А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Римские воины посчитали традицию странной, но не стали над ней смеяться, потому что они совсем не считали странной боязнь колдовства. Валентин с Анастасием носили на себе различные амулеты, отгоняющие колдовские чары и предохраняющие от них. А Менандр, даже пока его мучила лихорадка, пока он лежал без сознания и затем поправлялся после полученного ранения, ни на секунду не выпустил из руки маленькую иконку, полученную в тот день, когда он с гордостью вступил в ряды катафрактов по призыву Велисария. Иконку вручил ему деревенский священник и заверил молодого катафракта, что она убережет его от зла и дьявольских чар.
И она на самом деле уберегла — ведь юноша поправился, разве нет? От раны, которая по опыту ветеранов, как римлян, так и аксумитов, обычно приводила к смерти от заражения крови, причем мучительной и долгой. На самом деле великолепная иконка!
Но независимо от того, была иконка чудотворной или нет, выздоровлению молодого фракийца несомненно помогли аксумиты. Их странные и экзотические настои и мази, а также сочувствие и поддержка друзей на протяжении длинных, наполненных болью дней и ночей, в особенности поддержка менее серьезно раненого Эзаны.
Со временем Менандр научился быстро говорить на геэзе, гораздо лучше всех римлян. Более того, речь парня не портил ужасный акцент, от которого не могли избавиться другие римляне, пытавшиеся говорить на геэзе (за исключением Велисария, конечно, чей геэз вскоре не отличался от речи аксумита, но Велисарий-то — колдун).
Со временем Менандр станет самым популярным римским офицером среди аксумских войск, с которыми его войскам придется часто объединяться. И много времени спустя после выздоровления от полученного ранения катафракт наконец вернется в свою любимую Фракию. Конечно, уже не юношей, неизвестным никому, кроме соседей по деревне, а железным седовласым ветераном, чье имя гремело на многих территориях. Он будет спокойно относиться к славе и наслаждаться годами отставки, а всю свою гордость и любовь сохранит для большого потомства — темнокожих детей — и любимой жены из Аксумского царства.
Эзана тоже переживет войны. Время от времени сарвен будет приезжать во Фракию, навестить своего старого друга Менандра и сводную сестру, ставшую женой Менандра. Эзана не станет брать с собой во Фракию много сопровождающих, хотя сам высоко поднимется в воинской иерархии и большую группу сопровождающих ему всегда станет предлагать негуса нагаст. Но зачем они ему? Во Фракию поедет он сам — и его обширная коллекция шрамов и воспоминаний.
В будущем Эзана получит огромное удовольствие от этих посещений. Он с наслаждением будет смотреть, как солнце садится за дальними горами Македонии, попивая из кубка вино в компании Менандра и своей сводной сестры. Вокруг них соберутся внимательные многочисленные отпрыски Менандра, а также целая орава деревенских детей, для которых скромная усадьба Менандра станет огромной игровой площадкой. Они вместе будут делиться воспоминаниями.
Некоторые из воспоминаний окажутся грустными. Вахси не переживет войны. Он погибнет во время морской битвы у персидских берегов, и его тело не найдут. Но он умрет геройски, и его имя останется в памяти — его вырежут на небольшом монументе в африканских горах и будут вспоминать в небольшом тихом фракийском монастыре.
Всегда во время этих посещений Менандр и Эзана будут вспоминать корабль и Эритрейское море. И в это время дети всегда будут прекращать игры и замолкать, и собираться вокруг. Это станет их любимым рассказом, и они никогда от него не устанут. Ни дети, ни старые ветераны, которые с радостью повторят его снова и снова.
(Конечно, от него устанет жена Менандра и станет жаловаться своим деревенским подругам. Но зачем мужчинам обращать внимание на ворчание? Они давно к нему привыкли. Как знают все ветераны, жены любят поворчать, не дождешься от них должного уважения к рассказам мужей.)
Дети будут любить все части истории. Накал морского сражения, драконово оружие, из хвоста которого вырывался огонь, атака пиратов, перелезающих со своих галер на индийское судно, сражение на носу и в особенности — бросок на корму, который возглавил легендарный Велисарий. О, вот это была атака!
