Он пожал плечами. Единственная альтернатива старению – не стареть. Способ не идеальный, но лучшего не существует.
Какой-то юноша приблизился к соседнему костру, наклонился, зажег факел и помахал им над головой. В темноту полетели искры. Огибая неторопливо прохаживающихся по площади горожан, юноша куда-то побежал, выкрикивая:
– Светлый путь! О Фос, благослови светлый путь!
Крисп не сразу понял смысл его возгласов, но через секунду застыл на полушаге, повернулся и указал на юношу:
– Это фанасиот! Арестуйте его!
Позднее, обдумывая произошедшее, он понял, что мог бы и лучше справиться с этой ситуацией. Несколько его охранников бросились следом за фанасиотом, кое-кто из толпы присоединился к ним.
Другие, перепутав объект внимания Криспа, бросились преследовать другого юношу – даже нескольких других – и перекрыли дорогу тем, кто преследовал того, кого надо.
Послышались крики, замелькали кулаки.
Юнец продолжал бежать, выкрикивая боевой клич фанасиотов. Крисп с ужасом увидел, как он подносит факел к деревянным, крытым тканью рыночным ларькам, возведенным на площади в честь праздника. Ткань вспыхнула, пламя начало распространяться.
В животе у Криспа словно появился кусок льда. Ему страстно захотелось, чтобы в этот праздничный день на город обрушилась метель, а еще лучше – буря с грозой. «Когда мне в западных провинциях дождь только мешал, – гневно подумал он, – его было предостаточно, а сейчас, когда он может мне помочь, его нет».
Погода играла с ним нечестно.
Впрочем, фанасиоты тоже. Поджигатель успел бросить свой факел и исчез в толпе, ничем теперь неотличимый от остальных горожан. Его единомышленники уже метались здесь и там, размахивая факелами и выкрикивая призывы к светлому пути.
За считанные минуты в нескольких местах вспыхнули пожары.
Народ на площади Паламы заколыхался, как штормовое море.
Кто-то бросился тушить пламя, но большинство – прочь. Пожар в столице – и в любом городе – приводил людей в ужас, потому что средств для борьбы с ним было ничтожно мало. Большие пожары, во время которых ветер гонит вперед стену огня, уносили тысячи жизней и уничтожали целые районы города.
Большая часть из них – фактически все, насколько было известно Криспу, начиналась из-за молнии или случайной небрежности. Но использовать огонь в городе – в столице! – в качестве оружия… Крисп содрогнулся.
Фанасиоты тоже играли нечестно.
Он попытался взять себя в руки.
– Срочно вызови людей с ведрами и сифонами! – крикнул он одному из евнухов. – Бегом!
– Слушаюсь, ваше величество, – отозвался евнух и бросился ко дворцу. Там, рядом с казармами дворцовой стражи, постоянно находилась бригада пожарных.
Несколько отрядов имелось и в других частях города. Пожарные были храбры, умелы и вполне могли справиться с огнем, если тот еще не успел разбушеваться.
Но если фанасиоты сейчас разбрасывают факелы не только на площади Паламы, но и на площади Быка, в кварталах медников и вокруг Собора, то один из этих пожаров обязательно вырвется на волю.
– Двадцать золотых за каждого убитого поджигателя и пятьдесят за каждого, взятого живым! – крикнул Крисп. Если повезет, разница в вознаграждении не соблазнит головорезов убивать ни в чем не повинных прохожих и требовать награду.
– Вы желаете удалиться во дворец, ваше величество? – спросил Барсим.
– Нет, – ответил Крисп и, увидев удивление вестиария, пояснил:
– Хочу, чтобы все видели, как я сражаюсь с этим безумием. А делать это я стану отсюда, с площади.
– Как скажете, ваше величество, – отозвался Барсим тем странно бесцветным голосом, которым он разговаривал, когда полагал, что Крисп совершает ошибку.
Вскоре и Крисп стал гадать, правильно ли он поступил.
