В сальном смехе мужчин, спешившихся и расседлавших лошадей, звучало сытое удовольствие, словно они вернулись с буйной пирушки, где наелись и напились вволю. Сварт Хендрик подошел к Лотару, чуть пошатываясь, как после попойки. Бросилось в глаза, что его сапоги были густо забрызганы каплями засохшей крови.
— Сан не видел белую женщину, но от других бушменов в пустыне слышал очень странные и загадочные рассказы о женщине с ребенком из чужой страны, где никогда не светит солнце, которая жила с двумя старыми бушменами.
Лотар приподнялся на локте, вспомнив двух бушменов с девушкой, которых видел.
— Где? Он сказал где?
— Есть место, далеко в глубинах Калахари, которое всеми бушменами считается священным. Сан указал направление.
— Где это место, черт бы тебя побрал?! Где?
— Долгое путешествие, пятнадцать дней пути по меркам санов.
— Но что это за место? Как мы его узнаем, Хендрик?
— А вот этого, — признался черный гигант, — сан нам не сказал. Его желание выжить оказалось не таким большим, как мы думали. Он умер, ничего больше не сказав.
— Завтра же мы отправляемся в указанном направлении.
— Остались еще бушмены, которых мы сегодня упустили. На свежих лошадях мы могли бы догнать их завтра до захода солнца. Там есть женщины.
— Нет! — рявкнул Лотар. — Мы отправляемся в священное место в глубине Калахари.
Когда огромная голая вершина внезапно поднялась прямо посреди равнины, Лотар сначала решил, что это какой-то фокус со светом.
Ни в каких легендах и устных преданиях африканских племен, живших в Калахари, не было даже намека на существование подобного места. Единственные белые, которые путешествовали в этих краях, — Ливингстон и Осуэл, следовавшие по пути к открытому ими озеру Нгами, и Андерсон и Гальтон, охотившиеся здесь, нигде и никогда не упоминали эту гору в своих описаниях.
Вот почему Лотар не верил тому, что в неясных вечерних сумерках видели его собственные глаза. Кроме того, в закатном воздухе висела такая густая пыль, а гора возвышалась за ней столь театрально неестественно, что впечатление странной зрелищности от этого только увеличивалось.
Однако при первых лучах утреннего солнца, когда Лотар снова с нетерпением стал искать глазами гору, оказалось, что ее неподвижный силуэт виден там же, где был вчера, ясно очерченный на фоне розовеющего жемчужного небосклона. Но по мере того как он на лошади приближался к горе, вершина вздымалась все выше и выше над равниной, пока не отделилась вдруг от земли и не повисла над ее поверхностью за зыбкой стеной горячего воздуха.
Когда же наконец Лотар оказался у подножия высокого утеса, то больше не сомневался, что это и есть священное место, о котором говорил перед смертью старый бушмен. И совершенно уверился в том, вскарабкавшись по скользкому каменистому склону и обнаружив па скале восхитительные наскальные рисунки.
— Вот оно, это место, — произнес вслух, — но кряж огромный. Если девушка здесь, мы никогда не найдем ее. Тут полно пещер, запрятанных долин и скрытых впадин — мы можем искать вечно.
Лотар разделил своих людей и разослал разведать ближайшие склоны горы. Потом оставил фургоны в тенистой роще под присмотром Хендрика, которому он доверял меньше всех, а сам верхом решил объехать ее кругом.
После двух дней пути, во время которого он делал записи и составлял приблизительную карту местности с помощью карманного компаса, Лотар с некоторым допущением мог бы сказать, что подножие горы простирается примерно на тридцать миль в длину и четыре или пять миль в ширину, являясь, по сути, небольшим кряжем с пластами гнейса и песчаника.
Он обошел восточную оконечность, определив по компасу, что фургоны остались на противоположной стороне и что к ним сейчас и возвращался. Каждый раз, когда внимание привлекала какая-нибудь расщелина или череда пещер, Лотар стреноживал лошадь и взбирался по камням, чтобы посмотреть их.
Однажды наткнулся на чистый, прозрачный родник, бивший из-под скалы и струившийся по камням в небольшой естественный водоем. Наполнил фляжки водой, потом снял и выстирал одежду, искупался сам, наслаждаясь прохладой воды и чувствуя себя так, словно заново родился на свет.
В нескольких местах он обнаружил новые рисунки на скалах, не переставая восхищаться мастерством древнего художника, столь живо и точно изобразившего фигуры антилопы и буйвола, что даже острый охотничий глаз Лотара не мог ни к чему придраться. Однако все это были лишь древние свидетельства присутствия человека, ничего не говорившие о том, что люди побывали здесь недавно.
