— Он же — батюшка Вася.
Бурят переглянулся с Тампаксом и спрятал нож.
— Дальше, — потребовал Тампакс.
— Что дальше?
— Пацанов, с которыми дружбу водишь, называй, — пояснил Тампакс.
Никита припомнил тот момент, когда он, сидя в баре, пытался путем размышлений и умозаключений выяснить, кто же он на самом деле — бандит или нет. Кажется, тогда какие-то кликухи всплывали в его памяти.
— Пушкин, — неуверенно проговорил Никита. — Гоголь и Бестужев-Марлинский.
— Оба-на, — сказал Тампакс, — не знаю таких.
— А я вроде бы слышал где-то что-то, — сказал Бурят. — Но точно не помню. Врать не буду.
— Ага, — утвердился в своем мнении Тампакс, — значит, я правильно угадал, что ты и твоя бригада — не местные.
— Не местные, — не стал спорить Никита.
— Да-а-а, — с деланным сожалением вздохнул Бурят. — Все-таки придется фраера мочить. Бабки закрысил, информацию, которую не должен был получать, получил. Да еще и наш банк грабанул. Ты как считаешь, Тампакс? Вообще-то и твоя вина есть в том, что банк грабанули, тебе сразу надо было раскусить этого проныру, а ты… А он тебя обманул. Ловкий.
Тампакс задумался. А Никиту вдруг осенило.
«Вот выход! — мелькнуло в его голове. — Тампаксу валить меня невыгодно. Если он меня замочит, то тем самым признается в своей несостоятельности тем, кто стоит выше него. Если мне удастся убедить честную компанию, что я и на самом деле киллер и могу провернуть дело, на которое меня подписали по ошибке, то тогда я скорее всего выживу».
— Постойте! — стараясь говорить как можно развязнее, чтобы не выдать предательскую голосовую дрожь, начал Никита. — Обмана никакого не было. Про банк я не знал, не знал, что он ваш. Думал, государственный. Да и грабанул я его только потому, что хотел немного размяться перед трудным делом, за которое вы мне аванс уже выдали.
Бурят усмехнулся.
— Ты хочешь сказать, что не стырил бабки, а намерен был их отрабатывать? — поинтересовался он. — Намерен был Полуцутикова замочить, как договаривался с Тампаксом?
— Точно! — кивнул Никита. — Я и не думал вас обманывать, братва. Бабки, которые я из банка взял, у меня в кармане. Я только немного потратить успел. Да и аванс еще не весь ушел. Аванс я могу вернуть в качестве моральной компенсации за банк. Идет?
Тампакс посмотрел на Бурята, а Бурят посмотрел на Тампакса.
— Вообще-то может быть, что он и правду говорит, — сказал Тампакс, — только как проверить?
— Хрен его знает, — ответил Бурят, задумчиво потирая острый подбородок.
— А и проверять нечего, — пожал плечами Никита. — Мое слово верное: раз я сказал, значит, так и будет.
— Так какого же черта ты плел мне тогда, что от Андреева? — воскликнул Тампакс. — Когда я тебя спрашивал?
— Чтобы заказ мне перепал, — без колебаний ответил Никита. — Когда фарт в рожу прет, можно и соврать немного. Нет, — снова заторопился он. — Бабки, еще раз говорю, я тырить не собирался. Собирался отрабатывать.
— Ну, — проговорил Тампакс, — как считаешь, Бурят, что нам с ним делать?
— Не знаю пока, — сказал Бурят. — Сам понимаешь, я такие вопросы не решаю. Да и ты тоже. С братвой надо посоветоваться.
Никита повернулся, чтобы посмотреть на Бурята, и вдруг вздрогнул. За тонированным стеклом автомобиля, где он находился, медленно проплыл, обгоняя, черный джип, как две капли воды похожий на тот, из которого выскочили двое в темных костюмах. Никита вжался в сиденье.
«Уж лучше эти бандиты, — подумал он, — чем агенты ФСБ. Да еще такие агенты, которые грузовики голыми руками переворачивают».
Черный джип исчез из поля зрения. Никита вздохнул свободнее.
