Примите вызов.
– Хорошо, – зловеще сказал Тарквиний. – Но приготовьте свежий, чистый и сухой хитон.
Заслышав, что речь пошла о хозяйственной части, со всех сторон набежали хлебопечки и вопросительно воззрились на Мерлина.
– Да, – сказал Мерлин, подтверждая требование Змейка. – Хитон, пожалуйста. С виноградной лозой и меандром по краю.
Тарквиний Змейк сбежал по лестнице, мгновенно очутился во дворе и еще с расстояния простер вперед руку, отчего софиста швырнуло в фонтан, где он поднял тучу брызг. Собравшиеся вокруг студенты отскочили: их всех промочило насквозь.
– Вот какой эффект может произвести всего лишь один софист, попавший в фонтан, – пояснил Змейк. – Достоинство и сила людей образованных в этом мире не в их плотности на душу населения, но в тех концентрических кругах, которые от них расходятся.
Дион Хризостом в фонтане уже встал на ноги и, нисколько не обидевшись, весело и беззлобно обратился к Змейку, отжимая волосы:
Хоть и не скажешь, мой друг, что тобой разбит я всухую,
Мокрый весь, признаю я пораженье свое.
И облачившись в поданный хлебопечками белый хитон с виноградной лозой и меандром по краю, он важно направился к себе в башню, сопровождаемый когортой учеников. Тарквиний Змейк сказал ему вслед энглин:
Мне свидетель сам Аполлон:
Если впредь будут штучки эти,
То на первом же педсовете
Вы из школы пойдете вон.
* * *
По коридору кометой пронесся Мэлдун в арабской накидке и сунул в руки Керидвен какой-то конверт, сказав только: «Вам письмо от вашего прадедушки».
– От какого прадедушки? Как от прадедушки? – завопила совершенно растерявшаяся Керидвен. – Э! Как? Он же странствует неизвестно где!
– Я встретил его в пустыне Руб-эль-Хали, – сказал Мэлдун, – и в беседе упомянул, что знаю одного человека из его рода. Он дает там свой адрес, – и Мэлдун, искрясь, испарился.
Керидвен распечатала письмо и долго вчитывалась в него, шевеля губами.
– Уф-ф-ф… Со мной вышел на связь прадедушка Кледвин, сын… сын… Махрета. Это наконец наш шанс снять со всей семьи ужасный позор! От того, что я отвечу, зависит доброе имя нашего рода. Нужно расстараться. Итак: «Кузнец сделал два таких фонаря, у Кинвора был такой же», – забормотала Керидвен. – Но здесь нет обратного адреса! – воскликнула она наконец. – Мэлдун, Мэлдун… где же Мэлдун?
Она взлетела на башню Невенхир и подскочила к Мэлдуну, который как раз разматывал какую-то линялую тряпку и отдирал ее от раны.
– Давайте я помогу, – предложила Керидвен. – Зачем же заматывать рану такой… негигиеничной тряпкой?
– Зато на этой тряпке, – мрачно сказал Мэлдун, – написана сура Корана. Должно было помочь.
– Какой ужас! Что это? – закричала Керидвен, смотав до конца тряпку и увидев рану.
– Это укус верблюда. Так в чем дело?
– Где обратный адрес? – Керидвен затрясла письмом.
– Вот этот красивый орнамент по верхнему краю конверта, – усмехнулся Мэлдун, – это арабское письмо. Это и есть обратный адрес.
– Сведу под копирку, – решила Керидвен.
Как только она спустилась во двор, к ней приблизился на тонких ножках младший каприкорн и принялся умильно выпрашивать конверт, сделанный из какой-то душистой бумаги и пахнущий травами.
– Хорошо, хорошо, – закричала Керидвен, – сейчас! – вбежала к себе в комнату и, схватив лоскут пергамента поприличней, живо перевела арабский адрес прадедушки Кледвина на просвет, приложив обе бумаги к стеклу окна, в которое, по удачному стечению обстоятельств, било предзакатное солнце.
