Мне пришлось предать человека. Очень близкого человека.
— Женщину?
Майкл покачал головой:
— Нет, мужчину. Другого агента. Израильтянина. — Он сделал короткую паузу. — Я не могу рассказывать тебе подробности. Но мне пришлось сделать выбор — либо выдать его египтянам, либо допустить гибель многих людей. Это был выбор потруднее, чем ты можешь себе представить. Яхорошо знал его жену и детей. И вдобавок еще история с Кэрол. Мне нужно было все начать сначала. Начать новую жизнь.
— И тебе это удалось?
— В общем, нет. Можно поменять одежду и дом, даже свои музыкальные вкусы, но внутри ты остаешься самим собой. Не спрашивай меня больше об этом, Пол. Не сейчас. — Он улыбнулся. — По крайней мере, пока ты так одет.
— Я рад, что мы поговорили.
— Да, я тоже.
— Майкл... — произнес Пол неуверенно. — Слушай, я не знаю, что хочет от тебя Том Холли, и я знаю, что это совсем не мое дело. Но... хорошенько об этом подумай. Пусть все остается так, как есть. Так будет лучше.
— Откуда ты так хорошо знаешь Тома Холли?
— Ты же знаешь, что мы не все время проводим в молитвах. Ватикан — это место, куда стекается самая разнообразная информация.
Майкл глядел на брата:
— Пол, чем именно ты занимался в Ватикане?
Пол улыбнулся и сжал руку Майкла. Не отвечая на вопрос, он поднялся.
— Мне нужно возвращаться в дом, Майкл. Мама, наверно, недоумевает, куда мы делись. Ты идешь?
Майкл покачал головой:
— Я побуду здесь еще немного, Пол, если ты не возражаешь. Мне нужно кое о чем поразмыслить. Мы еще поговорим. Если не здесь, то по возвращении в Каир.
Пол кивнул и вышел в сад. Майкл смотрел, как он шагает к дому по усыпанной листьями тропинке — человек, который может избавиться от накапливающейся боли только на исповеди, а может быть, лишен и этой возможности. До Майкла впервые дошло, что мир его брата еще более окутан тайнами, чем тот, к которому он сам принадлежал еще несколько лет назад и который снова стремился поглотить его против его воли.
Он знал, что нужно вернуться в дом, говорить с родственниками, делясь воспоминаниями об отце, смотреть старые фотографии, отрезать для гостей кусочки пирога. Но сейчас он должен был побыть здесь. Беседка была для него не просто местом воспоминаний. Он всегда приходил сюда ребенком или подростком, когда нужно было над чем-то поразмыслить — ранние страхи, моральные проблемы, первые искушения. Он смотрел на покрытые паутиной некрашеные стены, пытаясь разобраться в том, что услышал от Тома Холли. В воздухе сгущалась тьма.
Рядом с ним раздался тихий голос:
— Я так и думала, что найду тебя здесь.
Он обернулся и увидел Кэрол, стоящую в дверном проеме и улыбающуюся ему.
Глава 5
— Майкл, ты весь день не замечал меня. Ты даже не попытался установить контакт взглядом.
— Установить контакт взглядом... — Он решил, что она посещает курсы общения или что-нибудь подобное. Кэрол всегда отличалась ненасытным стремлением к самым разным курсам, развивающим способности.
— Кэрол, нам не о чем говорить. Между нами все давным-давно кончено. Теперь слишком поздно.
— Майкл, никогда не поздно наладить общение с другим человеком. А выбора у нас нет. Мы по-прежнему муж и жена. Я все еще твоя жена, пусть ты отказываешься иметь со мной дело.
Она уже проскользнула в дверь и стояла рядом со стулом, на котором недавно сидел Пол.
— Майкл, ты не возражаешь, если я присяду?
— Устраивайся, — сказал он. — Место в твоем распоряжении. Я как раз собирался уходить.
— Майкл, ты не можешь без конца бегать от меня. Тебе не удастся уйти от всех жизненных проблем. Я, служба... — Она заколебалась. — Твой отец...
— Я не думаю, что сейчас самый подходящий момент обсуждать мои отношения с отцом.
