Над темным морем стлались клочья невесть откуда взявшегося тумана, и в просветах его бледными призраками маячили очертания знакомых всему миру прямых парусов.
– Викинги, – прохрипел кто-то из моряков.
– К бою! – крикнул де Фужер. – Не бойтесь, матросы, мы уйдем под покровом тумана!
Но, как назло, туман рассеивался с невиданной быстротой, и вот уже во всей красе явились три драккара под полосатыми парусами. Весла слаженно, точно одно, отраженное в зеркальном коридоре, пенили воду. Два судна заходили с кормы, еще одно заняло положение прямо по курсу.
– Это ваших рук дело! – накинулся граф на рыцаря.
Однако тот и бровью не повел:
– Нет. И в доказательство я помогу тебе укрыться от погони… Если возникнет необходимость.
– Она уже возникла, халландцы обложили нас со всех сторон! Делай что-нибудь или пеняй на себя…
– Не торопись осуждать, – встрял Франческо. – Мне кажется, в словах нашего пассажира есть свой смысл…
– Уж тебя я спрошу в последнюю очередь! – бушевал граф. – При всем уважении славного короля к вашей бесчестной братии – сейчас не время для болтовни, и командую я, и только я! Ну же, рыцарь…
– Подожди. Они что-то говорят, – сказал Рудя, указывая на ближайший драккар, стремительно нагонявший бургундскую шнеку.
На носу, опираясь на резную голову дракона, стоял высокий, но какой-то несерьезно худой викинг и, размахивая свободной рукой, кричал по-бургундски:
– Эй, путники! Не бойтесь, мы не причиним вам вреда!
Граф положил руки на борт и крикнул:
– Что вам нужно?
– Поговорить! – донеслось в ответ. – Если бы мы хотели напасть, то уже бы напали! Спустите парус, когда наш хозяин поговорит с вами, сможете продолжить путь!
– Хозяин? – удивился де Фужер, оглядываясь на Рудю. – Неужели сам…
– Черномор, – договорил Франческо. – Похоже. А тебе что-нибудь известно об этом, рыцарь?
– Это он, – кивнул Рудя. – Судя по всему, он действительно не замышляет ничего хуже простой беседы. Чудо-юдо попросил меня помочь вам, если Черномор нападет, но пока этого не произошло, держите слово и не говорите ни колдуну, ни викингам, что я не ваш человек. Я хочу послушать, что скажет Черномор.
Де Фужер еще раз оглянулся на драккары и принял решение:
– Спустить паруса!
– Это ловушка. Это обман! – Возник рядом с ним один из подручных, жилистый и остроносый. – От викингов никто не уходит…
Было тихо, отчетливо слышался скрип снастей и плеск волн о борта. Граф обернулся и окинул взором напряженных матросов. Они уже не верили в спасение, и даже в то, что смогут подороже продать жизни. Де Фужер махнул рукой, подзывая еще двоих подручных, и коротко велел им:
– Спустить паруса. Погасить запалы. Выполняйте, – после чего крикнул викингам: – Мы согласны!
– Они заманят нас и перебьют… – просипел остроносый.
– Молчи, – грозно прошипел де Фужер и, не глядя, протянул ему ключ. – Отомкни арсенал, но упаси тебя бог, если викинги заметят!
Два драккара так и держались на расстоянии в сотню шагов, а вот третий подошел практически вплотную. Теперь даже лунный свет позволял разглядеть викингов во всех подробностях. Рудя даже подумал, что Черномор специально подобрал экипаж этого драккара, чтобы выставлять его напоказ. За вычетом трех или четырех человек явно нескандинавской наружности, к числу которых принадлежал и капитан, то есть ярл, все остальные были молодцами как на подбор: здоровенные рыжие бородачи с топорами и даже в рогатых шлемах, что уже отдавало маскарадом, ибо все прекрасно понимали, что рогатые шлемы – ритуальные, а в бою от них толку мало.
Однако от этого маскарада, от осознания того, что противник не считает тебя достойным чего-то более серьезного, становилось еще страшнее.
