взволнованная (и испуганная), как невеста перед венчанием,
она полностью лишилась аппетита. Теперь же при виде хлеба и мяса Рози
начисто забыла о лисьем семействе, живущем к северу от пляжа.
А Билл извлекал из сумки-холодильника все новую и новую снедь:
бутерброды с холодной говядиной, бутерброды с тунцом, салат с
цыпленком, салат с картофелем, салат из капусты с морковью, две банки
кока-колы, термос чая со льдом, два куска пирога, кусок торта, - все
это напомнило ей клоунов, вылезающих из маленькой машины в цирке, и
она, не выдержав, рассмеялась. Наверное, с ее стороны это было
невежливо, но Рози настолько проникнулась доверием к нему, что
формальное соблюдение правил хорошего тона перестало быть
необходимостью. И слава Богу, потому что чувствовала, что даже правила
хорошего тона вряд ли остановили бы ее.
Он поднял голову и посмотрел на нее, держа в одной руке солонку,
а в другой - перечницу. Она увидела, что дырочки на солонке и
перечнице аккуратно заклеены прозрачной лентой, и ей почему-то стало
еще веселее. Рози опустилась на скамейку рядом со столом, закрыла лицо
руками и попыталась успокоиться. Ей почти удалось это, но тут
посмотрела сквозь пальцы на стол и увидела гору сэндвичей - полдюжины
для двух человек - на аккуратно разрезанных по диагонали кусочках
хлеба, завернутые в прозрачную пленку. Она снова расхохоталась.
- В чем дело. Рози? - спросил он, улыбаясь. - Что случилось?
- Ты случайно не ждешь, что к нам кто-нибудь заглянет? - спросила
она, продолжая хихикать. - Какая-нибудь футбольная команда, например?
Или отряд бойскаутов?
Билл улыбнулся еще шире, но в глазах сохранялось все то же
выражение сосредоточенности. Это было довольно сложное выражение,
свидетельствовавшее о том, что он понимает одновременно и смешную
сторону ситуации, и ее серьезность, и по этому взгляду Рози наконец
поверила, что он действительно {равен} ей по возрасту или, во всяком
случае, {близок} к ней, что в данных обстоятельствах почти одно и то
же.
- Я просто взял всего понемножку, чтобы ты выбрала еду себе по
вкусу, вот и все.
Приступ смеха постепенно угасал, однако Рози продолжала
улыбаться, глядя на него. Больше всего ее поразила не
предусмотрительность Билла, от которой он казался только моложе, а
открытость и искренность, делавшие его старше.
- Билл, я могу есть практически все, - сказала она.
- Я так и думал, - произнес он, присаживаясь на скамейку рядом с
ней. - Но дело совершенно в ином. Мне важно не то, что ты можешь
терпеть или с чем согласна примириться. Гораздо важнее узнать, что
тебе нравится. Я хочу дать тебе все, что ты желаешь, все, что
нравится, потому что ты свела меня с ума.
Она посмотрела на него серьезно - теперь ей было совсем не смешно
- и, когда он взял в ладонь ее руку, накрыла ее своей ладонью.
Мысленно Рози все еще продолжала переваривать то, что Билл сказал, и
получалось с трудом - похоже на то, как мы пытаемся пронести
громоздкий предмет мебельного гарнитура через узкий дверной проем,
поворачивая его и так, и этак, чтобы найти подходящий угол наклона.
- Но почему? - спросила она. - Почему я?
Он покачал головой.
- Не знаю. Факт в том, Рози, что у меня вообще мало знаний и
опыта в отношении женщин. Я встречался с девушкой, когда учился в
старшей школе, и мы, наверное, переспали бы в конце концов с ней, но
она уехала в другой город прежде, чем это случилось. У меня была
девушка на первом курсе колледжа, с которой мы все-таки переспали.
Потом пять лет назад повстречал еще одну - где бы ты думала? В
зоопарке. Мы были помолвлены. Ее звали Бронуин О'Хара. Звучит как имя
героини романа Маргарет Митчелл, правда?
- Красивое имя.
- И красивая девушка. Она умерла от расширения сосудов мозга.
- О Билл!.. Мне так жаль...
- С тех пор я имел дело с парой девушек, и я не преувеличиваю - с
парой девушек, точка, конец рассказа. Родители все время ссорятся
из-за меня. Отец говорит, что я умру девственником, мать требует,
чтобы он оставил меня в покое и перестал браниться. Только она
произносит "бганиться".
