кроме того, после угрозы Ги-Хада она была неспособна размышлять о чем-то серьезном, так что можно было навестить Марни, которая вообще никогда ни о чем не думала.
– Я отправляюсь в Тикси, – сказала она Ноду у заводских ворот. – Пойду навещу мать.
На этот раз привратник не стал спрашивать у нее письменное разрешение.
– Надеюсь, ты вернешься назад, Тиана?
Нод суетливо заправил свою бороду за пояс, потом выдернул ее обратно. Старик до сих пор придерживался старого понятия, что мужчины и женщины равны между собой, но теперь у него уже почти не осталось единомышленников. В старые времена женщины занимались тем, на что были способны, так же как и мужчины. Но война расшатала основы человеколюбия. Численность населения катастрофически снижалась, и теперь женщины были просто обязаны приносить потомство. Мать Тианы в этом отношении была чемпионкой. За двадцать один год она родила и выкормила пятнадцать здоровых и удивительно талантливых детей. Но Тиана не хотела об этом даже задумываться.
– Не беспокойся, я обязательно вернусь.
Девушка поплотнее запахнула пальто, накинула капюшон и отправилась в долгий путь к подножию гор, в Тикси, не переставая обдумывать слова Ги-Хада.
Наместник провинции Эйнунар, включающей в себя эти земли, представлялся ей загадочной фигурой. Он был главой всех шпионов и секретных агентов, советником губернатора и, по слухам, пользовался большим влиянием. Кроме того, он входил в Совет Наместников, занимавшийся делами восточных земель. Никто не мог сказать, как возник этот Совет и перед кем он отчитывался. Это все, что знала Тиана, но ей было более чем достаточно. Никто не хотел попасть на заметку наместнику. Тиана поежилась и ускорила шаги.
Завод, где работала Тиана, находился в гористой местности, в шахтерском районе Глиннинар провинции Эйнунар, на конце восточного отрога Великих Гор. Цепь непреодолимых горных вершин начиналась у истоков Ха-Дроу на заснеженном юге, огибала Мирилладелль и Тарраладель и разбрасывала свои ледники во все стороны света. Другая часть горной цепи на протяжении почти восьми тысяч лиг шла вдоль изрезанного фиордами побережья Эйнунара. С севера горный массив ограничивал западную часть земли Лаураллин и простирался вплоть до сказочно богатого субтропического Крандора.
Тиана вздохнула при мысли о теплых краях и поплелась дальше. Вокруг нее лежала бедная гористая местность, в которой не было ничего хорошего, кроме деревьев. Все время, с весны до поздней осени, если не было ливней, то моросил мелкий дождь. Каждую ночь с гор спускался холодный туман, а редкие теплые дни заканчивались нашествием тумана с моря. С осени до весны держались морозы, а вместе с ними приходили бури, снег и ледяная крупа, и так шли неделя за неделей.
На дороге Тиана встретила немало путников, поскольку Тикси был ближайшим к заводу населенным пунктом. Несмотря на то что она знала большинство из них, девушка ни разу не остановилась, чтобы поболтать. Ни у кого теперь не осталось свободного времени на разговоры. В лучшем случае люди обменивались на ходу дружескими приветствиями, а чаще обходились просто кивком. Суровая местность налагала свой отпечаток на ее обитателей, а война только усугубила необщительность жителей.
Тиана с детства была застенчивой и неуютно чувствовала себя в присутствии других людей. Она с трудом заводила друзей, поскольку никогда не знала, о чем с ними говорить, и ощущала их сдержанную неприязнь. Но люди сторонились девушки вовсе не из-за этого, дело было в том, что она родилась в детском питомнике и не знала своего отца. Никакая военная пропаганда не смогла преодолеть это предубеждение, даже сама Тиана считала себя не такой, как все. Она была очень одинока в этом мире.
Через час или два ходьбы под моросящим дождем Тиана присела отдохнуть на пару минут. Задержись она подольше, девушка промерзла бы до костей. Она с удовольствием разглядывала темные сосны, покрытые мхом, и полосы свисающего лишайника, развевающиеся на ветру, словно знамена. В этом была особенная, суровая красота. Тиана подобрала кусочек покрытого трещинами гранита и раскрошила его в пальцах, просыпав зерна в слякоть, оставшуюся от вчерашнего снегопада. Надо идти, задерживаться нет причин.