* * *
В школу не было проведено электричество. В свое время Мерлин, заслышав о том, что люди как-то используют чудодейственную силу янтаря, – как он обтекаемо выразился, – прибежал к тогдашнему преподавателю примет времени, посовещался с ним и сказал, что проводка – это слишком хлопотно, да к тому же и небезопасно, а вот сама идея ему по душе. Мерлин ушел к себе в башню и некоторое время, кашляя, возился там. С тех пор в любой комнатке в школе можно было зажечь яркую лампу, хотя она никуда не подключалась и никто никогда не видел, чтобы в ней меняли батарейки. Мерлин, обходя иногда под вечер комнаты учеников и глядя, удобно ли они устроились, потирал руки и говорил: «Да, смотри-ка, а ведь ловко я тогда!..» – причем по его смущенному виду ясно было, что он сам забыл, как же он в тот раз исхитрился, и повторить этот подвиг не смог бы.
– «Всадники скачут с востока, о мальчик. Вьются плащи их, – бубнил Гвидион. – В небе вращаются туч жернова, снегом засыплет долины… Коналл и Фланн в этой битве падут, воинов Фодлы отряды пойдут к Дому Донна завтра наутро». Отправятся на тот свет, значит, – деловито говорил он сам себе, слюнявя палец и долго копаясь в комментариях. – Фодла – это Ирландия, поэтическое название. Дайре Донн, Король Мира – древний бог смерти. К Дому Донна пойдут… Многие ирландские воины завтра отправятся на тот свет, – вот что здесь сказано.
Значительно ближе темных древнеирландских реторик Гвидиону были простые и понятные дозировки стрептомицина в сухом изложении Змейка; однако испытывать терпение Мак Кархи дольше было нельзя. Мак Кархи задал наизусть сцену разведки Ингкела из «Разрушения дома Да Дерга» и голосом Катона сказал, что если кто-нибудь не будет этого знать, то он, Мак Кархи, сам произведет некоторые разрушения. Поэтому Гвидион, поставив повыше лампу, сидел и учил речи Ингкела, в то время как Ллевелис готовился по предмету Рианнон и, сидя скрестив ноги на постели, пил молоко с инжиром и время от времени издавал клич коршуна – то боевой, то призывный, то ехидный. Последнего не было в программе, его Ллевелис добавил специально от себя, адресуя Гвидиону.
Гвидион, крайне пораженный всем тем, что увидел Ингкел во время своей разведки в доме Да Дерга, заснул прямо над рукописью и утром проспал всю ирландскую литературу, – с речами Ингкела на устах. Ллевелис не сумел его растолкать и принес в связи с этим доктору Мак Кархи изысканные извинения.
…На латыни Орбилий Плагосус знакомил учеников с текстами Ливия Андроника, причем, зная их нелюбовь к последнему, делал это самым простым и доходчивым способом: он читал им его вслух. Ученики же под партами втихомолку передавали из рук в руки Катулла, украдкой взглядывая на суровый профиль Орбилия, и время от времени перебрасывались эпиграммами в духе безмерно популярного среди них Марциала:
Страшно сказать, Гвидион, сколько с утра у Мак Кархи
Сказано было речей – все о прогулах твоих, –
начал свой обычный обстрел Ллевелис. Гвидион не растерялся:
Гневом Мак Кархи грозить при его доброте, всем известной, –
То же, что роту солдат праздной хлопушкой пугать.
Ллевелис попытался подобраться к нему с другой стороны:
Слышал я, сетовал Змейк, что летучие мыши достали:
Твари влетают в окно, весь позабыв этикет, –
но, наскучив созерцанием безмятежного профиля Гвидиона, принялся за слабую половину класса:
Финвен, зачем ты вчера в библиотеке сидела?
Вроде бы доктор Мак Кехт был совершенно не там.
Стоит тебе, Гвенллиан, взглянуть на кого с интересом,
Вихрем слетает МакКольм клана цвета защищать.
Если, как ты говоришь, меж вами нет уговора,
Странны обычаи гор; странно там выглядит флирт.
Девочки были несколько эмоциональнее Гвидиона, поэтому на этот раз Ллевелис получил ответ:
Ллевелис льстил витражам – вот у кого поучиться!
Вот кто прицельно елей прямо на раны пролил!
