.. располагающее. -
Он еще больше осклабился, и его улыбка вдруг стала хищной. Здоровый
зрачок бегал в своей орбите.
- К чему вы это? - спросил Кэп. Он был бы не прочь выпить стакан
воды.
- К тому, что я много гулял в Аризоне и принюхивался, что за ветер
подул в вашу сторону... неприятный ветер, Кэп, - из, солончаков. У ме-
ня было время почитать и поразмыслить. Вот я и мыслю себе, что, кроме
меня, больше некому доставить сюда эту парочку. И, кроме меня, некому
больше обработать девочку, когда она окажется здесь. Тут ни торазин,
ни оразин, ни это ваше пухлое досье не помогут. Дело тоньше, чем вам
представляется.
Кто это говорил - Рэйнберд? Призрак Уэнлесса? Кэпа обуял такой
страх и бешенство, что он лишился дара речи.
- Я все сделаю, - звучал мягкий голос. - Я доставлю их сюда, а вы
проведете свои тесты. - Так отец дает разрешение ребенку поиграть с
новой игрушкой. - Одно условие: вы отдаете мне девочку после всех экс-
периментов.
- Вы сумасшедший, - прошептал Кэп.
- Само собой, - улыбнулся Рэйнберд. - Как и вы. Опасный сумасшед-
ший. Сидите и мечтаете подчинить себе силу, которая выше человеческого
разумения. Силу, которая принадлежит одним богам... да еще этой девоч-
ке.
- Я могу стереть вас с лица земли. Прямо сейчас. Думаете, меня
что-нибудь остановит?
- Остановит, - сказал Рэйнберд. - Если я исчезну, через месяц по
всей стране прокатится такая волна гадливости и негодования, что Уо-
тергейт покажется невинной шалостью. Остановит. Если я исчезну, через
полтора месяца Контору прикроют, а через полгода вам инкриминируют в
суде такие преступления, что вы угодите за решетку до конца своих
дней. - Он опять улыбнулся, обнажая кривые редкие зубы. - Я знаю, что
говорю. Кэп. Я ведь давно ковыряюсь на этой грязной, вонючей делянке,
так что урожай будет тот еще, можете не сомневаться.
Кэп попробовал рассмеяться. Смех застрял у него где-то в горле.
- Больше десяти лет я таскал в свое дупло орешки и всякую всячину,
- безмятежно продолжал Рэйнберд, - как любой зверек, переживший хоть
один раз голодную зиму. У меня, Кэп, такой винегрет из снимков, магни-
тофонных записей, ксерокопий документов, что у нашей старой подружки
миссис Общественности глаза на лоб полезут.
- Это невозможно, - выдавил из себя Кэп, уже понимая, что тут не
блеф, уже чувствуя, как холодная незримая рука давит ему на грудь.
- Очень даже возможно, - успокоил его Рэйнберд. - Последние три го-
да ко мне бесперебойно текут данные вашей ЭВМ, я в любой момент могу
влезть в ее память. В режиме с разделением времени, разумеется, что
стоит денег, и немалых, но мне это по карману. Приличный заработок,
удачно помещенный капитал. Кэп, перед вами - вернее, сбоку от вас, хо-
тя так будет менее поэтично, - живой пример американского свободного
предпринимательства в действии.
- Нет, - выдавил из себя Кэп.
- Да, - сказал Рэйнберд. - Вы знаете меня как Джона Рэйнберда, но
Управление по переосвоению земных недр - это тоже я. Можете проверить.
Мой личный код AXON. Проверьте на основном терминале. Лифт рядом, ту-
да-обратно. Я подожду. - Рэйнберд положил ногу на ногу, правая брючина
задралась, и выглянул лопнувший шов на ботинке. Этот человек, если на-
до, будет ждать вечность. Кэп лихорадочно соображал.
- Работали в режиме с разделением времени... ну, допустим. Но
влезть в память...
- Поговорите с доктором Нофтцигером. - Рэйнберд был сама предупре-
дительность. - Спросите у него, сколько существует способов потоптать-
ся в памяти, если у тебя есть к машине доступ. Два года назад двенад-
цатилетний пострел, неплохо, видимо, соображавший, влез в память ЭВМ
вычислительного центра американского конгресса. Кстати, я знаю ваш
шифр доступа, Кэп. В этом году BROW. В прошлом был RASP. По-моему, тот
более подходящий.