— Ладно, — услышал он голос Тампакса. — Делаем так. Везем этого фраера пока к нам в подвал, запираем его там, а сами малый сходняк собираем. Ну, чисто посоветоваться. Эй, как тебя, Никита! Можешь назвать пацанов, которые и тебя знают, и чтобы мы их знали? Чтобы они, значит, за тебя слово замолвили?
— Нет, — быстро ответил Никита. — Я предпочитаю ни перед кем не светиться. Ремесло киллера, оно это… секретно должно быть. Только проверенные люди обо мне знают. Да только они вам, как я понял, незнакомы.
— Вообще-то правильно, — к радости Никиты проговорил Тампакс. — Чем больше ушей, тем хуже. А зачем ты тогда банк грабил, если ты профессиональный киллер? Киллеру не своим делом заниматься — западло.
— Я же говорю, размяться хотел. Не для выгоды, а просто чтобы кровь быстрее побежала в жилах.
Бурят неопределенно хмыкнул.
— Приехали, — долетел глухой голос с переднего сиденья.
Никита огляделся. Автомобиль остановился в каком-то грязном заднем дворе. Баки с мусором, ободранные кусты, кирпичная стена да обшарпанные ступени, ведущие по стене вниз.
«В подвал, — сглотнув, подумал Никита. — Тот самый подвал, где меня запрут, пока моя судьба решаться будет. Интересно, из этого подвала можно убежать?»
Глава 9
Вы не спрашивайте, друзья,
Можно ли две жизни прожить,
Можно ли прожить хоть одну,
Чтоб никогда не тужить?
Лучше вы спросите, друзья,
Кто, злосчастный, в ханском плену
За пятью замками сидит,
Девятью цепями гремит,
Ничего не ест и не пьет,
Взор вперяет в камень-гранит,
Указательный перст грызет…
А. Тарковский
Что это Антон до сих пор не приехал? — проворчал господин Полуцутиков, взглянул на часы и повернул шишечку на светильнике. Электричество вспыхнуло ярче, так, что небольшое пространство четырехугольного VIP-кабинета ресторана «THE BEST OFF» теперь представляло собой правильной формы куб ослепительного белого света, в котором колыхались две темные фигуры: маленькая — самого господина Полуцутикова — и большая, округлая — иностранного инвестора Фила Мак-Фила.
— Задержался Антон, — объяснил Фил Мак-Фил, надевая на себя поверх отутюженного смокинга белый передничек с рюшками.
— Что-то он надолго задерживается, — сказал господин Полуцутиков. — И не звонит.
Он вытащил из кармана мобильник, взглянул на дисплей, поджал губы, покачав головой.
— Задержался, — снова сказал инвестор, — пожалуйста, Гарик, давайте продолжим урок.
— Ладно, — вздохнул господин Полуцутиков, — давай продолжим. Надевай передни… А, ты уже надел. Значит, так. Ты — продавщица. Я — покупатель. То есть не это… А универсальная модель покупателя, который умеет правильно себя вести в русских магазинах. Понял?
Фил кивнул.
— Поехали, — скомандовал Полуцутиков. — Ситуация номер двенадцать. Дано — семнадцать рублей десять копеек. Задача — приобрести бутылку портвейна стоимостью восемнадцать рублей. Что нужно сделать?
— Доложить еще девяносто копеек, — не колеблясь ответил Фил.
— Дано — семнадцать рублей десять копеек, — напомнил Полуцутиков.
— Но ведь бутылка — восемнадцать рублей стоит.
— Дано!!! — крикнул Полуцутиков. — Семнадцать и десять! Больше денег нет! Понимаешь? Соль задания в том, что нет этих самых девяноста копеек! Понял?
Фил надолго задумался. Полуцутикову, который нетерпеливо смотрел на него, почудилось, будто слышно, как в тишине кабинета натужно скрипят иностранные мозги. Наконец инвестор с грехом пополам представил себе, что он попал в такую ситуацию, когда у него нет девяноста копеек и неоткуда их достать.
— Понял, — сказал Фил Мак-Фил.
— Тогда начали, — вздохнул господин Полуцутиков, украдкой снова глянув на часы. — Я — покупатель. Я вхожу в магазин. А ты встань вот сюда. Вот сюда, говорю, за стол. Как будто это прилавок.
Произнеся эти слова, Полуцутиков отбежал к двери, остановился, наклонил голову, сконструировал сладчайшую улыбку и на полусогнутых ногах просеменил к столу-«прилавку».