— Почему бы нет? Нельзя сказать, чтобы ты был очень опечален. Правда ведь? Эмоциональность никогда не была твоей сильной стороной, Майкл, верно? Но я боюсь, тебе придется примириться кое с чем. Майкл, я не собираюсь уходить. Я прилеплюсь к тебе как клей. Если будет нужно, я поеду за тобой в Каир.
— Зря тратишь силы, Кэрол. Давай жить, как прежде, отдельно. Так будет лучше.
— Неужели? Для тебя — может быть, но не для меня. Ты устроил для меня ад. Ты католик, поэтому не можешь дать мне развод, не позволяешь мне выйти замуж за кого-нибудь другого. Я говорила с Полом о разводе, но он говорит, что это невозможно. Ради Бога, Майкл, это не может так продолжаться. Это неестественно.
— Что ты хочешь от меня. Кэрол? Ты хочешь, чтобы я вернулся? К этому ты клонишь?
— Майкл, не будь таким идиотом. Ни тебе, ни мне это не нужно, и ты это прекрасно знаешь.
— Тогда что? Чего ты хочешь? Денег? Их у меня нет. Я не зарабатываю даже столько, сколько получал, работая в разведке.
— Майкл, я беременна.
Она взорвала эту бомбу как бы непреднамеренно, как будто мысль об этом только сейчас задним числом пришла ей в голову. Пятнадцать лет они с Майклом непрестанно пытались завести ребенка. Эти усилия и составляли их брак, преодолевая даже отсутствие любви между ними, время от времени бросая их друг к другу в приступе вожделения.
— Это невозможно, — сказал он.
— Почему? Потому что у нас ничего не получалось не по твоей вине? Майкл, меня тошнит от тебя.
Он почему-то поверил ей.
— Кто это был, Кэрол? Я его знаю?
— Я бы не подпустила никого из твоих друзей к себе ни на милю. Если тебе так важно знать, его зовут Саймон, и он держит ресторан в Хэмпстеде. И не смотри на меня так.
— Как, Кэрол? Как я смотрю на тебя?
— Не знаю. У тебя такой презрительный взгляд, который так и говорит: «Сейчас я поставлю тебя на место и покажу, кто здесь хозяин». Придется тебе все это забыть, супермен. Маленькая Кэрол живет своей жизнью. Майкл, я хочу развода, и ты дашь его мне, черт подери.
— Не надо ругаться. — Он сделал паузу. — Ты что, не могла пользоваться контрацептивами?
Она взорвалась в вспышке ярости.
— Ты всегда был сраным лицемером! «Я католик, я не могу дать тебе развод». А теперь — «ты что, не могла пользоваться контрацептивами?». Какая же ты мерзкая жопа!
Он закрыл глаза. Сцена была до отвращения знакомой.
— Какой у него ресторан?
— Что?
— Какой у него ресторан? Судя по имени, он не итальянец и не китаец. Что-нибудь эдакое стильное? С фальшивыми мраморными колоннами и приглушенным светом? Клиентура из преуспевающих управляющих и их жадных жен?
— Какого хрена, разве это имеет отношение к делу?
— Успокойся, Кэрол. Я хочу знать о твоем замечательном плодовитом другие, твоем последнем приобретении. Об этом человеке, у которого есть то, чего лишено большинство из нас. Он женат? Разведен? У него есть другие дети? Несколько десятков, надо полагать.
Кэрол глубоко вздохнула, подавляя свой гнев.
— Да, — сказала она. — Он разведен. У него двое детей, девочка и мальчик. Пятнадцать и тринадцать лет. Его жена сбежала с одним из их поваров.
— Очевидно, хотела обзавестись личной кухней высокого стандарта.
— Послушай, я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать твои гнусные замечания о Саймоне. Он не имеет отношения к этому делу.
— По-моему, как раз наоборот. Полагаю, вы соединялись не один раз... Или это была случайная вспышка страсти, а теперь ты бросилась скликать своих должников?