Кэп таращился на Рэйнберда. Его мозг напоминал трехъярусный цирк.
Первый ярус размышлял о том, что Джон Рэйнберд никогда не бывал таким
разговорчивым. Второй ярус пытался примириться с мыслью, что этот
маньяк посвящен во все тайны Конторы. Третий ярус раздумывал над ки-
тайским проклятьем, на редкость невинным, пока не дашь себе труда в
него вдуматься. Чтоб вы жили в эпоху перемен. Последние полтора года
составили такую эпоху. Он чувствовал, еще одна перемена лишит его ос-
татков разума.
Вдруг он снова вспомнил Уэнлесса - и ужас придавил его. Ему почуди-
лось, будто он превра... да, превращается в Уэнлесса. Демоны, повсюду
демоны, а он бессилен отогнать их, даже позвать на помощь.
- Чего вы хотите, Рэйнберд?
- Я уже сказал, Кэп. Ничего, кроме вашего слова, что мое знакомство
с Чарлин Макги не кончится выстрелом, а только с него начнется. Я хо-
чу... - Его здоровый глаз потемнел, подернулся поволокой, взгляд стал
отрешенным. - Я хочу познать ее. У Кэпа отвисла челюсть.
Внезапно сообразив, Рэйнберд презрительно покачал головой.
- Не в этом смысле. Не в библейском. Но я узнаю ее ближе. Мы станем
с ней друзьями, Кэп. Если она и вправду такая могущественная, мы ста-
нем с ней большими друзьями.
Кэп издал какой-то странный звук: смехом это трудно было назвать,
скорее взвизгом.
Лицо Рэйнберда продолжало изображать презрение.
- Ну да, вы считаете это невозможным. Еще бы - монстр. И руки в
крови, пролитой по вашему приказу. И все же так будет, Кэп. У девочки
два года не было друзей. Только отец. Для вас она, Кэп, все одно что
я. В этом ваша главная ошибка. Для вас она тоже монстр. Правда, полез-
ный. Наверно, это потому, что вы белый. Белому везде мерещатся монс-
тры. Ему даже собственный отросток кажется монстром. - Рэйнберд расс-
меялся.
Понемногу Кэп начал приходить в себя, к нему вернулась способность
рассуждать здраво.
- Зачем мне идти вам навстречу, даже если правда все, что вы сказа-
ли? Вам ведь недолго осталось жить, и мы оба это знаем. Двадцать лет
вы охотитесь за своей смертью. Остальное не в счет, в порядке хобби. И
вы на нее вот-вот напоретесь. А это развяжет нам руки. Так зачем,
спрашивается, давать вам желанную игрушку?
- Возможно, вы правы. Возможно, я охочусь за своей смертью... приз-
наться, не ждал от вас, Кэп, такого цветистого оборота. Пожалуй, вас
недостаточно воспитывали в страхе божием.
- Ну уж вы-то, во всяком случае, не бог, - заметил Кэп. Рэйнберд
усмехнулся.
- Ну да, дьявол, я понимаю. Вот что я вам скажу: если бы я всерьез
охотился за своей смертью, я бы ее давно нашел. Может, я играл с ней,
как кот с мышью? Только я не собираюсь угробить вас, Кэп, или Контору,
или американскую контрразведку. Слава богу, не вчера родился. Просто
мне нужна это девочка. А вам наверняка понадоблюсь я. Мне может ока-
заться по силам то, перед чем спасуют все наркотики Хокстеттера.
- А дальше что?
- Когда мы закроем "дело Макги", Управление по переосвоению земных
недр прекратит свое существование. Ваш Нофтцигер сможет сменить все
шифры в машине. А мы с вами, Кэп, слетаем в Аризону. Пообедаем в
Флэгстаффе, в моем любимом ресторане, потом пешком пройдемся ко мне и
за домом, в пустыне, запалим костер, на котором поджарим шашлычок из
разных бумаг, фотографий и магнитофонных пленок. Если захотите, я даже
покажу вам свою коллекцию обуви. Кэп думал. Рэйнберд не торопил его с
ответом. Наконец Кэп сказал:
- Хокстеттер и его коллеги считают, что может уйти года два на то,
чтобы девчонка сломалась. Все будет зависеть от того, насколько силен
в ней защитный императив.
