Он закрыл дверь.
Из-под двери сочился зеленый свет.
Гард, ну почему ты такой идиот? - думал он. Он забыл, как закрывается
дверь и как запирается замок. Да разве мудрено после того, что он увидел,
забыть, как запирается замок?
Теперь они уже были в саду. Гард слышал скрип веток и видел мелькание
огоньков их фонариков.
Голоса звучали все громче. Через минуту они будут здесь. Где же
запропастился чертов ключ?
Он нащупал его в кармане и вслепую стал тыкать им в замочную
скважину. Наконец ему это удалось, он быстро провернул ключ, выдернул его
из замка и, понимая, что добежать до дома не успеет, скрылся за углом
сарая.
К сараю кто-то подошел. Раздался скрип отпираемого замка. Значит,
кроме ключа Бобби, у них есть еще по крайней мере один ключ.
Он пригнулся, стараясь стать менее заметным.
Видели ли они? И слышали ли мои шаги? Если кому-нибудь из них придет
в голову заглянуть за угол...
Он ждал, затаив дыхание.
Никто ничего не заподозрил. Он услышал хлопок двери: они вошли в
сарай.
Почти одновременно из-под двери сарая вырвалась волна зеленого света
и в его голове раздался душераздирающий вопль:
- Убийство! Они замышляют убийство-о-о-о-о!..
Он изо всех сил помчался к дому.

Гард никак не мог уснуть, ожидая, что они войдут в дом.
Что ж, я могу попытаться остановить "превращение", - думал он. - Но у
меня ничего не получится, пока я не войду внутрь корабля. Смогу ли я это
сделать?
Он не знал. Казалось, Бобби ни о чем не беспокоилась, но Бобби и все
остальные стали теперь другими. Конечно, он тоже начал "превращаться" -
достаточно посмотреть на его зубы и на способность слышать чужие мысли. Он
мог с помощью мысли управлять компьютером в сарае, изменяя его программу.
Но им не имело смысла из-за этого убивать его: они по сравнению с ним были
вне конкуренции. Если Бобби войдет в корабль и уцелеет, а он, Гард, умрет,
обронит ли кто-нибудь хоть слезинку? Вряд ли.
Возможно, именно этого они и ждут. Включая Бобби. Ты войдешь в
корабль - и избавишь Бобби от твоей надоевшей персоны. Похороны без слез.
Они-то, понятно, обрадуются. Но Бобби, с которой они столько времени
прожили бок о бок? Неужели они планируют его гибель? Если так, то он никак
не сможет защититься. Он должен войти в корабль. Если он не сделает этого,
то тогда ему никогда не удастся выполнить просьбу старика Хиллмена.
Попытайся, Гард!
Он попытается и сделает это не позднее завтрашнего утра. А все-таки
ему повезло, - подумал он. Если бы он не зашел в сарай, то никто не просил
бы его спасать мальчика и в жизни его по-прежнему не было бы смысла.
Гард, а если он уже мертв?
Возможно. Но старик так не думает, он уверен, что мальчика все еще
можно спасти.
Дело даже не в этом мальчике. Весь Хейвен сейчас превратился в
гигантский ядерный реактор, готовый в любой момент взорваться. Вот что
самое главное.
Это была логика, но убийственная, страшная логика. Логика
Теда-Энергетика. Шла игра без всяких правил.
А может быть, спасая мальчика, он сумеет спасти и Бобби? Нет,
маловероятно. Бобби в своих изменениях зашла слишком далеко. Но все же
можно попытаться.
И с этими мыслями он в конце концов уснул. Ему снился сон. Во сне он
принимал ванну, и вода в ней была ярко-зеленого цвета, и ванна была
унизана проводами. Он пытался закричать и не мог, потому что провода
выходили из его собственного рта.

5. СОВОК
Ситуация в Хейвене, как мы уже знаем, давно беспокоила Джона Леандро.
Там явно что-то происходило. Он почти физически чувствовал это. Бывали
моменты, когда он мог сказать, что чувствует запах чего-то необычного, как
хорошая собака.
Его отпуск начинался в пятницу. Он рассчитывал выехать в Хейвен в тот
же день. Но он жил вместе с недавно овдовевшей матерью, и она попросила
его сперва съездить с ней к ее сестре в Новый Скотланд; она говорила, что
понимает, что визит не вписывается в планы Джона, но она старая и не
просит его о слишком многом; тем, что она стирает и готовит ему, она
заслужила этот маленький знак внимания с его стороны, и еще очень многое
говорила она, и ему пришлось уступить.
Поэтому в пятницу он отвез мать к ее сестре, задержавшись там на два
дня, и смог выехать только в воскресенье вечером.
Он никогда не любил воскресенье.

