— У тебя ножик с собой? — спросил Артем, взяв одно яблоко в руку.
Лариса молча достала из кармана нож с выкидывающимся лезвием и положила на стол. Горин взял его, приоткрыл окно и вышвырнул.
— Я просто подумал — а зачем мне вообще какие-то инструменты? — улыбнулся Артем и рассек яблоко выпущенным из запястья плавником.
Девушка никак на все это не прореагировала, продолжая терзать русалку.
— Батарейки рано или поздно садятся, — кивнул на брелок Горин. — Ну что, перекусим?
Он принялся уплетать бутерброды, запивая их чаем, а Лариса, спрятав брелок в карман, взяла половинку яблока и принялась его грызть, уставившись в окно.
После короткой остановки на одной из станций к ним в купе заглянула девушка с большой дорожной сумкой в руках.
— К вам можно? — спросила она, очаровательно улыбнувшись.
— Проходите, — сделал приглашающий жест Горин. — Если, конечно, вас не пугает общество мутанта и агрессивной лесбиянки.
— Не очень остроумно! — обиделась девушка и с шумом захлопнула дверь купе.
— Зачем ты так? — всхлипнула Лариса.
— А что, надо заранее предупреждать людей, — невозмутимо ответил Артем.
— Может, еще табличку с той стороны повесишь, крокодил Гена? — съязвила девушка.
— А что, идея, — улыбнулся Горин. — Ладно, я пойду, прогуляюсь по вагонам. Не составишь компанию?
Лариса отрицательно покачала головой.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Артем и поднялся. — Только, чур — проводника не убивать…
— Да пошел ты на хер! — Лариса улеглась на сиденье и отвернулась.
Горин вернулся в купе, когда за окном уже стемнело. Он включил тусклый свет.
— Спишь? — спросил он Ларису.
— Да, — холодно ответила та.
Он присел рядом и тронул девушку за плечо. Лариса поежилась.
— Пойдем, покажу кое-что, — предложил Горин.
— Не хочу, — буркнула Лариса.
— Пойдем, это тебя развлечет, — уговаривал Артем.
Девушка неохотно встала и вышла из купе.
Горин провел ее почти через все вагоны, в самый хвост состава, пока они не очутились в совершенно темном вагоне.
— Погоди, сейчас включу… — раздался из темноты голос Артема, и вскоре просторный вагон озарился холодным неоновым светом. — Узнаешь?
Лариса уставилась на скамейки с цепями, укрепленные в центре вагона, к которым ее, пристегнутую, словно дикое животное, когда-то везли в специализированную клинику. Она вспомнила, как во время стоянок грубые охранники развлекались, грязно глумясь над ней. Ларисе стало страшно.
— Поехал за новой порцией психопатов, — прокомментировал Горин. — Хочешь, я тебя снова привяжу к одной из скамеек?
Лариса вскрикнула и попятилась. Заметив выключатель на стене, она ударила по нему, погрузив вагон в темноту, и, юркнув в проделанную «шашками» пробоину, бросилась бежать, хлопая дверями тамбуров и отталкивая случайно оказавшихся в коридоре пассажиров. Артем нагнал ее только уже в их вагоне и схватил за руку. Девушка попыталась вырваться. Горин зажал ей рот и втолкнул в купе.
— Не кричи, все закончилось! Прости, — прошептал он ей в самое ухо.
Когда Лариса немного расслабилась, он разжал хватку и помог ей прилечь.
— Я больше не хочу туда, — упавшим голосом произнесла она. — Лучше умереть…
— Никто не посмеет этого сделать, обещаю, — Артем накрыл Ларису одеялом, погасил свет, лег на свое место и, обдумывая под мерный перестук колес дальнейшую тактику своих поисков, постепенно задремал.
Перед тем, как по привычке отправиться в архив, Левченко забежал на работу, чтобы уладить один из основных организационных вопросов — заполнить табель учета рабочего времени своих подчиненных, уже несколько дней требуемый от него отделом кадров. Ввиду чрезмерной занятости Александр Эдуардович уже давно числился в «черных списках» бухгалтерии, которая постоянно грозила задержкой расчета заработной платы.
Левченко еще не успел переступить порог собственного отдела, но уже из коридора услышал шум и заподозрил неладное. В отделе его глазам предстало невиданное скопление народа: знакомые и незнакомые сотрудники толпились вокруг источника непонятных звуков, несколько заглушаемых всеобщим гулом и смешками.