- А вам больше четырех-шести месяцев не продержаться. Кэп неопреде-
ленно повел плечами.
Указательным пальцем Рэйнберд свернул нос на сторону, скособочился
и стал похож на страшилу из сказки.
- Ничего, Кэп, постараемся, чтобы вы подольше продержались в седле.
Мы с вами повязаны, много чего нам довелось вместе похоронить - и в
переносном смысле и в прямом. А насчет двух лет он загнул. Мы свое
возьмем, и вы и я.
Кэп обдумывал. Он чувствовал себя старым и усталым, а главное -
беспомощным.
- Похоже, вы своего добились, - сказал он.
- Отлично, - мгновенно отреагировал Рэйнберд. - Что если я буду
приходить к ней как уборщик? Человек, далекий от вашей братии. Это для
нее важно. И, конечно же, она никогда не узнает, что стрелял я. Стоит
ли рисковать? Так рисковать?
- К чему все это? - спросил Кэп после долгой паузы. - К чему эти
безумные ходы?
- Безумные? - невозмутимо переспросил Рэйнберд. Он встал, чтобы
взять одну из фотографий со стола у Кэпа. Это была та фотография, где
смеющаяся Чарли съезжала на картонке с ледяной горы. - Все мы, Кэп,
запасаем на зиму орехи и всякую, всячину, работа такая. Гувер это де-
лал. И все шефы ЦРУ. Да и вы тоже, не то сидели бы уже на пенсии. Я
начал обеспечивать прикрытие своим тылам задолго до рождения Чарлин
Макги.
- Но зачем вам девчонка?
Рэйнберд долго не отвечал. Он смотрел на фотографию внимательно,
почти любовно. Он погладил ее.
- Она очень красивая, - сказал он. - И совсем юная. Но в ней зало-
жен этот ваш фактор-зет. Дар богов. Мы с ней сойдемся. - Взгляд его
затуманился. - Сойдемся, и очень коротко.
В ЗАПАДНЕ
Двадцать седьмого марта Энди Макги внезапно решил, что дальше, ос-
таваться в Ташморе им нельзя. Пошла третья неделя с тех пор, как он
отправил письма, - и ни ответа, ни привета. Это безмолвие, окружавшее
владения Грэнтера, действовало ему на нервы. Да, конечно, во всех шес-
ти случаях его могли принять за чокнутого... но что-то он в это не ве-
рил.
Верил он в другое, в то, что подсказывало ему шестое чувство: его
письма каким-то образом попали не по адресу. А это значило, что им из-
вестно, где скрываются он и Чарли. - Мы уходим, - сказал он дочери. -
Давай собираться. Она посмотрела на него - этот ее пристальный, немно-
го испуганный взгляд - и ничего не сказала. Не спросила, куда они те-
перь и что будут делать, и от этого ему еще больше стало не по себе. В
одном из стенных шкафов нашлись два стареньких чемодана в наклейках от
былых путешествий - Гранд-Рапидс, Ниагарский водопад, Майами Бич, и
они сложили в них самое необходимое.
В окна било ослепительно яркое утреннее солнце. Водостоки захлебы-
вались талой водой. Прошлой ночью он почти не спал, слушал, как вскры-
вается лед с запредельно-высоким загадочным звуком, побуревший, раска-
лывается и медленно движется к горловине озера, откуда течет на восток
через Нью-Гэмпшир и весь Мэн славная Хэнкокривер, делаясь чем дальше,
тем грязнее и зловоннее, пока ее, на глазах разлагающуюся, с шумом не
вырвет в Атлантику. Звук был такой, словно долго звенел хрусталь или
вели и вели скрипичным смычком на самой высокой ноте - бесконечно про-
тяжное ззи-и-и-и-инн, задевавшее нервные окончания и заставлявшее их
согласно вибрировать. Он никогда раньше не бывал в здешних местах во
время ледохода и сомневался, что когда-нибудь вновь захочет побывать.
