.. но мы не сможем
это предотвратить.
Руфь подошла к кромке шоссе Хейвен - Альбион. Позади нее на
раскаленном асфальте тянулась ее собственная длинная тень. Над головой
стояло жаркое июльское солнце. Внезапно она услышала шум мотора из лесу.
Усадьба Бобби, - поняла она. Опять копают. И она вдруг почувствовала, что
они очень близко подобрались к... ну, к чему-то важному. Это наполнило ее
сердце тревогой.
Она приблизилась к придорожному столбу... миновала его... и в ней
возродилась надежда. Она теперь была не в Хейвене. Она была в Альбионе.
Сейчас она побежит к ближайшему дому, спросит, где телефон, наберет
номер... Она...
...замедляла шаг.
Идти стало труднее. Горячий воздух будто хватал за руки, не пуская ее
вперед. Руфь, тряхнув головой, не прекращала идти. Ноги будто увязали в
грязи. Мышцы болели от напряжения. В душе поднималась паника. Она
приближалась к невидимому эластичному барьеру, а он отталкивал ее назад.
Руфь боролась, но ноги ее, казалось, не сдвигались с места. Из глаз
лились слезы. Она попыталась передвигаться ползком, но тут какая-то сила
оторвала ее от земли, отнесла к автомобилю и швырнула у подножки.
Она просидела на земле не менее получаса, ожидая, пока перестанут
болеть колени. Мимо нее в обоих направлениях проносились машины. Подъехал
Эшли Рувелл и остановился возле нее. Он выглянул из окна:
- Привет, миссис Мак-Косленд! - Он улыбнулся рыбьими губами. На лице
его не было удивления; все зубы из его рта давно выпали.
Она сидела, а он все звал ее:
- Идите сюда! Мы вас любим, миссис Мак-Косленд!..
Она посидела еще какое-то время, потом медленно уселась за руль и
повернула машину к городу. На лице ее теперь не было ничего, кроме
безнадежной обреченности...
При въезде в город у нее выпал еще один зуб.

Всю эту ночь с ней разговаривали ее куклы. И Руфи казалось, что все
сказанное - правда... и это было самое ужасное. Она сидела, освещенная
зеленым светом, и слушала их неприятные сказки.
Они говорили, что она правильно рассудила, будто сходит с ума; ее
мозг, говорили они, подвергается воздействию Х-лучей и изменяется. Он...
"превращается".
Ее мозг, ее зубы - то есть экс-зубы - все это "превращается". И ее
глаза... они меняют цвет. Сама она еще раньше заметила на примере Бича
Джеригана, что глаза становятся ореховыми.
Ореховые глаза... отсутствие зубов... о Боже, что с нами происходит?
Не беспокойся, Руфь, это просто вторжение из космоса, которое
случилось много веков назад. Ты ведь понимаешь это? Вторжение призраков.
Если хочешь понять, как они выглядят, загляни в глаза Бича Джеригана. Или
Венди. Или в свои собственные.
- То есть вы хотите сказать, что меня сожрут, - прошептала она.
Руфь, ты смешная. А как же, по-твоему, происходит "превращение", если
не так - смеялись куклы, а сознание Руфи постепенно уплывало куда-то
далеко.

Проснувшись в воскресенье утром с восходом солнца, она продолжила
свой диалог с куклами.
Почему? Почему именно она?
Неважно почему, Руфь, - шептали куклы. - Твое дело послать сигнал...
и умереть.
Какие из этих мыслей принадлежат мне? И какие тем, кто руководит
мною?
Неважно, Руфь. Все равно это должно случиться, так пусть же
произойдет поскорее. Хватит размышлять. Пусть все случится... потому что
часть твоего существа хочет, чтобы это произошло, верно?
Да. Большая часть ее существа - да. И хочет не так послать сигнал,
как вырваться из этой иррациональной цепочки.
Если все это должно исчезнуть, она предпочла бы исчезнуть вместе с
ним.