Прибегавшие во дворец посыльные не находили его там, и из-за этого он с опозданием узнал, что в наиболее бедных районах города вспыхнули не только пожары, но и полномасштабные бунты.
Оба события прекрасно укладывались в кошмар любого Автократора: пожар мог оставить его без столицы, а бунты – и вовсе скинуть с престола.
Однако то, что он расположил свой штаб там, где его видели люди, имело и свои преимущества. Крисп не только организовал цепочку людей с ведрами, начинающуюся у ближайшего фонтана, но и сам в нее включился.
– Этот город такой же мой, как и ваш, – говорил он всем, кто его слышал. И мы будем работать вместе, чтобы спасти его, если сможем.
Некоторое время он весьма сомневался в успехе. Едва пламя разгорелось, никакими ведрами с водой с ним было не справиться, и Крисп это хорошо понимал, в отличие от некоторых возбужденных горожан. Вскоре он распорядился сосредоточить усилия на поливании водой зданий и палаток вокруг расползающегося очага пожара, чтобы не дать ему распространиться дальше.
Он уже начал думать, что даже на это у них не хватит сил, когда кто-то крикнул:
– Пожарные! Пожарные!
– О, хвала Фосу! – выдохнул Крисп. Его плечи уже болели от непривычного напряжения; он догадывался, что завтра все мускулы будут ныть от усталости.
Ладно, об этом он станет беспокоиться завтра, а сейчас борьба с пожаром важнее.
И он мысленно поблагодарил благого бога за то, что хотя он и прибавил в весе, взойдя на трон, но все же не растолстел настолько, чтобы умереть от физических усилий.
Вместо ведер пожарные принесли большое деревянное корыто с длинными ручками, как у паланкина. Они наполнили его у фонтана, а затем, выкрикивая:
«Дорогу! Дорогу!», бросились к огню. Однако они не стали выплескивать воду в огонь. Двое взялись за ручки приделанного к корыту насоса, а третий начал направлять струю воды, брызнувшую из наконечника шланга, сделанного из промасленной ткани.
Люди с ведрами теперь взялись за новую задачу, наполняя корыто водой.
Несмотря на все их усилия, оно опустошалось быстрее, чем они успевали выливать в него ведра. Пожарные схватили корыто за ручки, вновь наполнили у фонтана и потащили обратно, кряхтя и обливаясь потом. Двое у насоса вскоре опять заработали, как одержимые, и пожарный со шлангом, седой ветеран по имени Фокиод, направил струю в самое сердце пламени.
Приняв второе корыто с водой, огонь начал уступать усилиям пожарных. Пламя сожрало два-три ларька и повредило несколько других, но не превратилось в неуправляемое бедствие. Фокиод подошел к Криспу и поприветствововал его четким военным жестом, прижав к груди кулак.
– Вы нас вызвали вовремя, ваше величество. Мы сумели справиться с огнем.
– Это далеко не первая услуга, которую вы оказали городу – и мне, ответил Крисп; Фокиод прослужил пожарным больше лет, чем Крисп просидел на троне. – Мне очень хотелось бы отпустить тебя на отдых, но, боюсь, нам устроят новые пожары.
– Верно, в день Зимнего солнцеворота нам всегда приходится нервничать. Фокиод смолк и пригляделся к Автократору. – Вы сказали «устроят»? Так значит, этот пожар вспыхнул не от искры костра?
– Хотел бы я, чтобы искра была ему причиной. Но нет.
Фанасиоты подняли бунт, а им, когда они бунтуют, нравится поджигать. Чем меньше у людей останется имущества, тем приятнее будет еретикам.
Фокиод ужаснулся.
– Да они просто долбаные придурки, прошу прощения, ваше величество. Разве эти ублюдки видели когда-нибудь человека, сгоревшего заживо? Нюхали обгорелый труп? Отстраивали заново сгоревшие дома?