Кэрол со всей силы влепила ему пощечину. Он не уклонился, хотя ожидал этого и заметил движение. Щеку пронзила боль, но он почти не почувствовал ее. Кэрол давным-давно лишила его способности чувствовать боль. И любовь тоже. И все прочее.
— Не заботься об извинениях, — сказал он.
— Майкл, мне нужен развод. Тогда мы с Саймоном сможем пожениться. Мы обязаны сделать это ради ребенка. И ради детей Саймона. Майкл, по крайней мере подумай о ребенке.
— Я думаю о ребенке. Я всегда буду думать о ребенке. Если ты хочешь развестись, то почему не подашь на развод?
— Все не так просто, ты сам знаешь. Мне нужно твое согласие. Мы жили раздельно больше двух лет. Если ты не возражаешь, мы можем все сделать прямо сейчас.
— Все равно тебе мое согласие не понадобится еще два года. Почему ты не можешь просто подождать? Ребенку все равно.
— Но другим людям не все равно. Мы станем посмешищем.
— Вот оно что. Ты боишься, что люди станут смеяться над тобой и над твоим любовником.
Кэрол снова разозлилась:
— Майкл, почему ты такой мерзавец? Ты даже в Бога не веришь! Тебе-то какая разница?
— Я не могу развестись с тобой, потому что это убьет мою мать. Мой отец мертв, так что, слава Богу, он от всего этого избавлен. Мне нужно думать о своей семье.
— Твоей семье? Ты имеешь в виду своего вшивого брата-священника? Он был любимчиком у папочки, и ты подлизываешься к нему, чтобы доказать, что ты тоже из этой шайки. Ты не веришь в Бога, но это не мешает тебе быть хорошим католиком. Ты это хочешь сказать, верно?
— Кэрол, хватит...
— Нет, не хватит. Майкл, ты ведешь себя недостойно. Может быть, я не святая, но, по крайней мере, у меня есть какие-то принципы. Не волнуйся, я не собираюсь тебя смущать. Я попрощаюсь с твоей милой мамочкой и уеду. Не знаю, сколько времени ты собираешься провести в Англии, но если ты здесь надолго и если решишь спокойно обсудить наши проблемы, как цивилизованный человек, позвони мне. Номер ты знаешь. И не беспокойся, с Саймоном тебе говорить не придется. Он проводит почти все время в своем сраном ресторане.
Она резко повернулась и исчезла. Какое-то мгновение в воздухе еще оставался запах ее духов, резко выделяющийся среди сырых осенних запахов беседки. Майкл узнал запах — духи от Герлен, «Жики» или «Жарден Де Багатель». Ему казалось, что какая-то пружина внезапно разворошила сад, лишив его порядка. Резкий запах вызвал в памяти воспоминания, которые он бы предпочел спрятать подальше.
Майкл вышел из беседки. Небо над головой медленно темнело. Он хотел вернуться в Каир, где осень не терзает сердце с такой силой. Он взглянул на часы. Еще полным-полно времени, чтобы успеть вернуться в Лондон.
Глава 6
Прошло года два с тех пор, как Майкл последний раз появлялся в Школе восточных и африканских исследований. Насколько он помнил, тогда он слушал лекцию Пьера Кашиа о современной арабской литературе. За год работы в Воксхолл-Хаусе он регулярно приходил в Блумсбери на лекции и семинары, а также чтобы воспользоваться прекрасной библиотекой.
Все это вспомнилось ему в тот момент, когда он открыл дверь в помещение, где проходил прием. Он узнал нескольких людей из министерства иностранных дел, двух дипломатов из арабских посольств и нескольких египтян. Было множество ученых, приглашенных из университетов Европы и Ближнего Востока, а также нескольких явных американцев. Семинар, как узнал Майкл, проходя через фойе, был посвящен «Каменным гробницам Хайа и Мерир II в Амарне» — тема, о которой он не знал абсолютно ничего.
Пытаясь раздобыть в буфете бокал дешевого болгарского вина, он оказался прижатым к столу лысеющим японским профессором, который только что окончил какой-то спор с двумя датчанами, итальянцем и студентом-дипломником из Милуоки. Его очки в роговой оправе были, похоже, произведены фирмой, специализирующейся на атрибутике времен Второй мировой войны. Рука профессора крепко сжала локоть Майкла.