– Следуйте за нами! – пригласил их худощавый ярл и велел своему кормщику взять курс на Красный.
– На весла! – приказал де Фужер. – Следовать за драккаром!
И тут громыхнуло.
У остроносого не выдержали нервы. Вместо того чтобы передать канонирам распоряжение погасить огонь, он вырвал у ближайшего факел и поднес к запальному отверстию, вопя во все горло:
– Поднять паруса!!!
Бомбарда, подпрыгнув, оглушительно кашлянула и выплюнула каменное ядро, которое попортило драккару корму и перебило руль. Грохот, треск досок и людские крики заглушили голос капитана.
– Полный вперед! Тара-а-ань!!! – перекрикивая все, орал остроносый, кидаясь ко второму орудию.
А ведь предупреждал я их…
То, что остроносый уцелел, иначе как счастливой случайностью не назовешь. То есть как уцелел – жив остался, но и этому впоследствии был рад.
Ствол состоял из шести плотно подогнанных друг к другу дубовых брусьев. Лопнул нижний. Ядро, видимо, так и не покинуло ствола, но пороховые газы уже нашли выход, ударили в палубу, заставив вздрогнуть все судно, и бомбарда, подобно ракете, взмыла вверх. И, описав дымную дугу, рухнула на тот же драккар, произведя среди викингов немалое смятение.
Остроносого отбросило к другому борту, где он затормозил, врезавшись в моряка. Остальные члены экипажа метались, не зная, что делать. На драккарах кричали на разных языках: «Предательство! Они напали! Бей их!»
Де Фужер, крепко выругавшись, велел поднимать паруса. Оба полотнища взметнулись ввысь, точно крылья.
– На веслах – быстрый ход! – крикнул граф. – Марк, неси ружья!.. О'Брайан, левее, на таран!..
Рудя, глянув вперед, увидел, что драккар, дотоле державшийся слева и чуть позади, вырвался вперед и теперь намеревался преградить дорогу шнеке. Однако кормчий, со страху ругаясь на чем свет стоит, направил судно прямо на открывшийся борт неприятельского корабля. Ветер и весла придали шнеке большую скорость.
Викинги налегли на весла и, совершив умопомрачительный разворот, ушли от столкновения.
– Прорвемся! Еще немного! – послышались крики среди матросов.
Однако даже Рудя, сухопутная душа, отлично видел, что положение безнадежно. Два драккара, обстрелянный и чуть было не взятый на таран, только слегка поотстали, но наверстают упущенное меньше чем за четверть часа. А третий уверенно держался на хвосте, и над бортами его уже виднелся сплошной забор щитов, над которым маячил частокол рогатых шлемов, там тускло сверкала в свете луны сталь боевых топоров и разгорались факелы: вполне возможно, понял браве риттер, разозленные викинги просто подожгут шнеку. Что уж скрывать, по ее внешнему виду предположить богатую добычу сложновато…
Рудя поднял руку с браслетом.
Загодя приготовленный сюрприз представлял собой мощный грозовой фронт. Рудя начал собирать тучи, едва взойдя на палубу шнеки, причем все сделал так, как я учил в свое время, после столкновения с турками: исподволь, терпеливо, без резких движений. Даже если Черномор и ожидал чего-то подобного, ему трудно было бы уследить за столь осторожным магическим действием. А водоплавающий колдун, как оказалось, подвоха не ждал…
Сильнейший порыв ветра взбил пену на верхушках волн. Тучи на глазах сгустились, клубясь и свиваясь в невообразимые фигуры. Ослепительная молния на несколько долгих мгновений затопила мир нереальным сиянием, а затем ударил сокрушительный гром, от которого, казалось, завибрировали кости. Полное смятение охватило людей на всех четырех кораблях. Весла беспорядочно заметались, застучали друг о друга. Паруса затрещали, готовые лопнуть под напором ветра.
Рудя понял, что слегка переборщил, и изменил направление воздушных потоков. Чудовищный смерч закружил драккары, а шнеке достался буйный, но вполне терпимый фордевинд.