– Не думаю, что это их заботит. Им хочется только одного – как можно быстрее покинуть материальный мир.
– Тогда посылайте их ко мне, – прорычал Фокиод. На поясе у него висел топор, которым он пробивал стены, чтобы направить струю воды, или выламывал двери, спасая людей. Теперь он ухватился за дубовую рукоятку с таким видом, словно хотел пустить инструмент в ход для другой цели. – Пусть идут ко мне, и я очень быстро отправлю их в лед, клянусь благим богом. Я им устрою пожар, пусть только попробуют! – Как и любой пожарный, он испытывал яростную ненависть к поджигателям любого рода и с любыми религиозными взглядами.
К Криспу приблизился посыльный. Из раны на голове на его лицо стекала кровь. Увидев это, Крисп ахнул, но посыльный лишь отмахнулся:
– Я не умру, ваше величество. Камень только скользнул по коже, а отец всегда говорил, что черепушка у меня крепкая.
Рад, что старикан оказался прав. Но я пришел сообщить, что в бедных кварталах южнее Срединной улицы уже не бунт, а настоящая война – там сражаются всем, что подворачивается под руку. И не только камнями, но и луками, кинжалами, мечами и еще не знаю чем.
– Ты знаешь, где находятся казармы возле дворца? Сможешь добраться до них, не потеряв сознание? – Получив утвердительный ответ на оба вопроса, Крисп продолжил:
– Прикажи от моего имени поднять полк Ноэтия. Если у фанасиотов появилось желание изобразить из себя солдат, то посмотрим, хватит ли у них духу драться против регулярных войск, а не городской стражи.
– Правильно, ваше величество, – сказал посыльный. – Нужно послать туда и нескольких священников, потому что еретиков возглавляет один поп-горлопан по имени… кажется… Диген.
Крисп нахмурился; имя ему было знакомо, но он не мог вспомнить, в какой связи оно упоминалось. А когда вспомнил, выругался так, что глаза посыльного удивленно расширились.
– Это же тот самый синерясник, к которому бегал Фостий до того, как его похитили, – процедил Крисп. – И если он фанасиот…
Крисп внезапно смолк. Если Диген фанасиот, не означает ли это, что и Фостий стал еретиком? Эта мысль потрясла Криспа, но он понял также, что почти все его поступки отталкивали Фостия – хотя бы уже потому, что так поступал он.
И если его старший сын стал фанасиотом, то был ли он вообще похищен? Или по собственной воле сбежал к бунтовщикам?
Так или иначе Криспу придется найти ответы на эти вопросы.
– Передай от моего имени, – сказал он, – что я назначаю награду в сто золотых тому, кто приведет мне Дигена живым, а если кто-либо его убьет, то пусть взывает к милосердию владыки благого и премудрого, потому что я его не пощажу.
– Я передам вашу волю, ваше величество, – пообещал посыльный и побежал в сторону казарм.
У Криспа не оказалось времени тревожиться из-за доставленных ему новостей, потому что на площадь Паламы одновременно с разных сторон вбежали двое, истошно вопя: «Пожар!»
– Фокиод! – гаркнул Крисп. Ветеран-пожарный быстро задал прибежавшим пару резких вопросов, оценил, в каком из двух мест его команда будет нужнее, и отправился с одним из них. Второй в отчаянии топнул; вид у него был такой, словно он сейчас лопнет. Криспу осталось лишь надеяться, что бедняга не потеряет свой дом и имущество к тому времени, когда вернется пожарная бригада.
Резкий холодный ветер задул с северо-запада, откуда обычно налетали зимние грозы. Сейчас Крисп был бы только рад такой грозе, особенно с дождем, но на иссиня-черном небе ярко блестели звезды. Сегодня грозы не будет. Да и завтра, решил он, втянув ноздрями ветер, тоже. Точно, не будет. А жаль.
Дворцовые слуги уже суетились на площади Паламы, устанавливая навесы, чтобы защитить императора от превратностей погоды.
