Территория, где встречались эти маленькие крылатые убийцы, имела четкие границы. Пройдя буквально сто шагов, вы могли выйти из кишащего насекомыми места и облегченно вздохнуть, ибо мухи исчезали полностью. Вот и люди Лотара, спины которых покрылись шишками и зудели от укусов, с трудом верили, что этот зуд — единственное, что осталось на память об опасных цеце.
Около полудня в одной из низин, окруженной лесом мопани, наткнулись на приличный водоем. От стада их теперь отделяли всего несколько часов.
— Пейте быстрее, — приказал Лотар и побрел по колено в грязной от купания и водопоя слонов воде, ставшей коричневой. Набрав полную шляпу воды, начал лить себе на голову. Густые рыжие кудри щекотали лицо, но он только пофыркивал от удовольствия. От слоновьей мочи вода стала солоновато-горькой (после того, как животные заходили в холодную воду, они от неожиданности всегда мочились), но охотники напились, заполнив к тому же свои фляжки.
— Быстрее, — вполголоса прикрикивал Лотар, так как звук хорошо переносился в зарослях, а слоны были уже очень близко.
— Баас! — внезапно подал ему знак Хендрик, и Лотар торопливо побрел по воде к краю водоема.
— Что такое?
Не произнося ни слова, огромный негр показал пальцем на землю. На вязкой желтой глине след отпечатался превосходно, он был совсем свежим, оставленным поверх следов стада, вода до сих пор просачивалась в крошечные впадинки.
— Люди! — воскликнул Лотар. — Здесь были люди, после того как ушло стадо.
Хендрик бесцеремонно исправил его:
— Саны, а не люди. Маленькие желтые убийцы домашнего скота.
Дело в том, что люди из племени овамбо были скотоводами, домашний скот был их достоянием и предметом глубокой любви.
— Это собаки в пустыне, которые отрезают соски с вымени наших самых лучших коров, — так бушмены обычно мстили за зверства, совершаемые по отношению к ним, — они опережают нас на какие-то минуты, и мы поймаем их за час.
— Звук выстрелов донесется до стада, — проговорил Лотар, хотя и он разделял ненависть своего проводника к бушменам. Эти людишки были опасными паразитами, убийцами и ворами домашнего скота. Предка Лотара убили пятьдесят лет назад во время одной из знаменательных охот на бушменов, когда крошечный костяной наконечник отравленной стрелы проник ему в тело сквозь едва заметное отверстие в меховых доспехах. Все ужасные детали его страшной кончины хранились в анналах истории их семейства.
Даже англичане с их болезненной сентиментальностью по отношению к черным расам поняли, что места на земле для бушменов в двадцатом веке не существует. Действующие приказы знаменитой Британской полиции в Южной Африке, руководимой Сесилом Родсом содержали инструкции, в соответствии с которыми все представители племени Санов, равно как и одичавшие собаки, должны были при встрече расстреливаться на месте. С неимоверной легкостью собак и бушменов приравняли, не делая никакого различия между людьми и животными.
Лотар, соблазнившись, разрывался сейчас между желанием получить удовольствие от выполнения общественного долга по уничтожению своры Санов и необходимостью поправить собственное состояние.
— Слоновая кость, — наконец решил он. — Да, слоновая кость — это важнее, чем пристукнуть несколько желтых обезьян.
— Баас! Сюда!
Продвигаясь по краю водоема, Хендрик внезапно остановился. Услышав, каким голосом он позвал его, Лотар поспешил и через секунду присел на корточки, чтобы получше рассмотреть новые отпечатки.
— Это не след Сана, — прошептал Хендрик. — Слишком большой.
— Женский, — отозвался Лотар, разглядев след узкой ступни и маленьких пальцев, который ни с чем не перепутаешь. — Молодая женщина!
След пальцев был глубже, чем у пятки, из чего легко можно было заключить, что он оставлен молодой, пружинистой ногой.
— Это невозможно! — Хендрик присел возле него и, не касаясь отпечатка, прошелся взглядом по крутой выемке между носком и пяткой.
Лотар отодвинулся, потряхивая мокрыми вьющимися волосами. Чернокожие обитатели Африки, с рождения ходившие босиком, оставляли четкий плоский отпечаток.
— Она носит обувь, — тихо сказал Хендрик.
— Белая женщина? Нет, это невозможно, — словно убеждая себя, повторил Лотар. — Только не здесь, не в компании дикарей Санов! Ради Бога, мы же находимся в сотнях миль от цивилизации!
