Очень хорошо. Она не хотела расставаться с кристаллом даже ненадолго.
Вулканы проснулись. Огненно-красные снаряды затвердевшей лавы взмывали в почерневшее небо и медленно гасли.
Тоненькие пальчики Тианы подкрутили настройку, передвигая бусины на сфере быстрее, чем опытный купец на счетах. Перед ее глазами развернулась новая сцена – колоссальный фонтан лавы поднялся и упал. Зрелище одновременно пугающее и красивое. Это видение тоже исчезло. Тиана вновь передвинула бусины, перед ней возникло лицо юноши из снов. Белоснежный мраморный балкон окрасился огненными отблесками близкого пожара. Смуглые пальцы стиснули перила, юноша напряженно вглядывался в горные отроги, словно ища ответа в бесконечности.
«Помогите!» – кричали его губы.
Спустя целую вечность до ее слуха донеслось эхо: «Помогите!»
– Я иду! – крикнула Тиана во сне.
Юноша повернул голову, словно прислушиваясь.
Кто ты? Где?
– Меня зовут Тиана, – негромко ответила она. – Я нахожусь на девятом уровне шахты.
Шахты? – Юноша выглядел растерянным. Какой шахты?
Он разговаривал немного отрывисто и картавил при этом, такого произношения Тиане никогда не приходилось слышать. Кроме того, юноша старался отчетливо проговаривать каждый звук – ш-а-х-т-а, г-д-е.
– Шахта около нашего завода, недалеко от Тикси. Что такое Тикси?
В своем сне Тиана удивилась, что юноша не понимает ее, но какая разница, ведь это только сон, и она прекрасно сознает это.
– Тикси – это город на юго-восточном побережье Лау-ралина, у подножия Великих Гор.
Лауралин? – Его удивление не могло быть более сильным, даже если бы она назвала местность на Солнце. Лауралин?
Юноша вскрикнул так горестно, что у Тианы зашевелились волосы на голове.
Ты разговариваешь со мной с планеты САНТЕНАР?
Вся кожа на Тиане покрылась мурашками.
– Конечно, я нахожусь на Сантенаре. Где еще я могу быть? Внезапно лицо юноши пропало из виду, но она продолжала слышать его голос.
Хвала богам, дядя! Мы получили ответ. С Сантенара!
Видение погасло, и Тиана больше не могла вернуть его, как ни старалась. Несколько минут спустя она проснулась окончательно. Она так резко вздернула голову, что довольно болезненно ударилась о стену. Следующие несколько часов она бодрствовала, непрерывно вертела бусины на сфере, сотни раз передвигала провода на шлеме, но так и не смогла снова вернуться в то видение. Юноша исчез.
Наконец Тиана заснула, но, когда проснулась, вновь вспомнила картины видения. Это не могло быть кристаллическим сном, она отчетливо помнила каждую деталь, снова и снова переживала каждое событие. Образы навечно запечатлелись в ее мозгу. Юноша был реальным человеком, а не лихорадочной галлюцинацией. Но тогда… Вспоминая о своих недавних эротических сновидениях, Тиана вспыхнула от смущения. А что, если ее сны точно так же доходят до него? Что он о ней подумает? Но почему-то она не слишком расстроилась от такого предположения.
ГЛАВА 18
Спорить с главным следователем не имело смысла, да Иризис и не особо тревожилась по поводу нового задания. Хотя она до сих пор не до конца поняла, чего именно хотел Ял-Ниш. Как можно работать с Юлией, если она не выносит ни света, ни звуков, ни прикосновений? Кто сможет разобраться в ее видениях?
Иризис отправилась в мастерскую Тианы и села за стол, опустив голову на руки. Кто-то обманул ее. Теперь очевидно, что Тиана не могла быть шпионкой. Иризис, вероятно, ослепла, поддавшись своим чувствам и амбициям. Она навредила своему собрату-ремесленнику и теперь будет до конца жизни расплачиваться за этот проступок. Все ее старания пошли насмарку, и ей никогда не восстановить утраченных позиций.