Еще час или два ходьбы, и из серой мглы стал вырисовываться город – скопление высоких и узких строений, увенчанных желтыми черепичными крышами. Двери и оконные рамы везде были выкрашены голубой краской. В Тикси все старались быть похожими друг на друга. Этот город с двадцатитысячным населением был самым крупным на сотни лиг вокруг.
Здание детского питомника виднелось издалека. Официально этот особняк носил название Материнский Дворец, но буквально все знали эти заведения, возникшие в стране за последние тридцать лет как детские питомники. Стены здания, возведенные из желтого камня, резко контрастировали с унылыми серыми домами вокруг. В суровых условиях военного времени жизнь в Материнском Дворце была наградой за самую важную работу. У Тианы, прожившей там первые шесть лет своей жизни, детский питомник вызывал совсем другие ассоциации. Это заведение олицетворяло общество, присвоившее себе ее права.
Позади города, внизу, Тиана заметила голубое сияние океана. От горизонта до самого берега ледяными горами возвышались огромные айсберги. В этом году их было больше, чем обычно.
В воротах произошла небольшая заминка, поскольку Тиана забыла взять свой служебный пропуск. После недолгих споров страж пропустил ее внутрь, хотя и взял на заметку недисциплинированную посетительницу. На территории заведения девушка, как и всегда, внимательно разглядывала лица посетителей, ища среди них своего отца. Несмотря на то что она не имела представления о его внешности и имени, Тиана все же надеялась, что сразу его узнает.
Пока она пробиралась сквозь толпу торговцев во дворе, одна из пожилых женщин прошипела ей вслед:
– Убирайся домой и выполняй свой долг!
Остальные обитатели детского питомника с осуждением поглядывали на ее стройную талию и руку без обручального кольца. Тиана вспыхнула от обиды. Она признает свой долг, просто еще не совсем готова выполнить его.
Подойдя к зданию, она распахнула переднюю дверь и кивнула стражнику. Внутри дворец поражал своим великолепием. Украшенные лепкой потолки сияли всеми цветами радуги, стены оклеены дорогими обоями, повсюду висели картины и стояли драгоценные статуэтки. На столике в холле поднос со сладостями. Скорее всего эти конфеты кто-то забыл и теперь их выбросят. Тиана сглотнула слюну.
Детский питомник был воплощением самой откровенной пропаганды будущей роли женщины, когда единственной заслугой станет произведенное ею потомство, годное для возмещения военных потерь на полях сражений и выращивания следующих многодетных матерей.
Тиана тяжело вздохнула, открыла дверь в апартаменты матери и вошла внутрь. Как самая заслуженная производительница во всей истории заведения, Марни занимала роскошные покои со множеством мебели и различных безделушек. Одна ее кровать занимала большую площадь, чем вся комнатка Тианы на заводе. Ложе было застелено шелковыми простынями малинового цвета и бархатным покрывалом. Марни распростерлась на смятой постели, на ее животе спал младенец. Атласная ночная сорочка, слишком нескромная, по мнению Тианы, задралась и открыла большую часть пухлых бедер. Огромной величины грудь, еще сочащаяся молоком после кормления ребенка, осталась обнаженной. Наконец Марни приоткрыла глаза.
– Тиана, радость моя! – воскликнула она. – Где ты пропадала? Я не видела тебя целую вечность!
Тиана нагнулась и поцеловала ее в щеку. Марни выглядела точь-в-точь как свиноматка в луже; она не потрудилась ни спрятать грудь, ни одернуть сорочку. Кроме того, Тиана с отвращением почувствована запах, оставшийся после недавнего визита очередного гостя. Девушка поставила стул подальше от кровати и присела.
– Прости, мама. Мы теперь работаем семь дней в неделю.
– Не называй меня мамой, зови просто Марни! Почему ты так далеко? Я плохо тебя вижу, подвинься поближе.
– Извини, Марни, у меня совершенно не хватает времени.
Глазки мамаши прошлись по фигурке Тианы.
– Ты ужасно выглядишь, Тиана. Ты определенно исхудала! Почему ты меня никогда не слушаешь? Эта ужасная работа на производстве целыми днями и ночами! Такая жизнь – не для тебя. Возвращайся домой. Любая из моих дочерей будет хоть завтра принята во дворец. Мы тебя хорошенько подкормим. Ты сможешь целыми днями валяться в кровати, и больше никогда не придется работать.
– Мне нравится моя работа! Я неплохо справляюсь и чувствую, что делаю что-то полезное.