— Однако это не так, след молодой женщины, пленницы Санов, — подтвердил Хендрик, и Лотар нахмурился.
Среди представителей его собственной расы традиции рыцарского поведения по отношению к женщине передавались из поколения в поколение, являясь неотъемлемой частью воспитания и одним из основных постулатов протестантской религии. Лотар был солдатом и охотником и мог читать по следу на земле так, словно он действительно видел перед собой зверя или человека, мужчину или женщину, оставивших этот след. Вот и сейчас, присев над едва заметными отпечатками, он мгновенно представил себе их носительницу. Ясно увидел девушку с длинными ногами, хорошей осанкой и грациозной фигурой, сильную и гордую, которая твердой и легкой поступью неслась вперед, опираясь на носки. Должно быть, она смелая и решительная: этот дикий нетронутый край — не место для слабых. Совершенно очевидно, что девушка в расцвете сил. Как только Лотар представил себе этот образ, он вдруг до конца осознал, какая жуткая пустота поселилась с недавних пор в его душе.
— Мы должны отправиться за этой женщиной, — мягко произнес он, — чтобы спасти ее из плена Санов.
Довольный Хендрик закатил глаза к небу, потянувшись за шкатулочкой из тыквы с нюхательным табаком, а затем насыпал горсть рыжеватого порошка на свою розовую ладонь.
— Жаль, ветер нам сейчас не союзник, — он помахал рукой по направлению следа. — Они убегают под ветер, так мы их можем никогда не догнать.
— Всегда сыщется сотня причин для того, чтобы не делать то, чего делать не хочется. — Лотар пальцами расчесал свои мокрые волосы и перевязал их сзади на шее кожаным ремешком. — Мы отправляемся по следу бушменов, а не животных. Так что ветер тут роли не играет.
— А бушмены и есть животные. — Хендрик набил одну из своих широких плоских ноздрей порошком, прикрыл ее большим пальцем и сделал вдох. — При попутном ветре они унюхают нас за две мили и услышат раньше, чем увидят.
Он отряхнул пыль с рук и смахнул остатки табака с верхней губы.
— Красиво сказано! — презрительно фыркнул Лотар. — Даже для такого великого враля, каким являешься ты, овамбо.
А потом бесцеремонно добавил:
— Хватит болтать, мы отправляемся за белой девушкой. Ищите след.
С высокого сука мопани Сантен наблюдала за слоновым стадом на водопое со все возрастающим восторгом. Как только она пришла в себя после удивления, вызванного размерами и неуклюжестью, наверное, естественной для таких громадин, очень скоро начала понимать, что все члены этого семейства удивительно объединены обезоруживающей и подкупающей любовью. Они начали казаться ей почти людьми.
Вожак-патриарх выглядел несколько сварливым, но было также совершенно ясно, что от артрита у него болят суставы. Все слоны в стаде относились к нему с очевидным уважением и одну сторону водоема оставили целиком свободной. Он пил шумно, выливая в горло целые потоки. Потом, постанывая от удовольствия, опустился в эту огромную лужу и стал набирать хоботом воду, выплескивая ее на свою седую, покрытую пылью голову. Вода бежала по его щекам, от полученного наслаждения старик закрыл глаза.
На противоположной стороне водоема пили воду и купались молодые слоны и слонихи. Они выбрасывали из хоботов воду, смешанную с грязью, наподобие пожарных насосов: просовывали хобот между передними ногами и дальше вдоль боков, выливая на себя ушаты воды; потом задирали головы и, открыв рот, пускали в животы целые пенящиеся потоки. Утолив жажду, слоны стояли со счастливым видом, любовно обнимая хоботами друг друга. Казалось, просто светились от счастья, снисходительно поглядывая на слонят, резвившихся у них под ногами.
Один из самых маленьких слонят, ненамного больше, чем крупная свинья, и такой же толстый, попытался пролезть под стволом дерева, упавшего в водоем, и накрепко застрял. Охваченный паникой, он пронзительно-тревожно завизжал от страха. Каждый слон в стаде мгновенно отреагировал на его вопль, сменив выражение полного довольства на ярость. Они ринулись на помощь, колотя хоботами воду и поднимая в воздухе целые фонтаны.
— Они думают, что слоненка поймал крокодил, — прошептал О-хва.
— Бедняга крокодил, — прошептала в ответ Сантен.