Слышалось нечто потустороннее в этом звуке, отражавшемся от вечнозеле-
ных окрестных холмов - приземистой выщербленной чащи.
Он почувствовал - опять они подкрадываются, точно силуэт монстра из
повторяющегося ночного кошмара. На следующий день после дня рождения
Чарли, телепаясь в очередной раз на неудобных дедовых лыжах, он натк-
нулся на следы сапог, что вели к высокой сосне. Возле сосны человек
снял их и воткнул задниками в снег, оставив две вмятины. Особенно на-
топтано было в месте, где он снова надел свои сапоги (или "мокросту-
пы", по терминологии Грэнтера, почему-то питавшего к ним странную неп-
риязнь). Под деревом Энди нашел шесть окурков с надписью "Вэнтедж" и
смятый желтый коробок из-под кодаковской цветной пленки. Встревоженный
не на шутку, он сбросил лыжи и полез на дерево. Где-то на середине он
вдруг замер: прямо перед ним, на расстоянии мили, виднелся домик Грэн-
тера. Отсюда он казался маленьким и необитаемым. Но если телеобъекти-
вом... Он ни слова не сказал дочери о своей находке. Вот и упакованы
чемоданы. А Чарли все молчит, словно обвиняет его. Наконец он не вы-
держал:
- Доедем на попутке до Берлина, а там сядем на автобус - и в
Нью-Йорк. И сразу в редакцию "Таймс"...
- Но ведь ты написал им, папа.
- Они могли не получить мое письмо, малыш. Секунду-другую она молча
смотрела на него.
- Ты думаешь, они его перехватили?
- Ну что ты, я... - Он не нашелся, что ответить, и сказал просто: -
Не знаю.
Чарли молча опустилась на корточки, закрыла чемодан и принялась во-
евать с защелками, которые никак не желали подчиняться.
- Я тебе помогу, малыш.
- Я сама! - закричала она и расплакалась.
- Ну что ты, Чарленок, - начал он ее успокаивать. - Не надо, малыш-
ка. Скоро все это кончится.
- Неправда. - Слезы пуще прежнего хлынули из глаз. - Никогда... ни-
когда это не кончится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Он еще больше осклабился, и его улыбка вдруг стала хищной. Здоровый
зрачок бегал в своей орбите.
- К чему вы это? - спросил Кэп. Он был бы не прочь выпить стакан
воды.
- К тому, что я много гулял в Аризоне и принюхивался, что за ветер
подул в вашу сторону... неприятный ветер, Кэп, - из, солончаков. У ме-
ня было время почитать и поразмыслить. Вот я и мыслю себе, что, кроме
меня, больше некому доставить сюда эту парочку. И, кроме меня, некому
больше обработать девочку, когда она окажется здесь. Тут ни торазин,
ни оразин, ни это ваше пухлое досье не помогут. Дело тоньше, чем вам
представляется.
Кто это говорил - Рэйнберд? Призрак Уэнлесса? Кэпа обуял такой
страх и бешенство, что он лишился дара речи.
- Я все сделаю, - звучал мягкий голос. - Я доставлю их сюда, а вы
проведете свои тесты. - Так отец дает разрешение ребенку поиграть с
новой игрушкой. - Одно условие: вы отдаете мне девочку после всех экс-
периментов.
- Вы сумасшедший, - прошептал Кэп.
- Само собой, - улыбнулся Рэйнберд. - Как и вы. Опасный сумасшед-
ший. Сидите и мечтаете подчинить себе силу, которая выше человеческого
разумения. Силу, которая принадлежит одним богам... да еще этой девоч-
ке.
- Я могу стереть вас с лица земли. Прямо сейчас. Думаете, меня
что-нибудь остановит?
- Остановит, - сказал Рэйнберд. - Если я исчезну, через месяц по
всей стране прокатится такая волна гадливости и негодования, что Уо-
тергейт покажется невинной шалостью. Остановит. Если я исчезну, через
полтора месяца Контору прикроют, а через полгода вам инкриминируют в
суде такие преступления, что вы угодите за решетку до конца своих
дней. - Он опять улыбнулся, обнажая кривые редкие зубы. - Я знаю, что
говорю. Кэп. Я ведь давно ковыряюсь на этой грязной, вонючей делянке,
так что урожай будет тот еще, можете не сомневаться.