В этот вечер ей позвонил Батч Дуган, чтобы узнать, нет ли новостей по
поводу Давида Брауна. Он сообщил ей некоторые новости. Брат пропавшего
мальчика, Хиллмен, находился в госпитале в состоянии близком к
коматозному. Дедушка мальчика был немногим лучше. Он пытался рассказывать
людям, что Давид Браун не потерялся, а на самом деле исчез. Что это был
фокус, который сделал его старший внук. И еще он болтает, что в Хейвене
люди сходят с ума, а некоторые уже спятили.
- Он съездил в Бангор и наболтал все это парню из "Ньюс" по имени
Брайт, - сказал Страшила. - Но ему там не поверили. Старикашка совсем
сдурел, Руфь.
- Лучше удержи его там подольше, сколько сможешь, - прозвучало в
ответ. - Они позволят ему вернуться, но он никогда не выберется отсюда
снова.
- Что? - воскликнул Страшила. Внезапно его голос задрожал. - Что ты
болтаешь, Руфь?
- Думаю, завтра ты узнаешь много нового. Я все еще не теряю надежду.
- Она внимательно посмотрела на выстроившихся в ряд кукол. - Жди завтра
сигнала.
- Что? - голос Дугана вдруг потонул в возникшем на линии шуме.
- Прощай, Батч, и помни: сигнал. Ты обязательно услышишь его.
- Руфь, куда ты пропала?.. перезвони... скоро...
Она повесила ставшую бесполезной трубку, посмотрела на своих кукол,
прислушалась к звучащим в голове голосам и приготовилась ждать, когда
придет время.

Воскресенье могло бы быть образцовым летним деньком - ясное, теплое,
яркое. В четверть первого Руфь Мак-Косленд в последний раз покинула свой
дом. Она заперла парадную дверь и повесила ключ на гвоздик. Кукол она
сложила в старый саквояж Ральфа и спустилась по ступенькам.
Прогуливающийся неподалеку Бобби Тремейн радостно поприветствовал ее:
- Вам помочь, миссис Мак-Косленд?
- Нет, спасибо, Бобби.
- Ладно.
Он улыбнулся. Во рту его еще оставались несколько зубов.
- Мы все любим вас.
- Да, - сказала она, укладывая на переднее сидение машины саквояж. -
Мне это хорошо известно. Иди, Бобби.
Он ушел, оглядываясь через плечо, и его юное лицо выглядело
встревоженным и озабоченным.
Руфь подъехала к городскому залу.
Саквояж был тяжеловат, и она с трудом втащила его по ступенькам.
Голова опять начала раскалываться от ноющей боли. Она облизнула губы, и
сразу два зуба выскочили изо рта, испачкав кровью блузку, и покатились по
ступенькам.
С трудом добравшись до третьего этажа, она остановилась, чтобы
перевести дыхание, и выглянула в окно. И тут увидела их всех. Все они
смотрели на нее. Казалось, весь город собрался под окнами зала.
Не глядя больше в окно, Руфь быстро начала доставать кукол из
саквояжа. Затем она достала провод, примотала к своей руке один его конец,
а вторым обвязала кукол. В горле у нее стояли слезы, а во рту ощущался
вкус крови. Потом, передумав, она принялась вдруг укладывать кукол в круг
так, чтобы они касались друг друга руками и ногами, образуя неразрывную
цепь. В центр образованного кольца она поместила батарейку.
И тут ударили башенные часы.
Буммм.
Теперь мне нужно только ждать, - думала она. - Сидеть и ждать.
Но сперва нужно сделать еще кое-что.

Она поднялась в башню, верхушку которой украшали часы. Внезапно
что-то зацепило ее по лицу.
- О боже, нет! - воскликнула Руфь.
Это была летучая мышь. Сотни, тысячи летучих мышей. Они проснулись,
потревоженные ее приходом, и вдруг стаей обрушились на нее. Одна вцепилась
в волосы, другая - в плечо, третья - в ногу...
Летучие мыши были везде. Они свистели. Шум, производимый их крыльями,
напоминал приглушенный гром. Руфь закрыла руками лицо. Внезапно в хлопанье
крыльев ей почудились голоса, голоса Хейвена.
Летучие мыши сдирали с нее платье, выдирали волосы... Это хуже
сходящего с ума города, - подумала она. Гораздо хуже!
Все было напрасно! Ее приспособление никогда не сработает! Летучие
мыши загрызут ее насмерть! Она смутно вспомнила, как когда-то читала про
летучих мышей-вампиров... Еще немного - и ее, казалось, захлестнет
агония...
- Боже, дай мне умереть! Не дай им убить меня! Не дай мне
"превратиться"... - из последних сил закричала она. И тут раздался взрыв.
Зеленое пламя захлестнуло все здание... площадь перед ним... весь мир.
Потом зеленое стало черным.
Было пять минут четвертого.

