Да, вот что надо уточнить: точный размер и способ перечисления зарплаты, климат, питание, медицинское обеспечение… И гарантии! Я привык, чтобы все на бумаге было, с подписью и печатью.
Странный у Заллуса был замок. Погруженный в размышления, я побродил по галерее, заглянул еще в два зала, поменьше первого, но обставленные не менее помпезно, особенно в одном поразило меня обилие выставленных на стендах и подпорках доспехов и комплектов оружия. В другом насторожило своеобразие экспонатов: чучела невиданных зверей и рептилий, какие-то колбы, амулеты, палочки чуть подлиннее карандаша с игольчатыми стеклянными звездами на концах… Я старательно держался середины ковровой дорожки.
И нигде – ни слуги, ни горничной, однако чистота примерная, пыли и паутины в помине нет. Дважды проходил мимо столовой, в которой мы ужинали с Заллусом, и заметил, что все уже прибрано. Ни души – однако чувства пустоты не возникало. Как будто достигали ушей отголоски гаснущего эха, последние отзвуки смиренно прерванных разговоров. Как будто скользил по спине робкий взгляд.
Заглянул я и за ту дверь, через которую «перепрыгнул» с лепестка на лепесток. «Прометея» за ней, разумеется, не было, а была уютная спаленка с кружевными подушками на резной кровати под газовым балдахином. В ней пахло цветами. Окна были открыты, и ветер колыхал кремовые занавески.
Я еще раз прошелся по галерее, вдыхая свежий ветер с гор, перебирая в голове условия «трудового договора», и вдруг остановился, как громом пораженный. Я что, действительно соглашаюсь? Господи, да это же сумасшествие какое-то! Иду в параллельный мир охранять остров колдуна, приглашенный потому, что по случайности угадал очертания его «особнячка»… Мне предложено пользоваться магией, дано разрешение на убийство, меня будет навещать некий Черномор, который недолюбливает сушу… Право, я сплю. Такого не бывает! Только в книжках…
Я честно покопался в голове и вынужден был признать, что такой дурацкий сюжет мне даже в книгах не попадался.
И все же, несмотря на рвущийся из груди нервический смешок, даже в тот момент я отдавал себе отчет в том, что (действительно!) соглашаюсь.
– Бумаги? – удивленно изогнул брови Заллус. Балахон его был поддернут, колпак лежал на столе, а сам колдун на четвереньках ползал по полу, добавляя с помощью мелка последние штрихи к сложным магическим чертежам. Время от времени он поглядывал на меня как художник, рисующий с натуры. – Зачем?
– Для порядку, – важно ответил я.
Заллус сел, откинул со лба волосы.
– Ну хорошо, мы можем потратить время и составить твои бумаги. Но, позволь, если ты вдруг решишь, что я нарушаю условия нашего… трудового соглашения, куда ты с этими бумагами пойдешь?
– Э, не знаю. А есть куда?
– Нет. У колдунов не имеется даже профсоюза…
– Большое упущение.
– Ты даже не представляешь, насколько большое. Но его нет, не говоря уже о каких-либо вышестоящих инстанциях. Колдун не ограничен ничем, кроме своей силы. Не морщись. В вашем мире, как я понял, человек ограничен только денежными средствами. Но, видишь ли, чародеи нашего мира, как правило, держат данное слово. Репутация для нас очень важна. Если же и это тебя не убеждает, – а выходца из циничного мира это, наверное, и не может убедить, – подумай вот о чем: для чего мне обманывать работника, если все, в чем я заинтересован, это безопасность острова?
– Звучит убедительно, – не мог не признать я. – Значит, все условия для спокойной работы?
– Как я и сказал, – подтвердил Заллус, возвращаясь к напольной живописи. – Я наделю тебя лучшими физическими данными, так что проблема с медицинским обеспечением отпадает сама собой, никакие серьезные болезни тебе в принципе грозить не будут. Если же – а это маловероятно – ты будешь ранен, достаточно обратиться к хрустальному флакону в стеклянном шкафчике, в нем сильнейший регенерат. Рядом с ним лежит медальон, носи его всегда на шее: он слабее, но его магическое поле тоже способствует восстановлению любых тканей. Кроме того, он в случае нужды избавит от болевого шока и предотвратит заражение открытой раны. Что там еще? Питание со скатерти-самобранки, повелевание ветрами и волнами, а также тучами, молниями и громами при помощи золотого браслета, инкрустированного полудрагоценными камнями. Самобранку найдешь в тереме, браслет – в соседнем строении, налево от ворот. Там будет бронзовый ларец на постаменте, в нем кроме браслета, еще тиара, жезл и мантия, но их не бери, не понадобятся.