Кэп попробовал рассмеяться. Смех застрял у него где-то в горле.
- Больше десяти лет я таскал в свое дупло орешки и всякую всячину,
- безмятежно продолжал Рэйнберд, - как любой зверек, переживший хоть
один раз голодную зиму. У меня, Кэп, такой винегрет из снимков, магни-
тофонных записей, ксерокопий документов, что у нашей старой подружки
миссис Общественности глаза на лоб полезут.
- Это невозможно, - выдавил из себя Кэп, уже понимая, что тут не
блеф, уже чувствуя, как холодная незримая рука давит ему на грудь.
- Очень даже возможно, - успокоил его Рэйнберд. - Последние три го-
да ко мне бесперебойно текут данные вашей ЭВМ, я в любой момент могу
влезть в ее память. В режиме с разделением времени, разумеется, что
стоит денег, и немалых, но мне это по карману. Приличный заработок,
удачно помещенный капитал. Кэп, перед вами - вернее, сбоку от вас, хо-
тя так будет менее поэтично, - живой пример американского свободного
предпринимательства в действии.
- Нет, - выдавил из себя Кэп.
- Да, - сказал Рэйнберд. - Вы знаете меня как Джона Рэйнберда, но
Управление по переосвоению земных недр - это тоже я. Можете проверить.
Мой личный код AXON. Проверьте на основном терминале. Лифт рядом, ту-
да-обратно. Я подожду. - Рэйнберд положил ногу на ногу, правая брючина
задралась, и выглянул лопнувший шов на ботинке. Этот человек, если на-
до, будет ждать вечность. Кэп лихорадочно соображал.
- Работали в режиме с разделением времени... ну, допустим. Но
влезть в память...
- Поговорите с доктором Нофтцигером. - Рэйнберд был сама предупре-
дительность. - Спросите у него, сколько существует способов потоптать-
ся в памяти, если у тебя есть к машине доступ. Два года назад двенад-
цатилетний пострел, неплохо, видимо, соображавший, влез в память ЭВМ
вычислительного центра американского конгресса. Кстати, я знаю ваш
шифр доступа, Кэп. В этом году BROW. В прошлом был RASP. По-моему, тот
более подходящий.
Кэп таращился на Рэйнберда. Его мозг напоминал трехъярусный цирк.
Первый ярус размышлял о том, что Джон Рэйнберд никогда не бывал таким
разговорчивым. Второй ярус пытался примириться с мыслью, что этот
маньяк посвящен во все тайны Конторы. Третий ярус раздумывал над ки-
тайским проклятьем, на редкость невинным, пока не дашь себе труда в
него вдуматься. Чтоб вы жили в эпоху перемен. Последние полтора года
составили такую эпоху. Он чувствовал, еще одна перемена лишит его ос-
татков разума.
Вдруг он снова вспомнил Уэнлесса - и ужас придавил его. Ему почуди-
лось, будто он превра... да, превращается в Уэнлесса. Демоны, повсюду
демоны, а он бессилен отогнать их, даже позвать на помощь.
- Чего вы хотите, Рэйнберд?
- Я уже сказал, Кэп. Ничего, кроме вашего слова, что мое знакомство
с Чарлин Макги не кончится выстрелом, а только с него начнется. Я хо-
чу... - Его здоровый глаз потемнел, подернулся поволокой, взгляд стал
отрешенным. - Я хочу познать ее. У Кэпа отвисла челюсть.
Внезапно сообразив, Рэйнберд презрительно покачал головой.
- Не в этом смысле. Не в библейском. Но я узнаю ее ближе. Мы станем
с ней друзьями, Кэп. Если она и вправду такая могущественная, мы ста-
нем с ней большими друзьями.
Кэп издал какой-то странный звук: смехом это трудно было назвать,
скорее взвизгом.
Лицо Рэйнберда продолжало изображать презрение.
- Ну да, вы считаете это невозможным. Еще бы - монстр. И руки в
крови, пролитой по вашему приказу. И все же так будет, Кэп. У девочки
два года не было друзей. Только отец. Для вас она, Кэп, все одно что
я. В этом ваша главная ошибка. Для вас она тоже монстр. Правда, полез-
ный. Наверно, это потому, что вы белый. Белому везде мерещатся монс-
тры. Ему даже собственный отросток кажется монстром. - Рэйнберд расс-
меялся.