Рози улыбнулась.
- А потом ты пришла в магазин и выбрала ту картину. Ты знала, что
должна заполучить ее, с самого начала, так ведь?
- Да.
- Примерно то же самое я почувствовал к тебе. Знаешь, я хотел
сказать тебе кое-что. То, что здесь происходит, не вызвано ни
добротой, ни благотворительностью, ни чувством долга. То, что здесь
сейчас происходит, абсолютно не связано с тем фактом, что бедная Рози
прожила тяжкую несчастную жизнь. - Он помедлил и затем добавил: - Это
потому, что я люблю тебя.
- Ты не можешь знать наверняка. По крайней мере, пока.
- Я знаю то, что я знаю, - возразил он, и интонации мягкой
настойчивости в его голосе слегка испугали ее. - А теперь давай
покончим с мыльными операми и перейдем к делу - прошу к столу.
И они приступили к ленчу. А когда наконец покончили с ним и Рози
почувствовала, что эластичная резинка трусиков врезается в кожу
живота, натянутую, как на барабане, они сложили остатки завтрака в
сумку-холодильник и снова закрепили ее на багажнике
"харлей-дэвидсона". Никто не появился; Шорлэнд принадлежал только им
двоим. Они опять подошли к воде и опять сели на большой обломок скалы.
Рози начала испытывать к этому камню сильные чувства; к такому камню,
думала она, можно возвращаться раз или два в году просто для того,
чтобы поблагодарить его... разумеется, если все закончится хорошо. А к
тому имелось достаточно признаков, насколько она могла судить.
Собственно, она не знала, был ли в ее жизни более счастливый день.
Билл обнял ее, затем бережно повернул лицо Рози к себе и начал
целовать ее. Через пять минут она {по-настоящему} испугалась, что
вот-вот упадет в обморок - происходящее казалось сном, родившимся в
затуманенном сознании, возбуждение ее достигло невероятной силы, в
памяти мелькали все те книги, рассказы и фильмы, которых она раньше не
понимала и принимала на веру. Как слепой, вынужденный принимать на
веру утверждение зрячего о том, что солнечный закат красив. Щеки
пылали, грудям, нежным и порозовевшим от его прикосновений через
тонкую ткань блузки, было тесно, и она пожалела, что надела
бюстгальтер. От этой мысли еще сильнее бросило в жар. Сердце в груди
пустилось в бешеный галоп, но это хорошо. {Все} хорошо. Она
перешагнула границу обыденной реальности и ступила на территорию
страны чудес. Рози опустила руку и почувствовала, насколько тверда его
плоть. Ей показалось, что она прикасается к камню, с тем отличием, что
камень не пульсировал бы под ладонью, как ее собственное сердце.
На минутку он позволил ее руке находиться там, затем осторожно
убрал и поцеловал в ладонь.
- На сегодня хватит, - произнес он хрипло.
- Но почему? - Она посмотрела на него открыто, {без} ложной
стыдливости или притворства. За всю жизнь Рози знала только одного
мужчину, Нормана, а он не принадлежал к тем, кто возбуждался от
простого прикосновения через брюки. Иногда - а за последние несколько
лет все чаще и чаще - он не возбуждался вовсе.
- Потому что, если мы не остановимся, я потом не смогу ходить.
Она посмотрела на него, сдвинув брови, с такой искренней
озадаченностью, что он не выдержал и засмеялся.
- Не обращай внимания, Рози. Просто я хочу, чтобы в первый раз,
когда мы займемся любовью, у нас все было в порядке - чтобы не
кусались комары, под спину не попал кусок дубовой коры, а компания
студентов не появилась в самый неподходящий момент. Кроме того, я
обещал доставить тебя назад к четырем часам, чтобы ты могла продавать
футболки, а я не хочу потом обгонять секундную стрелку.
Рози посмотрела на часы и с испугом увидела, что уже десять минут
третьего. Как такое возможно, если они посидели на скале жалких пять,
от силы десять минут? Хотя и неохотно, но ей пришлось с радостью
признать, что они здесь, видимо, гораздо дольше - полчаса, а то и все
сорок пять минут.
- Идем, - позвал он ее, соскальзывая со скалы, и поморщился,
когда подошвы ног коснулись воды.
За секунду до того, как он отвернулся, Рози увидела плотно
натянутую ткань брюк над его возбужденной плотью. "Из-за меня", -
подумала она и была потрясена чувствами, охватившими ее при этой
мысли: удовольствием, легкой иронией и едва заметным самодовольством.