– А для чего они?
– Тиара, сколько помню, управляет миграциями косяков сельди, а костяной жезл способствует приросту планктона, а значит – увеличению численности китов. Мантия просто для красоты. Ты не отвлекайся, лучше запоминай самое необходимое.
– От ворот – налево, бронзовый ларец, браслет. Стеклянный шкафчик, хрустальный флакон, медальон носить не снимая, – повторил я.
– Вообще же можешь использовать любые вещи, в принципах управления которыми разберешься. Климат субтропический, места нелюдные, радуйся жизни сколько влезет. Зарплата, как мы и решили, ровно впятеро больше, чем ты получал на прежней работе. Выплачена будет при возвращении в твой мир в любой валюте на выбор. Если хочешь послушать старого колдуна, рекомендую рубли и юани: астрологические прогнозы для них наиболее благоприятны.
– Такой момент, – кашлянул я. – По зрелом размышлении, узнав все условия…
– Мало? – улыбнулся Заллус – Называй сумму. Только в пределах разумного.
– Миллион долларов. В месяц. Плюс столько же за ранения в бою.
– Брось, у меня нет желания лишиться сторожа, который из жадности будет зазывать на остров кого попало и подставляться под удары. Я немного знаю твой лепесток, просто миллиона в месяц тебе хватит для безбедного существования. Кроме того, я ведь рассчитываю на продолжение сотрудничества через полгода… Останемся в пределах разумного.
– Останемся, – небрежно согласился я, испытывая легкое головокружение.
– Валюту ты уже выбрал?
– Сделаем так: триста тысяч пусть будут в долларах, столько же в рублях и столько же… ладно, в юанях. Остаток – в золоте высшей пробы. Денежные средства должны каждый месяц помещаться на депозиты таких банков, как…
– Нет. На это у меня нет времени. Сам видишь, даже в новое поместье вырваться некогда, еще в вашей банковской системе разбираться? Нет. Выплата наличными.
Да что со мной, в самом-то деле? Я же никогда не был таким меркантильным!
– Ну хорошо, – разрешил я. – Значит, условились?
– Значит, условились, – поднимаясь на ноги и задумчиво оглядывая свои художества, кивнул Заллус – Так, встань в центр композиции. И уже не отвлекай меня.
– Последний вопрос! – вспомнил я. – Насчет лучших физических данных – как это будет выглядеть?
– Очень интересно, – пообещал Заллус – Ты фактически получишь новое тело, сильное, выносливое, тренированное. Ну все, теперь тихо. Стой не шевелясь. Перемещение сложное, трехходовое. Прямых путей нет, поэтому сначала окажешься в воздухе, потом в воде и уже потом на острове.
Он взял в руки огромную книгу с металлическими застежками на переплете, пролистнул пару страниц и начал напевно читать заклинание на незнакомом языке. Я послушно ждал и размышлял, каким будет «фактически новое тело». У меня была догадка, и она мне нравилась. Не случайно же в офисе колдун показывал мне мои собственные картинки! Раз уж я «прозрел» очертания заллусова особнячка, значит, и собственный облик тоже. Что ж, витязь из клипартов безупречно хорош. Хотя я и привык к своей внешности – надо признать, она не идеальна, особенно для сторожа. Ну худоват я… В ролевках вечно скелетов играл. Обратную смену облика мы не оговорили, но если я хоть что-то понимаю в магии (хотя бы на основе прочитанного, а писатели-фантасты, как видно, не всегда врут!), это само собой разумеется…
Заллус захлопнул книгу, воздел ее над головой и провозгласил:
– Geantae, v'varnae, turha geantei! – или что-то очень похожее.
Все цвета радуги – чистые, четкие – вспыхнули у меня перед глазами, возникло ощущение полета. Взор прояснился, и я обнаружил, что действительно лечу, точнее, падаю из-под самых облаков в безбрежный, тихий, золотящийся рябью океан. «В воздухе, потом в воде…» Что, вот таким вот образом? Но нет, вновь полыхнула радуга, я инстинктивно набрал полную грудь воздуха и в следующий миг уже барахтался в воде.
Барахтался довольно долго.
А после третьего перехода очутился на прибрежном песке. Дул прохладный ветер. Кругом качали широкими листьями пальмы. Кричали чайки. Остро пахло солью и йодом и чем-то еще диковинным, незнакомым.