Понемногу Кэп начал приходить в себя, к нему вернулась способность
рассуждать здраво.
- Зачем мне идти вам навстречу, даже если правда все, что вы сказа-
ли? Вам ведь недолго осталось жить, и мы оба это знаем. Двадцать лет
вы охотитесь за своей смертью. Остальное не в счет, в порядке хобби. И
вы на нее вот-вот напоретесь. А это развяжет нам руки. Так зачем,
спрашивается, давать вам желанную игрушку?
- Возможно, вы правы. Возможно, я охочусь за своей смертью... приз-
наться, не ждал от вас, Кэп, такого цветистого оборота. Пожалуй, вас
недостаточно воспитывали в страхе божием.
- Ну уж вы-то, во всяком случае, не бог, - заметил Кэп. Рэйнберд
усмехнулся.
- Ну да, дьявол, я понимаю. Вот что я вам скажу: если бы я всерьез
охотился за своей смертью, я бы ее давно нашел. Может, я играл с ней,
как кот с мышью? Только я не собираюсь угробить вас, Кэп, или Контору,
или американскую контрразведку. Слава богу, не вчера родился. Просто
мне нужна это девочка. А вам наверняка понадоблюсь я. Мне может ока-
заться по силам то, перед чем спасуют все наркотики Хокстеттера.
- А дальше что?
- Когда мы закроем "дело Макги", Управление по переосвоению земных
недр прекратит свое существование. Ваш Нофтцигер сможет сменить все
шифры в машине. А мы с вами, Кэп, слетаем в Аризону. Пообедаем в
Флэгстаффе, в моем любимом ресторане, потом пешком пройдемся ко мне и
за домом, в пустыне, запалим костер, на котором поджарим шашлычок из
разных бумаг, фотографий и магнитофонных пленок. Если захотите, я даже
покажу вам свою коллекцию обуви. Кэп думал. Рэйнберд не торопил его с
ответом. Наконец Кэп сказал:
- Хокстеттер и его коллеги считают, что может уйти года два на то,
чтобы девчонка сломалась. Все будет зависеть от того, насколько силен
в ней защитный императив.
- А вам больше четырех-шести месяцев не продержаться. Кэп неопреде-
ленно повел плечами.
Указательным пальцем Рэйнберд свернул нос на сторону, скособочился
и стал похож на страшилу из сказки.
- Ничего, Кэп, постараемся, чтобы вы подольше продержались в седле.
Мы с вами повязаны, много чего нам довелось вместе похоронить - и в
переносном смысле и в прямом. А насчет двух лет он загнул. Мы свое
возьмем, и вы и я.
Кэп обдумывал. Он чувствовал себя старым и усталым, а главное -
беспомощным.
- Похоже, вы своего добились, - сказал он.
- Отлично, - мгновенно отреагировал Рэйнберд. - Что если я буду
приходить к ней как уборщик? Человек, далекий от вашей братии. Это для
нее важно. И, конечно же, она никогда не узнает, что стрелял я. Стоит
ли рисковать? Так рисковать?
- К чему все это? - спросил Кэп после долгой паузы. - К чему эти
безумные ходы?
- Безумные? - невозмутимо переспросил Рэйнберд. Он встал, чтобы
взять одну из фотографий со стола у Кэпа. Это была та фотография, где
смеющаяся Чарли съезжала на картонке с ледяной горы. - Все мы, Кэп,
запасаем на зиму орехи и всякую, всячину, работа такая. Гувер это де-
лал. И все шефы ЦРУ. Да и вы тоже, не то сидели бы уже на пенсии. Я
начал обеспечивать прикрытие своим тылам задолго до рождения Чарлин
Макги.
- Но зачем вам девчонка?
Рэйнберд долго не отвечал. Он смотрел на фотографию внимательно,
почти любовно. Он погладил ее.
- Она очень красивая, - сказал он. - И совсем юная. Но в ней зало-
жен этот ваш фактор-зет. Дар богов. Мы с ней сойдемся. - Взгляд его
затуманился. - Сойдемся, и очень коротко.