— Добрый день, — сюсюкнул Полуцутиков.
— Добрый день, — широко улыбнувшись белозубой американской улыбкой, поздоровался в ответ Фил.
— Не так! — рявкнул Полуцутиков. — Продавщицы не улыбаются! То есть улыбаются, но не тем, у которых девяносто копеек не хватает.
— А откуда она узнает, что у меня девяносто копеек не хватает? — удивился Фил.
Господин Полуцутиков хмыкнул и отмахнулся обеими руками, как отмахиваются обычно люди, отчаявшиеся что-то кому-то объяснить.
— Идем дальше, — сказал он. — Вот я подхожу.
— Покупайте портве-ейн! — неожиданно запел инвестор. — Очень хороший — восемнадцать рублей.
— Не так! — снова рявкнул господин Полуцутиков. — Прекрати самодеятельность! Что мы на самом деле ерундой занимаемся? — Он опять посмотрел на часы. — Вот Антон все не едет. Что-то у меня нехорошее предчувствие.
— А что такое самодеятельность?
— Не важно. Ты меня упросил, чтобы я тебе помог понять загадочную русскую душу. Я тебе помогаю. Поэтому будь добр, слушайся меня во всем. Хорошо?
— Хорошо, — ответил Фил. — Все-таки мне хотелось бы знать, что такое самодеятельность.
— Не важно. Все равно не поймешь. Я и сам не до конца понимаю. Стой молча и хмурься. Смотри на меня так, как будто… как будто я тебе денег должен.
Это Фил Мак-Фил понял сразу и, нахмурившись, склонил голову, укоризненно глядя на Полуцутикова.
— Отлично! Итак, я вошел в магазин.
Господин Полуцутиков согнулся в три погибели, глупо захихикал и спросил, тыкнув пальцем в чистую поверхность стола:
— А хлеб у вас свежий?
— Какой хлеб? — не понял инвестор.
— Отвечай — свежий.
— Хлеб — свежий.
— А вот эта булочка — свежая?
— Свежая, — с готовностью кивнул инвестор. — Очень свежая.
— А кефир у вас есть?
— Есть! — вошел во вкус Фил Мак-Фил. — Пятнадцать сортов с фруктовыми добавками, еще с шоколадом и с ванилью.
— А почем?
— Кефир? Э-э… восемнадцать рублей.
— Будьте добры.
— Пожалуйста, — сказал Фил Мак-Фил, подвигая к «покупателю» несуществующий пакетик с кефиром.
— Спасибо, — прохихикал Полуцутиков. — Ой, я забыл. Мне кефир противопоказан. Возьмите его обратно. Дайте мне лучше бутылку портвейна, он тоже восемнадцать рублей стоит.
— Пожалуйста. — Инвестор произвел на поверхности стола хитроумные манипуляции, долженствующие обозначать перемену товаров.
— Спасибо, — сказал Полуцутиков, «сунул» воображаемую бутылку за пазуху и повернулся, чтобы уходить.
— А деньги? — закричал Фил.
— За что? — обернувшись, очень натурально удивился господин Полуцутиков.
— За портвейн.
— Так я же вернул кефир, который столько же стоит.
— А деньги за кефир?
— Так я его вернул, говорю! — округлил глаза Полуцутиков. — Что я его, выпил, что ли? Выпил?
— Н-нет.
— Тогда чего ты от меня хочешь?
— Ничего.
— До свидания.
— До… свидания.
— Урок окончен, — уже не наигранным, а своим природным голосом сказал господин Полуцутиков растерянному Мак-Филу. — Понял? Я тебе вообще ни копейки не заплатил, а желаемое получил.
— Вот это да! — восхитился Фил. — У меня так никогда не получится. Я никогда, наверное, не постигну сути загадочной русской души.
Полуцутиков взглянул на часы.
— Однако урок уроком, — сказал он, — а Антона все нет. И тут же в кармане его запиликал мобильный.
— Антон звонит! — радостно воскликнул Полуцутиков и выхватил аппарат.
— Алло? — проговорил он. — Полуцутиков слушает. Кто? Ему что-то ответили. Господин Полуцутиков нахмурился.