На витраже был Артур рядом с прекрасной Гвиньеврой –
С благоговеньем его он Ланселотом назвал!
Поскольку случай действительно имел место, Ллевелис решил, что лучше убраться без боя. Зато Горонви, щекотавший пером шею сидевшей впереди Крейри, мгновенно получил записку:
Если ты хочешь всерьез увлечь таким образом Крейри,
Слабы потуги твои, видеть без слез их невмочь.
Кошку в ларец подсадил раз от безделья Гораций.
То-то ругался наш мэтр, там обнаружив ее!..
Но попытайся на все взглянуть с точки зрения кошки:
Крышку ларца распахнув, кошке Орбилий предстал!!!
…За Катулла Орбилий не сердился, – он просто выбрасывал его в окно башни, замечая, что это был, несомненно, творческий взлет, однако чрезвычайно далекий от школьного канона. Внизу святой Коллен делал полет Катулла более плавным, если успевал вовремя заметить, что он уже летит, или же собирал его по листочкам, если запаздывал на место происшествия, и сохранял для последующих поколений.
* * *
– Не расстраивайся, – сказал Ллевелис, готовый отдать с себя последнюю рубашку, чтобы только Керидвен не расстраивалась. – Змейк всем навешал сочных комментариев. Он за словом в словарь не лезет.
– Да что ты на Змейка…? В Змейке воплотилась моя мечта о хорошем преподавателе, – всхлипнула Керидвен сквозь сопли.
Собственно, Змейк только что лишенным эмоций тоном, в безукоризненных выражениях разнес контрольную Керидвен по химии в пух и прах и точным отработанным движением кинул исписанные листы в камин со словами: «Вы недостойны тех химических элементов, из которых состоите».
– Да нет, конечно, какая это контрольная? Это позор! – твердо сказала Керидвен. – Туда ей и дорога. Но там на обороте был записан адрес прадедушки Кледвина! Я случайно взяла на химию этот лист. Но я-то думала, что контрольная ко мне вернется после проверки! Откуда мне было знать, что у Змейка… такая молниеносная реакция! Ну, что он так быстро швырнет ее прямо в камин?..
Она, молча сопя, соскребла с камней очага пепел от контрольной и стояла, держа его перед собой в сложенных мидией ладонях.
– Пропала, совсем пропала!.. – дальше она хотела уже сказать «ы-ы-ы», но Ллевелис предвидел и предупредил этот поворот событий.
– Керидвен, дочь Пеблига, – сказал он, – возьми все мои дарования и мою жизнь, только не вой.
– Нужно пойти к доктору Квирту! Кто как не он ведет «Восстановление из пепла»! – глазки у Керидвен просохли, и Ллевелис не решился тут же, немедленно открыть ей то, что знал пока он один: что Кервин Квирт в действительности ничего из пепла не восстанавливает и восстановить не может.
– В любом случае – он наш куратор, – решительно сказал Ллевелис. – Пошли.
…Керидвен толкнула плечом дверь аудитории, и они услышали:
– Когда вы видите цепочку ДНК, не падайте духом!
– Доктор Квирт, – смущенно пробубнила Керидвен, придерживая дверь плечом.
Кервин Квирт извинился перед аудиторией, бросил: «Продолжайте, как сумеете», – и перешел в распоряжение первокурсников.
– Что это у вас? – кивнул он на руки Керидвен.
– Это пепел, – выпалила Керидвен и уставилась на куратора, хорошенько выпучив глаза.
– О! – только и сказал Кервин Квирт.
Отчаявшись ждать, когда Кервин Квирт сам обо всем догадается по наитию, Керидвен все-таки рассказала, в чем дело и что от него требуется. Кервин Квирт изменился в лице.
– А почему ко мне?.. – спросил он, резко побледнев.
Ему объяснили, что он же куратор.
– А… ну да. Ну да, – упавшим голосом пробормотал он. – А почему бы вам не…? А где сам конверт? Ведь на нем оставался адрес?
– Конверт съел каприкорн, – терпеливо объяснила Керидвен.
– А почему каприкорн?..