Я шумно переводил дыхание, стараясь понять, почему такими необычными кажутся движения… будто я внутри какой-то шубы ворочаюсь…
Какой-нибудь апологет позитивного мышления нашел бы, чему порадоваться. Новое тело, как обещано, было сильным и выносливым. Ну не очень привлекательное, зато в нем я могу не опасаться ни воспаления легких, ни кишечных инфекций. Чутье безошибочно подсказывает мне, что из окружающей флоры и фауны годится мне в пищу, а что нет – и главное – почему. Меня никто не кусает, ни комары, ни змеи. Меня слушаются животные. Не все, не всегда и не во всем, но, по большому счету, мне от них многого и не нужно, нормально уживаемся.
Я бросил курить (что и немудрено – вместе с остальными вещами в одной из комнат, которую и занял, обнаружилась и размокшая пачка, на восемь десятых состоящая из морской воды), дышу чистейшим воздухом. Питаюсь при посредстве скатерти-самобранки, которая выдает разнообразные, исключительно экологически чистые продукты. И по вкусовым качествам отменные.
У меня редкая, высокооплачиваемая работа. Правда, работодатель – брехло, это я уже выяснил, но Черномор уверяет, что деньги отчисляются честно, и если я когда-нибудь сумею вырваться с острова, получу все сполна. Так что независимо от мелких неудобств, я неуклонно богатею за счет честного труда со скоростью, которую могут позволить себе только голливудские кинозвезды и политические проститутки.
Блин, сплошные плюсы кругом!
Ну почему…
Ну почему я не владею позитивным мышлением?
Человек привыкает ко всему, это правда. Как бы ни разнились явления, человек привыкает: к работе, к «бич-пакетам», к демократии, к алкоголю, к теще, к телерекламе, к идиотским словечкам наподобие «как бы».
Но по опыту говорю – труднее всего человек привыкает к хвосту.
А вот думать надо, что рисуешь! При доставшейся мне медвежьей конституции хвост оказался архитектурным излишеством. Он не помогал при ходьбе и лазании по деревьям, он путался в траве, застревал в камнях и кустарниках. Однажды Рудя на него наступил, и это было больно, но не счесть случаев, когда я по невнимательности наступал на него сам, и это было не только больно, но и донельзя обидно.
Еще хорошо, что хвост достаточно послушен, если не забывать периодически поддергивать его во время ходьбы, способен какое-то время сохранять положение и не волочиться по земле, собирая мусор и цепляясь за все подряд. С другой стороны, он своенравен и зачастую норовит проявить самостоятельность. Он начинает подрагивать в такт музыке, когда Рудя играет на мандолине. Когда я разозлен, хвост напрягается и мелко, этак по-змеиному, трясет кончиком, а когда я доволен жизнью, совершает плавные волнообразные движения. Если бы он еще вилял по-собачьи, я бы вообще сгорел со стыда. Но этого, к счастью, нет.
Ладно, что я все о себе да о себе.
Остров мне достался безумно красивый. Название у него тоже красивое – Радуга. Пальмы, кипарисы, еще что-то такое широколистное, кажется, магнолии, а других названий я просто не знаю. На склонах горы растут сосны. Гора высотой примерно в километр, южный склон ее изрезан природными террасами, на одной из которых примостилось хрустально-чистое озеро, за что и саму гору я для себя назвал Озерной, но потом переименовал в Родниковую – лучше звучит. К тому же озеро одно, а родников на горе целых три, они питают не менее дюжины звонких ручьев, бегущих по склонам и исчезающих в непролазных дебрях южной растительности.
Небогатый, мягко говоря, опыт островной жизни не позволяет мне судить о размерах этого клочка суши. С вершины горы, на глазок – километров пятнадцать-двадцать в длину и десять-пятнадцать в поперечнике. Иногда становится интересно: вот, скажем, Таити – больше или меньше?
В юго-восточной части острова, неподалеку от пляжа, стоит деревянный терем – большой, яркий, похожий на иллюстрацию в книге русских народных сказок. На первый взгляд, он совершенно неуместен в данном ландшафте, однако скоро глаз привыкает. Куда больше удивляет контраст с остальными строениями на Радуге – они выполнены совсем в другом архитектурном стиле.