— Какая Анна? Ах, Анна! Да, да, я помню. Это я дал вам заказ. И записку с инструкциями. Да, да, так и было написано — особо мучительная смерть. И что — выполнили заказ? Еще нет? Отчитаться хотите?
Полуцутиков замолчал, слушая. Слушал он довольно долго и в конце концов весело расхохотался, прищелкнув пальцами.
— Аи, молодец! — воскликнул он. — Вот это да! Хвалю! Как вы говорите — сначала трубы прорвало, потом моя коробочка сработала, потом авария, потом палец, нога, калиткой по башке, жена подает на развод и в суд, чтобы оттягать половину состояния, соль в кофе и иголки в задницу. Супер!
Что? Нет, Анна, пока рановато. Черт, давно я так не веселился. Давайте договоримся — вы жертву еще маленько помучаете и мне потом расскажете. Хорошо? Я доплачу, безусловно. Ну ладно. Спасибо вам огромное и до свидания!
— Вот человек! — проговорил он, отключая телефон. — Настоящий профессионал. Это ж надо — трубы, жена, соль в кофе и иголки в задницу. Умница. Ух, Андреев, заплатишь ты мне.
Господин Полуцутиков внезапно подавился смехом и посерьезнел.
— А Антон-то все не едет, — сказал он.
* * *
На это надо было решиться. И капитан Ряхин решился. Полковник Ухов отбыл домой. Капитан Ряхин, как уже часто бывало, остался на сверхсрочное дежурство. Проследив в окно за отъезжающей «волгой» полковника, Ряхин схватил телефонную трубку, набрал внутренний номер, вызвал старшину Ефремова и прапорщика Галыбко к себе в кабинет.
Когда милиционеры явились, Ряхин, морщась, зачитал им только что собственноручно отстуканный на печатной машинке приказ следующего содержания:
«Операция „Черный человек“, или „Люди в черном“. Приказываю милицейскому старшине Ефремову и милицейскому прапорщику Галыбко отбыть на патрульной машине для езды по улицам города. Под видом планового патрулирования смотреть в оба и вести поиски двух особо опасных преступников, подозреваемых в совершении особо тяжких преступлений и скрывающихся под личиной агентов ФСБ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Бурят переглянулся с Тампаксом и спрятал нож.
— Дальше, — потребовал Тампакс.
— Что дальше?
— Пацанов, с которыми дружбу водишь, называй, — пояснил Тампакс.
Никита припомнил тот момент, когда он, сидя в баре, пытался путем размышлений и умозаключений выяснить, кто же он на самом деле — бандит или нет. Кажется, тогда какие-то кликухи всплывали в его памяти.
— Пушкин, — неуверенно проговорил Никита. — Гоголь и Бестужев-Марлинский.
— Оба-на, — сказал Тампакс, — не знаю таких.
— А я вроде бы слышал где-то что-то, — сказал Бурят. — Но точно не помню. Врать не буду.
— Ага, — утвердился в своем мнении Тампакс, — значит, я правильно угадал, что ты и твоя бригада — не местные.
— Не местные, — не стал спорить Никита.
— Да-а-а, — с деланным сожалением вздохнул Бурят. — Все-таки придется фраера мочить. Бабки закрысил, информацию, которую не должен был получать, получил. Да еще и наш банк грабанул. Ты как считаешь, Тампакс? Вообще-то и твоя вина есть в том, что банк грабанули, тебе сразу надо было раскусить этого проныру, а ты… А он тебя обманул. Ловкий.
Тампакс задумался. А Никиту вдруг осенило.
«Вот выход! — мелькнуло в его голове. — Тампаксу валить меня невыгодно. Если он меня замочит, то тем самым признается в своей несостоятельности тем, кто стоит выше него. Если мне удастся убедить честную компанию, что я и на самом деле киллер и могу провернуть дело, на которое меня подписали по ошибке, то тогда я скорее всего выживу».
— Постойте! — стараясь говорить как можно развязнее, чтобы не выдать предательскую голосовую дрожь, начал Никита. — Обмана никакого не было. Про банк я не знал, не знал, что он ваш. Думал, государственный. Да и грабанул я его только потому, что хотел немного размяться перед трудным делом, за которое вы мне аванс уже выдали.
Бурят усмехнулся.
