— Никита, говоришь.
— Ага, я, главное, спрашиваю — ты от Андреева? А он мне — да, от Андреева. Неужели соврал? Ну ладно. Что мне делать-то, Андреич?
— Не знаю, — с трудом выговорил Андреев, — не знаю. Ты найди мне этого самого Никиту. Он скорее всего шпион Полуцутикова. Или мент. Или журналюга.
— Найду, — пообещал Тампакс. — Если смогу.
— Давай, — сказал Андреев, озабоченно посмотрел на часы и поднялся на ноги, отметив, что колени его гудят так, будто он только что, не останавливаясь, пробежал несколько километров кряду.
— Пока, Андреич.
— Пока, Тампакс.
«Как же так получилось, что к Тампаксу попал совершенно незнакомый человек? — думал Андреев, возвращаясь к своей машине. — Точно шпион или журналюга. Или мент. Во всяком случае, очень ловкий человек. И что ему от меня надо? Впрочем, нетрудно догадаться что. Погубить он меня хочет. Как его? Никита. Кто он такой, этот Никита? И что на самом деле произошло там, в сауне Тампакса? Как дело было?»
* * *
А дело было так.
Выбежав из подъезда, Никита огляделся по сторонам. Нет никого. Может быть, наврал этот толстый? Ну, зачем он нужен агентам ФСБ?
Но фотография…
— Да мало ли, — вслух проговорил Никита, — где он мог взять фотографию мою. Притом что сейчас мою жилплощадь занимает. Может быть, эта парочка — обыкновенные жулики. И вообще была ли фотография? Сейчас я с уверенностью этого сказать не могу. Вот крыса была. Точно. И еще мерзкая такая.
Мгновенно всколыхнувшееся в его груди отвращение к поганой твари было настолько сильным, что Никита даже почувствовал неприятный вкус во рту. И сплюнул.
Возвращаться обратно не хотелось, хотя навалять обманщику следовало бы.
— Успеется, — решил Никита и, сунув руки в карманы, направился через двор. Когда он поворачивал к арке, ведущей к выходу на улицу, какой-то шальной джип, влетевший с проезжей части в темную арку, едва не сшиб его. Никита вовремя успел отскочить и прижаться спиной к кирпичной стене.
Джип прогудел дальше, а Никита послал ему вслед несколько слов из тех, которые обычно употребляет нормальный русский человек в подобной ситуации. Джип тотчас затормозил и дал задний ход.
«Услышали, что ли? —тревожно подумал Никита. — Беспредельщики какие-то. Чуть не сбили человека, сейчас еще и за базар предъявят».
Дальнейший ход событий показал, что мысленное предположение Никиты скорее всего окажется верным. Джип остановился на середине темного туннеля арки, и вышедшие оттуда люди — двое в темных строгих костюмах — направились к попятившемуся Никите.
— Эй! — услышал он. — Документики предъявите! «Не врал толстый, — мелькнуло в голове Никиты. — не врал».
Он повернулся и побежал. Судя по приближающемуся топоту за его спиной, двоих из джипа это обстоятельство врасплох не застало.
Никита с маху перескочил чугунную ограду, выбежал на проезжую часть, удачно увернулся от бешено сигналящего грузовика с металлоломом и побежал дальше. Раздавшийся позади него скрежет тормозов, тяжелый удар и истошный женский крик заставили его обернуться.
— Ох, е-е, — протянул Никита, остановившись и обеими ладонями ударив себя по коленкам.
На проезжей части улицы, которую он только что пересек, творилось черт знает что. Грузовик, буквально из-под колес которого выкрутился секунду назад Никита, лежал перевернутый. Железный хлам, высыпавшийся из кузова, густо усеял асфальт. Покореженная иномарка, похожая на смятую консервную банку, дымилась в метре от развороченной ударом столкновения кабины грузовика.
Никита поискал глазами своих преследователей и вдруг прянул назад, открыв рот.
Кабина грузовика дрогнула и со скрежетом стала отъезжать в сторону, волоча за собой полуоторванный кузов. Позади кабины показался одетый в темный строгий костюм человек с невыразительным лицом. Никита внезапно понял, что именно этот человек отволок на несколько метров от места аварии изуродованный грузовик, из-под которого теперь вылезал еще один человек — как две капли воды похожий на первого. Этот первый, нисколько не запыхавшись после проделанной им работы, помог подняться на ноги своему товарищу, заботливо отряхнул испачканный кое-где его темный костюм.
Досматривать Никита не стал. Еще не вполне пришедший в себя от потрясения, он рванул вдоль по улице.