– Какие успехи, ремесленник?
Голос Ял-Ниша прервал горестные раздумья. Иризис подняла голову и уставилась на пухлую фигуру, заполнившую дверной проем.
– Это совершенно новая для меня задача, – осторожно ответила она. – Я должна хорошенько все обдумать, а затем выработать предложения по конструкции прибора.
Она и сама понимала неубедительность своих слов.
– Это срочная работа! – сердито заметил следователь.
– Необходимо решить сразу несколько проблем: найти способ общения с Юлией; выяснить природу ее таланта и понять, как его можно использовать; создать прибор, какого еще никогда не было. Такое задание нельзя выполнить за полдня. Возможно, вы не сможете получить то, что требуется.
– Лучше бы тебе постараться.
Иризис уронила голову на руки. Ее семью ожидал сильнейший удар – казнь Иризис или, в лучшем случае, высылка в детский питомник.
Иризис ненавидела своих родных за то, что они с ней сделали, но тем не менее стремилась заслужить их одобрение и добиться своего. Известие о ее поступках может разбить сердце матери, что еще хуже, имя Иризис в семейных преданиях окажется запятнанным ложью и мошенничеством. Недобрая память о ней будет храниться до тех пор, пока существуют семейные предания, а на Сантенаре это очень долгий срок. Предания были опорой цивилизации и опорой для каждого человека, все равно, богатого или бедного.
Даже неграмотные крестьяне могли по памяти рассказать историю десяти и более поколений своей семьи. Наиболее богатые семьи записывали свои предания. Дом Стирмов насчитывал в своих записях двадцать шесть поколений, восемьсот семьдесят один год. Все свое детство Иризис проводила долгие часы, заучивая историю своей семьи. Самые могущественные фамилии насчитывали до трех тысяч лет в своих преданиях, и в этих семьях жили летописцы, обязанные записывать новые события и напоминать о старых. Семейные хроники Стирмов четко определили судьбу Иризис. Она не смогла оправдать их ожиданий.
Иризис вышла из кабинета, заперла за собой дверь и заглянула в комнату Ниша. Больной тихо спал, и девушка присела на край кровати. Она провела так немало времени, стало смеркаться. Даже Ниш, всего несколько недель назад добивавшийся ее благосклонности, теперь избегал ее общества. Нельзя винить его, но сам факт оказался неожиданно болезненным для Иризис. Надо бы уйти, пока он не проснулся и не сказал что-нибудь оскорбительное, но Иризис не хотелось никуда уходить.
Она сбросила ботинки и носки и забралась под одеяло. От Ниша исходило приятное тепло. Она зябко прижалась к нему, устроилась поудобнее и заснула. Через некоторое время Иризис почувствовала, что Ниш повернулся и обнял ее за спину. Она осторожно придвинулась ближе, стараясь не причинить вреда раненому горлу.
– Иризис? – прошептал Ниш.
Его голос звучал напряженно, и Иризис расстроилась.
– Да, это я, – ответила она. – Если ты хочешь, чтобы я ушла, только скажи.
Ниш крепко сжал руку, словно соглашаясь с ее словами.
– Ты спасла мне жизнь. Иризис не ответила.
– Что ты здесь делаешь?
– Выбирая между тобой и самоубийством, я остановилась на первом.
– Иризис!
Она всхлипнула, неловко пытаясь скрыть этот звук кашлем.
– Со мной покончено, Ниш. Скоро меня разоблачат как мошенницу, да я такая и есть на самом деле.
– О чем ты говоришь?
Иризис рассказала о слепой чувствительнице и о поручении Ял-Ниша.
– Чувствительница! – воскликнул Ниш, но его голос сорвался на стон, и Ниш бессильно упал на подушки.
Иризис села в кровати:
– С тобой все в порядке?