— Ты хочешь сказать, что не стырил бабки, а намерен был их отрабатывать? — поинтересовался он. — Намерен был Полуцутикова замочить, как договаривался с Тампаксом?
— Точно! — кивнул Никита. — Я и не думал вас обманывать, братва. Бабки, которые я из банка взял, у меня в кармане. Я только немного потратить успел. Да и аванс еще не весь ушел. Аванс я могу вернуть в качестве моральной компенсации за банк. Идет?
Тампакс посмотрел на Бурята, а Бурят посмотрел на Тампакса.
— Вообще-то может быть, что он и правду говорит, — сказал Тампакс, — только как проверить?
— Хрен его знает, — ответил Бурят, задумчиво потирая острый подбородок.
— А и проверять нечего, — пожал плечами Никита. — Мое слово верное: раз я сказал, значит, так и будет.
— Так какого же черта ты плел мне тогда, что от Андреева? — воскликнул Тампакс. — Когда я тебя спрашивал?
— Чтобы заказ мне перепал, — без колебаний ответил Никита. — Когда фарт в рожу прет, можно и соврать немного. Нет, — снова заторопился он. — Бабки, еще раз говорю, я тырить не собирался. Собирался отрабатывать.
— Ну, — проговорил Тампакс, — как считаешь, Бурят, что нам с ним делать?
— Не знаю пока, — сказал Бурят. — Сам понимаешь, я такие вопросы не решаю. Да и ты тоже. С братвой надо посоветоваться.
Никита повернулся, чтобы посмотреть на Бурята, и вдруг вздрогнул. За тонированным стеклом автомобиля, где он находился, медленно проплыл, обгоняя, черный джип, как две капли воды похожий на тот, из которого выскочили двое в темных костюмах. Никита вжался в сиденье.
«Уж лучше эти бандиты, — подумал он, — чем агенты ФСБ. Да еще такие агенты, которые грузовики голыми руками переворачивают».
Черный джип исчез из поля зрения. Никита вздохнул свободнее.
— Ладно, — услышал он голос Тампакса. — Делаем так. Везем этого фраера пока к нам в подвал, запираем его там, а сами малый сходняк собираем. Ну, чисто посоветоваться. Эй, как тебя, Никита! Можешь назвать пацанов, которые и тебя знают, и чтобы мы их знали? Чтобы они, значит, за тебя слово замолвили?
— Нет, — быстро ответил Никита. — Я предпочитаю ни перед кем не светиться. Ремесло киллера, оно это… секретно должно быть. Только проверенные люди обо мне знают. Да только они вам, как я понял, незнакомы.
— Вообще-то правильно, — к радости Никиты проговорил Тампакс. — Чем больше ушей, тем хуже. А зачем ты тогда банк грабил, если ты профессиональный киллер? Киллеру не своим делом заниматься — западло.
— Я же говорю, размяться хотел. Не для выгоды, а просто чтобы кровь быстрее побежала в жилах.
Бурят неопределенно хмыкнул.
— Приехали, — долетел глухой голос с переднего сиденья.
Никита огляделся. Автомобиль остановился в каком-то грязном заднем дворе. Баки с мусором, ободранные кусты, кирпичная стена да обшарпанные ступени, ведущие по стене вниз.
«В подвал, — сглотнув, подумал Никита. — Тот самый подвал, где меня запрут, пока моя судьба решаться будет. Интересно, из этого подвала можно убежать?»
Глава 9
Вы не спрашивайте, друзья,
Можно ли две жизни прожить,
Можно ли прожить хоть одну,
Чтоб никогда не тужить?
Лучше вы спросите, друзья,
Кто, злосчастный, в ханском плену
За пятью замками сидит,
Девятью цепями гремит,
Ничего не ест и не пьет,
Взор вперяет в камень-гранит,
Указательный перст грызет…
А. Тарковский
Что это Антон до сих пор не приехал? — проворчал господин Полуцутиков, взглянул на часы и повернул шишечку на светильнике. Электричество вспыхнуло ярче, так, что небольшое пространство четырехугольного VIP-кабинета ресторана «THE BEST OFF» теперь представляло собой правильной формы куб ослепительного белого света, в котором колыхались две темные фигуры: маленькая — самого господина Полуцутикова — и большая, округлая — иностранного инвестора Фила Мак-Фила.