Как назло, по дороге Никите не попалось ни одного подъезда, в котором можно было укрыться. Мысленно промяв всех современных жильцов, снабдивших свои многоэтажные муравейники металлическими дверьми с кодовыми замками, он свернул на перекрестке и, боясь оглядываться, устремился к первому попавшемуся зданию, вход в которое был свободен.
Вбежав через открытую дверь, Никита оказался в широком вестибюле, стены которого сплошь закрывали огромные зеркала — от пола до потолка. Он на мгновение остановился, осматриваясь, и, заметив, что к нему уже направляется какой-то служитель в белом халате, надетом поверх позолоченной ливреи, скакнул в притулившуюся между зеркалами щель. Ему открылся узкий коридор с темно-зеркальными стенами. Никита вдохнул странно-знакомый жаркий пряный воздух и снова сорвался с места.
Дребезжали половицы под ногами, свистели дверные пружины, хлопало что-то и гоготало за спиной у Никиты, пока он бежал по сложному зеркальному лабиринту. Потом на пути его из ниоткуда появилась тяжелая деревянная дверь, распахнув которую, Никита с размаху ткнулся в чью-то пухлую безволосую грудь.
Отступив назад, ошалевший беглец увидел перед собой покрытую белесыми разводами желеобразную массу, которая при дальнейшем рассмотрении оказалась лоснящимся лицом типичного евнуха.
— Что же это вы в одежде? — ожидаемо слащавым голосом проговорил евнух. — Не жарко вам?
— Нет, — не думая, ответил Никита и тут же ощутил, что ему, вот именно, жарко. Очень жарко, душно. Потому что Древесные стены комнаты, куда он попал, покрытые влагой, как каплями пота, колыхались и дрожали от нестерпимого Жара, густо настоянного на молочных клубах парного тумана. Евнух, на котором из одежды была какая-то невообразимая юбочка со свисающими по бокам позолоченными позу ментами, ласково усмехнулся и подтолкнул Никиту к низкой двери, даже почтительно приоткрыл дверь перед ним.
Свинцовая прохлада мгновенно остудила раскаленное лицо Никиты, и он почувствовал вдруг, что одежда его насквозь мокрая. Находиться во всем мокром было очень неприятно, поэтому Никита быстро разделся, сложил одежду в открытый шкафчик, который, судя по всему, был и предназначен для того, чтобы в него складывали одежду, и, зябко поджимая ноги, толкнул низкую дверь.
Вынырнувший из молочных невесомых клубов евнух подхватил немедленно размякшего от нестерпимого жара Никиту под локотки и подвел к деревянному сооружению, напоминавшему лестницу, первая широкая ступенька которой приходилась Никите где-то по пояс, а последняя скрывалась в слоистом белом тумане, как вершина американского небоскреба в тяжелых серых облаках смога.
С усталым вздохом Никита опустился на первую ступень. Евнух в юбочке стоял рядом, сложив руки на пухлой груди, и не отрываясь смотрел на Никиту, точно на какую-то диковинную хрупкую вещицу, с которой нужно постоянно находиться в непосредственной близости, чтобы уберечь от возможных опасностей.
— Температурка подходящая? — осведомился евнух, чуть пошевелившись в неподвижном жарком воздухе.
Никита поднял руку, чтобы пригладить волосы, и тут же ее отдернул, едва коснувшись макушки. Волосы были раскалены, хотя все тело Никиты покрывали крупные капли пота.
— Или еще жара добавить?
— Не надо, — выдохнул Никита и даже нашел в себе силы, чтобы пошевелить руками, протестуя.
Однако евнух понял его жест по-своему.
— Расслабиться хотите? — ласково спросил он. — Сейчас устроим.
И прежде чем Никита успел возразить, евнух уплыл в комнату для переодеваний, и белые клубы тяжелого жара сомкнулись за ним.
«Вот так попал, — оставшись один, подумал Никита. — В сауну попал. Крутую, судя по всему. Наверное, этот банщик меня за какого-то перспективного клиента принимает. Не буду пока ему говорить, что я не заплачу здесь никаких денег, а просто очень быстро бежал. Здесь меня эти двое не найдут. Или… А кто это все-таки были-то?»
Никита припомнил, как один из его преследователей без особых усилий сдвинул с места многотонный грузовик, чтобы высвободить из-под его колес своего приятеля, который, кстати говоря, несмотря на то что был этим самым грузовиком сбит, как ни в чем не бывало поднялся на ноги.