Его поразила искренняя забота, прозвучавшая в голосе Иризис. В данной ситуации Ниш ничем не мог помочь ей, но она все же беспокоилась о нем.
– По моей шее словно полоснули мечом.
– Рана ужасно неприятная.
Иризис помолчала, глядя на невидимый в темноте потолок.
– Ты когда-нибудь имел дело с чувствительницами?
– Мне приходилось слышать разговоры о них, еще когда я служил писцом, хотя и никогда не встречался ни с одной.
– А что ты слышал?
– По большей части дикие выдумки и рассказы о несбывшихся надеждах. Мой хозяин считал, что они общаются с предками, а его приятель, прожженный законник, утверждал, что все это выдумки и пустая трата времени и денег. Мнение отца было где-то посредине. Если дело двигается, он верит в идею. Судя по тому, что я слышал, чувствительницы – странные создания, и чаще всего очень непостоянны.
– Юлия именно такая! Она еще более непостоянна, чем я. – Иризис негромко рассмеялась.
– О чем ты говоришь? Ты хороший ремесленник и все еще можешь стать старшим мастером, как твой дядя. А после твоих вчерашних подвигов кто может обвинить тебя…
– Ниш! – Иризис крепко сжала его пальцы, и он замолчал, больше не обижаясь на свое прозвище. – Я действительно происхожу из семьи ремесленников и мастеров. Двое моих предков достигли немалых высот в своем мастерстве и удостоились почетных наград. Но я не из таких, Ниш. С первого дня беременности моя мать начала строить планы. Первое, что я услышала, были не детские сказки, а расписание моей будущей жизни, повторявшее прошлое членов моей семьи. Ты думаешь, мой дядя и дедушка гордились, получив звания мастеров? Они уронили честь семьи, поскольку их предки были руководителями более высокого ранга. Что нас ждало в дальнейшем? Опуститься до положения простых рабочих? Нет, мне было предназначено восстановить имя Стирмов.
Меня заперли в клетку семейных традиций. Другие дети играли в игрушки, а мне выдали набор крошечных инструментов, испорченный хедрон и разобранный на части старый контроллер. Все это началось сразу, как только я встала на ноги. Еще до того, как мне исполнилось шесть лет, я научилась изготавливать детали контроллеров. К двенадцати я могла изготовить детали карманного хронометра, самые замысловатые ювелирные украшения, сложнейшие линзы для телескопа. Тогда я хотела стать ювелиром, я знала, что обладаю безукоризненным вкусом к украшениям. Даже мои контроллеры напоминают произведения искусства.
Мои родители ни на минуту не допускали такой возможности. Ювелир! Обычный рабочий? Я могла с тем же успехом захотеть стать хозяйкой борделя. Дочери Стирмов надлежало стать лучшим ремесленником всех времен и вернуть нашей семье былое величие. Только об этом мне твердили каждый день. Ты не можешь себе представить, как я задыхалась в той атмосфере, как давило на меня их непомерное честолюбие. Существовало только одно препятствие. И о нем не знал никто!
Иризис ненадолго замолчала. Ниш не проронил ни слова, и она продолжила свой рассказ:
– У меня не было дара распознавать поле, Ниш. Ничего подобного. Я мошенница, Ниш!
Он приподнялся в постели и зажег лампу:
– Иризис, но это невозможно. Из-под твоих рук выходят самые прекрасные контроллеры, которые мне доводилось видеть.
– Я лгала и обманывала, я манипулировала другими людьми, и они выполняли за меня мою работу. Это началось с тех пор, когда мне исполнилось четыре года, и я поняла, что утратила дар, присущий всем членам семьи на протяжении пяти последних поколений.
– Как это? – Ниш ошеломленно посмотрел ей в глаза.
– Праздновался мой четвертый день рождения, я надела самое красивое платье и украсила волосы лентами. Такой красивый ребенок! – При этих словах Иризис поморщилась. – Каждый из родственников разными способами демонстрировал фамильный талант, и каждый старался превзойти остальных.
