Хватит, Гидеон. Вы можете теперь остановиться и передохнуть, - говорит Мизард.

- Да, верно,- отвечаю я.- Теперь это ваша проблема. Только не приходите ко мне плакаться, когда...

- Нельзя ли мне налить еще вина? - спрашивает Мизард, поднимая бокал.

- И вы собираетесь просто так это оставить? - спросила Кара, как только Мизард ушла.

- Думаю, да. Неужели тебе и в самом деле хочется угробить остатки своей жизни на охоту за Молохом?

Она стоит возле меня во внутреннем дворе дома. Вечер протянул длинные серые тени.

- Нет, - отвечает она и смотрит на меня. - Потому что я не думаю, что на это уйдет вся наша жизнь.

- Потому что мы близки?

- Потому что мы близки. Вы верите в это, и Пэйшенс тоже. Вы чувствуете его след.

- И все-таки это только догадка. У меня нет никаких твердых доказательств. Мне было весьма неприятно объяснять все это Мизард и ее людям. Пытаться оправдать...

- Что?

- Грегор научил меня следовать своим инстинктам. Но он также предупреждал меня против того, чтобы это стало навязчивой идеей.

- Да, про это он мог рассказать, - улыбается она.

- Мы сражаемся с Зигмундом Молохом целую жизнь, Кара. Мизард права. Это дело стало слишком личным. Я становлюсь слепым. Так что мне придется отступиться. И мне не уйти от участия в восстановлении Юстиса Май-орис. Они были правы в каждом слове. Более того, мне даже кажется, что они были слишком дипломатичны, учитывая сложившиеся обстоятельства. У меня есть и другие должностные обязанности. Я разбил Молоха наголову и дол-Жен тем удовлетвориться. Да, во имя Трона, пускай другие тратят свои дни на охоту за этим умалишенным выродком.

Кара качает головой и садится на одну из каменных скамей. За прошедшие годы я привык к тому, что она восхитительна. Она не так красива, как Кыс, но ее красота теплее, привлекательнее, а тело женственнее. Я даже по знакомился с ее телом изнутри, неоднократно «надевая» его. Кару я могу с наибольшим правом назвать своей «любовницей», хотя бы и в таком извращенном смысле. А теперь в ее жизни появился другой. Человек, способный подарить ей то, чего никогда не смогу дать я, - простые радости жизни. Мне известно, что и она понимает это. Теперь ей более чем неприятна мысль о том, чтобы я влез в ее тело. И я ругаюсь на себя, но не могу не чувствовать себя рогоносцем.

Меня удивляет и - в этом очень трудно признаться - восхищает ее стойкость.

- Так что насчет важности завершения дела? - спрашивает она.

- Ее слишком переоценивают.

- С каких это пор? - фыркнула Кара. - Грегор всегда стремился к предельной завершенности.

- И вспомни, чем это Зля него кончилось. Это не для меня. Я радикален ровно настолько, насколько это удобно. И не собираюсь погружаться глубже и превращаться в отступника.

Я чувствую внезапно поднявшееся в ней разочарование, хотя и не касаюсь ее сознания. Она просто не может этого скрывать.

- А что насчет всех остальных, Гидеон? - спрашивает она.

- Что?

- Неужели вы не думали о том, что и нам необходима эта завершенность? После того, что случилось на Маджес-кусе? Ради Норы, Уилла и Элины? Ради Зэфа?

- Это низко с твоей стороны.

- Зато правдиво.

- Служение уже само по себе - награда.

- Не совсем, - произнесла она, поднимаясь. - Хотя вам, возможно, это и подходит.

- Л я думал, что ты обрадуешься.

- Обрадуюсь?

Мы пробудем здесь еще неделю, чтобы привести все дела в порядок. А затем возвратимся на Юстис Майо-рис. Как только мы окажемся там, начнется длительный, обстоятельный процесс оценки нашей деятельности и со ставления отчетов. Команда окажется на отдыхе. Самое время для пересмотра своей жизни и ее реорганизации. Для перемен. Мне казалось, что ты будешь рада такой возможности.

- И снова, что значит «рада»?

- Я чувствую кое-что излучаемое твоим сознанием, Кара. И мне кажется, я понимаю, в чем дело.

- Нет ничего особенного в моем сознании.

- Кое-что...

- Нет там ничего! Можете даже влезть в мою голову, если вам так хочется! Любуйтесь! Но хватит строить предположения, видя только поверхностные чувства! Там нет ничего особенного!

- Хорошо.

- Я честно говорю.

- Я понял.

Она уставилась на меня и кажется сердитой. Или виноватой?