Весь Хейвен, все его жители, лежали на земле лицом вниз. Некоторые
успели добежать до погребов и укрыться в них. Взрывная волна выбила в
Хейвене все стекла; пострадали также Троя и Альбион.
Зеленое пламя подняло в воздух городской зал и башню, а затем унесло,
подобно ракете, в небо. Остались только куклы... их руки... ноги... и рука
Руфи Мак-Косленд.
Башня стремительно летела в небо. "Челленджер", да и только, -
подумал вдруг Бентон Роудс. Искры вспыхивали в небе, как разрывающиеся
снаряды.
Постепенно поднимаясь на ноги, люди завороженно смотрели в небо.
Только одного человека происходящее не интересовало - Джима Гарднера.
Сегодня у них с Бобби был небольшой перерыв, и они не работали. Он валялся
в гамаке и бесцельно смотрел на редкие облака.
Внезапно небо озарилось светом; он узнал этот свет - свет
галлюцинаций.
Вот она, сила Бобби Андерсон; вот она, уносящая в небо целое здание с
башней.
- Черт побери, - тоненьким голоском почему-то пропела Бобби.
Вот оно, Гард. Вот что ждет нас всех в будущем! Ты этого хотел? А эта
женщина, которая раньше звалась Бобби? Ты думаешь, ей можно отдавать в
руки такую силу?
Она не сумасшедшая. Совсем не сумасшедшая. И за ней нужно
присматривать, иначе она может натворить много бед.
Зеленый свет слепил глаза, и Гарднер прикрыл их рукой. Потом вскочил
на ноги.
К нему бежала Андерсон, крича на ходу:
- Что это было такое?
Но она знала... она знала... и Гарднеру было хорошо известно, что она
знала.
Гарднер мгновенно воздвиг в своем сознании барьер. За последние две
недели он прекрасно научился это делать, когда ему не хотелось, чтобы
Бобби копалась в его мыслях.
Вот и сейчас он видел, что она пытается прочесть его мысли и не
может... и злится.
- Я не знаю точно, - ответил он. - Я дремал, когда вдруг что-то
загремело и в небе вспыхнул зеленый свет. Вот и все.
Глаза Бобби скользнули по его лицу, и она кивнула.
- Да, лучше нам пойти в город и все узнать на месте.
Гарднер слегка расслабился. Он не знал, зачем лгал ей, только ложь
показалась ему необходимой, если он хочет продолжать оставаться в
безопасности.
- Ты пойдешь со мной? Или мне идти самой?
- Я, пожалуй, останусь.
Когда она ушла, он выпил пива и отшвырнул ногой пустой стакан. Когда
Бобби вернулась, она застала его спящим в гамаке.
Сигнал Руфи, так или иначе, был получен, и индикатором этого была
именно ложь Гарднера. Но вряд ли Руфь стала от этого счастливее.

7. БИЧ ДЖЕРИГАН И ДИК АЛЛИСОН
Никого в Хейвене "превращение" не привело в такой восторг, как Бича
Джеригана. Если бы призраки Гарда вдруг появились перед ним, имея при себе
ядерное оружие, и предложили взорвать один из семи самых больших городов в
мире, Бич тут же отправился бы заказывать билеты. В общем, это был человек
партизанского склада характера.
И ему все было нипочем. Дело в том, что не так давно он прошел
обследование у доктора Варвика, и результаты его показали, что Бич болен,
болен неизлечимо.
Рак легких.
Однако сейчас, в июле, он почувствовал себя на удивление хорошо. В
нем проснулся зверский аппетит, он ощущал себя сильным, как лошадь. И хотя
подходил срок, когда он должен был сделать очередной рентгеновский снимок,
он не пошел в больницу. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь копался в его
грудной клетке и видел, что опухоль постепенно исчезает. Когда она
исчезнет совсем, он сам сумеет сделать рентгеновский аппарат, чтобы
увидеть это!
Но пока на очереди были другие, гораздо более неотложные дела.
Они собрались вместе. Все жители города. Не то чтобы кто-то
специально собирал их. Просто им необходимо было встретиться. То есть,
конечно, каждый из них продолжал заниматься своими делами, но они были
вместе мысленно - те самые голоса, которые так не давали покоя Руфи.
Менее чем через сорок пять минут после этого человек сорок собралось
у Аппельгейта, владельца самого большого в городе универсального магазина.
Семнадцатилетняя Кристина Линдли, в прошлом году победившая на
проводимом в штате фотоконкурсе, присоединилась к собравшимся через два
часа, с трудом переводя дыхание после скорости, с которой ее вез в город
Бобби Тремейн.
Ей было дано задание раздобыть две фотографии башни с часами. Это
было деликатное поручение, потому что, после того как башня взлетела в
воздух, фотографии можно было получить единственным путем - украв их у
фотографа.
Кристина действовала оперативно. Она быстро проверила архивы всех
городских фотографов. Ньют мысленно посоветовал ей, где можно было бы
поискать еще - в конторе Руфи Мак-Косленд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46