В это время мать-слониха выхватила ребенка из-под дерева, освободив ему сначала задние ноги, и тот кинулся к ней под брюхо, вцепился в сосок и начал сосать, заходясь от радости. Разбушевавшееся стадо быстро успокоилось, явно разочарованное тем, что ему отказали в удовольствии разорвать ненавистного крокодила на мелкие кусочки.
Когда старый слон наконец рывком поднялся и, мокро поблескивая, затопал в сторону леса, слонихи стали торопливо собирать свое потомство, взмахами хоботов выгоняя из грязной воды и лишая невероятного удовольствия, а затем все животные покорно потянулись за патриархом. И еще долгое время после того, как слоны исчезли в лесу, Сантен слышала треск ломавшихся ветвей и бултыхание воды у них в животах.
Она и О-хва спустились с дерева с довольными улыбками на лицах.
— Слонята вели себя ужасно непослушно, — рассказывала Сантен Х-ани, — ну просто вылитые дети.
— Мы зовем их большими людьми, — согласилась та. — Потому что слоны мудрые и любящие существа, как и Саны.
Они подошли к краю водоема, и Сантен с изумлением воззрилась на целые горы навоза, которые оставили после себя слоны. В дымящихся кучах уже возились рябчики, вытаскивая неуспевшие перевариться орехи и семена.
«Анне навоз пригодился бы на огороде, — в который раз поймала себя Сантен на мыслях о доме. — Я не должна, не должна думать о прошлом так много».
Она наклонилась, чтобы умыть лицо, потому что грязная вода приносила облегчение от поднимавшегося жара, однако О-хва внезапно насторожился, повернул голову на север, в ту сторону, откуда пришло стадо, и стал напряженно вслушиваться.
— Что такое, старейший? — мгновенно отреагировала на поведение мужа Х-ани.
Целую секунду он не отвечал, но в глазах появилась тревога и губы нервно задергались.
— Что-то такое в воздухе… ветер доносит… звук или запах, я не уверен, — прошептал О-хва и в тот же миг решительно добавил: — Опасность, очень близко. Мы должны поторопиться.
Х-ани, вскочив на ноги, схватила свой мешок с яйцами-бутылками. С тем, что подсказывало чутье ее мужу, она не спорила никогда. Это не раз спасало их обоих в течение долгой совместной жизни.
— Нэм Чайлд, — позвала она тихо, но настойчиво, — поторапливайся.
— Х-ани, — в отчаянии повернулась к ней Сантен, бредя по колено в воде. — Сейчас так жарко, и я хочу…
— Опасность, большая опасность, — проговорила Х-ани взволнованно.
Оба бушмена кружили на месте, словно две испуганные птички, а затем полетели стрелой обратно к лесу. Сантен хорошо знала, что буквально через несколько секунд ее оставят одну, а мысль об одиночестве все еще наводила ужас. Она выскочила из воды, брызгами разлетевшейся под ногами, схватила свой заплечный мешок и палку и кинулась за стариками.
О-хва кружил по лесу, пробуя ветер, пока не обнаружил, с какой стороны ему дует в спину. Саны, когда они были чем-то сильно встревожены, как слоны и буйволы, всегда убегали в подветренную сторону, чтобы чувствовать запах преследователей.
О-хва ждал Сантен.
— Что такое?
— Опасность. Смертельная опасность.
Нервное возбуждение обоих бушменов было очень заметно, оно тут же передалось Сантен. В подобных ситуациях она уже научилась не задавать ненужных вопросов.
— Что я должна делать?
— Прятать свои следы, как я покажу, — ответил О-хва, и Сантен начала вспоминать все, чему терпеливо учил ее охотник, прекрасно владевший искусством наводить на ложный след и запутывать его, сбивать с толку врагов, которым становилось трудно, а иногда и просто невозможно следовать за Сантен. От умения делать это зависела жизнь бушменов.
— Сначала Х-ани, потом ты. — О-хва уже полностью овладел собой. — Следуй за ней. Делай, что будет делать она. Я побегу сзади, чтобы исправлять допущенные вами ошибки.
Старая бушменка действовала быстро и проворно, словно маленькая пестренькая куропатка. Она скользила меж ветвей, избегая звериных троп и открытых пространств, где след будет сразу виден, выбирая самый трудный и непроходимый путь, ныряя под колючим кустарником, где меньше всего ожидал увидеть их враг, наступала на пучки травы или мчалась вдоль поваленных стволов деревьев, изменяя шаг и отпрыгивая в сторону на более твердую почву, — словом, использовала все уловки, каким она выучилась за свою тяжкую жизнь.