– Как они это делали?
– Неважно, полная чепуха и мистификация.
– Не понимаю. Как ты помнишь, в моей семье нет такого дара.
– Извини, я думала, все об этом знают. В нашем кругу люди проделывают подобные трюки так же часто, как умываются.
– Какие трюки, Иризис?
– Например, лепят снежки в середине лета. Или готовят кушанья прямо на тарелках. Простые, незамысловатые трюки, способные удивить только неискушенных людей. Так или иначе, в мой день рождения дядя Баркус, старый мастер, вложил в мои пальчики хедрон и попросил меня показать, чему я научилась. Он хвастался моими способностями и утверждал, что я превзойду всех, несмотря на мою молодость. К тому времени мои братья, сестры и кузены с кузинами уже ненавидели меня, им постоянно твердили о моем превосходстве. Можешь себе представить, насколько давило на меня их ожидание и как я пыталась сделать что-то исключительное. Но я слишком сильно этого хотела. Я знала, что обладаю действительно выдающимися способностями, поскольку могла демонстрировать трюки не хуже взрослых, едва только научилась ходить. Но мое желание было слишком сильным. И таким же было беспокойство. Я еще чувствовала свой талант, спрятанный где-то глубоко, но не могла заставить его проявиться. Я испугалась, что никогда не совладаю с ним, и тогда наступил конец. Чем сильнее я старалась, тем глубже прятался мой дар. Я утратила семейный дар в тот день и больше никогда не могла его обрести снова. Я получила суровый урок, – горестно вздохнула Иризис. – Нельзя поддаваться страху, и нельзя слишком сильно хотеть чего бы то ни было.
– Не понимаю, – произнес Ниш. – Чего ты лишилась?
– Я утратила способность устанавливать связь с полем. Я. могу видеть его, могу представить, как можно извлечь энергию, могу создать канал, но, сколько бы я ни пробовала, мне не удается использовать силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Вулканы проснулись. Огненно-красные снаряды затвердевшей лавы взмывали в почерневшее небо и медленно гасли.
Тоненькие пальчики Тианы подкрутили настройку, передвигая бусины на сфере быстрее, чем опытный купец на счетах. Перед ее глазами развернулась новая сцена – колоссальный фонтан лавы поднялся и упал. Зрелище одновременно пугающее и красивое. Это видение тоже исчезло. Тиана вновь передвинула бусины, перед ней возникло лицо юноши из снов. Белоснежный мраморный балкон окрасился огненными отблесками близкого пожара. Смуглые пальцы стиснули перила, юноша напряженно вглядывался в горные отроги, словно ища ответа в бесконечности.
«Помогите!» – кричали его губы.
Спустя целую вечность до ее слуха донеслось эхо: «Помогите!»
– Я иду! – крикнула Тиана во сне.
Юноша повернул голову, словно прислушиваясь.
Кто ты? Где?
– Меня зовут Тиана, – негромко ответила она. – Я нахожусь на девятом уровне шахты.
Шахты? – Юноша выглядел растерянным. Какой шахты?
Он разговаривал немного отрывисто и картавил при этом, такого произношения Тиане никогда не приходилось слышать. Кроме того, юноша старался отчетливо проговаривать каждый звук – ш-а-х-т-а, г-д-е.
– Шахта около нашего завода, недалеко от Тикси. Что такое Тикси?
В своем сне Тиана удивилась, что юноша не понимает ее, но какая разница, ведь это только сон, и она прекрасно сознает это.
– Тикси – это город на юго-восточном побережье Лау-ралина, у подножия Великих Гор.
Лауралин? – Его удивление не могло быть более сильным, даже если бы она назвала местность на Солнце. Лауралин?
Юноша вскрикнул так горестно, что у Тианы зашевелились волосы на голове.
Ты разговариваешь со мной с планеты САНТЕНАР?