Она спустилась со скалы рядом с ним и обнаружила, что держит его
за руки, даже не заметив, как сделала это.
- Ну хорошо, что теперь?
- Я предлагаю перед тем, как отправиться домой, немного
прогуляться. Остыть.
- Не против, но на поляну с лисами не пойдем, ладно? Я не хочу
снова их тревожить.
"{Ее}, - подумала она, - я не хочу тревожить ее".
- Согласен. Тогда пойдем на юг. Билл отвернулся было от нее, но
она задержала его руку, опять поворачивая его к себе, и затем
прижалась всем телом, обхватив руками шею. Ее обрадовало, что
твердость ниже пояса брюк Билла не исчезла, разве что чуть-чуть
уменьшилась. До сегодняшнего дня она не представляла, что в этом есть
нечто нравящееся женщине, - искренне считая все выдумкой журналов, чья
главная задача состоит в том, чтобы заставить читателей покупать ту
или иную одежду, убедить в превосходстве определенной косметики или
средства для ухода за волосами. Она прижалась к нему, всем своим
женским естеством чувствуя его возбуждение, и заглянула ему в глаза.
- Ты не против, если я скажу то, что мама научила говорить меня,
когда я собиралась на первый день рождения. Наверное, мне было лет
пять или шесть.
- Говори. - Он улыбнулся.
- Спасибо за прекрасно проведенное время, Билл. Спасибо за самый
замечательный день в моей взрослой жизни. Спасибо, что привез меня
сюда. Он поцеловал ее.
- И тебе спасибо, Рози. Я не помню, когда чувствовал себя таким
счастливым в последний раз. Идем, прогуляемся.
Держась за руки, они пошли вдоль берега, в этот раз на юг. Он
увел ее наверх по тропинке, и они оказались на длинной узкой полоске
луга, который, похоже, не косили несколько лет. Полуденное солнце
ласкало его своими лучами, бабочки порхали в зарослях тимофеевки.
Жужжали пчелы, слева от них дятел без устали долбил ствол дерева. Билл
показывал ей цветы, называя их. Два или три названия он, кажется,
ошибся, но она не поправила его. Рози обнаружила россыпь грибов у
старого дуба на краю луга и сказала, что это поганки, но не очень
опасные, потому что эти грибы горькие на вкус. От горьких грибов вряд
ли умрешь или попадешь в больницу.
Когда они вернулись к мотоциклу, появились студенты, о которых
упоминал Билл, - целая компания, приехавшая в фургончике и "скауте" с
четырьмя ведущими колесами. Они вели себя вполне миролюбиво, но
слишком шумно. Молодежь, смеясь и перешучиваясь, принялась переносить
сумки с пивом в тень, несколько человек устанавливали волейбольную
сетку. Юноша лет девятнадцати нес, перекинув через плечо, девушку,
одетую в шорты цвета хаки и верхнюю часть купальника-бикини. Когда он
перешел на бег, девушка радостно заверещала и заколотила ладонями по
коротко стриженной макушке парня. Наблюдая за ними, Рози вдруг
подумала, достигает ли крик девушки поляны с лисьей норой, и решила,
что да. Она живо представила, как самка лежит под корнями, прикрыв
пушистым хвостом спящее потомство и прислушиваясь к доносящимся с
пляжа шумам и крикам людей, шевеля навостренными ушами, поглядывая
вокруг блестящими и умными глазами, способная на всяческие безумные
проделки.
"Самцы погибают от болезни довольно быстро, но самки могут жить
долгое время, становясь все хуже и хуже". - подумала она и вспомнила
россыпь поганок, которые обнаружила на краю луга в тенистом, постоянно
сыром месте. Однажды летом бабушка показала ей эти грибы, назвав их
"паучьими поганками", и хотя это название вряд ли можно обнаружить в
книгах по микологии, в памяти Рози остался их гадкий вид - бледная
воскообразная мякоть, темные пятнышки на шляпках, {действительно}
похожие на паучков, если иметь развитое воображение... а ей на его
отсутствие жаловаться не приходится.
"Значит, больная бешенством самка способна жить довольно долго...
Самцы погибают относительно быстро, но..."
- Рози? Тебе холодно? Она непонимающе посмотрела на него. - Ты
дрожишь.