- Не стану проникать в твое сознание. Я доверяю тебе.

На какой-то мимолетный миг Кара опускает глаза, а затем разворачивается, чтобы уйти.

- Нам необходимо закончить дело, - произносит она.

- Мы это уже сделали. На Юстисе Майорис. Теперь осталось только убрать за собой.

- Но у вас была догадка, - говорит она. - Ваши инстинкты подсказывают, что он здесь.

Кара, мне крайне неприятно унижаться в твоих глазах, но скорее всего я просто занимался самообманом. Мне хотелось покончить с Молохом, а мысль о тяжкой рутине, ожидающей на Юстисе, была слишком непривлекательна.. Вся эта погоня превратилась в «замещающую деятельность», я просто оттягивал неизбежное. Да, у меня возникла догадка. Но только догадка, а они далеко не всегда ; оказываются верны.

- Ваши - всегда, - произносит она.

Трон, эти слова теперь будут преследовать меня.

- Не на сей раз. Молоха здесь нет. Моя догадка оказалась пустым звуком. Пора остановиться и заняться чем-нибудь полезным.

Глава четвертая

Обнаженный Орфео Куллин лежал ничком на суспен-зорной кушетке, позволяя граферу закончить работу над последним деянием, которое тот изображал на его пояснице. Куллин находил весьма стимулирующим легкое покалывание и пощипывание игл графера. Покой давал ему время и свободу для размышлений. Едва заметная боль подстегивала ход его мыслей. Разум казался огромным работающим мотором, который, не сбавляя оборотов, позволял извлечь пользу даже из отдыха. Время подумать, приглядеться, шаг за шагом обойти всю проблему и изучить ее со всех сторон.

- Мой опыт гласит, - вслух произнес он, - что в Империуме полно дыр, и весь фокус только в том, как обнаружить эти дыры и как воспользоваться ими.

Не отрываясь от своих стальных игл и иногда обмакивая их в горшочки с чернилами, выставленные рядком возле его коленей, графер пробубнил что-то в ответ. Он не понимал слов Куллина, поскольку тот говорил на идрише, одном из диалектов Мутных Звезд. Графер подумал, что его клиент просто пробормотал какую-то молитву об избавлении от боли. Люди часто воспринимали уколы игл как невыносимое мучение.

- Я хочу сказать, что миллиарды и миллиарды жизней управляются и контролируются бюрократией, достигшей невероятных размеров. Понимаете, нужно только найти пустые места. Бреши. Вам нельзя разрушать систему, поскольку это обнаружит вас. Достаточно заполнить пустые места в структуре и исчезнуть.

Графер снова что-то буркнул.

Куллин покачал головой. Дураки, болваны. Все они были дураками и болванами. Все, кроме Молоха и Рейвенора. Ради обманчивого грядущего ему пришлось влезть в текущее дело. С этой задачей могли справиться всего несколько человек. Но он оказался единственным претендентом. К тому же ожидалось вознаграждение. И какое вознаграждение!

Тихо загудела периметральная сигнализация эксклава. Люциус Уорна поднялся и отправился проверять. До того огромный охотник за головами с изуродованным шрамами лицом, которого на службу Куллину привели судьба и стечение обстоятельств, неподвижно восседал в темном углу комнаты, подобный каменному идолу. Орфео восхищался исключительностью Уорны, хотя и предпочитал обычно работать с более изящными, тонкими инструментами. Но порой трудно было обойтись без грубой физической силы и огневой поддержки, какую мог предоставить только такой зверь, как Уорна.

Через минуту или около того охотник за головами снова возник в дверях продолговатой комнаты, сопровождаемый Лейлой Слейд и самим Молохом. На сквозняке затрепетало пламя свечей.

- Лейла! Зигмунд! - воскликнул Куллин, поднимая взгляд.

- Это называется - занят делами? - спросила Слейд, усмехаясь. - Занят тем, что валяешься с голым задом?

- Не издевайся, Лейла, - засмеялся Куллин, - Этот добрый сэр с иголками уже почти закончил работу.

Они разговаривали на низком готике, поэтому графер смог их понять.

- Да, я уже почти закончил, - подтвердил он.

Лейла кивнула.

- Легализуешь нас? - спросила она своего господина на идрише, и Молох уставился на нее.

- Именно так,- ответил на том же диалекте Куллин.- Деяния, касающиеся эксклава, переносятся на мою кожу. Совершенно законно и по всем правилам. Благодаря его работе мы станем невидимками для системы.