После этого вопроса Ллевелис отчетливо понял, что с Кервином Квиртом что-то не так, и решил прийти ему на помощь:
– Простите, доктор Квирт, я знаю, вы на самом деле не восстанавливаете из пепла…
– Да, да, все верно. Не восстанавливаю, – подхватил Кервин Квирт с невыразимым облегчением. – Это… – он беспомощно огляделся, подыскивая нужное слово, – это совершенно немыслимая просьба. Это в принципе невыполнимо.
В ходе дальнейшего разговора Керидвен убито повторяла, что теперь прадедушка Кледвин никогда не вернется, а Кервин Квирт явно был раздираем какими-то противоречиями, сплетал и расплетал пальцы, несколько раз порывался уйти, но все же не сходил с места.
– Неужели нет какого-то иного, человеческого способа…? – сказал он наконец. – Быть может…
Тут он осекся, очевидно, вообразив себе бескрайнюю пустыню Руб-эль-Хали, где Мэлдун должен был бы вновь случайно встретить Кледвина, тяжко вздохнул, подставил ладонь и сказал Керидвен:
– Ссыпайте.
Она осторожно пересыпала пепел, еще не понимая, что грядет. Кервин Квирт подул на пальцы, провел над пеплом свободной рукой, в секунду восстановил листы контрольной и сунул их Керидвен со словами:
– Умоляю, никому ни слова. Вы ничего не видели, не слышали, вас здесь не было. О Боже! Надеюсь, вы не обращались с этим к другим преподавателям до меня? – вдруг ужаснувшись, спросил он.
– Конечно, нет! Так ведь, кроме вас, это никто не может! – в неописуемом восторге воскликнули первокурсники.
– Видите ли, это дело очень деликатного свойства. Как бы вам сказать… Безусловно, это может любой преподаватель естественнонаучных дисциплин. Но просить о таких вещах в научных кругах… не совсем принято. Это как если бы какого-нибудь серьезного астронома… попросили бы… э-э… ну, скажем… составить эротический гороскоп. Да, и… попросили бы люди, которым неудобно отказать, – тихо разъяснил Кервин Квирт и скользнул обратно в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Хорошо, – зловеще сказал Тарквиний. – Но приготовьте свежий, чистый и сухой хитон.
Заслышав, что речь пошла о хозяйственной части, со всех сторон набежали хлебопечки и вопросительно воззрились на Мерлина.
– Да, – сказал Мерлин, подтверждая требование Змейка. – Хитон, пожалуйста. С виноградной лозой и меандром по краю.
Тарквиний Змейк сбежал по лестнице, мгновенно очутился во дворе и еще с расстояния простер вперед руку, отчего софиста швырнуло в фонтан, где он поднял тучу брызг. Собравшиеся вокруг студенты отскочили: их всех промочило насквозь.
– Вот какой эффект может произвести всего лишь один софист, попавший в фонтан, – пояснил Змейк. – Достоинство и сила людей образованных в этом мире не в их плотности на душу населения, но в тех концентрических кругах, которые от них расходятся.
Дион Хризостом в фонтане уже встал на ноги и, нисколько не обидевшись, весело и беззлобно обратился к Змейку, отжимая волосы:
Хоть и не скажешь, мой друг, что тобой разбит я всухую,
Мокрый весь, признаю я пораженье свое.
И облачившись в поданный хлебопечками белый хитон с виноградной лозой и меандром по краю, он важно направился к себе в башню, сопровождаемый когортой учеников. Тарквиний Змейк сказал ему вслед энглин:
Мне свидетель сам Аполлон:
Если впредь будут штучки эти,
То на первом же педсовете
Вы из школы пойдете вон.
* * *
По коридору кометой пронесся Мэлдун в арабской накидке и сунул в руки Керидвен какой-то конверт, сказав только: «Вам письмо от вашего прадедушки».
– От какого прадедушки? Как от прадедушки? – завопила совершенно растерявшаяся Керидвен. – Э! Как? Он же странствует неизвестно где!
– Я встретил его в пустыне Руб-эль-Хали, – сказал Мэлдун, – и в беседе упомянул, что знаю одного человека из его рода. Он дает там свой адрес, – и Мэлдун, искрясь, испарился.