Их тут десятка три, точно не считал. Каменные, деревянные – все либо круглые, либо вытянутые наподобие банана, и со сглаженными углами. Те, что побольше, явно когда-то были жилыми, но кто и на какие средства в них жил, понять невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Странный у Заллуса был замок. Погруженный в размышления, я побродил по галерее, заглянул еще в два зала, поменьше первого, но обставленные не менее помпезно, особенно в одном поразило меня обилие выставленных на стендах и подпорках доспехов и комплектов оружия. В другом насторожило своеобразие экспонатов: чучела невиданных зверей и рептилий, какие-то колбы, амулеты, палочки чуть подлиннее карандаша с игольчатыми стеклянными звездами на концах… Я старательно держался середины ковровой дорожки.
И нигде – ни слуги, ни горничной, однако чистота примерная, пыли и паутины в помине нет. Дважды проходил мимо столовой, в которой мы ужинали с Заллусом, и заметил, что все уже прибрано. Ни души – однако чувства пустоты не возникало. Как будто достигали ушей отголоски гаснущего эха, последние отзвуки смиренно прерванных разговоров. Как будто скользил по спине робкий взгляд.
Заглянул я и за ту дверь, через которую «перепрыгнул» с лепестка на лепесток. «Прометея» за ней, разумеется, не было, а была уютная спаленка с кружевными подушками на резной кровати под газовым балдахином. В ней пахло цветами. Окна были открыты, и ветер колыхал кремовые занавески.
Я еще раз прошелся по галерее, вдыхая свежий ветер с гор, перебирая в голове условия «трудового договора», и вдруг остановился, как громом пораженный. Я что, действительно соглашаюсь? Господи, да это же сумасшествие какое-то! Иду в параллельный мир охранять остров колдуна, приглашенный потому, что по случайности угадал очертания его «особнячка»… Мне предложено пользоваться магией, дано разрешение на убийство, меня будет навещать некий Черномор, который недолюбливает сушу… Право, я сплю. Такого не бывает! Только в книжках…
Я честно покопался в голове и вынужден был признать, что такой дурацкий сюжет мне даже в книгах не попадался.
И все же, несмотря на рвущийся из груди нервический смешок, даже в тот момент я отдавал себе отчет в том, что (действительно!) соглашаюсь.
– Бумаги? – удивленно изогнул брови Заллус. Балахон его был поддернут, колпак лежал на столе, а сам колдун на четвереньках ползал по полу, добавляя с помощью мелка последние штрихи к сложным магическим чертежам. Время от времени он поглядывал на меня как художник, рисующий с натуры. – Зачем?
– Для порядку, – важно ответил я.
Заллус сел, откинул со лба волосы.
– Ну хорошо, мы можем потратить время и составить твои бумаги. Но, позволь, если ты вдруг решишь, что я нарушаю условия нашего… трудового соглашения, куда ты с этими бумагами пойдешь?
– Э, не знаю. А есть куда?
– Нет. У колдунов не имеется даже профсоюза…
– Большое упущение.
– Ты даже не представляешь, насколько большое. Но его нет, не говоря уже о каких-либо вышестоящих инстанциях. Колдун не ограничен ничем, кроме своей силы. Не морщись. В вашем мире, как я понял, человек ограничен только денежными средствами. Но, видишь ли, чародеи нашего мира, как правило, держат данное слово. Репутация для нас очень важна. Если же и это тебя не убеждает, – а выходца из циничного мира это, наверное, и не может убедить, – подумай вот о чем: для чего мне обманывать работника, если все, в чем я заинтересован, это безопасность острова?
– Звучит убедительно, – не мог не признать я. – Значит, все условия для спокойной работы?
– Как я и сказал, – подтвердил Заллус, возвращаясь к напольной живописи. – Я наделю тебя лучшими физическими данными, так что проблема с медицинским обеспечением отпадает сама собой, никакие серьезные болезни тебе в принципе грозить не будут. Если же – а это маловероятно – ты будешь ранен, достаточно обратиться к хрустальному флакону в стеклянном шкафчике, в нем сильнейший регенерат. Рядом с ним лежит медальон, носи его всегда на шее: он слабее, но его магическое поле тоже способствует восстановлению любых тканей. Кроме того, он в случае нужды избавит от болевого шока и предотвратит заражение открытой раны. Что там еще? Питание со скатерти-самобранки, повелевание ветрами и волнами, а также тучами, молниями и громами при помощи золотого браслета, инкрустированного полудрагоценными камнями. Самобранку найдешь в тереме, браслет – в соседнем строении, налево от ворот. Там будет бронзовый ларец на постаменте, в нем кроме браслета, еще тиара, жезл и мантия, но их не бери, не понадобятся.