Вся кожа на Тиане покрылась мурашками.
– Конечно, я нахожусь на Сантенаре. Где еще я могу быть? Внезапно лицо юноши пропало из виду, но она продолжала слышать его голос.
Хвала богам, дядя! Мы получили ответ. С Сантенара!
Видение погасло, и Тиана больше не могла вернуть его, как ни старалась. Несколько минут спустя она проснулась окончательно. Она так резко вздернула голову, что довольно болезненно ударилась о стену. Следующие несколько часов она бодрствовала, непрерывно вертела бусины на сфере, сотни раз передвигала провода на шлеме, но так и не смогла снова вернуться в то видение. Юноша исчез.
Наконец Тиана заснула, но, когда проснулась, вновь вспомнила картины видения. Это не могло быть кристаллическим сном, она отчетливо помнила каждую деталь, снова и снова переживала каждое событие. Образы навечно запечатлелись в ее мозгу. Юноша был реальным человеком, а не лихорадочной галлюцинацией. Но тогда… Вспоминая о своих недавних эротических сновидениях, Тиана вспыхнула от смущения. А что, если ее сны точно так же доходят до него? Что он о ней подумает? Но почему-то она не слишком расстроилась от такого предположения.
ГЛАВА 18
Спорить с главным следователем не имело смысла, да Иризис и не особо тревожилась по поводу нового задания. Хотя она до сих пор не до конца поняла, чего именно хотел Ял-Ниш. Как можно работать с Юлией, если она не выносит ни света, ни звуков, ни прикосновений? Кто сможет разобраться в ее видениях?
Иризис отправилась в мастерскую Тианы и села за стол, опустив голову на руки. Кто-то обманул ее. Теперь очевидно, что Тиана не могла быть шпионкой. Иризис, вероятно, ослепла, поддавшись своим чувствам и амбициям. Она навредила своему собрату-ремесленнику и теперь будет до конца жизни расплачиваться за этот проступок. Все ее старания пошли насмарку, и ей никогда не восстановить утраченных позиций.
– Какие успехи, ремесленник?
Голос Ял-Ниша прервал горестные раздумья. Иризис подняла голову и уставилась на пухлую фигуру, заполнившую дверной проем.
– Это совершенно новая для меня задача, – осторожно ответила она. – Я должна хорошенько все обдумать, а затем выработать предложения по конструкции прибора.
Она и сама понимала неубедительность своих слов.
– Это срочная работа! – сердито заметил следователь.
– Необходимо решить сразу несколько проблем: найти способ общения с Юлией; выяснить природу ее таланта и понять, как его можно использовать; создать прибор, какого еще никогда не было. Такое задание нельзя выполнить за полдня. Возможно, вы не сможете получить то, что требуется.
– Лучше бы тебе постараться.
Иризис уронила голову на руки. Ее семью ожидал сильнейший удар – казнь Иризис или, в лучшем случае, высылка в детский питомник.
Иризис ненавидела своих родных за то, что они с ней сделали, но тем не менее стремилась заслужить их одобрение и добиться своего. Известие о ее поступках может разбить сердце матери, что еще хуже, имя Иризис в семейных преданиях окажется запятнанным ложью и мошенничеством. Недобрая память о ней будет храниться до тех пор, пока существуют семейные предания, а на Сантенаре это очень долгий срок. Предания были опорой цивилизации и опорой для каждого человека, все равно, богатого или бедного.
Даже неграмотные крестьяне могли по памяти рассказать историю десяти и более поколений своей семьи. Наиболее богатые семьи записывали свои предания. Дом Стирмов насчитывал в своих записях двадцать шесть поколений, восемьсот семьдесят один год. Все свое детство Иризис проводила долгие часы, заучивая историю своей семьи. Самые могущественные фамилии насчитывали до трех тысяч лет в своих преданиях, и в этих семьях жили летописцы, обязанные записывать новые события и напоминать о старых. Семейные хроники Стирмов четко определили судьбу Иризис. Она не смогла оправдать их ожиданий.