Керидвен распечатала письмо и долго вчитывалась в него, шевеля губами.
– Уф-ф-ф… Со мной вышел на связь прадедушка Кледвин, сын… сын… Махрета. Это наконец наш шанс снять со всей семьи ужасный позор! От того, что я отвечу, зависит доброе имя нашего рода. Нужно расстараться. Итак: «Кузнец сделал два таких фонаря, у Кинвора был такой же», – забормотала Керидвен. – Но здесь нет обратного адреса! – воскликнула она наконец. – Мэлдун, Мэлдун… где же Мэлдун?
Она взлетела на башню Невенхир и подскочила к Мэлдуну, который как раз разматывал какую-то линялую тряпку и отдирал ее от раны.
– Давайте я помогу, – предложила Керидвен. – Зачем же заматывать рану такой… негигиеничной тряпкой?
– Зато на этой тряпке, – мрачно сказал Мэлдун, – написана сура Корана. Должно было помочь.
– Какой ужас! Что это? – закричала Керидвен, смотав до конца тряпку и увидев рану.
– Это укус верблюда. Так в чем дело?
– Где обратный адрес? – Керидвен затрясла письмом.
– Вот этот красивый орнамент по верхнему краю конверта, – усмехнулся Мэлдун, – это арабское письмо. Это и есть обратный адрес.
– Сведу под копирку, – решила Керидвен.
Как только она спустилась во двор, к ней приблизился на тонких ножках младший каприкорн и принялся умильно выпрашивать конверт, сделанный из какой-то душистой бумаги и пахнущий травами.
– Хорошо, хорошо, – закричала Керидвен, – сейчас! – вбежала к себе в комнату и, схватив лоскут пергамента поприличней, живо перевела арабский адрес прадедушки Кледвина на просвет, приложив обе бумаги к стеклу окна, в которое, по удачному стечению обстоятельств, било предзакатное солнце.
* * *
В школу не было проведено электричество. В свое время Мерлин, заслышав о том, что люди как-то используют чудодейственную силу янтаря, – как он обтекаемо выразился, – прибежал к тогдашнему преподавателю примет времени, посовещался с ним и сказал, что проводка – это слишком хлопотно, да к тому же и небезопасно, а вот сама идея ему по душе. Мерлин ушел к себе в башню и некоторое время, кашляя, возился там. С тех пор в любой комнатке в школе можно было зажечь яркую лампу, хотя она никуда не подключалась и никто никогда не видел, чтобы в ней меняли батарейки. Мерлин, обходя иногда под вечер комнаты учеников и глядя, удобно ли они устроились, потирал руки и говорил: «Да, смотри-ка, а ведь ловко я тогда!..» – причем по его смущенному виду ясно было, что он сам забыл, как же он в тот раз исхитрился, и повторить этот подвиг не смог бы.
– «Всадники скачут с востока, о мальчик. Вьются плащи их, – бубнил Гвидион. – В небе вращаются туч жернова, снегом засыплет долины… Коналл и Фланн в этой битве падут, воинов Фодлы отряды пойдут к Дому Донна завтра наутро». Отправятся на тот свет, значит, – деловито говорил он сам себе, слюнявя палец и долго копаясь в комментариях. – Фодла – это Ирландия, поэтическое название. Дайре Донн, Король Мира – древний бог смерти. К Дому Донна пойдут… Многие ирландские воины завтра отправятся на тот свет, – вот что здесь сказано.
Значительно ближе темных древнеирландских реторик Гвидиону были простые и понятные дозировки стрептомицина в сухом изложении Змейка; однако испытывать терпение Мак Кархи дольше было нельзя. Мак Кархи задал наизусть сцену разведки Ингкела из «Разрушения дома Да Дерга» и голосом Катона сказал, что если кто-нибудь не будет этого знать, то он, Мак Кархи, сам произведет некоторые разрушения. Поэтому Гвидион, поставив повыше лампу, сидел и учил речи Ингкела, в то время как Ллевелис готовился по предмету Рианнон и, сидя скрестив ноги на постели, пил молоко с инжиром и время от времени издавал клич коршуна – то боевой, то призывный, то ехидный. Последнего не было в программе, его Ллевелис добавил специально от себя, адресуя Гвидиону.