Лес и равнина внизу кишели дичью, не составляло труда подстрелить молодую газель или антилопу, что он делал, питаясь свежим мясом каждый день. Вечером на третий день приготовил себе восхитительных кебаб из печени и почек, поджарив их на веточке над костром, а затем на углях.
Запах свежего мяса привлек к стоянке нежданного гостя. Весь остаток ночи Лотару пришлось провести на ногах, стоя с ружьем возле лошадей, пока голодный лев рычал и выл в темноте сразу за кольцом света, отбрасываемого костром. Утром осмотрел следы, и стало ясно, что это немолодой лев, далеко не в расцвете сил, с поврежденной лапой, из-за чего сильно хромал.
— Опасный хищник, — пробормотал Лотар, надеясь, что отогнал животное.
Но надеялся напрасно, ибо с приближением сумерек лошади опять начали вести себя беспокойно, прядая ушами и пофыркивая. Должно быть, весь день лев держался на расстоянии, а после захода солнца, осмелев, закружил возле лагеря снова.
— Еще одна бессонная ночь, — выругался Лотар, наваливая на костер ветки покрупнее. Приготовившись стоять на страже, натянул на себя плащ и расстроился из-за пустяка. Одной латунной пуговицы не хватало; значит, ночной холод заберется под одежду.
Ночь была длинной и противной, но вскоре после полуночи уставший от бесплодного бдения зверь, похоже, ушел. Лотар слышал, как он зарычал где-то у края заросшей травой впадины примерно в полумиле от лагеря, а потом на лес опустилась тишина.
Засыпая от усталости, Лотар проверил уздечки на лошадях и подсел к костру поближе. Завернулся в одеяло, не раздеваясь и не снимая сапог. А через несколько минут провалился в глубокий, без всяких сновидений сон.
Он пробудился внезапно, резко приподнявшись на земле и схватившись обеими руками за ружье, в ушах эхом отдавался громоподобный рев взбесившегося льва.
Костер погас, превратившись в кучу пепла, верхушки деревьев темнели на фоне бледневшего утреннего неба. Сбросив одеяло, Лотар вскочил на ноги. Встревоженные лошади пофыркивали и били копытами, повернув головы в сторону поляны, серебристая полоса которой виднелась сквозь деревья мопани.
Лев заревел снова. Видимо, зверь находился где-то в полумиле, в том направлении, куда смотрели лошади. В ночном воздухе рев разносился столь отчетливо, что человеку неопытному могло показаться, будто лев совсем близко, хотя на самом деле это была лишь игра звука.
Лес наполнился жуткими звуками, заставившими Лотара вздрогнуть. Никогда прежде он не слышал, чтобы рев льва был столь яростным и столь беспощадным, а в следующее мгновение застыл на месте. В коротком промежутке между рыками зверя разнесся еще один безошибочный звук, и это был человеческий крик, в котором слышался поистине смертельный ужас.
Лотар действовал не раздумывая. Схватив за уздечку своего лучшего коня, на котором обычно охотился, вскочил без седла, вонзил шпоры и понесся галопом к поляне. Прижавшись к шее лошади, так что ветки деревьев свистели над головой, выскочил на открытое место, остановился и начал лихорадочно осматриваться кругом.
За те несколько минут, что прошли с момента, когда он проснулся, свет стал ярче, небо на востоке полыхало оранжевым огнем. Взгляд Лотара остановился на высоком дереве мопани, одиноко поднимавшемся посреди сухой травы чуть в стороне от леса. Там, высоко, что-то было, какое-то большое темное пятно, которое дергалось со странным ожесточением, раскачивая и ломая ветки.
Разнесся очередной оглушительный рев, сопровождаемый новым пронзительным криком. Только сейчас Лотар смог рассмотреть, что происходит высоко над землей на верхушке мопани, и отказался верить своим глазам.
— Великий Боже! — прошептал он охрипшим голосом, ибо никогда в жизни не видел, чтобы лев взобрался на дерево.
На качавшихся толстых ветвях сидела огромная светло-коричневая кошка, которая задними лапами цеплялась за ствол, а передними пыталась достать, бешено колотя по сукам, человека, находившегося прямо над ней.
— Ну, ну! — Лотар рванул лошадь с места и через минуту оказался под мопани. Соскочив на землю, закружился у ствола. Задрав голову и уперев приклад ружья высоко в грудь, он старался прицелиться в зверя как можно лучше.