— Задержался Антон, — объяснил Фил Мак-Фил, надевая на себя поверх отутюженного смокинга белый передничек с рюшками.
— Что-то он надолго задерживается, — сказал господин Полуцутиков. — И не звонит.
Он вытащил из кармана мобильник, взглянул на дисплей, поджал губы, покачав головой.
— Задержался, — снова сказал инвестор, — пожалуйста, Гарик, давайте продолжим урок.
— Ладно, — вздохнул господин Полуцутиков, — давай продолжим. Надевай передни… А, ты уже надел. Значит, так. Ты — продавщица. Я — покупатель. То есть не это… А универсальная модель покупателя, который умеет правильно себя вести в русских магазинах. Понял?
Фил кивнул.
— Поехали, — скомандовал Полуцутиков. — Ситуация номер двенадцать. Дано — семнадцать рублей десять копеек. Задача — приобрести бутылку портвейна стоимостью восемнадцать рублей. Что нужно сделать?
— Доложить еще девяносто копеек, — не колеблясь ответил Фил.
— Дано — семнадцать рублей десять копеек, — напомнил Полуцутиков.
— Но ведь бутылка — восемнадцать рублей стоит.
— Дано!!! — крикнул Полуцутиков. — Семнадцать и десять! Больше денег нет! Понимаешь? Соль задания в том, что нет этих самых девяноста копеек! Понял?
Фил надолго задумался. Полуцутикову, который нетерпеливо смотрел на него, почудилось, будто слышно, как в тишине кабинета натужно скрипят иностранные мозги. Наконец инвестор с грехом пополам представил себе, что он попал в такую ситуацию, когда у него нет девяноста копеек и неоткуда их достать.
— Понял, — сказал Фил Мак-Фил.
— Тогда начали, — вздохнул господин Полуцутиков, украдкой снова глянув на часы. — Я — покупатель. Я вхожу в магазин. А ты встань вот сюда. Вот сюда, говорю, за стол. Как будто это прилавок.
Произнеся эти слова, Полуцутиков отбежал к двери, остановился, наклонил голову, сконструировал сладчайшую улыбку и на полусогнутых ногах просеменил к столу-«прилавку».
— Добрый день, — сюсюкнул Полуцутиков.
— Добрый день, — широко улыбнувшись белозубой американской улыбкой, поздоровался в ответ Фил.
— Не так! — рявкнул Полуцутиков. — Продавщицы не улыбаются! То есть улыбаются, но не тем, у которых девяносто копеек не хватает.
— А откуда она узнает, что у меня девяносто копеек не хватает? — удивился Фил.
Господин Полуцутиков хмыкнул и отмахнулся обеими руками, как отмахиваются обычно люди, отчаявшиеся что-то кому-то объяснить.
— Идем дальше, — сказал он. — Вот я подхожу.
— Покупайте портве-ейн! — неожиданно запел инвестор. — Очень хороший — восемнадцать рублей.
— Не так! — снова рявкнул господин Полуцутиков. — Прекрати самодеятельность! Что мы на самом деле ерундой занимаемся? — Он опять посмотрел на часы. — Вот Антон все не едет. Что-то у меня нехорошее предчувствие.
— А что такое самодеятельность?
— Не важно. Ты меня упросил, чтобы я тебе помог понять загадочную русскую душу. Я тебе помогаю. Поэтому будь добр, слушайся меня во всем. Хорошо?
— Хорошо, — ответил Фил. — Все-таки мне хотелось бы знать, что такое самодеятельность.
— Не важно. Все равно не поймешь. Я и сам не до конца понимаю. Стой молча и хмурься. Смотри на меня так, как будто… как будто я тебе денег должен.
Это Фил Мак-Фил понял сразу и, нахмурившись, склонил голову, укоризненно глядя на Полуцутикова.
— Отлично! Итак, я вошел в магазин.
Господин Полуцутиков согнулся в три погибели, глупо захихикал и спросил, тыкнув пальцем в чистую поверхность стола:
— А хлеб у вас свежий?
— Какой хлеб? — не понял инвестор.
— Отвечай — свежий.
— Хлеб — свежий.
— А вот эта булочка — свежая?
— Свежая, — с готовностью кивнул инвестор. — Очень свежая.
— А кефир у вас есть?
