Чарли перелезла через внутреннее ограждение.
- Зря ты это, девочка, - бросил ей вслед мужчина в белом халате. -
На собак напорешься.
Чарли даже головы не повернула. Оставшиеся в живых собаки зарычали
на ее, но приблизиться не рискнули: тоже, видать, натерпелись. Осто-
рожно, просовывая носки тапочек в ромбовидные отверстия сетки и цепко
перехватывая руками, она полезла на внешнее ограждение. Взобравшись
наверх, медленно перекинула одну ногу, затем другую. Спускалась она с
теми же предосторожностями и вот, наконец ступила на землю - впервые
за полгода на землю, не принадлежавшую Конторе. Она стояла в оцепене-
нии.
СВОБОДНА, подумалось смутно. Я СВОБОДНА.
Где-то вдали, нарастая, завыла сирена.
Шагах в двадцати от опустевшего караульного помещения сидела на
траве женщина со сломанной рукой. У нее был вид раскормленного ребен-
ка, который не в силах самостоятельно подняться. От потрясения подг-
лазья у нее побелели. Губы тронула синева.
- У вас рука... - срывающимся голосом сказала Чарли. Женщина подня-
ла на нее взгляд - и вдруг узнала. Она стала отползать, повизгивая от
страха.
- Не подходи ко мне! - пронзительно заверещала она. - Эти их тесты!
Я знаю без всяких тестов! Ты ведьма! Ведьма! Чарли остановилась.
- У вас рука, - повторила она. - Что же это? Рука. Бедненькая. Ну
что вы? - Губы у нее задрожали. Боже, какие затравленные округлившиеся
зрачки у этой женщины, как судорожно кривится рот! Вдруг Чарли пронзи-
ло - вот оно, самое страшное.
- Что же это! - закричала она. - Мне ведь правда жалко! А они...
они убили моего папу!
- Надо было и тебя... с ним, - задохнулась женщина. - Жалостливая?
Вот бы сама себя и подожгла!
Чарли сделала к ней один шаг - женщина снова отпрянула и, упав на
поврежденную руку, вскрикнула.
- Не подходи ко мне!
И в этот миг вся боль, и скорбь, и гнев, переполнявшие Чарли, вне-
запно обрели голос.
- Я не виновата! - закричала она женщине со сломанной рукой. - Я ни
в чем не виновата! Они сами напросились, и нечего на менять валить! И
убивать я себя не буду! Слышите вы? Не буду!
Женщина униженно отползала, бормоча что-то невнятное.
Вой сирены приближался.
Чарли почувствовала, как стихия рвется наружу на гребне ее возбуж-
дения.
Она с силой загнала ее поглубже, подавила.
(и этого я делать не буду)
Она пересекла дорогу, не обернувшись на униженно распростертую бор-
мочущую женщину. Через дорогу начинались поля, заросшие высокой тра-
вой, уже посеребренной октябрьским солнцем, но не растерявшей свои
ароматы.
(куда я иду?)
Она пока не знала.
Но в руки им она уже никогда не дастся.
ЧАРЛИ ОДНА
В общих чертах о случившемся сообщили в тот же вечер в позднем вы-
пуске теленовостей, но подробностями американцев побаловали только на
следующее утро. К тому времени всю собранную информацию уже можно было
преподнести в виде того, что американцы с нетерпением ждут, называя
это словом "новости", хотя на самом деле они жаждут услышать "интерес-
ную историю" - непременно с завязкой, развитием и определенной развяз-
кой.
История, которую Америка узнала за чашкой кофе в передачах "С доб-
рым утром, Америка" и "Утренний выпуск новостей" компании Си-би-эс,
была следующей: террористы забросали бомбами сверхсекретный научный
центр в Лонгмонте, штат Виргиния. Какую группировку представляли тер-
рористы, пока выяснить не удалось, однако три организации поспешили
заявить о своей причастности - экстремистская японская "Красная брига-
да", группировка Хафади, отколовшаяся от "Черного сентября", и местная
группа под неожиданным броским названием "Воинствующие метеопаты Сред-
него Запада".