Как всегда, Тиана не сдержалась. Она глубоко вдохнула и постаралась успокоиться.
– Подумаешь, каждый дурак справится с твоей работой. Что хорошего возиться с грязными деталями каких-то машин!
Марни протянула пухлую ручку и нащупала коробку с конфетами на столике рядом с кроватью. Она высыпала содержимое на свой обширный живот и тщательно рассортировала сладости. Одна из конфет скатилась и затерялась в складках простыни.
– Проклятие! Как обычно, самые любимые уже кончились. Не хочешь ли сладкого, дорогая?
– Нет, спасибо, – отказалась Тиана, несмотря на голод.
В душе снова поднялась волна гнева. Несмотря на репутацию самой лучшей матери на земле, Марни была эгоисткой до мозга костей. Ее любовь к детям заканчивалась, как только они выходили из младенческого возраста. Закончив кормить их молоком, она отсылала детей в ясли, а после шести лет продавала контракты любому, кто предложит хорошую цену. Марни была одной из самых богатых женщин в Тикси, но детям не доставалось абсолютно ничего.
Тиана решила сменить тему разговора:
– Марни, я всегда хотела тебя спросить…
– Если ты опять о своем беспутном папаше… – со вздохом протянула женщина.
– Нет, – прервала ее Тиана. – Это касается тебя и меня.
– Что ты хочешь узнать обо мне, дорогая?
Марни сдула пушинку с шоколадной конфеты, лизнула ее, затем откинулась на подушки. Ни один допрос не занимал ее больше, чем разговор о собственной персоне.
– Я хотела выяснить, от кого мне достался особый дар – мыслить образами? Как только я над чем-то задумываюсь, я вижу предметы так ясно, как будто смотрю на них через окно.
– Конечно от меня! А я унаследовала его от моей матери. Мы с ней немало поспорили, когда я решила перейти сюда.
Это Тиана вполне могла себе представить. Мать Марни была придворным философом, гордой и резкой женщиной.
Бабка состояла писцом при губернаторе, сестра была известным на всю страну иллюзионистом. Как могла Марни покинуть такую семью?
На самом деле Марни думала о своем. Она прикрыла глаза и погрузилась в приятные воспоминания.
– Ах, Том, – прошептала она, – я помню все мгновения, проведенные с тобой, так ясно, как будто ты и сейчас лежишь со мной рядом…
Тиана резко поднялась со стула. Теперь Марни начнет громко восторгаться последними любовниками, не пропуская самых интимных подробностей. Тиана совсем не хотела выслушивать рассказы о них из уст матери. Кем бы ни был этот Том, он определенно не мог быть ее отцом.
– Марни, мне пора уходить.
– Но ведь ты только что пришла, – капризно протянула женщина. – О своей дурацкой работе ты беспокоишься гораздо больше, чем обо мне.
Терпение Тианы лопнуло.
– Любой дурак может делать то, что делаешь ты! – закричала она. – Ты похожа на свинью у кормушки!
Марни резко перекатилась на живот, рассыпав конфеты по ковру. Младенец проснулся и заплакал, Марни инстинктивно поднесла его к груди.
– Я исполняю свой долг так хорошо, как только могу! – пронзительно крикнула она. – Я произвела на свет пятнадцать детей, и все они живы и здоровы, умны и хорошо работают.
Гнев Тианы немного остыл.
– Но я никогда их не видела, – мечтательно протянула она, представив себе огромную семью, как у многих других людей.
– Только потому, что каждый из них выполняет свой долг и не мешает остальным. Я сделала для тебя все, что могла. Ты получила лучшую профессию, какую только можно было найти, и не думай, что это было легко.
Тиана рассмеялась. Марни, как всегда, все перевернула с ног на голову. Ее мать не только не позаботилась о профессии, напротив, она всячески старалась препятствовать обучению дочери.
– Может, ты и любишь свою работу, Тиана, но она не может тебя даже прокормить.
– Лучше голодная свобода, чем изнеженное рабство!
– Ты хочешь сказать, что ты свободна? – крикнула Марни. – Это я могу уйти отсюда в любой момент, и везде ко мне будут относиться с уважением. А ты даже почесаться не можешь без письменного разрешения своего начальника. Да и работа твоя, как я слышала, идет не так уж успешно. Не вздумай прийти ко мне за утешением, когда они вышвырнут тебя вон! Я не пущу тебя на порог! Это было уже слишком.
– Я скорее умру, чем опущусь до такой жизни, как у тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94