Сантен следовала за ней, но не так проворно, оставляя кое-где неясный отпечаток ноги, сбивая листик с куста или примяв траву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Около полудня в одной из низин, окруженной лесом мопани, наткнулись на приличный водоем. От стада их теперь отделяли всего несколько часов.
— Пейте быстрее, — приказал Лотар и побрел по колено в грязной от купания и водопоя слонов воде, ставшей коричневой. Набрав полную шляпу воды, начал лить себе на голову. Густые рыжие кудри щекотали лицо, но он только пофыркивал от удовольствия. От слоновьей мочи вода стала солоновато-горькой (после того, как животные заходили в холодную воду, они от неожиданности всегда мочились), но охотники напились, заполнив к тому же свои фляжки.
— Быстрее, — вполголоса прикрикивал Лотар, так как звук хорошо переносился в зарослях, а слоны были уже очень близко.
— Баас! — внезапно подал ему знак Хендрик, и Лотар торопливо побрел по воде к краю водоема.
— Что такое?
Не произнося ни слова, огромный негр показал пальцем на землю. На вязкой желтой глине след отпечатался превосходно, он был совсем свежим, оставленным поверх следов стада, вода до сих пор просачивалась в крошечные впадинки.
— Люди! — воскликнул Лотар. — Здесь были люди, после того как ушло стадо.
Хендрик бесцеремонно исправил его:
— Саны, а не люди. Маленькие желтые убийцы домашнего скота.
Дело в том, что люди из племени овамбо были скотоводами, домашний скот был их достоянием и предметом глубокой любви.
— Это собаки в пустыне, которые отрезают соски с вымени наших самых лучших коров, — так бушмены обычно мстили за зверства, совершаемые по отношению к ним, — они опережают нас на какие-то минуты, и мы поймаем их за час.
— Звук выстрелов донесется до стада, — проговорил Лотар, хотя и он разделял ненависть своего проводника к бушменам. Эти людишки были опасными паразитами, убийцами и ворами домашнего скота. Предка Лотара убили пятьдесят лет назад во время одной из знаменательных охот на бушменов, когда крошечный костяной наконечник отравленной стрелы проник ему в тело сквозь едва заметное отверстие в меховых доспехах. Все ужасные детали его страшной кончины хранились в анналах истории их семейства.
Даже англичане с их болезненной сентиментальностью по отношению к черным расам поняли, что места на земле для бушменов в двадцатом веке не существует. Действующие приказы знаменитой Британской полиции в Южной Африке, руководимой Сесилом Родсом содержали инструкции, в соответствии с которыми все представители племени Санов, равно как и одичавшие собаки, должны были при встрече расстреливаться на месте. С неимоверной легкостью собак и бушменов приравняли, не делая никакого различия между людьми и животными.
Лотар, соблазнившись, разрывался сейчас между желанием получить удовольствие от выполнения общественного долга по уничтожению своры Санов и необходимостью поправить собственное состояние.
— Слоновая кость, — наконец решил он. — Да, слоновая кость — это важнее, чем пристукнуть несколько желтых обезьян.
— Баас! Сюда!
Продвигаясь по краю водоема, Хендрик внезапно остановился. Услышав, каким голосом он позвал его, Лотар поспешил и через секунду присел на корточки, чтобы получше рассмотреть новые отпечатки.
— Это не след Сана, — прошептал Хендрик. — Слишком большой.
— Женский, — отозвался Лотар, разглядев след узкой ступни и маленьких пальцев, который ни с чем не перепутаешь. — Молодая женщина!
След пальцев был глубже, чем у пятки, из чего легко можно было заключить, что он оставлен молодой, пружинистой ногой.
— Это невозможно! — Хендрик присел возле него и, не касаясь отпечатка, прошелся взглядом по крутой выемке между носком и пяткой.
Лотар отодвинулся, потряхивая мокрыми вьющимися волосами. Чернокожие обитатели Африки, с рождения ходившие босиком, оставляли четкий плоский отпечаток.
— Она носит обувь, — тихо сказал Хендрик.
— Белая женщина? Нет, это невозможно, — словно убеждая себя, повторил Лотар. — Только не здесь, не в компании дикарей Санов! Ради Бога, мы же находимся в сотнях миль от цивилизации!
— Однако это не так, след молодой женщины, пленницы Санов, — подтвердил Хендрик, и Лотар нахмурился.
