– Спасибо.
Сердце Танфии царапнул коготок сомнения. Не то, чтобы она сама не доверяла страннику, но ей казалось, что с его появлением излучинцы перестали думать за себя. Его присутствие, его опыт и уверенность ободряли, но девушку беспокоило, что даже Руфрид ключевые решения оставлял на Элдарета.
Они вступили в Митрайн, царство прозрачных сосновых боров, изукрашенных серебряными озерами и реками. Не один день шел маленький отряд этими чудными краями, разбивая лагерь под величественными утесами, питаясь выловленной в озерах блесткой форелью. Линдена с Руфридом эти края вводили в раздражительность, а вот Танфии нравилась здешняя печальная тишь, нравилось, как встают над озерцами туманы и плывут, складываясь в почти человечьи фигуры. Элдарет в этом краю чувствовал себя как дома.
Кони быстро обрели прежнюю форму на свежей воде и молодой травке. Танфия молча радовалась, что после ужаса подземелий Линден смог успокоить животных. Так или иначе, а открывавшаяся впереди дорога приводила всех в доброе расположение духа.
– Мы движемся вдоль тракта, ведущего от Саванных гор к Параниосу, – объяснял Элдарет. – Идти по дороге все же слишком опасно.
Путники сидели на берегу озерца, расплескавшегося ртутной каплей по темной, засыпанной хвоей земле. Вокруг призраками вставали сосны; дальний берег терялся в лиловом тумане, не пробиваемом последними лучами заходящего солнца.
– Мейондрасский тракт, – отозвался Руфрид. – Знаю.
– Ты уже ходил этой дорогой?
– Нет, но я в клятую карту часами пялился. Как-то же я довел нас от Излучинки до Менрофского перевала, не заблудились.
– Едва-едва, – рассмеялась Танфия. Руфрид скорчил ей гримасу.
– Я бы сказал, что от Сребренхольма мы одолели миль двести, – заметил Элдарет. – Осталось еще шесть сотен.
– Еще шестьсот миль вокруг этих злосчастных озер? – с ужасом переспросил Руфрид.
– Нет, вокруг озер меньше! – рассмеялся странник. – Правду говорят – Митрайн или любят, или ненавидят.
– Здесь есть рот, – промолвил Линден. – Я их чую… но они не опасны… то есть, коли их не тревожить.
– Умница, – одобрил Элдарет. – Самые могучие рот в Митрайне – озерные, и здешние боги – это духи воды и камня. Есть легенда о герое Джамиане, который во времена царицы Гетиды пришел в Митрайн, спасаясь от бхадрадомен. Пред ни явилась водяница, и предложила спрятать его от преследователей, дозволив дышать под водой, если он доверится ей. Но духи вод славятся тем, что заманивают юношей под воды и топят. Ты бы поверил такому созданию?
Руфрид хохотнул.
– Навряд ли.
– Нов Джамиана не было выбора – погоня наступала ему на пятки. И он позволил духу свести себя в озеро, и она обратила его в рыбу, так что он избежал бхадрадоменов. А когда она вновь сделала его человеком, она открыла ему, что встретил герой не простую водяницу, а саму Эште, богиню вод. И сказала, что не доверься он ей, она бы его взаправду утопила.
– Тогда Руфе пришел бы конец. – Танфия хихикнула. – Могу себе представить, как из озера поднимается Эште. Такое чудо – путешествовать в дальних краях!.. было бы, когда б не Имми.
Элдарет кивнул.
– Я обошел все девять царств, и воистину, каждое по-своему прекрасно. Мне всегда кажется, что у каждой земли свои краски. Митрайн – серебряный, с аметистовыми бликами.
– Правда! – воскликнула Танфия. – А Сеферет – черный, синий и изжелта-белый, хотя Брейида и Антар мнятся мне одетыми в зеленое. Дейрланд – серый, как роса, и рудый и зеленый, как осенняя листва. В таком краю бог и богиня могут предстать только оленем и оленухою; людским обликам там не место. – Девушка примолкла, вспоминая, как пролетели мимо нее воплощения богов, преследуемые молчаливой охотой. – Я думала, я одна о таких глупостях думаю.
– Примечать такие вещи, – возразил Элдарет, – значит приближаться к пониманию духа Авентурии.
– Похоже, ты нашла себе умалишенного под стать, Тан, – кисло заметил Руфрид.
– Ну и пускай мы сумасшедшие, – огрызнулась она. – Элдарет, расскажи – какие они, другие земли?
Элдарет сел, упершись руками в колени, глядя на озеро.
