После покорения Андхры рынок был ими переполнен. Предложение значительно превышало спрос.
Маратхи, как объяснил ему работорговец с горечью, славились отвратительным характером. Более того, считались трудноуправляемыми.
— По крайней мере, у тебя хватило ума не брать молодого, — добавил работорговец, показывая на сутулого раба средних лет, которого только что купил Велисарий. — Молодые могут быть опасны. Даже девчонки.
Полководец внимательно осмотрел нового раба. Однако осмотр мог быть только поверхностным, так как контора работорговца плохо освещалась лишь одной небольшой масляной лампой. Окна, которые могли бы пропускать солнечный свет, отсутствовали. И никакие отверстия не пропускали воздух — запах человеческих тел, идущий от соседних помещений-загонов, где содержались рабы, вызывал тошноту.
Вероятно, рабу лет пятьдесят, решил Велисарий. Невысокого роста, худой, седой. Глаза настолько темно-карие, что кажутся почти черными. Но Велисарий их практически не видел. Раб смотрел в пол, только один раз позволив себе быстро взглянуть на нового хозяина.
Велисарий собрался уходить и жестом показал рабу, чтобы тот следовал за ним.
— Ты не надел на него наручники и даже не связал! — воскликнул работорговец.
Велисарий не обратил на него никакого внимания. На улице к полководцу присоединились Анастасий с Валентином. Велисарий несколько секунд стоял, просто глубоко вдыхая воздух, пытаясь избавиться от набившегося в ноздри и легкие отвратительного запаха.
Ароматы, наполнявшие улицы Бхаруча, конечно, тоже попали ему в легкие вместе с вдыхаемым воздухом, но это были запахи жизни — масла, на котором жарили еду, специй — и кроме всего прочего, здесь ни от кого не исходили флюиды отчаяния.
Полководец широкими шагами двинулся назад в гостиницу. Валентин с Анастасием шли по обоим его бокам. Оружие лежало в ножнах, но два опытных воина постоянно осматривали улицы и боковые переулки, находясь в боевой готовности. Их внимательные глаза также не выпускали из поля зрения и нового раба, который следовал за ними в нескольких шагах позади.
После того как они оставили загоны с рабами далеко позади и работорговец не мог их больше видеть, Велисарий остановился и повернулся. Двое его катафрактов замерли у него по бокам. Раб также остановился, но глаз не поднял. Небольшая группа вооруженных мужчин чем-то напоминала валун в реке. Бесконечный поток людей, спешащих по улице, самым естественным образом разделялся при подходе к ним и огибал группу, подобно тому как вода огибала бы камень. Никто не останавливался, лишь немногие решались бросить взгляд на странных чужеземцев, стоявших полукругом и разглядывавших полуодетого раба. Любопытство не считалось разумным в оккупированном малва Бхаруче.
— Посмотри на меня, — приказал Велисарий. Раб поднял голову в удивлении. Он не ожидал, что его новый хозяин — явно иностранец — говорит по-маратхайски.
— Я не стану надевать на тебя кандалы или наручники, если ты не дашь мне для того оснований. Советую не пытаться убежать. Это бесполезно.
Раб внимательно осмотрел полководца, потом катафрактов, потом снова уставился в землю.
— Посмотри на меня, — вновь приказал Велисарий.
Раб с неохотой подчинился.
— Ты — опытный писарь, если верить работорговцу.
Раб помедлил, потом заговорил. В его словах звучала горечь.
— Я был опытным писарем. Теперь я раб, который умеет читать и писать.
Велисарий улыбнулся.
— Ценю разницу. Мне требуются твои услуги. Ты должен научить меня читать и писать на маратхайском. — Внезапно ему в голову ударила мысль. — А ты умеешь писать еще на каких-то языках?
Раб нахмурился.
— Не уверен, понимаете ли вы, что северные языки можно передать как на классическом санскрите, так и современным деванагари ?
Велисарий покачал головой. Раб продолжал говорить.
— Я могу научить вас и тому, и тому. Для практических целей я предложил бы деванагари. Большинство северных языков используют этот вариант письма, в частности хинди и маратхайский. Если вы хотите научиться писать на гуджарати, то придется изучать другое письмо, ему я также могу обучить. У всех основных южных языков также свое письмо. Из этих языков я знаю только языки тамилов и тегугу. — Раб пожал плечами. — Кроме этого, я знаю пехлеви и греческий.