— Да не может такого быть, — вслух проговорил Никита, мимоходом подивившись тому, как быстро гаснут в жарком и влажном воздухе звуки его голоса. — Мне, наверное, все это со страху почудилось. И вообще, если эти двое на самом деле агенты ФСБ, какого черта им от меня надо?
За дверью комнаты для переодевания что-то грохнуло. Никита, забыв о сковывавшей его тело жаре, вскочил на ноги. Едва видимая за чуть колыхавшимися слоями пара дверь была недвижима. И долетел до Никиты звук, определить происхождение которого не было никакой возможности, — то ли писк, то ли чей-то вскрик короткий.
Облизнув губы, Никита почувствовал привкус соли во рту. И в этот момент дверь в комнату для переодевания распахнулась.
Челюсть Никиты отвисла. Он вспомнил предложение евнуха по поводу «расслабиться» и мысленно проговорил:
— Ничего себе.
От потока холодного воздуха, рванувшегося из открытой Двери, клубы пара внезапно взвихрились вверх и исчезли, а в освободившемся пространстве возникла тоненькая девичья фигурка. Опешивший в первый момент Никита закрыл рот сделал то, что на его месте сделал бы всякий нормальный мужчина, а именно, принял позу футболиста, защищающего в «стенке» ворота своей команды от атакующих соперников А девушка, легко двигаясь сквозь снова сгущающиеся молочные клубы, направилась прямо к нему, нисколько не смущаясь того, что была, как и Никита, полностью обнажена.
— Привет, — не поднимая рук, проговорил Никита первое, что пришло ему в голову.
Девушка кивнула.
От умопомрачительной близости нагого женского тела у Никиты закружилась голова. Девушка положила руки на собственную грудь и, прогнувшись, глянула Никите в глаза так откровенно, что у того перехватило дыхание.
Никита подумал о том, что вот он сейчас должен что-то еще сказать, и сказал:
— Хорошо выглядишь.
Она улыбнулась. Она стояла совсем рядом. Непонятно почему Никита закрыл глаза и только потом развел руки в стороны для предстоящих объятий.
— А дай-ка я тебя поцелую, — проговорила девушка.
— Зачем? — глупо спросил Никита, и девушка, конечно, ничего ему не ответила. Не только потому что на подобный вопрос вовсе не нужно было отвечать, а и еще потому что дверь комнаты для раздевания открылась, и в охваченное жаром помещение вошел коренастый жилистый человек, естественно, голый, с громадным золотым крестом на крепком животе. Кожа вошедшего отливала необычно синим цветом. Заметив это, Никита окончательно обалдел. И только когда вошедший настороженно приблизился, различил причудливый узор тюремной татуировки, покрывавшей коренастого с ног до головы.
— Тамарка! — сиплым, как у простуженного сифилитика голосом, воскликнул коренастый. — Ты чего здесь?
Девушка, вздрогнув, обернулась. Никита снова принял позу футболиста. Коренастый подозрительно покосился на него, потом отвесил девушке оплеуху.
— Ты что? — взвизгнула она. Никита тоже возмутился.
— Эй! — крикнул он.
— Пошла вон, — приказал коренастый. — Я тебя предупреждал? Только со мной можно!
— Но он же… Я думала, что он от тебя, — пыталась оправдаться девушка, которая на оплеуху не обиделась, а протестовала, чтобы, как понял Никита, не получить еще.
— Если б он от меня был, я бы тебе сам сказал, — ответил на это коренастый. — Говорю, пошла вон! Он чужой.
— Чужих здесь не бывает.
— Пошла вон!
Не разговаривая больше, девушка удалилась. Никита опустил руки, заложил их за спину, потом скрестил на груди, потом снова опустил, не зная в замешательстве, какую позу ему лучше принять, тем более что коренастый откровенно его разглядывал, не говоря, впрочем, ни слова.
— Ну? — спустя минуту спросил Никита.
— Ты кто такой, братан? — просипел коренастый.
На этот вопрос Никита не смог бы ответить даже самому себе. Но промолчать тоже нельзя было, потому что, судя по внешнему виду, коренастый человеком был серьезным, да и в Никите скорее всего подозревал тоже серьезного человека. Иначе зачем бы он использовал обращение «братан»?
— А ты кто такой, братан? — вопросом на вопрос ответил Никита.
— Я-то — Тампакс, — представился коренастый и зловеще прищурился. — Знаешь, почему меня так называют?
Никита не знал.
— Потому что крови на мне много, — объяснил коренастый и горделиво подбоченился. — Я — последнее средство в борьбе с конкуренцией. Универсальное средство. Как один мой заказчик говорил — каждой дырке затычка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48