Гвидион, крайне пораженный всем тем, что увидел Ингкел во время своей разведки в доме Да Дерга, заснул прямо над рукописью и утром проспал всю ирландскую литературу, – с речами Ингкела на устах. Ллевелис не сумел его растолкать и принес в связи с этим доктору Мак Кархи изысканные извинения.
…На латыни Орбилий Плагосус знакомил учеников с текстами Ливия Андроника, причем, зная их нелюбовь к последнему, делал это самым простым и доходчивым способом: он читал им его вслух. Ученики же под партами втихомолку передавали из рук в руки Катулла, украдкой взглядывая на суровый профиль Орбилия, и время от времени перебрасывались эпиграммами в духе безмерно популярного среди них Марциала:
Страшно сказать, Гвидион, сколько с утра у Мак Кархи
Сказано было речей – все о прогулах твоих, –
начал свой обычный обстрел Ллевелис. Гвидион не растерялся:
Гневом Мак Кархи грозить при его доброте, всем известной, –
То же, что роту солдат праздной хлопушкой пугать.
Ллевелис попытался подобраться к нему с другой стороны:
Слышал я, сетовал Змейк, что летучие мыши достали:
Твари влетают в окно, весь позабыв этикет, –
но, наскучив созерцанием безмятежного профиля Гвидиона, принялся за слабую половину класса:
Финвен, зачем ты вчера в библиотеке сидела?
Вроде бы доктор Мак Кехт был совершенно не там.
Стоит тебе, Гвенллиан, взглянуть на кого с интересом,
Вихрем слетает МакКольм клана цвета защищать.
Если, как ты говоришь, меж вами нет уговора,
Странны обычаи гор; странно там выглядит флирт.
Девочки были несколько эмоциональнее Гвидиона, поэтому на этот раз Ллевелис получил ответ:
Ллевелис льстил витражам – вот у кого поучиться!
Вот кто прицельно елей прямо на раны пролил!
На витраже был Артур рядом с прекрасной Гвиньеврой –
С благоговеньем его он Ланселотом назвал!
Поскольку случай действительно имел место, Ллевелис решил, что лучше убраться без боя. Зато Горонви, щекотавший пером шею сидевшей впереди Крейри, мгновенно получил записку:
Если ты хочешь всерьез увлечь таким образом Крейри,
Слабы потуги твои, видеть без слез их невмочь.
Кошку в ларец подсадил раз от безделья Гораций.
То-то ругался наш мэтр, там обнаружив ее!..
Но попытайся на все взглянуть с точки зрения кошки:
Крышку ларца распахнув, кошке Орбилий предстал!!!
…За Катулла Орбилий не сердился, – он просто выбрасывал его в окно башни, замечая, что это был, несомненно, творческий взлет, однако чрезвычайно далекий от школьного канона. Внизу святой Коллен делал полет Катулла более плавным, если успевал вовремя заметить, что он уже летит, или же собирал его по листочкам, если запаздывал на место происшествия, и сохранял для последующих поколений.
* * *
– Не расстраивайся, – сказал Ллевелис, готовый отдать с себя последнюю рубашку, чтобы только Керидвен не расстраивалась. – Змейк всем навешал сочных комментариев. Он за словом в словарь не лезет.
– Да что ты на Змейка…? В Змейке воплотилась моя мечта о хорошем преподавателе, – всхлипнула Керидвен сквозь сопли.
Собственно, Змейк только что лишенным эмоций тоном, в безукоризненных выражениях разнес контрольную Керидвен по химии в пух и прах и точным отработанным движением кинул исписанные листы в камин со словами: «Вы недостойны тех химических элементов, из которых состоите».
– Да нет, конечно, какая это контрольная? Это позор! – твердо сказала Керидвен. – Туда ей и дорога. Но там на обороте был записан адрес прадедушки Кледвина! Я случайно взяла на химию этот лист. Но я-то думала, что контрольная ко мне вернется после проверки! Откуда мне было знать, что у Змейка… такая молниеносная реакция! Ну, что он так быстро швырнет ее прямо в камин?..