— Вам не кажется, что профессор Юргенс допустил очень серьезную ошибку? Он не обратил внимания на мою статью про западную стену гробницы Хайа. Надпись на стене содержит упоминание о двенадцатилетии, в этом нет никаких сомнений. Но имя в надписи приведено в форме Ра-Атона. Следовательно, гробница должна датироваться периодом после второй половины восьмилетия. Кроме того, примите во внимание изображение шести дочерей на западной стене гробницы Мерир. В гробнице Хайа нарисованы только четыре дочери. Но...
— Прошу меня извинить, но я должен похитить у вас профессора Ханта.
Голос Тома Холли никогда еще не звучал так радушно.
— Ты как раз вовремя, Том, — вздохнул Майкл, пока они пробирались через толпу фанатичных археологов. Японский ученый уже хищно озирался в поисках новой жертвы. Майкл в одной руке держал стакан, а в другой соломинку для коктейля. Том уверенно вел его к пустому пространству в центре зала.
— Майкл, очень прошу меня извинить. Я просто не смог выбраться на похороны. В последний момент кое-что произошло, и пришлось остаться. Ты ведь знаешь, как это бывает.
— Все в порядке, Том. В общем-то я не слишком ждал тебя.
— Венок от меня вы получили, все в порядке:
— Венок? Ах да. Лилии. У тебя отличный вкус. Матери он очень понравился.
— Как она?
— Ну... Это испытание она перенесла. Меня больше волнует, что будет потом. Она ужасно зависела от отца. Он был не просто ее мужем, а... после Египта он стал для нее всем миром. Путь назад был для нее закрыт. По крайней мере тогда, когда они только приехали в Англию. Может быть, позже, в семидесятых, была возможность вернуться, но тогда уже было слишком поздно. И сейчас слишком поздно.
— Я бы не советовал ей возвращаться, Майкл.
— Она даже не думает...
— Майкл, я серьезно. Поверь мне. Скоро коптам придется туго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Женщину?
Майкл покачал головой:
— Нет, мужчину. Другого агента. Израильтянина. — Он сделал короткую паузу. — Я не могу рассказывать тебе подробности. Но мне пришлось сделать выбор — либо выдать его египтянам, либо допустить гибель многих людей. Это был выбор потруднее, чем ты можешь себе представить. Яхорошо знал его жену и детей. И вдобавок еще история с Кэрол. Мне нужно было все начать сначала. Начать новую жизнь.
— И тебе это удалось?
— В общем, нет. Можно поменять одежду и дом, даже свои музыкальные вкусы, но внутри ты остаешься самим собой. Не спрашивай меня больше об этом, Пол. Не сейчас. — Он улыбнулся. — По крайней мере, пока ты так одет.
— Я рад, что мы поговорили.
— Да, я тоже.
— Майкл... — произнес Пол неуверенно. — Слушай, я не знаю, что хочет от тебя Том Холли, и я знаю, что это совсем не мое дело. Но... хорошенько об этом подумай. Пусть все остается так, как есть. Так будет лучше.
— Откуда ты так хорошо знаешь Тома Холли?
— Ты же знаешь, что мы не все время проводим в молитвах. Ватикан — это место, куда стекается самая разнообразная информация.
Майкл глядел на брата:
— Пол, чем именно ты занимался в Ватикане?
Пол улыбнулся и сжал руку Майкла. Не отвечая на вопрос, он поднялся.
— Мне нужно возвращаться в дом, Майкл. Мама, наверно, недоумевает, куда мы делись. Ты идешь?
Майкл покачал головой:
— Я побуду здесь еще немного, Пол, если ты не возражаешь. Мне нужно кое о чем поразмыслить. Мы еще поговорим. Если не здесь, то по возвращении в Каир.
Пол кивнул и вышел в сад. Майкл смотрел, как он шагает к дому по усыпанной листьями тропинке — человек, который может избавиться от накапливающейся боли только на исповеди, а может быть, лишен и этой возможности. До Майкла впервые дошло, что мир его брата еще более окутан тайнами, чем тот, к которому он сам принадлежал еще несколько лет назад и который снова стремился поглотить его против его воли.