Поскольку Крисп решил разместить штаб борьбы с бунтом на площади, слуги обеспечивали ему все доступные удобства.
Неподалеку постоянно находился Барсим, словно приглашая императора воспользоваться ими.
Кроме слуг на площади толпился самый разнообразный люд – солдаты, посыльные, пожарные и просто зеваки, твердо решившие отпраздновать день Зимнего солнцеворота так, как им нравится и невзирая ни на какие непредвиденные события. Поэтому тощий мужчина в темной тунике, пробиравшийся сквозь толпу в сторону Криспа, ничем в ней не выделялся. Оказавшись в нескольких шагах от Автократора, он выхватил кинжал и завопил:
– Да благословит Фос светлый путь!
Он замахнулся кинжалом, и это оказалось его ошибкой – Крисп перехватил его запястье быстрее, чем кинжал опустился.
Неудачливый убийца завился ужом, тщетно пытаясь вырваться и не переставая кричать о светлом пути. Но Крисп обучился приемам рукопашной схватки у армейского ветерана еще в то время, когда у него только начала пробиваться борода, а первую известность в столице приобрел, поборов кубратского чемпиона.
Чтобы вырваться из его хватки, верчения и воплей было явно недостаточно.
Крисп повалил нападавшего на булыжники площади и сильно надавил на сухожилия на внутренней стороне его запястья.
Ладонь фанасиота разжалась. Когда нож выпал, тощий попытался перекатиться и снова его схватить, но Крисп резко ударил его коленом в пах. Прием неспортивный, но весьма действенный. Тощий перестал вопить о светлом пути и завопил совсем на другую тему, причем весьма искренне.
Топор халогая блеснул перед лицом Криспа и опустился со звучным шлепком.
Вопли фанасиота оборвались. Крисп торопливо поднялся, чтобы не замочить тунику в быстро расползающейся луже крови.
– Я хотел расспросить его кое о чем, – негромко сказал он халогаю.
– Хон! – презрительно воскликнул телохранитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Какой-то юноша приблизился к соседнему костру, наклонился, зажег факел и помахал им над головой. В темноту полетели искры. Огибая неторопливо прохаживающихся по площади горожан, юноша куда-то побежал, выкрикивая:
– Светлый путь! О Фос, благослови светлый путь!
Крисп не сразу понял смысл его возгласов, но через секунду застыл на полушаге, повернулся и указал на юношу:
– Это фанасиот! Арестуйте его!
Позднее, обдумывая произошедшее, он понял, что мог бы и лучше справиться с этой ситуацией. Несколько его охранников бросились следом за фанасиотом, кое-кто из толпы присоединился к ним.
Другие, перепутав объект внимания Криспа, бросились преследовать другого юношу – даже нескольких других – и перекрыли дорогу тем, кто преследовал того, кого надо.
Послышались крики, замелькали кулаки.
Юнец продолжал бежать, выкрикивая боевой клич фанасиотов. Крисп с ужасом увидел, как он подносит факел к деревянным, крытым тканью рыночным ларькам, возведенным на площади в честь праздника. Ткань вспыхнула, пламя начало распространяться.
В животе у Криспа словно появился кусок льда. Ему страстно захотелось, чтобы в этот праздничный день на город обрушилась метель, а еще лучше – буря с грозой. «Когда мне в западных провинциях дождь только мешал, – гневно подумал он, – его было предостаточно, а сейчас, когда он может мне помочь, его нет».
Погода играла с ним нечестно.
Впрочем, фанасиоты тоже. Поджигатель успел бросить свой факел и исчез в толпе, ничем теперь неотличимый от остальных горожан. Его единомышленники уже метались здесь и там, размахивая факелами и выкрикивая призывы к светлому пути.
За считанные минуты в нескольких местах вспыхнули пожары.
Народ на площади Паламы заколыхался, как штормовое море.