Иризис вышла из кабинета, заперла за собой дверь и заглянула в комнату Ниша. Больной тихо спал, и девушка присела на край кровати. Она провела так немало времени, стало смеркаться. Даже Ниш, всего несколько недель назад добивавшийся ее благосклонности, теперь избегал ее общества. Нельзя винить его, но сам факт оказался неожиданно болезненным для Иризис. Надо бы уйти, пока он не проснулся и не сказал что-нибудь оскорбительное, но Иризис не хотелось никуда уходить.
Она сбросила ботинки и носки и забралась под одеяло. От Ниша исходило приятное тепло. Она зябко прижалась к нему, устроилась поудобнее и заснула. Через некоторое время Иризис почувствовала, что Ниш повернулся и обнял ее за спину. Она осторожно придвинулась ближе, стараясь не причинить вреда раненому горлу.
– Иризис? – прошептал Ниш.
Его голос звучал напряженно, и Иризис расстроилась.
– Да, это я, – ответила она. – Если ты хочешь, чтобы я ушла, только скажи.
Ниш крепко сжал руку, словно соглашаясь с ее словами.
– Ты спасла мне жизнь. Иризис не ответила.
– Что ты здесь делаешь?
– Выбирая между тобой и самоубийством, я остановилась на первом.
– Иризис!
Она всхлипнула, неловко пытаясь скрыть этот звук кашлем.
– Со мной покончено, Ниш. Скоро меня разоблачат как мошенницу, да я такая и есть на самом деле.
– О чем ты говоришь?
Иризис рассказала о слепой чувствительнице и о поручении Ял-Ниша.
– Чувствительница! – воскликнул Ниш, но его голос сорвался на стон, и Ниш бессильно упал на подушки.
Иризис села в кровати:
– С тобой все в порядке?
Его поразила искренняя забота, прозвучавшая в голосе Иризис. В данной ситуации Ниш ничем не мог помочь ей, но она все же беспокоилась о нем.
– По моей шее словно полоснули мечом.
– Рана ужасно неприятная.
Иризис помолчала, глядя на невидимый в темноте потолок.
– Ты когда-нибудь имел дело с чувствительницами?
– Мне приходилось слышать разговоры о них, еще когда я служил писцом, хотя и никогда не встречался ни с одной.
– А что ты слышал?
– По большей части дикие выдумки и рассказы о несбывшихся надеждах. Мой хозяин считал, что они общаются с предками, а его приятель, прожженный законник, утверждал, что все это выдумки и пустая трата времени и денег. Мнение отца было где-то посредине. Если дело двигается, он верит в идею. Судя по тому, что я слышал, чувствительницы – странные создания, и чаще всего очень непостоянны.
– Юлия именно такая! Она еще более непостоянна, чем я. – Иризис негромко рассмеялась.
– О чем ты говоришь? Ты хороший ремесленник и все еще можешь стать старшим мастером, как твой дядя. А после твоих вчерашних подвигов кто может обвинить тебя…
– Ниш! – Иризис крепко сжала его пальцы, и он замолчал, больше не обижаясь на свое прозвище. – Я действительно происхожу из семьи ремесленников и мастеров. Двое моих предков достигли немалых высот в своем мастерстве и удостоились почетных наград. Но я не из таких, Ниш. С первого дня беременности моя мать начала строить планы. Первое, что я услышала, были не детские сказки, а расписание моей будущей жизни, повторявшее прошлое членов моей семьи. Ты думаешь, мой дядя и дедушка гордились, получив звания мастеров? Они уронили честь семьи, поскольку их предки были руководителями более высокого ранга. Что нас ждало в дальнейшем? Опуститься до положения простых рабочих? Нет, мне было предназначено восстановить имя Стирмов.