Законы Танкреда, касавшиеся права собственности, были Древними и грубыми. Любое владение - землями, жильем, рабами и другим имуществом - считалось действительным только после того, как информация вытатуирована на коже владельца. Гражданину было необходимо перенести всю информацию о своих легальных делах, чтобы правительственные органы предоставили ему право владения. Гильдия граферов являла собой древнюю и уважаемую организацию, державшую офисы в торговых кварталах. Когда дела были уже переданы, существующие татуировки затемнялись. Стать «затемненным» означало разориться илиже быть лишенным наследства. Некоторые безжалостные, но преуспевающие землевладельцы приходили в легислатуру, надев на себя, подобно плащам, сухую шелестящую кожу тех, кому наследовали.

Эксклав представлял собой небольшой комплекс башен и домов, расположенный в северном конце центральной городской улицы. Куллин владел им в течение уже двадцати лет, начиная с того времени, как ему потребовалось провернуть здесь одно дело, но все это время необходимые деяния украшали спину сенешаля, которому за это платили. Орфео вернулся, чтобы взять владение в свои руки, и рассчитался с сенешалем, которому затемнили деяния. Теперь Куллин ждал, пока их перенесут на его собственное тело. Сенешаля хорошо вознаградили за службу. А затем Люциус Уорна убил его и уничтожил тело. Куллин не любил бессмысленный риск.

- Мы почти завершили,- произнес Орфео на идрише.

- Хорошо, поторопись. Нам надо с тобой кое о чем поговорить, - ответил Молох.

Он подошел к кушетке и окинул взглядом иглы графе-ра. При этом Зигмунд также разговаривал на идрише.

- Друг мой, - посмотрел на него Куллин, - я и понятия не имел, что вы тоже знакомы с этим диалектом.

- Я с ним не знаком. Но разобраться в нем оказалось достаточно просто.

- Услышав всего несколько фраз?

- Орфео, мне кажется, что вы до сих пор меня недооцениваете.

- Он удивителен! - эмоционально произнесла Лейла. - И проделывает такие трюки с оружием, словно...

- Что?

- Да ладно. Ничего.

- Все готово, - произнес графер на низком готике, поднимаясь.

- Благодарю вас, - ответил Куллин, вставая с кушетки и подбирая одежду.

- Осталось только разобраться с вопросом оплаты, сэр, - учтиво напомнил графер.

Позвольте рассчитаться мне, - сказал Молох на идрише.

Он взвесил в руке иглу, а затем легким щелчком метнул ее. Она пронзила правый глаз графера прямо сквозь слезную протоку, выступая оттуда, словно очень длинная ресница. По телу графера пробежала дрожь. Окрашенная чернилами слеза прокатилась по его щеке. Мужчина рухнул на колени, а после сложился пополам, ударившись лицом о плиточное покрытие пола. Лейлу Слейд передернуло.

Удар вогнал иглу по самую верхушку.

- Вполне хватило бы и монет, - спокойно заметил Куллин, и Люциус Уорна разразился глубоким, мерзким смехом.

- Мне бы хотелось серьезно с вами поговорить, Орфео, - проговорил Молох, присаживаясь.

- Звучит зловеще, - ответил Куллин. - Желаете выпить?

- Секума, - сказал Молох. Орфео кивнул Лейле.

- Принеси сразу для всех, - сказал он.

- А что насчет?.. - спросила Слейд, глядя на труп графера, застывший, словно в молитве.

- Сомневаюсь, что он тоже захочет выпить.

- Я хотела сказать...

- Знаю, Лея. Уберемся позже. Вначале надо выслушать, что хочет сказать Зигмунд.

Лейла принесла подогретые питейные чайнички с секу-мом. Куллин сделал глоток и слегка прогнул спину, чтобы уменьшить натяжение кожи на месте свежих татуировок.

- Так что вы задумали, Зигмунд Молох?

Молох улыбнулся. И его улыбка, как и все лицо, страдала от недостатка симметрии.

- Позвольте мне начать с признаний в том, что я ваш должник. Это бесспорно. Вы вытащили меня из Петрополиса, когда мои планы рухнули, и в течение шести месяцев охраняли меня. Чуть раньше я уже разговаривал об этом с Лейлой. Я в долгу перед вами и не собираюсь от него Отказываться. И обманывать вас не собираюсь. Я по достоинству отблагодарю вас, как только представится такая возможность.

- Но? - учтиво кивнул Куллин.

Боюсь, что мы начнем мешать друг другу,- сказал Молох. - Я поднимаю этот вопрос в надежде избежать такой вероятности. Но, боюсь, мы все равно рано или поздно окажемся помехой друг для друга.

- По какой же причине?

- Если оценивать стандартной шкалой, то я обладаю сверхъестественным уровнем интеллекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55