— Прекрасно. Я также хочу выучить хинди. Может, и другие языки, но позднее.
В глазах раба стоял вопрос, причем к нему примешивалось сомнение и опасение. Велисарий сразу же все понял.
— Я не стану тебя винить, если дело окажется для меня трудным. Но, думаю, ты удивишься. Я буду хорошим учеником.
Он замолчал на мгновение, принимая сложное решение. Правда, учитывая его характер, ему не потребовалось много времени, поскольку решение было неизбежным. Раб поймет слишком многое к тому времени, как Велисарий получит от него все необходимые знания. Кто-то другой решил бы проблему самым простым способом. Однако жестокость Велисария всегда была только жестокостью полководца, но не убийцы.
— Я заберу тебя с собой в Рим после того, как уеду из Индии. Там, если ты будешь верно мне служить, я отпущу тебя на свободу. И дам тебе денег, чтобы начать новую жизнь. У тебя не возникнет сложностей, если твои таланты соответствуют тому, что ты описал. Найдется немало греческих торговцев, готовых с радостью нанять тебя. — Ему в голову пришла еще одна мысль. — У меня есть знакомый епископ, которому могут потребоваться твои услуги. Он добрый человек и окажется прекрасным нанимателем.
Раб внимательно смотрел на него, делая собственные выводы. Но недолго: ведь в его положении выбирать не приходилось.
— Как пожелаете.
— Как тебя зовут?
Раб открыт рот, затем закрыл. На его губах промелькнула горькая усмешка.
— Называйте меня «раб», — сказал он. — Это имя подойдет.
Велисарий рассмеялся.
— Да, на самом деле гордые люди!
И улыбнулся рабу, глядя на него сверху вниз.
— Однажды у меня был раб из маратхи в другой… давно. Он тоже отказывался назвать мне свое имя и отзывался только на слово «раб».
Велисарий не мог сопротивляться внутреннему порыву. Конечно, того кинжала он с собой не носил. Кинжал был надежно спрятан в багаже. Но Велисарий всегда носил какой-то кинжал на ремне, рядом с мечом. Этот кинжал уступал тому, что был предназначен для Рагуната Рао, но все равно был великолепно сделан.
Уверенным, многократно проделанным движением он быстро достал кинжал из ножен, затем протянул рабу, рукояткой вперед.
— Возьми, — приказал Велисарий.
Глаза раба округлились.
— Возьми, — повторил Велисарий, на его губах появилась улыбка. Потом добавил тихо, чтобы его мог слышать только раб: — Так люди должны вести себя в глазах Бога.
Раб протянул руку, потом отдернул, затем сказал на хорошем греческом:
— Раб не имеет права носить оружие. Это противозаконно. Наказание — смерть.
Катафракты уже хотели возмутиться. Но, услышав слова раба, воздержались. Конечно, они считали полководца сумасшедшим. Подумать только — собрался вручать кинжал рабу. Но тем не менее он все-таки был полководцем. Он сам принимал решения.
— Как ты думаешь, кто из жалких индийских солдат соберется тебя арестовать? — спросил Валентин. Анастасий сурово оглядел улицу. К счастью, поблизости не оказалось никого из солдат малва.
Раб внимательно посмотрел на двух катафрактов. Затем внезапно рассмеялся.
— Да, вы, римляне, на самом деле сумасшедшие. — Он снова улыбнулся, посмотрел на Велисария и покачал головой. — Подержи кинжал у себя, хозяин. В твоем жесте нет необходимости.
Быстрый одобрительный взгляд на катафрактов.
— У меня нет сомнений, что твои люди с радостью порежут свору собак малва, но, думаю, не нужно их провоцировать. Если кто-то из малва увидит у меня кинжал, меня попытаются арестовать. Малва очень строго подходят к этому вопросу, в особенности в случае рабов-маратхи.
Велисарий почесал подбородок.
— Разумно, — признал он. И сунул кинжал в ножны. — А теперь пошли рядом со мной. Если отказываешься назвать свое имя, ты должен, по крайней мере, рассказать мне всю свою жизнь.
К концу дня раба разместили в номере, который Велисарий делил с Гарматом. Он устроился удобно. Да, номер был небольшим и раб спал на матрасе в углу, но ему предоставили чистое белье, да и сам раб помылся. Он с наслаждением по-настоящему вымылся впервые после того, как попал в рабство. Велисарий настоял на том, чтобы раба пустили в ванну, несмотря на возмущения и протесты хозяина гостиницы.