Среди представителей его собственной расы традиции рыцарского поведения по отношению к женщине передавались из поколения в поколение, являясь неотъемлемой частью воспитания и одним из основных постулатов протестантской религии. Лотар был солдатом и охотником и мог читать по следу на земле так, словно он действительно видел перед собой зверя или человека, мужчину или женщину, оставивших этот след. Вот и сейчас, присев над едва заметными отпечатками, он мгновенно представил себе их носительницу. Ясно увидел девушку с длинными ногами, хорошей осанкой и грациозной фигурой, сильную и гордую, которая твердой и легкой поступью неслась вперед, опираясь на носки. Должно быть, она смелая и решительная: этот дикий нетронутый край — не место для слабых. Совершенно очевидно, что девушка в расцвете сил. Как только Лотар представил себе этот образ, он вдруг до конца осознал, какая жуткая пустота поселилась с недавних пор в его душе.
— Мы должны отправиться за этой женщиной, — мягко произнес он, — чтобы спасти ее из плена Санов.
Довольный Хендрик закатил глаза к небу, потянувшись за шкатулочкой из тыквы с нюхательным табаком, а затем насыпал горсть рыжеватого порошка на свою розовую ладонь.
— Жаль, ветер нам сейчас не союзник, — он помахал рукой по направлению следа. — Они убегают под ветер, так мы их можем никогда не догнать.
— Всегда сыщется сотня причин для того, чтобы не делать то, чего делать не хочется. — Лотар пальцами расчесал свои мокрые волосы и перевязал их сзади на шее кожаным ремешком. — Мы отправляемся по следу бушменов, а не животных. Так что ветер тут роли не играет.
— А бушмены и есть животные. — Хендрик набил одну из своих широких плоских ноздрей порошком, прикрыл ее большим пальцем и сделал вдох. — При попутном ветре они унюхают нас за две мили и услышат раньше, чем увидят.
Он отряхнул пыль с рук и смахнул остатки табака с верхней губы.
— Красиво сказано! — презрительно фыркнул Лотар. — Даже для такого великого враля, каким являешься ты, овамбо.
А потом бесцеремонно добавил:
— Хватит болтать, мы отправляемся за белой девушкой. Ищите след.
С высокого сука мопани Сантен наблюдала за слоновым стадом на водопое со все возрастающим восторгом. Как только она пришла в себя после удивления, вызванного размерами и неуклюжестью, наверное, естественной для таких громадин, очень скоро начала понимать, что все члены этого семейства удивительно объединены обезоруживающей и подкупающей любовью. Они начали казаться ей почти людьми.
Вожак-патриарх выглядел несколько сварливым, но было также совершенно ясно, что от артрита у него болят суставы. Все слоны в стаде относились к нему с очевидным уважением и одну сторону водоема оставили целиком свободной. Он пил шумно, выливая в горло целые потоки. Потом, постанывая от удовольствия, опустился в эту огромную лужу и стал набирать хоботом воду, выплескивая ее на свою седую, покрытую пылью голову. Вода бежала по его щекам, от полученного наслаждения старик закрыл глаза.
На противоположной стороне водоема пили воду и купались молодые слоны и слонихи. Они выбрасывали из хоботов воду, смешанную с грязью, наподобие пожарных насосов: просовывали хобот между передними ногами и дальше вдоль боков, выливая на себя ушаты воды; потом задирали головы и, открыв рот, пускали в животы целые пенящиеся потоки. Утолив жажду, слоны стояли со счастливым видом, любовно обнимая хоботами друг друга. Казалось, просто светились от счастья, снисходительно поглядывая на слонят, резвившихся у них под ногами.
Один из самых маленьких слонят, ненамного больше, чем крупная свинья, и такой же толстый, попытался пролезть под стволом дерева, упавшего в водоем, и накрепко застрял. Охваченный паникой, он пронзительно-тревожно завизжал от страха. Каждый слон в стаде мгновенно отреагировал на его вопль, сменив выражение полного довольства на ярость. Они ринулись на помощь, колотя хоботами воду и поднимая в воздухе целые фонтаны.
— Они думают, что слоненка поймал крокодил, — прошептал О-хва.
— Бедняга крокодил, — прошептала в ответ Сантен.
В это время мать-слониха выхватила ребенка из-под дерева, освободив ему сначала задние ноги, и тот кинулся к ней под брюхо, вцепился в сосок и начал сосать, заходясь от радости. Разбушевавшееся стадо быстро успокоилось, явно разочарованное тем, что ему отказали в удовольствии разорвать ненавистного крокодила на мелкие кусочки.