Кто-то бросился тушить пламя, но большинство – прочь. Пожар в столице – и в любом городе – приводил людей в ужас, потому что средств для борьбы с ним было ничтожно мало. Большие пожары, во время которых ветер гонит вперед стену огня, уносили тысячи жизней и уничтожали целые районы города.
Большая часть из них – фактически все, насколько было известно Криспу, начиналась из-за молнии или случайной небрежности. Но использовать огонь в городе – в столице! – в качестве оружия… Крисп содрогнулся.
Фанасиоты тоже играли нечестно.
Он попытался взять себя в руки.
– Срочно вызови людей с ведрами и сифонами! – крикнул он одному из евнухов. – Бегом!
– Слушаюсь, ваше величество, – отозвался евнух и бросился ко дворцу. Там, рядом с казармами дворцовой стражи, постоянно находилась бригада пожарных.
Несколько отрядов имелось и в других частях города. Пожарные были храбры, умелы и вполне могли справиться с огнем, если тот еще не успел разбушеваться.
Но если фанасиоты сейчас разбрасывают факелы не только на площади Паламы, но и на площади Быка, в кварталах медников и вокруг Собора, то один из этих пожаров обязательно вырвется на волю.
– Двадцать золотых за каждого убитого поджигателя и пятьдесят за каждого, взятого живым! – крикнул Крисп. Если повезет, разница в вознаграждении не соблазнит головорезов убивать ни в чем не повинных прохожих и требовать награду.
– Вы желаете удалиться во дворец, ваше величество? – спросил Барсим.
– Нет, – ответил Крисп и, увидев удивление вестиария, пояснил:
– Хочу, чтобы все видели, как я сражаюсь с этим безумием. А делать это я стану отсюда, с площади.
– Как скажете, ваше величество, – отозвался Барсим тем странно бесцветным голосом, которым он разговаривал, когда полагал, что Крисп совершает ошибку.
Вскоре и Крисп стал гадать, правильно ли он поступил.
Прибегавшие во дворец посыльные не находили его там, и из-за этого он с опозданием узнал, что в наиболее бедных районах города вспыхнули не только пожары, но и полномасштабные бунты.
Оба события прекрасно укладывались в кошмар любого Автократора: пожар мог оставить его без столицы, а бунты – и вовсе скинуть с престола.
Однако то, что он расположил свой штаб там, где его видели люди, имело и свои преимущества. Крисп не только организовал цепочку людей с ведрами, начинающуюся у ближайшего фонтана, но и сам в нее включился.
– Этот город такой же мой, как и ваш, – говорил он всем, кто его слышал. И мы будем работать вместе, чтобы спасти его, если сможем.
Некоторое время он весьма сомневался в успехе. Едва пламя разгорелось, никакими ведрами с водой с ним было не справиться, и Крисп это хорошо понимал, в отличие от некоторых возбужденных горожан. Вскоре он распорядился сосредоточить усилия на поливании водой зданий и палаток вокруг расползающегося очага пожара, чтобы не дать ему распространиться дальше.
Он уже начал думать, что даже на это у них не хватит сил, когда кто-то крикнул:
– Пожарные! Пожарные!
– О, хвала Фосу! – выдохнул Крисп. Его плечи уже болели от непривычного напряжения; он догадывался, что завтра все мускулы будут ныть от усталости.
Ладно, об этом он станет беспокоиться завтра, а сейчас борьба с пожаром важнее.
И он мысленно поблагодарил благого бога за то, что хотя он и прибавил в весе, взойдя на трон, но все же не растолстел настолько, чтобы умереть от физических усилий.
Вместо ведер пожарные принесли большое деревянное корыто с длинными ручками, как у паланкина. Они наполнили его у фонтана, а затем, выкрикивая:
«Дорогу! Дорогу!», бросились к огню. Однако они не стали выплескивать воду в огонь. Двое взялись за ручки приделанного к корыту насоса, а третий начал направлять струю воды, брызнувшую из наконечника шланга, сделанного из промасленной ткани.