- Нет, мне не холодно. - Она посмотрела на студентов, не
замечавших ни ее, ни Билла, как не замечают молодые люди всякого, кто
старше двадцати пяти, затем перевела взгляд на Билла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
она полностью лишилась аппетита. Теперь же при виде хлеба и мяса Рози
начисто забыла о лисьем семействе, живущем к северу от пляжа.
А Билл извлекал из сумки-холодильника все новую и новую снедь:
бутерброды с холодной говядиной, бутерброды с тунцом, салат с
цыпленком, салат с картофелем, салат из капусты с морковью, две банки
кока-колы, термос чая со льдом, два куска пирога, кусок торта, - все
это напомнило ей клоунов, вылезающих из маленькой машины в цирке, и
она, не выдержав, рассмеялась. Наверное, с ее стороны это было
невежливо, но Рози настолько проникнулась доверием к нему, что
формальное соблюдение правил хорошего тона перестало быть
необходимостью. И слава Богу, потому что чувствовала, что даже правила
хорошего тона вряд ли остановили бы ее.
Он поднял голову и посмотрел на нее, держа в одной руке солонку,
а в другой - перечницу. Она увидела, что дырочки на солонке и
перечнице аккуратно заклеены прозрачной лентой, и ей почему-то стало
еще веселее. Рози опустилась на скамейку рядом со столом, закрыла лицо
руками и попыталась успокоиться. Ей почти удалось это, но тут
посмотрела сквозь пальцы на стол и увидела гору сэндвичей - полдюжины
для двух человек - на аккуратно разрезанных по диагонали кусочках
хлеба, завернутые в прозрачную пленку. Она снова расхохоталась.
- В чем дело. Рози? - спросил он, улыбаясь. - Что случилось?
- Ты случайно не ждешь, что к нам кто-нибудь заглянет? - спросила
она, продолжая хихикать. - Какая-нибудь футбольная команда, например?
Или отряд бойскаутов?
Билл улыбнулся еще шире, но в глазах сохранялось все то же
выражение сосредоточенности. Это было довольно сложное выражение,
свидетельствовавшее о том, что он понимает одновременно и смешную
сторону ситуации, и ее серьезность, и по этому взгляду Рози наконец
поверила, что он действительно {равен} ей по возрасту или, во всяком
случае, {близок} к ней, что в данных обстоятельствах почти одно и то
же.
- Я просто взял всего понемножку, чтобы ты выбрала еду себе по
вкусу, вот и все.
Приступ смеха постепенно угасал, однако Рози продолжала
улыбаться, глядя на него. Больше всего ее поразила не
предусмотрительность Билла, от которой он казался только моложе, а
открытость и искренность, делавшие его старше.
- Билл, я могу есть практически все, - сказала она.
- Я так и думал, - произнес он, присаживаясь на скамейку рядом с
ней. - Но дело совершенно в ином. Мне важно не то, что ты можешь
терпеть или с чем согласна примириться. Гораздо важнее узнать, что
тебе нравится. Я хочу дать тебе все, что ты желаешь, все, что
нравится, потому что ты свела меня с ума.
Она посмотрела на него серьезно - теперь ей было совсем не смешно
- и, когда он взял в ладонь ее руку, накрыла ее своей ладонью.
Мысленно Рози все еще продолжала переваривать то, что Билл сказал, и
получалось с трудом - похоже на то, как мы пытаемся пронести
громоздкий предмет мебельного гарнитура через узкий дверной проем,
поворачивая его и так, и этак, чтобы найти подходящий угол наклона.
- Но почему? - спросила она. - Почему я?
Он покачал головой.
- Не знаю. Факт в том, Рози, что у меня вообще мало знаний и
опыта в отношении женщин. Я встречался с девушкой, когда учился в
старшей школе, и мы, наверное, переспали бы в конце концов с ней, но
она уехала в другой город прежде, чем это случилось. У меня была
девушка на первом курсе колледжа, с которой мы все-таки переспали.
Потом пять лет назад повстречал еще одну - где бы ты думала? В
зоопарке. Мы были помолвлены. Ее звали Бронуин О'Хара. Звучит как имя
героини романа Маргарет Митчелл, правда?
- Красивое имя.
- И красивая девушка. Она умерла от расширения сосудов мозга.
- О Билл!.. Мне так жаль...
- С тех пор я имел дело с парой девушек, и я не преувеличиваю - с
парой девушек, точка, конец рассказа. Родители все время ссорятся
из-за меня. Отец говорит, что я умру девственником, мать требует,
чтобы он оставил меня в покое и перестал браниться. Только она
произносит "бганиться".
Рози улыбнулась.