Протиснувшись сквозь плотные ряды, Александр Эдуардович оказался у стола Гончаровой. На его поверхности распластался африканский шаман, на морщинистом теле которого из одежды была только набедренная повязка. Шаман, закатив глаза и содрогаясь в конвульсиях, выкрикивал какую-то абракадабру. Бубен его валялся под столом. Руки шамана совершали судорожные отмахивающиеся движения, словно старик отгонял от себя мух цеце. Над шаманом склонилась Ирина. Она тоже выкрикивала что-то непонятное, словно пытаясь добиться от полоумного старика какого-то ответа.
— Гончарова, когда закончите, зайдите ко мне! — холодно бросил Александр Эдуардович и прошагал в свой кабинет.
Ирина появилась минут через десять.
— Я, смотрю, гастроли в самом разгаре? — произнес копивший все эти десять минут злость Левченко. — Может быть, деньги начнем с посторонних за вход брать? Хотя бы так компенсируем справедливое отсутствие премиальных?
— Извините, Александр Эдуардович, я сама не ожидала, — на лице Ирины появилась обезоруживающая улыбка. — С шаманом это произошло сегодня утром.
— Вы его что, бананами долго не кормили? — продолжал язвить Левченко. — Или оделся не по сезону?
— Он чувствует приближение злого духа и пытается его прогнать, — ответила Гончарова.
— Злой дух пришел, и он сейчас сам прогонит этого Пятницу обратно в джунгли! — Для убедительности Александр хлопнул ладонью по столу, отчего с него слетел злосчастный табель учета рабочего времени и спланировал на пол.
— Ну все, вы меня окончательно застыдили, — продолжая улыбаться, Ирина подняла табель и вернула на стол. — Больше такого не повторится, шамана сегодня вечером увезут — он боится оставаться здесь.
— Из-за злого духа? — усмехнулся Левченко.
— Если бы вы знали, насколько это все серьезно, — вздохнула Ирина.
— Увы, я привык верить только в то, что вижу собственными глазами, — развел руками Левченко.
— Это ваше право, Александр, — развела руками в ответ Ирина. — Вас давно не было видно — удалось хоть что-нибудь откопать?
— Очень подходящее определение, — хмыкнул Левченко. — Хотя у какого-нибудь кладоискателя, взявшего в руки лопату и начавшего копать наугад, и то, наверное, больше шансов. Ты даже не представляешь, Ира, сколько там скопилось бумажек! У меня создалось ощущение, что все, что кто-нибудь из нас когда-либо комкал, рвал и выбрасывал, кем-то кропотливо выуживалось из мусорных контейнеров, склеивалось, подшивалось, регистрировалось и отправлялось в архив госбезопасности!
— Попав туда впервые, я была шокирована не меньше вашего, — произнесла Ирина.
— Это ж сколько сил и средств затрачено впустую! — продолжал негодовать Левченко.
— Ну почему же, — возразила Гончарова. — Вот вы же, к примеру, воспользовались…
— А что толку? Похоже, что как раз для поиска интересующей информации ваш необъятный архив подходит меньше всего. Особенно когда ищешь то, не знаю что.
— Думаете прекратить? — поинтересовалась Ирина.
— Думаю, а то, боюсь, еще немного — и думать будет уже нечем. До конца этой недели, так и быть, продолжу истязать себя изучением «писем трудящихся», а потом — пошло-ка оно все к черту…
— Тогда позвольте кое-что вам посоветовать, — Ирина подошла к столу Александра, придвинула стул и села. — Маловероятно, конечно, но возможно, что это как-то поможет вашим поискам. — Она взяла лист бумаги и авторучку. — Только заранее прошу не ругаться, — Ирина улыбнулась.
«Как можно с тобой ругаться, милая?» — подумал Левченко, украдкой скользя глазами по расстегнутым пуговицам на блузке Гончаровой.
— Я прекрасно знаю, как вы относитесь к любой мистике, — начала объяснения Ирина. — Мне также с большой долей вероятности известно, что люди, причастные к «Тополю-8», были ею просто одержимы, во всех их проектах так или иначе можно найти отсылки к мифам и легендам: в частности, к древнеегипетским мифам…
— Наверное, потому их и поперли в свое время из Комитета, — проворчал Левченко.
— Вполне возможно, — кивнула Ирина. — Так вот, если мои предположения верны, то сотрудники «Топо-ля-8» просто обязаны придавать огромное значение всякого рода символике. Опуская дальнейшие рассуждения, скажу просто: на папке, которую вы ищете, с вероятностью девяносто девять процентов изображено что-то подобное. Извините, что не поделилась с вами раньше, просто мне самой это пришло в голову буквально вчера…
— Что-то изображено? Почти на любой папке что-то да изображено, уверяю тебя! — недоуменно взирал на Ирину Александр.