Однако лев и ёго жертва смешались в один тесный клубок, ясно выделявшийся на светлом фоне неба. Пуля снизу могла поразить обоих или рикошетом отскочить от ближайшей ветки.
Лотар метался из стороны в сторону, пока не нашел просвет меж густых ветвей. Повалился на спину, целясь, но все еще медля с выстрелом. В это мгновение лев ударил лапой человека, наполовину стянув его с шаткого насеста. Раздавшийся крик был столь жалким, в нем было столько боли, что Лотар уже не ждал ни секунды.
Он метил в позвоночник у самого хвоста, в самую дальнюю точку от скорчившейся жертвы, которая все еще отчаянно цеплялась за одну из ветвей. Раздался выстрел, тяжелая пуля размозжила льву кости между напрягшимися задними ногами, пробила позвонки на локоть вверх, повредила нервы, ведущие к конечностям, и вылетела, вырвав клок кожи с мясом из спины.
Задние ноги льва судорожно сжались, длинные желтые когти невольно спрятались под свои кожаные подушечки, ослабевшие лапы перестали цепляться за ствол. Огромная светло-коричневая кошка с мучительным ревом начала соскальзывать вниз, с силой ударяясь о ветки и выгибая спину от нестерпимой боли.
Свою жертву лев потянул за собой, глубоко вонзив в нее передние лапы. Они шлепнулись на землю громоздкой кучей. Лотар, в момент падения отскочивший от дерева, ощутил эхо удара подошвами сапог и тут же устремился вперед.
Задние ноги животного, похожие на лапы лягушки, неподвижно растянулись по земле, наполовину похоронив под собой человеческое тело. Но, привстав на передних лапах, лев с оглушительным ревом подтянулся к Лотару и снова раскрыл свою страшную пасть. Из нее пахло мертвечиной и гниением, горячей смердящей слюной Лотару обдало лицо и обнаженные по локоть руки.
Он направил ствол ружья прямо в эту ужасную пасть и выстрелил не целясь. Пуля вошла в мягкое небо в глубине глотки и вышла на голове, разворотив зверю череп и разбрызгав розовые от крови мозги по земле. Еще целую секунду лев неподвижно стоял, подтянувшись на передних лапах, а затем выпустил из легких последних воздух и рухнул на бок.
Бросив ружье, Лотар кинулся к человеку, задавленному огромным желтым телом, и попытался вытащить его за худые загорелые ноги, торчавшие из-под туши. Не получилось.
Тогда ухватился за львиный хвост и изо всех сил потянул тушу на себя. Сдвинул с места и перевернул на спину, высвободив наконец лежащего под ней человека. Это была женщина. Наклонился и поднял ее на руки. Голова с черной шапкой кудрявых волос была безжизненно откинута назад. Подложив под шею ладонь, будто держа новорожденного, Лотар заглянул в лицо.
Это было лицо с фотографии, лицо, которое он так давно мельком увидел в подзорную трубу, которое преследовало и сводило его с ума, но в нем не было никаких признаков жизни.
Длинные темные ресницы были плотно сомкнуты, полные мягкие губы приоткрылись, обнажив ровные белые зубы, тоненькая струйка слюны стекала с уголка рта.
— Нет! — ожесточенно замотал головой Лотар. — Ты не можешь умереть! Нет, это невозможно, после все-го, что я… — Он умолк, не договорив. Из темной гривы волос на широкий лоб выползла змейка, темная злая змейка свежей крови.
Рванув с шеи тонкий хлопчатобумажный платок, стер кровь со лба, однако она тут же залила лицо девушки снова. Лотар едва успевал ее промокать. Раздвинул густые кудри на макушке и увидел рану на белевшей коже — не широкий, но глубокий разрез от удара об обломившуюся ветку при падении. На дне раны виднелась светлая черепная кость. Зажав края, Лотар приложил сверху носовой платок, а шейным обвязал вокруг.
С необыкновенной осторожностью придерживая голову девушки у себя на плече, он поднял безжизненное тело и попытался усадить у ствола. Одна грудь девушки обнажилась. Она была такой бледной, нежной и беззащитной, что Лотар на мгновение замер, ибо кощунственным показалось просто видеть это. Быстрым и виноватым движением прикрыл ее, переведя взгляд на ногу.
Там раны были страшными. Два глубоких рваных разреза, идущих параллельно по икре левой ноги до самой пятки. Лотар уложил девушку на землю и, склонившись возле нее, осторожно приподнял раненую ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89