При том, что не было доподлинно известно, кто организовал нападе-
ние, для репортеров, похоже, не составляло тайны, каким образом напа-
дение было осуществлено. По поручению террористской организации бомбы
подложил некий Джон Рэйнберд, индеец, ветеран вьетнамской войны, ока-
завшийся двойным агентом. Он погиб - то ли случайно, то ли покончил с
собой в конюшнях, где произошел первый взрыв. Согласно одной версии,
Рэйнберд задохнулся в дыму, пытаясь освободить лошадей из горящих ко-
нюшен; в связи с этим, как и следовало ожидать, комментатор прошелся
насчет трогательной любви террористов к животным, чего нельзя сказать
об их отношении к роду человеческому. Двадцать жизней унесла разыграв-
шаяся трагедия; сорок пять человек получили ранения, из них десять -
серьезные. Всех выживших "взяло под свою опеку" правительство.
Вот как была преподнесена история. О Конторе никто и словом не об-
молвился. Все обошлось.
Если не считать одной заминки.
- Меня не интересует, где она, - сказал новый шеф, возглавивший
Контору. Разговор происходил через месяц после грандиозного пожара и
исчезновения Чарли. Первые десять дней, когда схватить ее не составило
бы труда, жизнь Конторы была сплошным хаосом; она и поныне не вошла в
русло. Новый шеф, вернее шефиня, довольствовалась первым попавшимся
столом; ее собственный прибудет только через три дня. - И меня не ин-
тересует, что она способна натворить. Мы имеем дело с восьмилетней де-
вочкой, а не с Джеймсом Бондом в юбке. Долго скрываться она не может.
Ее надо найти и ее надо уничтожить.
Шефу внимал мужчина средних лет, по виду типичный библиотекарь в
заштатном городке. Надо ли говорить, что он не был библиотекарем.
Мужчина постучал пальцем по аккуратной стопке расшифровок на столе
у шефа. Все бумаги Кэпа погибли во время пожара, но главная информация
хранилась в банке машинной памяти.
- А что с этим?
- Разработки по программе "лот шесть" приостановлены на неопреде-
ленное время, - ответила шеф. - Тут замешана политика. Что вы хотите?
Двенадцать джентльменов - из них одиннадцать старцев - и три молодящи-
еся леди голубой масти, акционерши какой-нибудь геронтологической кли-
ники в Швейцарии... от одной мысли, что будет, если девчонка вдруг
объявит о себе, они уже накладывают в штаны. Им только...
- Я, признаться, не уверен, что у сенаторов от Айдахо, Мэна и Мин-
несоты такая слабая кишка, - пробормотал мужчина, который не был биб-
лиотекарем.
Шеф отмахнулась:
- Они заинтересованы в "лот шесть". Можете не сомневаться. Будем
считать, что на светофоре сейчас горит желтый свет. - Она поиграла
прядью волос - длинных, густых, красивого каштанового оттенка. - "При-
остановите на неопределенное время" - это до тех пор, пока мы не
предъявим им девчонку с биркой на ноге.
- Или ее голову, - пробормотал мужчина. - Но тут надо быть Саломе-
ей. А пока что на блюде пусто.
- Что-что?
- Это я так, - сказал он. - Короче, мы опять начинаем с нуля.
- Не совсем, - жестко поправила его шеф. - С ней нет отца, который
принимал за нее решения. Она теперь одна. Словом, ее надо найти. Не-
медленно.
- А если она успеет все выболтать?
Шеф откинулась на спинку стула, оставшегося от Кэпа, и соединила
руки на затылке. Мужчина, который не был библиотекарем, с пониманием
отнесся к тому, как свитер обтянул упругие груди шефа. Это тебе не
Кэп.
- Если бы она хотела все выболтать, она бы уже давно это сделала. -
Шеф снова наклонилась вперед и постучала пальцем по перекидному кален-
дарю. - Пятое ноября - и ничего. Да и мы приняли кой-какие предосто-
рожности. "Таймс", "Вашингтон пост", чикагская "Трибюн"... все крупные
газеты под контролем. И пока ничего.
- А если она надумает обратиться в мелкую газетенку? В поданкскую
"Таймс", а не в нью-йоркскую? Мы не можем взять под контроль все пе-
чатные органы в стране.
- К сожалению, - согласилась шеф. - И, однако же, пока не просочи-
лось ни слова. Значит, она не сказала ни слова.
- А хоть бы и сказала. История-то фантастическая. Кто поверит вось-
милетней девчонке?
- Я думаю, что если в конце своего рассказа она устроит небольшой
костер, поневоле поверят. Но знаете, что говорит ЭВМ? - Она с улыбкой
постучала по стопке бумаг. - Восемьдесят процентов за то, что нам не
придется даже пальцем пошевелить, чтобы представить ее труп комитету.