— Вот одно из предположений, — Ирина набросала на листе бумаги схематичный рисунок и повернула его к Левченко.
— И что это? — спросил Александр.
— Огдоада, — ответила Гончарова.
— Что-что?
— Первые египетские боги и богини, — пояснила Ирина. — Великая Восьмерка.
— И кто есть кто на твоем рисунке? — поинтересовался Левченко.
— Боги — вот эти, с головами лягушек, а богини — с головами змей.
— Так я и подумал, — ухмыльнулся Александр. — Ход твоих мыслей мне тоже ясен: количество земноводных в этой твоей…
— Огдоаде, — подсказала Ирина.
— Да, в ней самой, — кивнул Левченко. — Оно совпадает с цифрой у «тополя».
— Это, конечно, всего лишь мое личное предположение, — предупредила Ирина.
— Ладно, поглядим, — произнес Александр Эдуардович. — Пока, по крайней мере, ничего похожего мне, кажется, не попадалось… Постой-ка! — он внезапно схватил собравшуюся встать Ирину за руку. — А мужик с головой цапли, случаем, не из египетских краев будет?
— С головой цапли? — насторожилась Гончарова.
Левченко взял ручку и, как мог, изобразил человека с птичьей головой и длинным, загибающимся книзу клювом.
— Это же не цапля, это — ибис! — воскликнула Ирина. — И это не человек, это — Тот!
— Который еще — тот? — не понял Левченко.
— Древнеегипетский бог по имени Тот, — объяснила Ирина. — Кажется, восьмерка — это его цифра! Где вы его видели? — ее глаза заблестели, как у азартного игрока.
— Там и видел, — ответил Левченко, хмуря лоб в надежде вспомнить детали. — На одной из папок. Но точно помню, что внутри оказалась полная ерунда.
— Эту папку следует отыскать во что бы то ни было, Александр, — голос девушки звучал очень убедительно. — Может быть, вам помочь?
— Ничего, справлюсь. Тем более что я натыкался на нее не так давно, — деликатно уклонился от ее предложения Левченко, опередив при этом свое подсознательное желание немедленно согласиться.
Последнее время он боялся оказаться с Ириной наедине, боялся, что в один прекрасный момент не сможет себя контролировать и предстанет перед ней жалким посмешищем.
— Как только папка окажется в ваших руках, разыщите меня где угодно, договорились? — Ирина показала на висевший на ее поясе мобильный телефон.
— Всенепременно, — заверил Левченко и, проводив девушку до выхода весьма откровенным взглядом, взял со стола ее рисунок, сложил вчетверо и сунул в карман.
Поздно вечером, съев остывший ужин и ожидая, когда закипит чайник, Александр Эдуардович извлечет этот листок из своего пиджака, поднесет к носу и будет жадно вдыхать едва уловимый аромат туалетной воды, так любимой Гончаровой. Левченко записал себе в блокнот ее название — «Лакост» — и выучил наизусть: он вынашивал шальной план преподнести Ирине при случае неожиданный подарок, например, к Восьмому марта.
С вокзала Артем повез Ларису прямиком к себе домой. Оставив девушку на лавочке у подъезда, он поднялся на свой этаж и выломал дверной замок. В квартире он отыскал свою кредитную карточку и собрал в сумку кое-что из вещей. Больше оставаться здесь было нельзя, равно как и на квартире у Ларисы — скорее всего их вот-вот объявят в федеральный розыск, если уже не объявили.
Денег на карточке было еще достаточно. Девушке Горин поручил купить газету с объявлениями и арендовать квартиру в каком-нибудь тихом районе: теплую и, по возможности, с большой ванной. Встретиться условились вечером в одном из кафе, где была зона для некурящих — обоняние Артема по-прежнему болезненно реагировало на любые посторонние запахи. А пока у него было одно дело, которое хотелось уладить не откладывая.
Подследственный Головань, в криминальных кругах более известный как Папа Карло, сидел на скамейке внутри бетонного прогулочного дворика СИЗО и курил. Здесь было зябко, не спасала даже телогрейка, наброшенная поверх спортивного костюма «Рита». Но все равно здесь было лучше, чем в затхлой камере еще с двумя урками, которым, правда, Папа Карло сразу же объяснил все по понятиям.
В принципе, он уже свыкся с такой жизнью. Кукол, конечно, не хватало, а так, в принципе, жить было можно. Благо пацаны с воли не забывали и регулярно подкидывали бабки. А лавэ — оно и в СИЗО лавэ. Сидел здесь Головань уже очень долго:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74