Люди с ведрами теперь взялись за новую задачу, наполняя корыто водой.
Несмотря на все их усилия, оно опустошалось быстрее, чем они успевали выливать в него ведра. Пожарные схватили корыто за ручки, вновь наполнили у фонтана и потащили обратно, кряхтя и обливаясь потом. Двое у насоса вскоре опять заработали, как одержимые, и пожарный со шлангом, седой ветеран по имени Фокиод, направил струю в самое сердце пламени.
Приняв второе корыто с водой, огонь начал уступать усилиям пожарных. Пламя сожрало два-три ларька и повредило несколько других, но не превратилось в неуправляемое бедствие. Фокиод подошел к Криспу и поприветствововал его четким военным жестом, прижав к груди кулак.
– Вы нас вызвали вовремя, ваше величество. Мы сумели справиться с огнем.
– Это далеко не первая услуга, которую вы оказали городу – и мне, ответил Крисп; Фокиод прослужил пожарным больше лет, чем Крисп просидел на троне. – Мне очень хотелось бы отпустить тебя на отдых, но, боюсь, нам устроят новые пожары.
– Верно, в день Зимнего солнцеворота нам всегда приходится нервничать. Фокиод смолк и пригляделся к Автократору. – Вы сказали «устроят»? Так значит, этот пожар вспыхнул не от искры костра?
– Хотел бы я, чтобы искра была ему причиной. Но нет.
Фанасиоты подняли бунт, а им, когда они бунтуют, нравится поджигать. Чем меньше у людей останется имущества, тем приятнее будет еретикам.
Фокиод ужаснулся.
– Да они просто долбаные придурки, прошу прощения, ваше величество. Разве эти ублюдки видели когда-нибудь человека, сгоревшего заживо? Нюхали обгорелый труп? Отстраивали заново сгоревшие дома?
– Не думаю, что это их заботит. Им хочется только одного – как можно быстрее покинуть материальный мир.
– Тогда посылайте их ко мне, – прорычал Фокиод. На поясе у него висел топор, которым он пробивал стены, чтобы направить струю воды, или выламывал двери, спасая людей. Теперь он ухватился за дубовую рукоятку с таким видом, словно хотел пустить инструмент в ход для другой цели. – Пусть идут ко мне, и я очень быстро отправлю их в лед, клянусь благим богом. Я им устрою пожар, пусть только попробуют! – Как и любой пожарный, он испытывал яростную ненависть к поджигателям любого рода и с любыми религиозными взглядами.
К Криспу приблизился посыльный. Из раны на голове на его лицо стекала кровь. Увидев это, Крисп ахнул, но посыльный лишь отмахнулся:
– Я не умру, ваше величество. Камень только скользнул по коже, а отец всегда говорил, что черепушка у меня крепкая.
Рад, что старикан оказался прав. Но я пришел сообщить, что в бедных кварталах южнее Срединной улицы уже не бунт, а настоящая война – там сражаются всем, что подворачивается под руку. И не только камнями, но и луками, кинжалами, мечами и еще не знаю чем.
– Ты знаешь, где находятся казармы возле дворца? Сможешь добраться до них, не потеряв сознание? – Получив утвердительный ответ на оба вопроса, Крисп продолжил:
– Прикажи от моего имени поднять полк Ноэтия. Если у фанасиотов появилось желание изобразить из себя солдат, то посмотрим, хватит ли у них духу драться против регулярных войск, а не городской стражи.
– Правильно, ваше величество, – сказал посыльный. – Нужно послать туда и нескольких священников, потому что еретиков возглавляет один поп-горлопан по имени… кажется… Диген.
Крисп нахмурился; имя ему было знакомо, но он не мог вспомнить, в какой связи оно упоминалось. А когда вспомнил, выругался так, что глаза посыльного удивленно расширились.