Итак, в понедельник, 15 августа, Леандро за рулем недавно купленного
и еще пахнувшего краской "доджа", насвистывая песенку, направлялся в
Хейвен... где он рассчитывал прославиться как журналист. Хотя, конечно,
вряд ли кто-нибудь рискнул бы назвать его пустым местом в газетном мире.
День был ясным и теплым, но не жарким. Это был день, который мог бы
навеки запечатлеться в его памяти. Джонни Леандро мечтал написать роман...
но он забыл одну старую истину: "Бери от Бога, что хочешь, но не забудь
заплатить за это".
Он знал, что приблизился к чему-то гораздо большему и более важному,
чем могло показаться с первого взгляда. Он забыл обо всякой осторожности.
Ему хотелось как можно скорее извлечь из этой истории с Хейвеном все, что
только можно.
Когда он выезжал со двора сестры своей матери, мать крикнула вслед:
- Не забудь позавтракать, Джонни!
В руке она держала увесистый сверток с бутербродами.
- Спасибо, мама, - сказал он, протягивая в окно руку. - Ты не должна
была беспокоиться об этом. Я захватил с собой пару гамбургеров...
- Я говорила тебе тысячу раз, - сказала она, - не смей есть эти
проклятые гамбургеры. С твоим желудком тебе следовало бы навсегда забыть,
что это такое. И потом, ты не знаешь, из каких ужасных грязных продуктов
их готовят. Микробы...
- Я все знаю, мам. Я...
- Ты не видишь этих микробов, - не обращая внимания на его слова,
продолжала миссис Леандро. Ее было невозможно сбить с начатой темы.
- Да, мама.
- Руки поваров тоже бывают грязными, как тебе известно. Я бы не
хотела, чтобы ты думал, будто я поучаю тебя, но иногда сыну бывает полезно
послушать мать. Еда в общественных местах способствует многим, очень
многим болезням.
- Мам...
Она вдруг неловко улыбнулась и прищурила левый глаз:
- Ты считаешь свою мать дурочкой, сынок, и мечтаешь только об одном:
чтобы она поскорее заткнулась.
Леандро понимал, что это самый обыкновенный, не слишком ловкий
маневр, но все же ему стало стыдно.
- Нет, мама, - сказал он, - я вовсе так не думаю.
- Конечно, ты отличный репортер, а я всего лишь домохозяйка...
Леандро, потупив глаза, ничего не ответил.
- Но кое-что я все же знаю. Держись подальше от придорожных
закусочных, Джонни, потому что ты можешь там отравиться. Там все кишит
микробами.
- Постараюсь, мама.
Удовлетворенная полученным обещанием, теперь она хотела, чтобы он
поскорее уехал.
- Ты вернешься к ужину?
- Да, - ответил Леандро, не слишком уверенный в этом.
- К шести? - уточнила она.
- Да! Да!
- Знаю, знаю, я только глупая старая...
Он глянул в зеркало заднего обзора и увидел ее, стоящую на тропинке.
Он дал задний ход, потом рванул вперед - и машина тронулась с места. Он
уехал, а мать все еще что-то говорила ему вслед.