Он знал, что нужно вернуться в дом, говорить с родственниками, делясь воспоминаниями об отце, смотреть старые фотографии, отрезать для гостей кусочки пирога. Но сейчас он должен был побыть здесь. Беседка была для него не просто местом воспоминаний. Он всегда приходил сюда ребенком или подростком, когда нужно было над чем-то поразмыслить — ранние страхи, моральные проблемы, первые искушения. Он смотрел на покрытые паутиной некрашеные стены, пытаясь разобраться в том, что услышал от Тома Холли. В воздухе сгущалась тьма.
Рядом с ним раздался тихий голос:
— Я так и думала, что найду тебя здесь.
Он обернулся и увидел Кэрол, стоящую в дверном проеме и улыбающуюся ему.
Глава 5
— Майкл, ты весь день не замечал меня. Ты даже не попытался установить контакт взглядом.
— Установить контакт взглядом... — Он решил, что она посещает курсы общения или что-нибудь подобное. Кэрол всегда отличалась ненасытным стремлением к самым разным курсам, развивающим способности.
— Кэрол, нам не о чем говорить. Между нами все давным-давно кончено. Теперь слишком поздно.
— Майкл, никогда не поздно наладить общение с другим человеком. А выбора у нас нет. Мы по-прежнему муж и жена. Я все еще твоя жена, пусть ты отказываешься иметь со мной дело.
Она уже проскользнула в дверь и стояла рядом со стулом, на котором недавно сидел Пол.
— Майкл, ты не возражаешь, если я присяду?
— Устраивайся, — сказал он. — Место в твоем распоряжении. Я как раз собирался уходить.
— Майкл, ты не можешь без конца бегать от меня. Тебе не удастся уйти от всех жизненных проблем. Я, служба... — Она заколебалась. — Твой отец...
— Я не думаю, что сейчас самый подходящий момент обсуждать мои отношения с отцом.
— Почему бы нет? Нельзя сказать, чтобы ты был очень опечален. Правда ведь? Эмоциональность никогда не была твоей сильной стороной, Майкл, верно? Но я боюсь, тебе придется примириться кое с чем. Майкл, я не собираюсь уходить. Я прилеплюсь к тебе как клей. Если будет нужно, я поеду за тобой в Каир.
— Зря тратишь силы, Кэрол. Давай жить, как прежде, отдельно. Так будет лучше.
— Неужели? Для тебя — может быть, но не для меня. Ты устроил для меня ад. Ты католик, поэтому не можешь дать мне развод, не позволяешь мне выйти замуж за кого-нибудь другого. Я говорила с Полом о разводе, но он говорит, что это невозможно. Ради Бога, Майкл, это не может так продолжаться. Это неестественно.
— Что ты хочешь от меня. Кэрол? Ты хочешь, чтобы я вернулся? К этому ты клонишь?
— Майкл, не будь таким идиотом. Ни тебе, ни мне это не нужно, и ты это прекрасно знаешь.
— Тогда что? Чего ты хочешь? Денег? Их у меня нет. Я не зарабатываю даже столько, сколько получал, работая в разведке.
— Майкл, я беременна.
Она взорвала эту бомбу как бы непреднамеренно, как будто мысль об этом только сейчас задним числом пришла ей в голову. Пятнадцать лет они с Майклом непрестанно пытались завести ребенка. Эти усилия и составляли их брак, преодолевая даже отсутствие любви между ними, время от времени бросая их друг к другу в приступе вожделения.
— Это невозможно, — сказал он.
— Почему? Потому что у нас ничего не получалось не по твоей вине? Майкл, меня тошнит от тебя.
Он почему-то поверил ей.
— Кто это был, Кэрол? Я его знаю?
— Я бы не подпустила никого из твоих друзей к себе ни на милю. Если тебе так важно знать, его зовут Саймон, и он держит ресторан в Хэмпстеде. И не смотри на меня так.
— Как, Кэрол? Как я смотрю на тебя?