Надолго сил у рыцаря не хватило. Чтобы управлять погодным браслетом, нужна тренировка, привычка к сосредоточению. Однако больше сверхнапряжения и не требовалось. Два драккара перевернулись, и когда смерч утих, последний остановился, чтобы подобрать барахтавшихся в воде викингов. Это было нелегко, потому что тучи по-прежнему плотно закрывали небо и над морем стояла непроглядная тьма.
Матросы радостно кричали и хлопали друг друга по плечам, де Фужер обнимал остолбеневшего Франческо. Рудя, опять же, как я учил, сделал несколько глубоких вдохов и вновь обратился к силе браслета, создавая туман, подобный тому, который напустил Черномор, высылая драккары. Едва он успел это сделать, как на него обрушились полтораста фунтов радости в лице графа:
– Ты сделал это? Невероятно, глазам своим не верю! Это просто чудо!
– Я старался, – скромно потупил взор браве риттер.
Рудя задержался на шнеке почти на сутки. Не по обязанности, а исключительно из рыцарской тяги к геройству, он полночи поддерживал попутный ветер и ставил туманные заслоны, пока не почувствовал, что буквально валится с ног от усталости. Шнека катилась по волнам как по маслу, к утру бургундцы прошли, наверное, миль полтораста – во всяком случае, к следующей ночи де Фужер уже рассчитывал войти в Дуврский пролив и взять курс на Па-де-Кале. Англичан за это время встретили – или, скажем так, заметили – только однажды, и то это были рыбацкие скорлупки, которые, завидев чужое судно, дали деру со всех весел.
Только уверившись, что Черномор бургундцам больше не грозит, Рудя вернулся на остров. Посвежевший, улыбчивый, фонтанирующий яркими впечатлениями, периодически потирающий плечо, слегка распухшее от похлопываний графа и мага, ощутимо пахнущий ромом, но вполне способный уверенно двигаться по относительно прямой линии.
Вовремя вернулся.
Черномор успел нанести ответный удар.
Совершенно неожиданный.
Баюна я пошел искать утром. Ну как утром… когда проснулся, а проснулся к полудню, потому что свалился с лап перед рассветом, так и не дождавшись Руди. Платон был уже на ногах и лепил из глины цветочные горшки для Насти, про запас наверное, а может, чтобы развлеклась, когда проснется. Сама Настя еще не выходила.
Завтракать я не стал – кус в горло не шел. Промаявшись дурными предчувствиями почти час, наконец-то заметил отсутствие кота. Похоже, и он не вернулся с ночи. Да что ж такое, куда все катится? Недолго думая я отправился к прудочку, о котором Платон говорил.
Кот не услышал моих шагов, зато я его отчаянный голос издалека уловил. Прибавил шагу, перешел на бег, и уже готов был крикнуть: «Держись, я иду!» – но тут различил слова… И сразу стал подбираться осторожнее.
– Клянусь… Виноват… Черномор… Сумасшедший, что ли?.. Да это она была, я видел… Черномор!
Маленький пруд, опоясанный тростниковым кольцом, терялся в окружении широколиственных деревьев и кустарника. По единственной тропинке, проложенной нами же (в основном Платоном, который брал здесь глину), я бесшумно приблизился к пологому берегу и увидел кота.
Баюн стоял над вырытой на песчаном пятачке ямкой, заполненной водой, и горячо с ней общался. Даже на беглый взгляд – не со своим отражением точно.
Блин, не люблю подсматриваний и подслушиваний. Даже остроумные приколы, снятые скрытой камерой для ТВ, всегда считал пошлятиной. Но а ля гер – оно и в Африке ком а ля гер.
– Черномор, я прошу, я тебя умоляю… Нет, не надо, Черномор, я все сделаю!.. Да нет же, нет ничего… Черномор! Чем хочешь клянусь – я не лгу, не лгу!.. А чем? Чем я могу теперь клясться? Прошу, не делай этого, я готов на все. Хочешь, я убью Чудо-юдо? Я убью, только дай мне… Нет, Черномор, нет! Где ты? Ответь! Я знаю, ты там, отвечай!