Когда старый слон наконец рывком поднялся и, мокро поблескивая, затопал в сторону леса, слонихи стали торопливо собирать свое потомство, взмахами хоботов выгоняя из грязной воды и лишая невероятного удовольствия, а затем все животные покорно потянулись за патриархом. И еще долгое время после того, как слоны исчезли в лесу, Сантен слышала треск ломавшихся ветвей и бултыхание воды у них в животах.
Она и О-хва спустились с дерева с довольными улыбками на лицах.
— Слонята вели себя ужасно непослушно, — рассказывала Сантен Х-ани, — ну просто вылитые дети.
— Мы зовем их большими людьми, — согласилась та. — Потому что слоны мудрые и любящие существа, как и Саны.
Они подошли к краю водоема, и Сантен с изумлением воззрилась на целые горы навоза, которые оставили после себя слоны. В дымящихся кучах уже возились рябчики, вытаскивая неуспевшие перевариться орехи и семена.
«Анне навоз пригодился бы на огороде, — в который раз поймала себя Сантен на мыслях о доме. — Я не должна, не должна думать о прошлом так много».
Она наклонилась, чтобы умыть лицо, потому что грязная вода приносила облегчение от поднимавшегося жара, однако О-хва внезапно насторожился, повернул голову на север, в ту сторону, откуда пришло стадо, и стал напряженно вслушиваться.
— Что такое, старейший? — мгновенно отреагировала на поведение мужа Х-ани.
Целую секунду он не отвечал, но в глазах появилась тревога и губы нервно задергались.
— Что-то такое в воздухе… ветер доносит… звук или запах, я не уверен, — прошептал О-хва и в тот же миг решительно добавил: — Опасность, очень близко. Мы должны поторопиться.
Х-ани, вскочив на ноги, схватила свой мешок с яйцами-бутылками. С тем, что подсказывало чутье ее мужу, она не спорила никогда. Это не раз спасало их обоих в течение долгой совместной жизни.
— Нэм Чайлд, — позвала она тихо, но настойчиво, — поторапливайся.
— Х-ани, — в отчаянии повернулась к ней Сантен, бредя по колено в воде. — Сейчас так жарко, и я хочу…
— Опасность, большая опасность, — проговорила Х-ани взволнованно.
Оба бушмена кружили на месте, словно две испуганные птички, а затем полетели стрелой обратно к лесу. Сантен хорошо знала, что буквально через несколько секунд ее оставят одну, а мысль об одиночестве все еще наводила ужас. Она выскочила из воды, брызгами разлетевшейся под ногами, схватила свой заплечный мешок и палку и кинулась за стариками.
О-хва кружил по лесу, пробуя ветер, пока не обнаружил, с какой стороны ему дует в спину. Саны, когда они были чем-то сильно встревожены, как слоны и буйволы, всегда убегали в подветренную сторону, чтобы чувствовать запах преследователей.
О-хва ждал Сантен.
— Что такое?
— Опасность. Смертельная опасность.
Нервное возбуждение обоих бушменов было очень заметно, оно тут же передалось Сантен. В подобных ситуациях она уже научилась не задавать ненужных вопросов.
— Что я должна делать?
— Прятать свои следы, как я покажу, — ответил О-хва, и Сантен начала вспоминать все, чему терпеливо учил ее охотник, прекрасно владевший искусством наводить на ложный след и запутывать его, сбивать с толку врагов, которым становилось трудно, а иногда и просто невозможно следовать за Сантен. От умения делать это зависела жизнь бушменов.
— Сначала Х-ани, потом ты. — О-хва уже полностью овладел собой. — Следуй за ней. Делай, что будет делать она. Я побегу сзади, чтобы исправлять допущенные вами ошибки.
Старая бушменка действовала быстро и проворно, словно маленькая пестренькая куропатка. Она скользила меж ветвей, избегая звериных троп и открытых пространств, где след будет сразу виден, выбирая самый трудный и непроходимый путь, ныряя под колючим кустарником, где меньше всего ожидал увидеть их враг, наступала на пучки травы или мчалась вдоль поваленных стволов деревьев, изменяя шаг и отпрыгивая в сторону на более твердую почву, — словом, использовала все уловки, каким она выучилась за свою тяжкую жизнь.
Сантен следовала за ней, но не так проворно, оставляя кое-где неясный отпечаток ноги, сбивая листик с куста или примяв траву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89