В ЗАПАДНЕ
Двадцать седьмого марта Энди Макги внезапно решил, что дальше, ос-
таваться в Ташморе им нельзя. Пошла третья неделя с тех пор, как он
отправил письма, - и ни ответа, ни привета. Это безмолвие, окружавшее
владения Грэнтера, действовало ему на нервы. Да, конечно, во всех шес-
ти случаях его могли принять за чокнутого... но что-то он в это не ве-
рил.
Верил он в другое, в то, что подсказывало ему шестое чувство: его
письма каким-то образом попали не по адресу. А это значило, что им из-
вестно, где скрываются он и Чарли. - Мы уходим, - сказал он дочери. -
Давай собираться. Она посмотрела на него - этот ее пристальный, немно-
го испуганный взгляд - и ничего не сказала. Не спросила, куда они те-
перь и что будут делать, и от этого ему еще больше стало не по себе. В
одном из стенных шкафов нашлись два стареньких чемодана в наклейках от
былых путешествий - Гранд-Рапидс, Ниагарский водопад, Майами Бич, и
они сложили в них самое необходимое.
В окна било ослепительно яркое утреннее солнце. Водостоки захлебы-
вались талой водой. Прошлой ночью он почти не спал, слушал, как вскры-
вается лед с запредельно-высоким загадочным звуком, побуревший, раска-
лывается и медленно движется к горловине озера, откуда течет на восток
через Нью-Гэмпшир и весь Мэн славная Хэнкокривер, делаясь чем дальше,
тем грязнее и зловоннее, пока ее, на глазах разлагающуюся, с шумом не
вырвет в Атлантику. Звук был такой, словно долго звенел хрусталь или
вели и вели скрипичным смычком на самой высокой ноте - бесконечно про-
тяжное ззи-и-и-и-инн, задевавшее нервные окончания и заставлявшее их
согласно вибрировать. Он никогда раньше не бывал в здешних местах во
время ледохода и сомневался, что когда-нибудь вновь захочет побывать.
Слышалось нечто потустороннее в этом звуке, отражавшемся от вечнозеле-
ных окрестных холмов - приземистой выщербленной чащи.
Он почувствовал - опять они подкрадываются, точно силуэт монстра из
повторяющегося ночного кошмара. На следующий день после дня рождения
Чарли, телепаясь в очередной раз на неудобных дедовых лыжах, он натк-
нулся на следы сапог, что вели к высокой сосне. Возле сосны человек
снял их и воткнул задниками в снег, оставив две вмятины. Особенно на-
топтано было в месте, где он снова надел свои сапоги (или "мокросту-
пы", по терминологии Грэнтера, почему-то питавшего к ним странную неп-
риязнь). Под деревом Энди нашел шесть окурков с надписью "Вэнтедж" и
смятый желтый коробок из-под кодаковской цветной пленки. Встревоженный
не на шутку, он сбросил лыжи и полез на дерево. Где-то на середине он
вдруг замер: прямо перед ним, на расстоянии мили, виднелся домик Грэн-
тера. Отсюда он казался маленьким и необитаемым. Но если телеобъекти-
вом... Он ни слова не сказал дочери о своей находке. Вот и упакованы
чемоданы. А Чарли все молчит, словно обвиняет его. Наконец он не вы-
держал:
- Доедем на попутке до Берлина, а там сядем на автобус - и в
Нью-Йорк. И сразу в редакцию "Таймс"...
- Но ведь ты написал им, папа.
- Они могли не получить мое письмо, малыш. Секунду-другую она молча
смотрела на него.
- Ты думаешь, они его перехватили?
- Ну что ты, я... - Он не нашелся, что ответить, и сказал просто: -
Не знаю.
Чарли молча опустилась на корточки, закрыла чемодан и принялась во-
евать с защелками, которые никак не желали подчиняться.
- Я тебе помогу, малыш.
- Я сама! - закричала она и расплакалась.
- Ну что ты, Чарленок, - начал он ее успокаивать. - Не надо, малыш-
ка. Скоро все это кончится.
- Неправда. - Слезы пуще прежнего хлынули из глаз. - Никогда... ни-
когда это не кончится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53