– А для чего они?
– Тиара, сколько помню, управляет миграциями косяков сельди, а костяной жезл способствует приросту планктона, а значит – увеличению численности китов. Мантия просто для красоты. Ты не отвлекайся, лучше запоминай самое необходимое.
– От ворот – налево, бронзовый ларец, браслет. Стеклянный шкафчик, хрустальный флакон, медальон носить не снимая, – повторил я.
– Вообще же можешь использовать любые вещи, в принципах управления которыми разберешься. Климат субтропический, места нелюдные, радуйся жизни сколько влезет. Зарплата, как мы и решили, ровно впятеро больше, чем ты получал на прежней работе. Выплачена будет при возвращении в твой мир в любой валюте на выбор. Если хочешь послушать старого колдуна, рекомендую рубли и юани: астрологические прогнозы для них наиболее благоприятны.
– Такой момент, – кашлянул я. – По зрелом размышлении, узнав все условия…
– Мало? – улыбнулся Заллус – Называй сумму. Только в пределах разумного.
– Миллион долларов. В месяц. Плюс столько же за ранения в бою.
– Брось, у меня нет желания лишиться сторожа, который из жадности будет зазывать на остров кого попало и подставляться под удары. Я немного знаю твой лепесток, просто миллиона в месяц тебе хватит для безбедного существования. Кроме того, я ведь рассчитываю на продолжение сотрудничества через полгода… Останемся в пределах разумного.
– Останемся, – небрежно согласился я, испытывая легкое головокружение.
– Валюту ты уже выбрал?
– Сделаем так: триста тысяч пусть будут в долларах, столько же в рублях и столько же… ладно, в юанях. Остаток – в золоте высшей пробы. Денежные средства должны каждый месяц помещаться на депозиты таких банков, как…
– Нет. На это у меня нет времени. Сам видишь, даже в новое поместье вырваться некогда, еще в вашей банковской системе разбираться? Нет. Выплата наличными.
Да что со мной, в самом-то деле? Я же никогда не был таким меркантильным!
– Ну хорошо, – разрешил я. – Значит, условились?
– Значит, условились, – поднимаясь на ноги и задумчиво оглядывая свои художества, кивнул Заллус – Так, встань в центр композиции. И уже не отвлекай меня.
– Последний вопрос! – вспомнил я. – Насчет лучших физических данных – как это будет выглядеть?
– Очень интересно, – пообещал Заллус – Ты фактически получишь новое тело, сильное, выносливое, тренированное. Ну все, теперь тихо. Стой не шевелясь. Перемещение сложное, трехходовое. Прямых путей нет, поэтому сначала окажешься в воздухе, потом в воде и уже потом на острове.
Он взял в руки огромную книгу с металлическими застежками на переплете, пролистнул пару страниц и начал напевно читать заклинание на незнакомом языке. Я послушно ждал и размышлял, каким будет «фактически новое тело». У меня была догадка, и она мне нравилась. Не случайно же в офисе колдун показывал мне мои собственные картинки! Раз уж я «прозрел» очертания заллусова особнячка, значит, и собственный облик тоже. Что ж, витязь из клипартов безупречно хорош. Хотя я и привык к своей внешности – надо признать, она не идеальна, особенно для сторожа. Ну худоват я… В ролевках вечно скелетов играл. Обратную смену облика мы не оговорили, но если я хоть что-то понимаю в магии (хотя бы на основе прочитанного, а писатели-фантасты, как видно, не всегда врут!), это само собой разумеется…
Заллус захлопнул книгу, воздел ее над головой и провозгласил:
– Geantae, v'varnae, turha geantei! – или что-то очень похожее.
Все цвета радуги – чистые, четкие – вспыхнули у меня перед глазами, возникло ощущение полета. Взор прояснился, и я обнаружил, что действительно лечу, точнее, падаю из-под самых облаков в безбрежный, тихий, золотящийся рябью океан. «В воздухе, потом в воде…» Что, вот таким вот образом? Но нет, вновь полыхнула радуга, я инстинктивно набрал полную грудь воздуха и в следующий миг уже барахтался в воде.
Барахтался довольно долго.
А после третьего перехода очутился на прибрежном песке. Дул прохладный ветер. Кругом качали широкими листьями пальмы. Кричали чайки. Остро пахло солью и йодом и чем-то еще диковинным, незнакомым.