– Ну, Параниос – зеленый и золотой, и немного лилового, как спелый виноград, и боги его – боги роскоши, Нефетер, повелительница ума и творчества, и супруг ее Дион, даритель плодовитости и веселия. Парионцы любят считать себя центром культуры; и забывают, что первой была Лазура Марок. Соблазнительное местечко этот южный край. Их великая богиня – колка, дикая кошка, похожая на рысь, но они привечают множество разных культов, и школ философии, заимствованных у элир. Вспоминая Лазуру Марок, я вижу перед глазами глубокую синь и багрянец, и желтизну песка, и золотые блестки в ночном небе.
А северная Норейя – к тамошним жителям я питаю глубочайшую приязнь. Они больше знают о роф деревьев, чем вы можете вообразить. Цвета их – темная зелень, и соломенная желтизна кудрей. Они поклоняются священным деревам, и в деревьях обитают их боги, и малые божества также.
– Я слышала, – встряла Танфия, – что в Торит Мире все леса мертвы. Правда?
Элдарет чуть сморщился.
– Нет, конечно. Есть там окаменелые леса, и это зрелище, достойное внимания. На свой суровый лад прекрасен и Торит Мир. И что поговаривают о жителях его, тоже не вся правда. Да, бывают они воинственны, но в родном краю они поразят тебя гостеприимством и верностью. Краски Торит Мира – черный, серый и янтарный, и легкие опаловый отлив. Вы знаете, что у них общие боги с Танмандратором? Богиня молнии и бог грома. В Торит Мире они суровы и яростны, в Танмандраторе же они сильны, но добры, и стремятся скорей к справедливости, чем к возмездию. И лики их – человечьи.
Эйсилион же – царство звериное; богиня их – мудрая змея, и бог – хитрый лис. Да и обитатели его пеняют краски, точно хамелеоны, стоит взгляд отвести. Как радуга, как переливчатая чешуя дра’ака. Им приходится быть коварными и опасливыми – они зажаты между Торит Миром и Параниосом, между элир и бхадрадомен.
– Ты не назвал красок Танмандратора, – напомнила Танфия.
– Это тяжело. Обширен этот край, больше любого из царств. Но я бы сказал… изумрудная зелень, и охра, и бронза. Богатые краски доброй земли. И народ тамошний росл, ловок и крепок. Много унижений претерпели они от бхадрадомен, и теперь противятся унижениям от царской руки…
Он замолк.
– Ты никогда не говорил, – заметил Руфрид, – откуда ты сам родом.
– Это неважно, – вздохнул странник.
– Если уж гадать, – заявила Танфия, – я ставлю на Танмандратор. Я права?
Элдарет поджал губы, лицо его окаменело.
– Да, – проронил он после долгой паузы, – хотя я нигде не жил так долго, чтобы назвать этот край своей родиной. Мать моя из Танмандратора… отец же из Торит Мира. Это все, что я могу поведать вам. О большем же не спрашивайте.
Танфия ощутила, как воздвигается вокруг него барьер; как и Эльрилл, Элдарет скрывал свои тайны. Но в глазах странника плескалась боль, страшная, потаенная, и девушка впервые в жизни решила, что причин ее лучше не знать.
– Прости, – тихонько проговорила она. – Я не хотела быть невыносимо назойливой.
– Это у нее само выходит, – добавил Руфрид.
Элдарет слабо улыбнулся, но промолчал. Клуб тумана над озером свернулся в подобие человеческой фигуры, и заплясал над водой, поглядывая на путешественников. Луч Лилейной луны коснулся его, и привиделись бледные волосы, и тонкие белые руки, и сияющие глаза. Медленно-медленно призрак расточился, и лишь туман поплыл среди стволов, истаивая.
Покинув Митрайн несколько дней спустя, путники перевалили Змеевичные горы, куда более приветливые и зеленые, чем Саванный хребет. Дорога вела их через густые березняки, зеленеющие молодой листвой, сквозь густой подлесок. Воздух переливался зеленым, золотым, белым и синим, дрожал от гула мошкары и птичьего щебета. Зима и Сребренхольм, все, чтобы было, отошли в прошлое.
– Добро пожаловать в Параниос, – объявил Элдарет. – Этот край, как никакой другой, я могу назвать домом.
Танфия была зачарована. Здешние места, самое сердце Авентурии, и вправду отличались от любых других – богатые, многоцветные, исполненные жизнью. Легко было представить, как по здешним лесам бродят неуловимые элиры. Девушке вспоминался ее таинственный рыжеволосый знакомец, и мечталось встретить его на укромной полянке. Но элир все не встречался.
Двадцать дней промелькнуло с тех пор, как они покинули Сребренхольм, и путешественники привыкли к извечным тяготам пути. Они старались обходить города и деревни, но теперь они приближались к людным местам, и поселений становилось все больше. Лес прорезали истоптанные тропки, попадались хутора и постоялые дворы.
– Я начинаю мечтать о перинах, – предупредил Руфрид.