Нам, чудам-юдам, вообще-то, свойственно обостренное чувство времени, но в тот раз я его утратил. Не помню, сколько бесился кот у заполненной водой лунки, пять минут или полчаса. Это было и жуткое, и жалкое зрелище. В конце концов, обессилев, он упал на песок, с минуту лежал, как труп, потом вдруг сорвался куда-то в траву. Кажется, мышь задушил, без нужды, просто от нервов. А когда вернулся к лунке, застал на берегу меня, сурового и мрачного, как утес после прощания с тучкой золотой.
Кот смотрелся не лучше. Замер, широко расставив лапы.
– Ну что, цэрэушник, получил добро на крайние меры? – спросил я наконец.
Хвостатый филолог понял если не все, то главное. Глухо прошипел:
– Убью. Всех убью.
– И начнешь с меня, да?
– Убью, – повторил он. – И тебя. И эту стерву которую ты Мальвиной называешь. И Черномора убью.
– Отчего же такая немилость?
Естественный в общем-то вопрос, вызвал у кота неожиданно бурную реакцию. Воздев хвост, как боевой штандарт, выгнув спину и вздыбив шерсть, так что стал казаться втрое толще привычного, он взял низкий старт и бросился… Нет, не на меня, хотя в какой-то миг я был убежден, что сейчас подвергнусь яростной атаке в стиле пьяного дракона и буду вынужден сражаться не на живот, а на смерть. Мимо меня, по тропе, прочь от пруда. Только прошуршал тростник, потревоженный порывом ветра, и я остался один.
Надо отдать Баюну должное: он сумел меня развлечь, и о судьбе Руди, наверняка печальной, я уже не вспоминал. Кажется, в те минуты я вообще ни о чем не думал. Просто побродил по песку, потаращился на кое-как отрытую лунку (коты все же не очень ловкие копальщики), даже подровнял зачем-то края – наверное, надеялся втайне, что появится сейчас в мутноватой воде изображение Черномора… Оно не возникло – ну и ладно, все равно не знаю, что бы я мог ему сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Викинги, – прохрипел кто-то из моряков.
– К бою! – крикнул де Фужер. – Не бойтесь, матросы, мы уйдем под покровом тумана!
Но, как назло, туман рассеивался с невиданной быстротой, и вот уже во всей красе явились три драккара под полосатыми парусами. Весла слаженно, точно одно, отраженное в зеркальном коридоре, пенили воду. Два судна заходили с кормы, еще одно заняло положение прямо по курсу.
– Это ваших рук дело! – накинулся граф на рыцаря.
Однако тот и бровью не повел:
– Нет. И в доказательство я помогу тебе укрыться от погони… Если возникнет необходимость.
– Она уже возникла, халландцы обложили нас со всех сторон! Делай что-нибудь или пеняй на себя…
– Не торопись осуждать, – встрял Франческо. – Мне кажется, в словах нашего пассажира есть свой смысл…
– Уж тебя я спрошу в последнюю очередь! – бушевал граф. – При всем уважении славного короля к вашей бесчестной братии – сейчас не время для болтовни, и командую я, и только я! Ну же, рыцарь…
– Подожди. Они что-то говорят, – сказал Рудя, указывая на ближайший драккар, стремительно нагонявший бургундскую шнеку.
На носу, опираясь на резную голову дракона, стоял высокий, но какой-то несерьезно худой викинг и, размахивая свободной рукой, кричал по-бургундски:
– Эй, путники! Не бойтесь, мы не причиним вам вреда!
Граф положил руки на борт и крикнул:
– Что вам нужно?
– Поговорить! – донеслось в ответ. – Если бы мы хотели напасть, то уже бы напали! Спустите парус, когда наш хозяин поговорит с вами, сможете продолжить путь!
– Хозяин? – удивился де Фужер, оглядываясь на Рудю. – Неужели сам…
– Черномор, – договорил Франческо. – Похоже. А тебе что-нибудь известно об этом, рыцарь?