Она, молча сопя, соскребла с камней очага пепел от контрольной и стояла, держа его перед собой в сложенных мидией ладонях.
– Пропала, совсем пропала!.. – дальше она хотела уже сказать «ы-ы-ы», но Ллевелис предвидел и предупредил этот поворот событий.
– Керидвен, дочь Пеблига, – сказал он, – возьми все мои дарования и мою жизнь, только не вой.
– Нужно пойти к доктору Квирту! Кто как не он ведет «Восстановление из пепла»! – глазки у Керидвен просохли, и Ллевелис не решился тут же, немедленно открыть ей то, что знал пока он один: что Кервин Квирт в действительности ничего из пепла не восстанавливает и восстановить не может.
– В любом случае – он наш куратор, – решительно сказал Ллевелис. – Пошли.
…Керидвен толкнула плечом дверь аудитории, и они услышали:
– Когда вы видите цепочку ДНК, не падайте духом!
– Доктор Квирт, – смущенно пробубнила Керидвен, придерживая дверь плечом.
Кервин Квирт извинился перед аудиторией, бросил: «Продолжайте, как сумеете», – и перешел в распоряжение первокурсников.
– Что это у вас? – кивнул он на руки Керидвен.
– Это пепел, – выпалила Керидвен и уставилась на куратора, хорошенько выпучив глаза.
– О! – только и сказал Кервин Квирт.
Отчаявшись ждать, когда Кервин Квирт сам обо всем догадается по наитию, Керидвен все-таки рассказала, в чем дело и что от него требуется. Кервин Квирт изменился в лице.
– А почему ко мне?.. – спросил он, резко побледнев.
Ему объяснили, что он же куратор.
– А… ну да. Ну да, – упавшим голосом пробормотал он. – А почему бы вам не…? А где сам конверт? Ведь на нем оставался адрес?
– Конверт съел каприкорн, – терпеливо объяснила Керидвен.
– А почему каприкорн?..
После этого вопроса Ллевелис отчетливо понял, что с Кервином Квиртом что-то не так, и решил прийти ему на помощь:
– Простите, доктор Квирт, я знаю, вы на самом деле не восстанавливаете из пепла…
– Да, да, все верно. Не восстанавливаю, – подхватил Кервин Квирт с невыразимым облегчением. – Это… – он беспомощно огляделся, подыскивая нужное слово, – это совершенно немыслимая просьба. Это в принципе невыполнимо.
В ходе дальнейшего разговора Керидвен убито повторяла, что теперь прадедушка Кледвин никогда не вернется, а Кервин Квирт явно был раздираем какими-то противоречиями, сплетал и расплетал пальцы, несколько раз порывался уйти, но все же не сходил с места.
– Неужели нет какого-то иного, человеческого способа…? – сказал он наконец. – Быть может…
Тут он осекся, очевидно, вообразив себе бескрайнюю пустыню Руб-эль-Хали, где Мэлдун должен был бы вновь случайно встретить Кледвина, тяжко вздохнул, подставил ладонь и сказал Керидвен:
– Ссыпайте.
Она осторожно пересыпала пепел, еще не понимая, что грядет. Кервин Квирт подул на пальцы, провел над пеплом свободной рукой, в секунду восстановил листы контрольной и сунул их Керидвен со словами:
– Умоляю, никому ни слова. Вы ничего не видели, не слышали, вас здесь не было. О Боже! Надеюсь, вы не обращались с этим к другим преподавателям до меня? – вдруг ужаснувшись, спросил он.
– Конечно, нет! Так ведь, кроме вас, это никто не может! – в неописуемом восторге воскликнули первокурсники.
– Видите ли, это дело очень деликатного свойства. Как бы вам сказать… Безусловно, это может любой преподаватель естественнонаучных дисциплин. Но просить о таких вещах в научных кругах… не совсем принято. Это как если бы какого-нибудь серьезного астронома… попросили бы… э-э… ну, скажем… составить эротический гороскоп. Да, и… попросили бы люди, которым неудобно отказать, – тихо разъяснил Кервин Квирт и скользнул обратно в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60