— Не знаю. У тебя такой презрительный взгляд, который так и говорит: «Сейчас я поставлю тебя на место и покажу, кто здесь хозяин». Придется тебе все это забыть, супермен. Маленькая Кэрол живет своей жизнью. Майкл, я хочу развода, и ты дашь его мне, черт подери.
— Не надо ругаться. — Он сделал паузу. — Ты что, не могла пользоваться контрацептивами?
Она взорвалась в вспышке ярости.
— Ты всегда был сраным лицемером! «Я католик, я не могу дать тебе развод». А теперь — «ты что, не могла пользоваться контрацептивами?». Какая же ты мерзкая жопа!
Он закрыл глаза. Сцена была до отвращения знакомой.
— Какой у него ресторан?
— Что?
— Какой у него ресторан? Судя по имени, он не итальянец и не китаец. Что-нибудь эдакое стильное? С фальшивыми мраморными колоннами и приглушенным светом? Клиентура из преуспевающих управляющих и их жадных жен?
— Какого хрена, разве это имеет отношение к делу?
— Успокойся, Кэрол. Я хочу знать о твоем замечательном плодовитом другие, твоем последнем приобретении. Об этом человеке, у которого есть то, чего лишено большинство из нас. Он женат? Разведен? У него есть другие дети? Несколько десятков, надо полагать.
Кэрол глубоко вздохнула, подавляя свой гнев.
— Да, — сказала она. — Он разведен. У него двое детей, девочка и мальчик. Пятнадцать и тринадцать лет. Его жена сбежала с одним из их поваров.
— Очевидно, хотела обзавестись личной кухней высокого стандарта.
— Послушай, я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать твои гнусные замечания о Саймоне. Он не имеет отношения к этому делу.
— По-моему, как раз наоборот. Полагаю, вы соединялись не один раз... Или это была случайная вспышка страсти, а теперь ты бросилась скликать своих должников?
Кэрол со всей силы влепила ему пощечину. Он не уклонился, хотя ожидал этого и заметил движение. Щеку пронзила боль, но он почти не почувствовал ее. Кэрол давным-давно лишила его способности чувствовать боль. И любовь тоже. И все прочее.
— Не заботься об извинениях, — сказал он.
— Майкл, мне нужен развод. Тогда мы с Саймоном сможем пожениться. Мы обязаны сделать это ради ребенка. И ради детей Саймона. Майкл, по крайней мере подумай о ребенке.
— Я думаю о ребенке. Я всегда буду думать о ребенке. Если ты хочешь развестись, то почему не подашь на развод?
— Все не так просто, ты сам знаешь. Мне нужно твое согласие. Мы жили раздельно больше двух лет. Если ты не возражаешь, мы можем все сделать прямо сейчас.
— Все равно тебе мое согласие не понадобится еще два года. Почему ты не можешь просто подождать? Ребенку все равно.
— Но другим людям не все равно. Мы станем посмешищем.
— Вот оно что. Ты боишься, что люди станут смеяться над тобой и над твоим любовником.
Кэрол снова разозлилась:
— Майкл, почему ты такой мерзавец? Ты даже в Бога не веришь! Тебе-то какая разница?
— Я не могу развестись с тобой, потому что это убьет мою мать. Мой отец мертв, так что, слава Богу, он от всего этого избавлен. Мне нужно думать о своей семье.
— Твоей семье? Ты имеешь в виду своего вшивого брата-священника? Он был любимчиком у папочки, и ты подлизываешься к нему, чтобы доказать, что ты тоже из этой шайки. Ты не веришь в Бога, но это не мешает тебе быть хорошим католиком. Ты это хочешь сказать, верно?
— Кэрол, хватит...
— Нет, не хватит. Майкл, ты ведешь себя недостойно. Может быть, я не святая, но, по крайней мере, у меня есть какие-то принципы. Не волнуйся, я не собираюсь тебя смущать. Я попрощаюсь с твоей милой мамочкой и уеду. Не знаю, сколько времени ты собираешься провести в Англии, но если ты здесь надолго и если решишь спокойно обсудить наши проблемы, как цивилизованный человек, позвони мне. Номер ты знаешь. И не беспокойся, с Саймоном тебе говорить не придется. Он проводит почти все время в своем сраном ресторане.