– Это он, – кивнул Рудя. – Судя по всему, он действительно не замышляет ничего хуже простой беседы. Чудо-юдо попросил меня помочь вам, если Черномор нападет, но пока этого не произошло, держите слово и не говорите ни колдуну, ни викингам, что я не ваш человек. Я хочу послушать, что скажет Черномор.
Де Фужер еще раз оглянулся на драккары и принял решение:
– Спустить паруса!
– Это ловушка. Это обман! – Возник рядом с ним один из подручных, жилистый и остроносый. – От викингов никто не уходит…
Было тихо, отчетливо слышался скрип снастей и плеск волн о борта. Граф обернулся и окинул взором напряженных матросов. Они уже не верили в спасение, и даже в то, что смогут подороже продать жизни. Де Фужер махнул рукой, подзывая еще двоих подручных, и коротко велел им:
– Спустить паруса. Погасить запалы. Выполняйте, – после чего крикнул викингам: – Мы согласны!
– Они заманят нас и перебьют… – просипел остроносый.
– Молчи, – грозно прошипел де Фужер и, не глядя, протянул ему ключ. – Отомкни арсенал, но упаси тебя бог, если викинги заметят!
Два драккара так и держались на расстоянии в сотню шагов, а вот третий подошел практически вплотную. Теперь даже лунный свет позволял разглядеть викингов во всех подробностях. Рудя даже подумал, что Черномор специально подобрал экипаж этого драккара, чтобы выставлять его напоказ. За вычетом трех или четырех человек явно нескандинавской наружности, к числу которых принадлежал и капитан, то есть ярл, все остальные были молодцами как на подбор: здоровенные рыжие бородачи с топорами и даже в рогатых шлемах, что уже отдавало маскарадом, ибо все прекрасно понимали, что рогатые шлемы – ритуальные, а в бою от них толку мало.
Однако от этого маскарада, от осознания того, что противник не считает тебя достойным чего-то более серьезного, становилось еще страшнее.
– Следуйте за нами! – пригласил их худощавый ярл и велел своему кормщику взять курс на Красный.
– На весла! – приказал де Фужер. – Следовать за драккаром!
И тут громыхнуло.
У остроносого не выдержали нервы. Вместо того чтобы передать канонирам распоряжение погасить огонь, он вырвал у ближайшего факел и поднес к запальному отверстию, вопя во все горло:
– Поднять паруса!!!
Бомбарда, подпрыгнув, оглушительно кашлянула и выплюнула каменное ядро, которое попортило драккару корму и перебило руль. Грохот, треск досок и людские крики заглушили голос капитана.
– Полный вперед! Тара-а-ань!!! – перекрикивая все, орал остроносый, кидаясь ко второму орудию.
А ведь предупреждал я их…
То, что остроносый уцелел, иначе как счастливой случайностью не назовешь. То есть как уцелел – жив остался, но и этому впоследствии был рад.
Ствол состоял из шести плотно подогнанных друг к другу дубовых брусьев. Лопнул нижний. Ядро, видимо, так и не покинуло ствола, но пороховые газы уже нашли выход, ударили в палубу, заставив вздрогнуть все судно, и бомбарда, подобно ракете, взмыла вверх. И, описав дымную дугу, рухнула на тот же драккар, произведя среди викингов немалое смятение.
Остроносого отбросило к другому борту, где он затормозил, врезавшись в моряка. Остальные члены экипажа метались, не зная, что делать. На драккарах кричали на разных языках: «Предательство! Они напали! Бей их!»
Де Фужер, крепко выругавшись, велел поднимать паруса. Оба полотнища взметнулись ввысь, точно крылья.
– На веслах – быстрый ход! – крикнул граф. – Марк, неси ружья!.. О'Брайан, левее, на таран!..
Рудя, глянув вперед, увидел, что драккар, дотоле державшийся слева и чуть позади, вырвался вперед и теперь намеревался преградить дорогу шнеке. Однако кормчий, со страху ругаясь на чем свет стоит, направил судно прямо на открывшийся борт неприятельского корабля. Ветер и весла придали шнеке большую скорость.