В Хейвене Бобби Андерсон демонстрировала Гарднеру усовершенствованную
аппаратуру, приспособленную для дыхания. Ив Хиллмен узнал бы ее: это был
все тот же респиратор, который он захватил для Дугана, только
преобразованный внутри. Батча он должен был предохранять от воздуха
Хейвена, а Бобби сделала так, что, войдя в корабль, она и Джим будут
вдвоем дышать через него именно воздухом Хейвена.
Было девять часов тридцать минут.
В это же время в Дерри Джон Леандро притормозил у обочины дороги
неподалеку от места, где исчезли полицейские Роудс и Габбонс. Он открыл
"бардачок" и достал оттуда пистолет марки "смит-и-вессон" сорок пятого
калибра. Он держал его в руках, ощущая приятную прохладу металла, а его
нос принюхивался к странному запаху, доносившемуся откуда-то издалека.
Запаху тухлого мяса.
Микробы, - вспомнились ему слова матери. - Еда в общественных местах
способствует многим, очень многим болезням.
Передумав, он положил пистолет на место и, так и не выйдя из машины,
нажал на газ и тронулся с места.
Сердце его билось чуть быстрее, будто предчувствовало встречу с
чем-то важным.
С чем-то большим... иногда я просто чую это.
Да. Здесь, безусловно, что-то происходит. Смерть миссис Мак-Косленд
(когда же это было? в июле?); самоубийство полицейского, любившего ее; еще
раньше - исчезновение маленького мальчика, Давида Брауна. Да, не забыть
бы: исчезновение двух полицейских и странный рассказ дедушки этого самого
Давида об обстоятельствах, при которых исчез его внук.
Почему вы пришли к Брайту, а не ко мне, мистер Хиллмен? - подумал
Леандро. Подумал как минимум в пятнадцатый раз за последний месяц.
А теперь и Хиллмен исчез. Уехал из города две недели назад и не
вернулся. Не появился больше к лежащему в госпитале внуку. Не вернул
взятый напрокат автомобиль. Официальная версия была такова, что Хиллмен не
исчез, но все же его разыскивала полиция. В глазах же Джона Леандро это
исчезновение приобретало совершенно другой характер. Квартирная хозяйка
Хиллмена в Дерри рассказала ему, что Ив задолжал ей шестьдесят баксов, а
он никак не походил на человека, убегающего от долгов.
Что-то большое... странный запах...
Подобные эманации исходили от Хейвена в последние две недели. За июль
в городе произошло несколько пожаров. Потом эта авиакатастрофа. Еще можно
было прибавить то, что дозвониться в Хейвен стало практически невозможно.
Это удавалось немногим. Он, Леандро, сам посылал запрос в телефонную
компанию, и ему ответили, что никак не могут обнаружить неисправность.
Ему хотелось найти кого-нибудь, кто мог бы подробно рассказать обо
всем, что происходило в Хейвене начиная с 10 июля...
Он интервьюировал многих людей, но ничего не добился. Некоторые
уехали из Хейвена до известных событий и мало что могли рассказать. Другие
с удивлением смотрели на него, потому что, хотя и были в Хейвене в начале
интересующего Джона периода, никаких перемен, как и те, кто приезжал на
похороны Руфи Мак-Косленд, не заметили.
В Бангоре Леандро разыскал Рикки Беррингера, младшего брата хорошо
знакомого нам Ньюта Беррингера.
- Мы приезжали в гости к Ньюту, - рассказывал Рикки, - в конце июля.
Но он как раз в это время заболел воспалением легких.
Очевидно, воспаление легких в Хейвене приобрело характер эпидемии.
Этой же болезнью примерно в то же время переболели тетка Дана Блю Сильвия,
брат Билла Спруса Френк и многие другие.
Выясняя все это, Леандро воздержался от комментариев. Он собирал
информацию и не хотел, чтобы кто-то, заподозрив в Хейвене что-то неладное,
опередил его.

Еще одним интервьюируемым оказался Элвин Рутлидж. В июле он приезжал
в Хейвен к друзьям, но почти сразу же заболел и был вынужден вернуться.
После беседы с ним у Леандро стала образовываться и другая цепочка -
звеньями в ней были заболевшие после посещения Хейвена.
Совершенно случайно он встретил в Дерри давнюю подругу своей матери
Элейн Пульсифер, у которой в Хейвене, в свою очередь, тоже была подруга.
Элейн была старше матери Джонни на пятнадцать лет, и ей скоро должно
было исполниться семьдесят. Угощая Джонни чаем с черствыми коржиками, она
рассказала ему историю сходную с теми, которые он уже слышал.
Подругу Элейн в Хейвене звали Мэри Джеклин (а ее внуком, как все,
наверное, догадались, был Томми Джеклин). Они ездили друг к другу в гости
около сорока лет. Но этим летом ей так и не удалось повидаться с Мэри. Ни
разу. Она разговаривала с ней по телефону, и на первый взгляд могло
показаться, что все нормально, но, зная Мэри, она почувствовала: что-то не
в порядке.
- Все, что она говорила мне, было само по себе хорошо и правильно, но
в целом звучало не так, как всегда, если ты понимаешь, что я имею в виду,
- рассказывала она, подвигая к Джону блюдо с коржиками. - Съешь еще
парочку!
- Нет, благодарю вас, - отказался Леандро.
- Ох уж эти мальчишки, - добродушно засмеялась старая леди. - Твоя
мать наверняка рассказывала тебе о правилах хорошего тона, но ты, как,
впрочем, и любой мальчик, так и не усвоил их.
Принужденно улыбаясь, Джон был вынужден взять еще один коржик.
Откинувшись на спинку стула, миссис Пульсифер продолжала:
- Я заподозрила неладное... Сперва мне показалось, что Мэри просто не
хочет мне чего-то рассказывать. Потом я рассудила, что мы знакомы
достаточно давно, и, скорее всего, если бы произошло что-то плохое, она
поделилась бы со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46