Ну разве что доставим для опознания.
- Самоубийство?
Шеф кивнула. Судя по всему, ей очень улыбалась такая перспектива.
- Оно бы неплохо, - вставая, заметил мужчина, который не был библи-
отекарем. - Но, помнится, не так давно ЭВМ говорила, что сила внушения
у Эндрю Макги практически на нуле. Улыбка шефа несколько поблекла.
- Всего доброго, шеф, - сказал мужчина, который не был библиотека-
рем, и вышел.
Библиотекарь был молодой человек лет двадцати шести, длинноволосый,
бородатый. Перед его конторкой стояла девочка в джинсах и зеленой
блузке. В одной руке она держала пакет для покупок. Она была такая ху-
дющая, смотреть больно; чем только ее кормят мать с отцом, подумал мо-
лодой человек... если вообще кормят.
Он слушал ее просьбу внимательно и уважительно. Ее папа, сказала
она, советовал ей со всеми трудными вопросами обращаться в библиотеку,
потому что в библиотеке могут ответить на любой вопрос. Совсем рядом
приглушенно гудел огромный коридор нью-йоркской Публички, у входа в
которую несли свою бессменную вахту каменные львы.
Когда она закончила, библиотекарь повторил вкратце ее просьбу, за-
гибая палец на каждом пункте.
- Честная.
Она кивнула.
- Большая... то есть национального масштаба. Вновь кивок.
- Не связана с правительством.
Худышка кивнула в третий раз.
- Может быть, ты мне скажешь, зачем тебе это?
- Я... - она помедлила - ...я должна кое-что сообщить. Молодой че-
ловек подумал несколько секунд. Он уже собирался ответить, но потом
многозначительно поднял кверху палец и пошел переговорить со своим
коллегой. Вернувшись, он произнес всего два слова.
- Вы дадите мне адрес? - попросила она.
Он нашел в справочнике адрес и аккуратно выписал его печатными бук-
вами на желтой карточке.
- Спасибо, - сказала девочка и собралась уходить.
- Послушай, - остановил он ее, - когда ты последний раз ела, дру-
жок? Может, тебе дать пару долларов на завтрак?
Она улыбнулась - это была удивительно милая, обаятельная улыбка.
Еще немного, и молодой библиотекарь влюбился бы.
- У меня есть деньги, - сказала она и открыла пакет, чтобы ему было
видно.
Пакет был набит четвертаками. Пока он собирался спросить - разбила
она свою свинью-копилку или раздобыла деньги еще где-то, - ее уже и
след простыл.
Девочка поднималась в лифте на шестнадцатый этаж небоскреба. На нее
с любопытством посматривали - едет девчушка в джинсах и зеленой блуз-
ке, одна, в левой руке мятый пакет, в правой апельсин с наклейкой
"Санкист". Но у жителей Нью-Йорка есть неписаное правило: занимайся
своими делами и не лезь в чужие.
Выйдя из лифта, она прочитала указатели и повернула налево. За рас-
пашными стеклянными дверями был холл, в конце холла красивая приемная.
На дверях она прочла два слова, сообщенные библиотекарем, и девиз под
ними: "Все хорошо, что ко двору". Чарли постояла секунду-другую.
- Наконец я что-то делаю, папа, - прошептала она. - Только бы я все
сделала правильно.
Чарли Макги потянула на себя одну стеклянную створку и вошла в ре-
дакцию журнала "Роллинг Стоун", куда ее направил библиотекарь.
Дежурила молодая женщина с прозрачными серыми глазами. Она молча
разглядывала Чарли, отмечая про себя детали - измятый магазинный па-
кет, апельсин, стройненькая фигурка... пожалуй, это уже не стройность,
а худоба, граничащая с истощением... рост уже не девочки, но подрост-
ка, и какое-то безмятежное выражение лица. "Красотка вырастет", - по-
думала дежурная по редакции.
- Чем я могу тебе помочь, сестренка? - спросила она, улыбаясь.
- Мне нужно кого-нибудь, кто пишет для вашего журнала, - сказала
Чарли. Ее голос звучал тихо, но при этом отчетливо и решительно. - Я
хочу рассказать одну историю. И кое-что показать.
- Как в школе? - спросила дежурная.
Чарли улыбнулась. Та же улыбка, что пленила библиотекаря.
Да, - сказала она. - Я давно ждала этого дня.
Конец
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53