Викинги налегли на весла и, совершив умопомрачительный разворот, ушли от столкновения.
– Прорвемся! Еще немного! – послышались крики среди матросов.
Однако даже Рудя, сухопутная душа, отлично видел, что положение безнадежно. Два драккара, обстрелянный и чуть было не взятый на таран, только слегка поотстали, но наверстают упущенное меньше чем за четверть часа. А третий уверенно держался на хвосте, и над бортами его уже виднелся сплошной забор щитов, над которым маячил частокол рогатых шлемов, там тускло сверкала в свете луны сталь боевых топоров и разгорались факелы: вполне возможно, понял браве риттер, разозленные викинги просто подожгут шнеку. Что уж скрывать, по ее внешнему виду предположить богатую добычу сложновато…
Рудя поднял руку с браслетом.
Загодя приготовленный сюрприз представлял собой мощный грозовой фронт. Рудя начал собирать тучи, едва взойдя на палубу шнеки, причем все сделал так, как я учил в свое время, после столкновения с турками: исподволь, терпеливо, без резких движений. Даже если Черномор и ожидал чего-то подобного, ему трудно было бы уследить за столь осторожным магическим действием. А водоплавающий колдун, как оказалось, подвоха не ждал…
Сильнейший порыв ветра взбил пену на верхушках волн. Тучи на глазах сгустились, клубясь и свиваясь в невообразимые фигуры. Ослепительная молния на несколько долгих мгновений затопила мир нереальным сиянием, а затем ударил сокрушительный гром, от которого, казалось, завибрировали кости. Полное смятение охватило людей на всех четырех кораблях. Весла беспорядочно заметались, застучали друг о друга. Паруса затрещали, готовые лопнуть под напором ветра.
Рудя понял, что слегка переборщил, и изменил направление воздушных потоков. Чудовищный смерч закружил драккары, а шнеке достался буйный, но вполне терпимый фордевинд.
Надолго сил у рыцаря не хватило. Чтобы управлять погодным браслетом, нужна тренировка, привычка к сосредоточению. Однако больше сверхнапряжения и не требовалось. Два драккара перевернулись, и когда смерч утих, последний остановился, чтобы подобрать барахтавшихся в воде викингов. Это было нелегко, потому что тучи по-прежнему плотно закрывали небо и над морем стояла непроглядная тьма.
Матросы радостно кричали и хлопали друг друга по плечам, де Фужер обнимал остолбеневшего Франческо. Рудя, опять же, как я учил, сделал несколько глубоких вдохов и вновь обратился к силе браслета, создавая туман, подобный тому, который напустил Черномор, высылая драккары. Едва он успел это сделать, как на него обрушились полтораста фунтов радости в лице графа:
– Ты сделал это? Невероятно, глазам своим не верю! Это просто чудо!
– Я старался, – скромно потупил взор браве риттер.
Рудя задержался на шнеке почти на сутки. Не по обязанности, а исключительно из рыцарской тяги к геройству, он полночи поддерживал попутный ветер и ставил туманные заслоны, пока не почувствовал, что буквально валится с ног от усталости. Шнека катилась по волнам как по маслу, к утру бургундцы прошли, наверное, миль полтораста – во всяком случае, к следующей ночи де Фужер уже рассчитывал войти в Дуврский пролив и взять курс на Па-де-Кале. Англичан за это время встретили – или, скажем так, заметили – только однажды, и то это были рыбацкие скорлупки, которые, завидев чужое судно, дали деру со всех весел.
Только уверившись, что Черномор бургундцам больше не грозит, Рудя вернулся на остров. Посвежевший, улыбчивый, фонтанирующий яркими впечатлениями, периодически потирающий плечо, слегка распухшее от похлопываний графа и мага, ощутимо пахнущий ромом, но вполне способный уверенно двигаться по относительно прямой линии.
Вовремя вернулся.
Черномор успел нанести ответный удар.
Совершенно неожиданный.