Она резко повернулась и исчезла. Какое-то мгновение в воздухе еще оставался запах ее духов, резко выделяющийся среди сырых осенних запахов беседки. Майкл узнал запах — духи от Герлен, «Жики» или «Жарден Де Багатель». Ему казалось, что какая-то пружина внезапно разворошила сад, лишив его порядка. Резкий запах вызвал в памяти воспоминания, которые он бы предпочел спрятать подальше.
Майкл вышел из беседки. Небо над головой медленно темнело. Он хотел вернуться в Каир, где осень не терзает сердце с такой силой. Он взглянул на часы. Еще полным-полно времени, чтобы успеть вернуться в Лондон.
Глава 6
Прошло года два с тех пор, как Майкл последний раз появлялся в Школе восточных и африканских исследований. Насколько он помнил, тогда он слушал лекцию Пьера Кашиа о современной арабской литературе. За год работы в Воксхолл-Хаусе он регулярно приходил в Блумсбери на лекции и семинары, а также чтобы воспользоваться прекрасной библиотекой.
Все это вспомнилось ему в тот момент, когда он открыл дверь в помещение, где проходил прием. Он узнал нескольких людей из министерства иностранных дел, двух дипломатов из арабских посольств и нескольких египтян. Было множество ученых, приглашенных из университетов Европы и Ближнего Востока, а также нескольких явных американцев. Семинар, как узнал Майкл, проходя через фойе, был посвящен «Каменным гробницам Хайа и Мерир II в Амарне» — тема, о которой он не знал абсолютно ничего.
Пытаясь раздобыть в буфете бокал дешевого болгарского вина, он оказался прижатым к столу лысеющим японским профессором, который только что окончил какой-то спор с двумя датчанами, итальянцем и студентом-дипломником из Милуоки. Его очки в роговой оправе были, похоже, произведены фирмой, специализирующейся на атрибутике времен Второй мировой войны. Рука профессора крепко сжала локоть Майкла.
— Вам не кажется, что профессор Юргенс допустил очень серьезную ошибку? Он не обратил внимания на мою статью про западную стену гробницы Хайа. Надпись на стене содержит упоминание о двенадцатилетии, в этом нет никаких сомнений. Но имя в надписи приведено в форме Ра-Атона. Следовательно, гробница должна датироваться периодом после второй половины восьмилетия. Кроме того, примите во внимание изображение шести дочерей на западной стене гробницы Мерир. В гробнице Хайа нарисованы только четыре дочери. Но...
— Прошу меня извинить, но я должен похитить у вас профессора Ханта.
Голос Тома Холли никогда еще не звучал так радушно.
— Ты как раз вовремя, Том, — вздохнул Майкл, пока они пробирались через толпу фанатичных археологов. Японский ученый уже хищно озирался в поисках новой жертвы. Майкл в одной руке держал стакан, а в другой соломинку для коктейля. Том уверенно вел его к пустому пространству в центре зала.
— Майкл, очень прошу меня извинить. Я просто не смог выбраться на похороны. В последний момент кое-что произошло, и пришлось остаться. Ты ведь знаешь, как это бывает.
— Все в порядке, Том. В общем-то я не слишком ждал тебя.
— Венок от меня вы получили, все в порядке:
— Венок? Ах да. Лилии. У тебя отличный вкус. Матери он очень понравился.
— Как она?
— Ну... Это испытание она перенесла. Меня больше волнует, что будет потом. Она ужасно зависела от отца. Он был не просто ее мужем, а... после Египта он стал для нее всем миром. Путь назад был для нее закрыт. По крайней мере тогда, когда они только приехали в Англию. Может быть, позже, в семидесятых, была возможность вернуться, но тогда уже было слишком поздно. И сейчас слишком поздно.
— Я бы не советовал ей возвращаться, Майкл.
— Она даже не думает...
— Майкл, я серьезно. Поверь мне. Скоро коптам придется туго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59