Меня заперли в клетку семейных традиций. Другие дети играли в игрушки, а мне выдали набор крошечных инструментов, испорченный хедрон и разобранный на части старый контроллер. Все это началось сразу, как только я встала на ноги. Еще до того, как мне исполнилось шесть лет, я научилась изготавливать детали контроллеров. К двенадцати я могла изготовить детали карманного хронометра, самые замысловатые ювелирные украшения, сложнейшие линзы для телескопа. Тогда я хотела стать ювелиром, я знала, что обладаю безукоризненным вкусом к украшениям. Даже мои контроллеры напоминают произведения искусства.
Мои родители ни на минуту не допускали такой возможности. Ювелир! Обычный рабочий? Я могла с тем же успехом захотеть стать хозяйкой борделя. Дочери Стирмов надлежало стать лучшим ремесленником всех времен и вернуть нашей семье былое величие. Только об этом мне твердили каждый день. Ты не можешь себе представить, как я задыхалась в той атмосфере, как давило на меня их непомерное честолюбие. Существовало только одно препятствие. И о нем не знал никто!
Иризис ненадолго замолчала. Ниш не проронил ни слова, и она продолжила свой рассказ:
– У меня не было дара распознавать поле, Ниш. Ничего подобного. Я мошенница, Ниш!
Он приподнялся в постели и зажег лампу:
– Иризис, но это невозможно. Из-под твоих рук выходят самые прекрасные контроллеры, которые мне доводилось видеть.
– Я лгала и обманывала, я манипулировала другими людьми, и они выполняли за меня мою работу. Это началось с тех пор, когда мне исполнилось четыре года, и я поняла, что утратила дар, присущий всем членам семьи на протяжении пяти последних поколений.
– Как это? – Ниш ошеломленно посмотрел ей в глаза.
– Праздновался мой четвертый день рождения, я надела самое красивое платье и украсила волосы лентами. Такой красивый ребенок! – При этих словах Иризис поморщилась. – Каждый из родственников разными способами демонстрировал фамильный талант, и каждый старался превзойти остальных.
– Как они это делали?
– Неважно, полная чепуха и мистификация.
– Не понимаю. Как ты помнишь, в моей семье нет такого дара.
– Извини, я думала, все об этом знают. В нашем кругу люди проделывают подобные трюки так же часто, как умываются.
– Какие трюки, Иризис?
– Например, лепят снежки в середине лета. Или готовят кушанья прямо на тарелках. Простые, незамысловатые трюки, способные удивить только неискушенных людей. Так или иначе, в мой день рождения дядя Баркус, старый мастер, вложил в мои пальчики хедрон и попросил меня показать, чему я научилась. Он хвастался моими способностями и утверждал, что я превзойду всех, несмотря на мою молодость. К тому времени мои братья, сестры и кузены с кузинами уже ненавидели меня, им постоянно твердили о моем превосходстве. Можешь себе представить, насколько давило на меня их ожидание и как я пыталась сделать что-то исключительное. Но я слишком сильно этого хотела. Я знала, что обладаю действительно выдающимися способностями, поскольку могла демонстрировать трюки не хуже взрослых, едва только научилась ходить. Но мое желание было слишком сильным. И таким же было беспокойство. Я еще чувствовала свой талант, спрятанный где-то глубоко, но не могла заставить его проявиться. Я испугалась, что никогда не совладаю с ним, и тогда наступил конец. Чем сильнее я старалась, тем глубже прятался мой дар. Я утратила семейный дар в тот день и больше никогда не могла его обрести снова. Я получила суровый урок, – горестно вздохнула Иризис. – Нельзя поддаваться страху, и нельзя слишком сильно хотеть чего бы то ни было.
– Не понимаю, – произнес Ниш. – Чего ты лишилась?
– Я утратила способность устанавливать связь с полем. Я. могу видеть его, могу представить, как можно извлечь энергию, могу создать канал, но, сколько бы я ни пробовала, мне не удается использовать силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94