— Есть! — вошел во вкус Фил Мак-Фил. — Пятнадцать сортов с фруктовыми добавками, еще с шоколадом и с ванилью.
— А почем?
— Кефир? Э-э… восемнадцать рублей.
— Будьте добры.
— Пожалуйста, — сказал Фил Мак-Фил, подвигая к «покупателю» несуществующий пакетик с кефиром.
— Спасибо, — прохихикал Полуцутиков. — Ой, я забыл. Мне кефир противопоказан. Возьмите его обратно. Дайте мне лучше бутылку портвейна, он тоже восемнадцать рублей стоит.
— Пожалуйста. — Инвестор произвел на поверхности стола хитроумные манипуляции, долженствующие обозначать перемену товаров.
— Спасибо, — сказал Полуцутиков, «сунул» воображаемую бутылку за пазуху и повернулся, чтобы уходить.
— А деньги? — закричал Фил.
— За что? — обернувшись, очень натурально удивился господин Полуцутиков.
— За портвейн.
— Так я же вернул кефир, который столько же стоит.
— А деньги за кефир?
— Так я его вернул, говорю! — округлил глаза Полуцутиков. — Что я его, выпил, что ли? Выпил?
— Н-нет.
— Тогда чего ты от меня хочешь?
— Ничего.
— До свидания.
— До… свидания.
— Урок окончен, — уже не наигранным, а своим природным голосом сказал господин Полуцутиков растерянному Мак-Филу. — Понял? Я тебе вообще ни копейки не заплатил, а желаемое получил.
— Вот это да! — восхитился Фил. — У меня так никогда не получится. Я никогда, наверное, не постигну сути загадочной русской души.
Полуцутиков взглянул на часы.
— Однако урок уроком, — сказал он, — а Антона все нет. И тут же в кармане его запиликал мобильный.
— Антон звонит! — радостно воскликнул Полуцутиков и выхватил аппарат.
— Алло? — проговорил он. — Полуцутиков слушает. Кто? Ему что-то ответили. Господин Полуцутиков нахмурился.
— Какая Анна? Ах, Анна! Да, да, я помню. Это я дал вам заказ. И записку с инструкциями. Да, да, так и было написано — особо мучительная смерть. И что — выполнили заказ? Еще нет? Отчитаться хотите?
Полуцутиков замолчал, слушая. Слушал он довольно долго и в конце концов весело расхохотался, прищелкнув пальцами.
— Аи, молодец! — воскликнул он. — Вот это да! Хвалю! Как вы говорите — сначала трубы прорвало, потом моя коробочка сработала, потом авария, потом палец, нога, калиткой по башке, жена подает на развод и в суд, чтобы оттягать половину состояния, соль в кофе и иголки в задницу. Супер!
Что? Нет, Анна, пока рановато. Черт, давно я так не веселился. Давайте договоримся — вы жертву еще маленько помучаете и мне потом расскажете. Хорошо? Я доплачу, безусловно. Ну ладно. Спасибо вам огромное и до свидания!
— Вот человек! — проговорил он, отключая телефон. — Настоящий профессионал. Это ж надо — трубы, жена, соль в кофе и иголки в задницу. Умница. Ух, Андреев, заплатишь ты мне.
Господин Полуцутиков внезапно подавился смехом и посерьезнел.
— А Антон-то все не едет, — сказал он.
* * *
На это надо было решиться. И капитан Ряхин решился. Полковник Ухов отбыл домой. Капитан Ряхин, как уже часто бывало, остался на сверхсрочное дежурство. Проследив в окно за отъезжающей «волгой» полковника, Ряхин схватил телефонную трубку, набрал внутренний номер, вызвал старшину Ефремова и прапорщика Галыбко к себе в кабинет.
Когда милиционеры явились, Ряхин, морщась, зачитал им только что собственноручно отстуканный на печатной машинке приказ следующего содержания:
«Операция „Черный человек“, или „Люди в черном“. Приказываю милицейскому старшине Ефремову и милицейскому прапорщику Галыбко отбыть на патрульной машине для езды по улицам города. Под видом планового патрулирования смотреть в оба и вести поиски двух особо опасных преступников, подозреваемых в совершении особо тяжких преступлений и скрывающихся под личиной агентов ФСБ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48