Баюна я пошел искать утром. Ну как утром… когда проснулся, а проснулся к полудню, потому что свалился с лап перед рассветом, так и не дождавшись Руди. Платон был уже на ногах и лепил из глины цветочные горшки для Насти, про запас наверное, а может, чтобы развлеклась, когда проснется. Сама Настя еще не выходила.
Завтракать я не стал – кус в горло не шел. Промаявшись дурными предчувствиями почти час, наконец-то заметил отсутствие кота. Похоже, и он не вернулся с ночи. Да что ж такое, куда все катится? Недолго думая я отправился к прудочку, о котором Платон говорил.
Кот не услышал моих шагов, зато я его отчаянный голос издалека уловил. Прибавил шагу, перешел на бег, и уже готов был крикнуть: «Держись, я иду!» – но тут различил слова… И сразу стал подбираться осторожнее.
– Клянусь… Виноват… Черномор… Сумасшедший, что ли?.. Да это она была, я видел… Черномор!
Маленький пруд, опоясанный тростниковым кольцом, терялся в окружении широколиственных деревьев и кустарника. По единственной тропинке, проложенной нами же (в основном Платоном, который брал здесь глину), я бесшумно приблизился к пологому берегу и увидел кота.
Баюн стоял над вырытой на песчаном пятачке ямкой, заполненной водой, и горячо с ней общался. Даже на беглый взгляд – не со своим отражением точно.
Блин, не люблю подсматриваний и подслушиваний. Даже остроумные приколы, снятые скрытой камерой для ТВ, всегда считал пошлятиной. Но а ля гер – оно и в Африке ком а ля гер.
– Черномор, я прошу, я тебя умоляю… Нет, не надо, Черномор, я все сделаю!.. Да нет же, нет ничего… Черномор! Чем хочешь клянусь – я не лгу, не лгу!.. А чем? Чем я могу теперь клясться? Прошу, не делай этого, я готов на все. Хочешь, я убью Чудо-юдо? Я убью, только дай мне… Нет, Черномор, нет! Где ты? Ответь! Я знаю, ты там, отвечай!
Нам, чудам-юдам, вообще-то, свойственно обостренное чувство времени, но в тот раз я его утратил. Не помню, сколько бесился кот у заполненной водой лунки, пять минут или полчаса. Это было и жуткое, и жалкое зрелище. В конце концов, обессилев, он упал на песок, с минуту лежал, как труп, потом вдруг сорвался куда-то в траву. Кажется, мышь задушил, без нужды, просто от нервов. А когда вернулся к лунке, застал на берегу меня, сурового и мрачного, как утес после прощания с тучкой золотой.
Кот смотрелся не лучше. Замер, широко расставив лапы.
– Ну что, цэрэушник, получил добро на крайние меры? – спросил я наконец.
Хвостатый филолог понял если не все, то главное. Глухо прошипел:
– Убью. Всех убью.
– И начнешь с меня, да?
– Убью, – повторил он. – И тебя. И эту стерву которую ты Мальвиной называешь. И Черномора убью.
– Отчего же такая немилость?
Естественный в общем-то вопрос, вызвал у кота неожиданно бурную реакцию. Воздев хвост, как боевой штандарт, выгнув спину и вздыбив шерсть, так что стал казаться втрое толще привычного, он взял низкий старт и бросился… Нет, не на меня, хотя в какой-то миг я был убежден, что сейчас подвергнусь яростной атаке в стиле пьяного дракона и буду вынужден сражаться не на живот, а на смерть. Мимо меня, по тропе, прочь от пруда. Только прошуршал тростник, потревоженный порывом ветра, и я остался один.
Надо отдать Баюну должное: он сумел меня развлечь, и о судьбе Руди, наверняка печальной, я уже не вспоминал. Кажется, в те минуты я вообще ни о чем не думал. Просто побродил по песку, потаращился на кое-как отрытую лунку (коты все же не очень ловкие копальщики), даже подровнял зачем-то края – наверное, надеялся втайне, что появится сейчас в мутноватой воде изображение Черномора… Оно не возникло – ну и ладно, все равно не знаю, что бы я мог ему сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57