– К несчастью, – ответил Элдарет, – чем ближе мы к сердцу Параниоса, тем больше нужда прятаться. Мое лицо слишком знакомо здесь. Но осталось недолго, поверьте.
Солнце перевалило за полдень, и путники двигались тихой лесной тропкой. Элдарет шел первым, спутники его вели коней в поводу.
– Нас преследуют, – внезапно проговорил Линден.
– Что? – воскликнул Элдарет. Он остановился, прислушался, даже влез до половины на суковатое дерево, чтобы оглядеться. – Никого не вижу.
– Да, – согласилась Танфия, – но Линден иногда чувствует… всякое. И не ошибается.
– Ладно. Заведем коней в кусты.
Сойдя с тропы, они привязали стреноженных лошадей в густом кустарнике, а сами, по совету Элдарета, влезли на деревья – он с Руфридом по одну сторону, поближе к тропе, Танфия с Линденом чуть подальше.
Несколько мгновений спустя на тропе показались всадники, полускрытые кружевом весенней листвы. Трое царских солдат, в зеленых с лиловым мундирах, на гнедых конях – точь в точь как те, что забрали Имми. Они уже собирались проехать мимо, когда Зимородок поднял голову и тихонько заржал.
– Это еще что?
Солдаты осадили коней, спешились, обнажая мечи. Пока они продирались через подлесок, Танфия рассмотрела их – двое мужчин и женщина, в кожаных кирасах и шлемах. Сидя на суку, она наблюдала, как солдаты находят привязанных коней, трогают изукрашенные лазурью седла.
– Миленько, – бросил один из них.
Первая стрела Руфрида пробила ему лопатку, убив на месте. Вторая вонзилась в сердце второму, когда тот обернулся. Танфия целила в женщину, и промазала. Воительница глянула вверх, поднимая меч; Танфия бросилась на нее с дерева и сбила с ног. Они покатились по земле; девушка со всей силы врезала противнице под дых и вскочила.
Ее спутники уже соскользнули с деревьев.
– Бежим! – крикнул Элдарет. – Погодите меня, сейчас…
Странник вел одну из солдатских лошадей. Руфрид уже отвязывал Ястребка.
Женщина-солдат поднималась, целя из самострела в спину Руфрида.
Привычка обогнала мысль – как учил ее Альраэн. Танфия метнулась вперед, обнажая элирский клинок. Меч взрезал глотку воительницы, и женщина завалилась назад, роняя самострел; дрот сорвался с тетивы и утонул в стволе березы. Воительница лежала, распростершись, горло ее зияло кровавой раной, от которой Танфия не могла отвести глаз.
– Боги, – выдавила девушка. «Я ее убила. Я ее убила ».
– Бежим, пока не пришли другие! – гаркнул Руфрид.
Элдарет уже сидел в седле холеного гнедого.
– Тан!
Переводя дух, девушка пустила Зарянку в галоп вслед остальным. С четверть часа они мчались на полном скаку, прежде чем свернуть глубже в лес, дальше от чужих глаз, и сбавить ход. Коней пустили шагом, давая остыть после скачки. У Танфии все плыло перед глазами.
– Ты в порядке? – встревожено спросил Руфрид.
– Нет. Я ее убила. – Больше девушка ничего не могла выдавить. – Женщину. Я ее убила!
– Вот теперь ты меня понимаешь, – пробормотал он.
– Я не могу. Не могу!
– Поздно, Тан. Надо крепиться.
– Не могу! Я думала, сумею, но это другое, это ужасно, из меня как все жилы вытянуло…
– Хватит! – рявкнул он. – Хватит себя жалеть!
Девушка воззрилась на него.
– Я думала, ты поймешь. Значит, сочувствия я не дождусь?
– Нет!
Упрямство Руфрида порождало в ней ответное бешенство. В груди собрался ком льда.
– Пон-нятно. Если хочешь знать, я жалела ее, а не себя! Она всего лишь служила царю…
– Тан, заткнись! Я не хочу знать!
Девушка прикусила язык, ненавидя его, ненавидя себя.
– Мы еще в опасности, – сказал Линден.
Он покосился направо; Танфии послышался топот копыт, вначале слабый, потом все громче.
– Элдарет, берегись! – воскликнул Линден.
Впереди конь, несший двоих седоков, мчался галопом им наперерез.
– Ох, зараза! – пробормотал Руфрид, накладывая стрелу на тетиву. Танфия потянула меч из ножен, с омерзением стискивая его знакомую рукоять.
– Нет! – воскликнул Элдарет. – Не стреляйте!
– Да, все хорошо, – подтвердил Линден. – Опасность не с ними.
Руфрид резко обернулся к нему.
– Откуда ты знаешь?
Брат ему не ответил.
Длинногривый чалый конек остановился перед ними. Один из седоков оказался яснолицым юношей, русоволосым и курчавым;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76