– Это же тот самый синерясник, к которому бегал Фостий до того, как его похитили, – процедил Крисп. – И если он фанасиот…
Крисп внезапно смолк. Если Диген фанасиот, не означает ли это, что и Фостий стал еретиком? Эта мысль потрясла Криспа, но он понял также, что почти все его поступки отталкивали Фостия – хотя бы уже потому, что так поступал он.
И если его старший сын стал фанасиотом, то был ли он вообще похищен? Или по собственной воле сбежал к бунтовщикам?
Так или иначе Криспу придется найти ответы на эти вопросы.
– Передай от моего имени, – сказал он, – что я назначаю награду в сто золотых тому, кто приведет мне Дигена живым, а если кто-либо его убьет, то пусть взывает к милосердию владыки благого и премудрого, потому что я его не пощажу.
– Я передам вашу волю, ваше величество, – пообещал посыльный и побежал в сторону казарм.
У Криспа не оказалось времени тревожиться из-за доставленных ему новостей, потому что на площадь Паламы одновременно с разных сторон вбежали двое, истошно вопя: «Пожар!»
– Фокиод! – гаркнул Крисп. Ветеран-пожарный быстро задал прибежавшим пару резких вопросов, оценил, в каком из двух мест его команда будет нужнее, и отправился с одним из них. Второй в отчаянии топнул; вид у него был такой, словно он сейчас лопнет. Криспу осталось лишь надеяться, что бедняга не потеряет свой дом и имущество к тому времени, когда вернется пожарная бригада.
Резкий холодный ветер задул с северо-запада, откуда обычно налетали зимние грозы. Сейчас Крисп был бы только рад такой грозе, особенно с дождем, но на иссиня-черном небе ярко блестели звезды. Сегодня грозы не будет. Да и завтра, решил он, втянув ноздрями ветер, тоже. Точно, не будет. А жаль.
Дворцовые слуги уже суетились на площади Паламы, устанавливая навесы, чтобы защитить императора от превратностей погоды.
Поскольку Крисп решил разместить штаб борьбы с бунтом на площади, слуги обеспечивали ему все доступные удобства.
Неподалеку постоянно находился Барсим, словно приглашая императора воспользоваться ими.
Кроме слуг на площади толпился самый разнообразный люд – солдаты, посыльные, пожарные и просто зеваки, твердо решившие отпраздновать день Зимнего солнцеворота так, как им нравится и невзирая ни на какие непредвиденные события. Поэтому тощий мужчина в темной тунике, пробиравшийся сквозь толпу в сторону Криспа, ничем в ней не выделялся. Оказавшись в нескольких шагах от Автократора, он выхватил кинжал и завопил:
– Да благословит Фос светлый путь!
Он замахнулся кинжалом, и это оказалось его ошибкой – Крисп перехватил его запястье быстрее, чем кинжал опустился.
Неудачливый убийца завился ужом, тщетно пытаясь вырваться и не переставая кричать о светлом пути. Но Крисп обучился приемам рукопашной схватки у армейского ветерана еще в то время, когда у него только начала пробиваться борода, а первую известность в столице приобрел, поборов кубратского чемпиона.
Чтобы вырваться из его хватки, верчения и воплей было явно недостаточно.
Крисп повалил нападавшего на булыжники площади и сильно надавил на сухожилия на внутренней стороне его запястья.
Ладонь фанасиота разжалась. Когда нож выпал, тощий попытался перекатиться и снова его схватить, но Крисп резко ударил его коленом в пах. Прием неспортивный, но весьма действенный. Тощий перестал вопить о светлом пути и завопил совсем на другую тему, причем весьма искренне.
Топор халогая блеснул перед лицом Криспа и опустился со звучным шлепком.
Вопли фанасиота оборвались. Крисп торопливо поднялся, чтобы не замочить тунику в быстро расползающейся луже крови.
– Я хотел расспросить его кое о чем, – негромко сказал он халогаю.
– Хон! – презрительно воскликнул телохранитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67