Я шумно переводил дыхание, стараясь понять, почему такими необычными кажутся движения… будто я внутри какой-то шубы ворочаюсь…
Какой-нибудь апологет позитивного мышления нашел бы, чему порадоваться. Новое тело, как обещано, было сильным и выносливым. Ну не очень привлекательное, зато в нем я могу не опасаться ни воспаления легких, ни кишечных инфекций. Чутье безошибочно подсказывает мне, что из окружающей флоры и фауны годится мне в пищу, а что нет – и главное – почему. Меня никто не кусает, ни комары, ни змеи. Меня слушаются животные. Не все, не всегда и не во всем, но, по большому счету, мне от них многого и не нужно, нормально уживаемся.
Я бросил курить (что и немудрено – вместе с остальными вещами в одной из комнат, которую и занял, обнаружилась и размокшая пачка, на восемь десятых состоящая из морской воды), дышу чистейшим воздухом. Питаюсь при посредстве скатерти-самобранки, которая выдает разнообразные, исключительно экологически чистые продукты. И по вкусовым качествам отменные.
У меня редкая, высокооплачиваемая работа. Правда, работодатель – брехло, это я уже выяснил, но Черномор уверяет, что деньги отчисляются честно, и если я когда-нибудь сумею вырваться с острова, получу все сполна. Так что независимо от мелких неудобств, я неуклонно богатею за счет честного труда со скоростью, которую могут позволить себе только голливудские кинозвезды и политические проститутки.
Блин, сплошные плюсы кругом!
Ну почему…
Ну почему я не владею позитивным мышлением?
Человек привыкает ко всему, это правда. Как бы ни разнились явления, человек привыкает: к работе, к «бич-пакетам», к демократии, к алкоголю, к теще, к телерекламе, к идиотским словечкам наподобие «как бы».
Но по опыту говорю – труднее всего человек привыкает к хвосту.
А вот думать надо, что рисуешь! При доставшейся мне медвежьей конституции хвост оказался архитектурным излишеством. Он не помогал при ходьбе и лазании по деревьям, он путался в траве, застревал в камнях и кустарниках. Однажды Рудя на него наступил, и это было больно, но не счесть случаев, когда я по невнимательности наступал на него сам, и это было не только больно, но и донельзя обидно.
Еще хорошо, что хвост достаточно послушен, если не забывать периодически поддергивать его во время ходьбы, способен какое-то время сохранять положение и не волочиться по земле, собирая мусор и цепляясь за все подряд. С другой стороны, он своенравен и зачастую норовит проявить самостоятельность. Он начинает подрагивать в такт музыке, когда Рудя играет на мандолине. Когда я разозлен, хвост напрягается и мелко, этак по-змеиному, трясет кончиком, а когда я доволен жизнью, совершает плавные волнообразные движения. Если бы он еще вилял по-собачьи, я бы вообще сгорел со стыда. Но этого, к счастью, нет.
Ладно, что я все о себе да о себе.
Остров мне достался безумно красивый. Название у него тоже красивое – Радуга. Пальмы, кипарисы, еще что-то такое широколистное, кажется, магнолии, а других названий я просто не знаю. На склонах горы растут сосны. Гора высотой примерно в километр, южный склон ее изрезан природными террасами, на одной из которых примостилось хрустально-чистое озеро, за что и саму гору я для себя назвал Озерной, но потом переименовал в Родниковую – лучше звучит. К тому же озеро одно, а родников на горе целых три, они питают не менее дюжины звонких ручьев, бегущих по склонам и исчезающих в непролазных дебрях южной растительности.
Небогатый, мягко говоря, опыт островной жизни не позволяет мне судить о размерах этого клочка суши. С вершины горы, на глазок – километров пятнадцать-двадцать в длину и десять-пятнадцать в поперечнике. Иногда становится интересно: вот, скажем, Таити – больше или меньше?
В юго-восточной части острова, неподалеку от пляжа, стоит деревянный терем – большой, яркий, похожий на иллюстрацию в книге русских народных сказок. На первый взгляд, он совершенно неуместен в данном ландшафте, однако скоро глаз привыкает. Куда больше удивляет контраст с остальными строениями на Радуге – они выполнены совсем в другом архитектурном стиле.
Их тут десятка три, точно не считал. Каменные, деревянные – все либо круглые, либо вытянутые наподобие банана, и со сглаженными углами. Те, что побольше, явно когда-то были жилыми, но кто и на какие средства в них жил, понять невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57