- А потом ты пришла в магазин и выбрала ту картину. Ты знала, что
должна заполучить ее, с самого начала, так ведь?
- Да.
- Примерно то же самое я почувствовал к тебе. Знаешь, я хотел
сказать тебе кое-что. То, что здесь происходит, не вызвано ни
добротой, ни благотворительностью, ни чувством долга. То, что здесь
сейчас происходит, абсолютно не связано с тем фактом, что бедная Рози
прожила тяжкую несчастную жизнь. - Он помедлил и затем добавил: - Это
потому, что я люблю тебя.
- Ты не можешь знать наверняка. По крайней мере, пока.
- Я знаю то, что я знаю, - возразил он, и интонации мягкой
настойчивости в его голосе слегка испугали ее. - А теперь давай
покончим с мыльными операми и перейдем к делу - прошу к столу.
И они приступили к ленчу. А когда наконец покончили с ним и Рози
почувствовала, что эластичная резинка трусиков врезается в кожу
живота, натянутую, как на барабане, они сложили остатки завтрака в
сумку-холодильник и снова закрепили ее на багажнике
"харлей-дэвидсона". Никто не появился; Шорлэнд принадлежал только им
двоим. Они опять подошли к воде и опять сели на большой обломок скалы.
Рози начала испытывать к этому камню сильные чувства; к такому камню,
думала она, можно возвращаться раз или два в году просто для того,
чтобы поблагодарить его... разумеется, если все закончится хорошо. А к
тому имелось достаточно признаков, насколько она могла судить.
Собственно, она не знала, был ли в ее жизни более счастливый день.
Билл обнял ее, затем бережно повернул лицо Рози к себе и начал
целовать ее. Через пять минут она {по-настоящему} испугалась, что
вот-вот упадет в обморок - происходящее казалось сном, родившимся в
затуманенном сознании, возбуждение ее достигло невероятной силы, в
памяти мелькали все те книги, рассказы и фильмы, которых она раньше не
понимала и принимала на веру. Как слепой, вынужденный принимать на
веру утверждение зрячего о том, что солнечный закат красив. Щеки
пылали, грудям, нежным и порозовевшим от его прикосновений через
тонкую ткань блузки, было тесно, и она пожалела, что надела
бюстгальтер. От этой мысли еще сильнее бросило в жар. Сердце в груди
пустилось в бешеный галоп, но это хорошо. {Все} хорошо. Она
перешагнула границу обыденной реальности и ступила на территорию
страны чудес. Рози опустила руку и почувствовала, насколько тверда его
плоть. Ей показалось, что она прикасается к камню, с тем отличием, что
камень не пульсировал бы под ладонью, как ее собственное сердце.
На минутку он позволил ее руке находиться там, затем осторожно
убрал и поцеловал в ладонь.
- На сегодня хватит, - произнес он хрипло.
- Но почему? - Она посмотрела на него открыто, {без} ложной
стыдливости или притворства. За всю жизнь Рози знала только одного
мужчину, Нормана, а он не принадлежал к тем, кто возбуждался от
простого прикосновения через брюки. Иногда - а за последние несколько
лет все чаще и чаще - он не возбуждался вовсе.
- Потому что, если мы не остановимся, я потом не смогу ходить.
Она посмотрела на него, сдвинув брови, с такой искренней
озадаченностью, что он не выдержал и засмеялся.
- Не обращай внимания, Рози. Просто я хочу, чтобы в первый раз,
когда мы займемся любовью, у нас все было в порядке - чтобы не
кусались комары, под спину не попал кусок дубовой коры, а компания
студентов не появилась в самый неподходящий момент. Кроме того, я
обещал доставить тебя назад к четырем часам, чтобы ты могла продавать
футболки, а я не хочу потом обгонять секундную стрелку.
Рози посмотрела на часы и с испугом увидела, что уже десять минут
третьего. Как такое возможно, если они посидели на скале жалких пять,
от силы десять минут? Хотя и неохотно, но ей пришлось с радостью
признать, что они здесь, видимо, гораздо дольше - полчаса, а то и все
сорок пять минут.
- Идем, - позвал он ее, соскальзывая со скалы, и поморщился,
когда подошвы ног коснулись воды.
За секунду до того, как он отвернулся, Рози увидела плотно
натянутую ткань брюк над его возбужденной плотью. "Из-за меня", -
подумала она и была потрясена чувствами, охватившими ее при этой
мысли: удовольствием, легкой иронией и едва заметным самодовольством.