Этим вечером раб приступил к своим обязанностям, обучая полководца писать по-маратхайски. Как и предсказывал Велисарий, раб поразился быстрому прогрессу своего нового хозяина.
Но раба в новом хозяине и сопровождающих его людях поразило не только это. Его поразили еще три вещи.
Во-первых, солдаты.
Как и большинство мужчин народности маратхи, раб разбирался в военном деле. Хотя раб и не был кшатрием, в молодости он участвовал в сражениях. На самом деле даже считался неплохим лучником. Поэтому разбирался в воинах. Через день он решил, что никогда в жизни не встречал такой смертельно опасной группы, как римские катафракты и черные солдаты — сарвены, как они себя называли.
Тем не менее, в отличие от большинства воинов, которых он встречал в прошлом — конечно, воинов малва, — в них странным образом отсутствовала жестокость, с которой большинство воинов малва относились к тем, кто находился ниже их на социальной лестнице. Катафракты и сарвены не грубили ему и разговаривали почти уважительно, хотя он был только раб. И совершенно очевидно, что женщины, проживавшие с ними, не только не боялись их, но и не смущались. Казалось, солдатам даже нравилось, когда женщины над ними подшучивали и заигрывали с ними.
Во-вторых, принц.
Рабу никогда не доводилось видеть ни одного знатного господина, который пропускал бы через свою постель такое количество женщин. И раб также никогда не видел, чтобы это делалось с такой очевидной неохотой.
Это казалось странным. Очень странным. Вначале раб объяснял недовольное выражение лица принца, когда тот выпускал очередную девушку из своих шикарных апартаментов, качеством предоставленных услуг. Принц недоволен девушкой. Но затем, видя радость, с которой молодые женщины подсчитывали полученные деньги, раб решил, что причина в другом.
Отбросив первую теорию, раб объяснил недовольное выражение лица принца недовольством своими собственными мужскими способностями. Возможно, принц — импотент, в отчаянии пытающийся найти женщину, которая его возбудит. Но затем, видя усталость на лицах считающих деньги довольных женщин, опять решил, что причина в другом.
Странно. Очень странно.
Наконец случай с новой девушкой из маратхи. Рабыней-наложницей, купленной для принца его… слугой? Наставником? (Они все называют его давазз — очень странный человек!)
Случай произошел через две недели после того, как раб поступил в услужение Велисария. Они с Велисарием сидели в его номере, раб обучал хозяина деванагари. Они были одни, потому что Гармат проводил вечер с аксумскими солдатами.
Внезапно в номер ворвался принц. Без приглашения и даже не постучав. Это само по себе было странным. Раб уже знал, что принц, несмотря на постоянное недовольство на лице, всегда придерживается этикета. Принц встал перед полководцем с гневным видом и смотрел на него сверху вниз.
— Я не буду этого делать, — произнес принц тихо, но с ударением на каждом слове. — Я готов изображать из себя жеребца-производителя — ради тебя, Велисарий, но этого делать не буду.
Велисарий как и обычно сохранил на лице спокойное выражение. Но раб уже достаточно хорошо изучил его и понял: полководец ошарашен.
— Ты о чем?
Принц — его звали Эон — посмотрел на полководца еще более гневно.
— Не притворяйся, что ты не имел к этому отношения!
От двери послышался другой голос. Голос давазза.
— Он не имел к этому отношения, Эон. Он о ней даже не знает. Я привел ее в твой номер прямо из рабского загона.
Давазз посмотрел на Велисария.
— Да, полководец просил меня держать ухо востро и не упустить подобной возможности, если таковая представится. Но этого не просил.
Давазз затем посмотрел на раба. Многозначительно.
— Я выйду, если желаете, — сказал раб, вставая.
— Останься, — приказал Велисарий. Полководец на него даже не взглянул. Его глаза смотрели на давазза. Давазз пожал плечами.
— Она подходит идеально, Велисарий. Как раз то, на что ты надеялся. Не только из дворца, а из личной прислуги принцессы. Только… — чернокожий скорчил гримасу. — Но сразу я не понял… Я думал, она только…
— Покажи мне ее, — Велисарий встал.
Разгневанный Эон вылетел из номера. А вылетая, перевел гневный взор на давазза. Давазз вздохнул и вышел вслед за принцем. Велисарий пошел следом, но у двери повернулся. Для раба было очевидно — по тому, как хозяин смотрел на него, — что полководец принимает решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63