Она спустилась со скалы рядом с ним и обнаружила, что держит его
за руки, даже не заметив, как сделала это.
- Ну хорошо, что теперь?
- Я предлагаю перед тем, как отправиться домой, немного
прогуляться. Остыть.
- Не против, но на поляну с лисами не пойдем, ладно? Я не хочу
снова их тревожить.
"{Ее}, - подумала она, - я не хочу тревожить ее".
- Согласен. Тогда пойдем на юг. Билл отвернулся было от нее, но
она задержала его руку, опять поворачивая его к себе, и затем
прижалась всем телом, обхватив руками шею. Ее обрадовало, что
твердость ниже пояса брюк Билла не исчезла, разве что чуть-чуть
уменьшилась. До сегодняшнего дня она не представляла, что в этом есть
нечто нравящееся женщине, - искренне считая все выдумкой журналов, чья
главная задача состоит в том, чтобы заставить читателей покупать ту
или иную одежду, убедить в превосходстве определенной косметики или
средства для ухода за волосами. Она прижалась к нему, всем своим
женским естеством чувствуя его возбуждение, и заглянула ему в глаза.
- Ты не против, если я скажу то, что мама научила говорить меня,
когда я собиралась на первый день рождения. Наверное, мне было лет
пять или шесть.
- Говори. - Он улыбнулся.
- Спасибо за прекрасно проведенное время, Билл. Спасибо за самый
замечательный день в моей взрослой жизни. Спасибо, что привез меня
сюда. Он поцеловал ее.
- И тебе спасибо, Рози. Я не помню, когда чувствовал себя таким
счастливым в последний раз. Идем, прогуляемся.
Держась за руки, они пошли вдоль берега, в этот раз на юг. Он
увел ее наверх по тропинке, и они оказались на длинной узкой полоске
луга, который, похоже, не косили несколько лет. Полуденное солнце
ласкало его своими лучами, бабочки порхали в зарослях тимофеевки.
Жужжали пчелы, слева от них дятел без устали долбил ствол дерева. Билл
показывал ей цветы, называя их. Два или три названия он, кажется,
ошибся, но она не поправила его. Рози обнаружила россыпь грибов у
старого дуба на краю луга и сказала, что это поганки, но не очень
опасные, потому что эти грибы горькие на вкус. От горьких грибов вряд
ли умрешь или попадешь в больницу.
Когда они вернулись к мотоциклу, появились студенты, о которых
упоминал Билл, - целая компания, приехавшая в фургончике и "скауте" с
четырьмя ведущими колесами. Они вели себя вполне миролюбиво, но
слишком шумно. Молодежь, смеясь и перешучиваясь, принялась переносить
сумки с пивом в тень, несколько человек устанавливали волейбольную
сетку. Юноша лет девятнадцати нес, перекинув через плечо, девушку,
одетую в шорты цвета хаки и верхнюю часть купальника-бикини. Когда он
перешел на бег, девушка радостно заверещала и заколотила ладонями по
коротко стриженной макушке парня. Наблюдая за ними, Рози вдруг
подумала, достигает ли крик девушки поляны с лисьей норой, и решила,
что да. Она живо представила, как самка лежит под корнями, прикрыв
пушистым хвостом спящее потомство и прислушиваясь к доносящимся с
пляжа шумам и крикам людей, шевеля навостренными ушами, поглядывая
вокруг блестящими и умными глазами, способная на всяческие безумные
проделки.
"Самцы погибают от болезни довольно быстро, но самки могут жить
долгое время, становясь все хуже и хуже". - подумала она и вспомнила
россыпь поганок, которые обнаружила на краю луга в тенистом, постоянно
сыром месте. Однажды летом бабушка показала ей эти грибы, назвав их
"паучьими поганками", и хотя это название вряд ли можно обнаружить в
книгах по микологии, в памяти Рози остался их гадкий вид - бледная
воскообразная мякоть, темные пятнышки на шляпках, {действительно}
похожие на паучков, если иметь развитое воображение... а ей на его
отсутствие жаловаться не приходится.
"Значит, больная бешенством самка способна жить довольно долго...
Самцы погибают относительно быстро, но..."
- Рози? Тебе холодно? Она непонимающе посмотрела на него. - Ты
дрожишь.
- Нет, мне не холодно. - Она посмотрела на студентов, не
замечавших ни ее, ни Билла, как не замечают молодые люди всякого, кто
старше двадцати пяти, затем перевела взгляд на Билла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88