И если описание яростного сражения на корме несло в себе некоторые небольшие поправки к грубой исторической правде, все равно оно оставалось правдивым. Эзана ничего не сказал, когда Менандр — чуть-чуть — приукрасил свой рассказ о полученном страшном ранении. (Тут дети обязательно захотят увидеть ужасный шрам у него на животе, и Менандр обязательно его покажет.) Меч, которым была нанесена эта рана, во время многочисленных пересказов случившегося превращается в огромный клинок в руке могучего араба, который благодаря своей легендарной хитрости смог обмануть молодого римского воина. В рассказах не останется ничего от неопытности воина, хаоса битвы и просто удачи, благодаря которой безымянный и неизвестный пират просто резанул мечом по первому попавшемуся врагу, которым оказался храбрый, но неловкий парень.
Нет, Эзана ничего не говорил. Как и Менандр, когда во время рассказа Эзана показывал свой почетный шрам. Сарвен наклонял голову, чтобы дети с горящими глазами подошли поближе и заглянули в густые курчавые волосы, под которыми скрывается шрам. Они каждый раз визжали от испуга и восхищения. Менандр не говорил ничего, хотя после участия в стольких битвах многое понимал — о случившемся в тот день. Он ничего не говорил детям про панику, которая, как он знал, тогда охватила Эзану — когда чернокожего воина в самой гуще сражения ослепляла льющаяся из раны кровь.
Нет, Менандр держал рот на замке. Не было смысла в сутяжничестве. Возможно, детям никогда не понадобится узнавать такие вещи. Менандр и Эзана за время своих заполненных кровопролитием жизней сделали все, чтобы детям не приходилось проливать кровь. И если когда-нибудь эти дети сами выучат подобные уроки на своих шкурах, ну, лучше, если они во время этих уроков будут полны мужества, воспитанного в них невинными и простыми рассказами опытных людей.
Но, несмотря на всю детскую любовь к кровавым сценам, любимой частью рассказа у детей будет случившееся после битвы. Рассказ об удивительных днях, когда зерна союза между римлянами и аксумитами, который дети воспринимали, как нечто естественное, дали первые всходы. Дни, когда дружба укрепилась, дружба, которая уже давно стала легендой как во Фракии, так и в Аксумском царстве (а также Константинополе, Риме, Аравии и Индии).
Больше всего остального дети любили ту часть истории, когда великий Велисарий наконец решил рассказать компании героев о своей цели, своей миссии и своем поиске, а также подключил и их к нему, взяв с них клятвы. О явлении Сатаны, предупреждении монаха, захваченной принцессе и о герое, которого следовало найти и которому требовалось передать кинжал.
И Талисмане Бога.
Менандр и Эзана снова и снова пересказывали эту историю. И хорошо рассказывали, один добавлял то, что забывал другой. И поправлял, если вдруг другой делал какие-то ошибки. Но даже во время столько раз повторенного рассказа, каждый раз оба ветерана в мыслях возвращались к тем дням, и каждый раз они заново поражались пережитому.
Они рассказывали детям все, ничего не скрывая. (Потому что не осталось тайн, которые следовало скрывать от Сатаны и его приспешников. Просто приспешников больше не было. И хотя Сатана и остался, чудовище на время парализовано. Его заковали в цепи в аду, и он зализывает там свои ужасные раны.) Нет, они ничего не скрывали, но дети никогда полностью не могли все понять. Дети желали слушать о приключениях, восхищались славой Велисария, героизмом и преданностью его товарищей.
Но они никогда не поймут самое главное — ночь, когда Велисарий клятвой повязал свое братство.
Чистое, настоящее, неподдельное чудо.
В день после сражения произошла еще одна перемена. По просьбе Велисария — настойчивой просьбе, хотя угрозы не потребовались — Венандакатра согласился предоставить своим гостям места в грузовом отсеке. До этого римляне и аксумиты были вынуждены жить на палубе в поставленных там шатрах.
На самом деле ни римляне, ни аксумиты особо не переживали. Предыдущее место размещения их вполне устраивало. За исключением Велисария, никто не задумывался о переселении. В те годы спать на палубе считалось обычным делом во время путешествия по морю. Лишь немногие суда были достаточного размера, чтобы обеспечить спальные места в закрытых каютах для кого-либо, кроме капитана. По крайней мере приличные спальные места. Простые матросы часто спали вповалку в трюме, причем в ужасных условиях: слишком много народу на слишком малой площади. Морские путешествия люди обычно вспоминали с ужасом.
Несмотря на свой размер, индийский корабль не очень отличался от обычных судов тех лет. Венандакатра и сопровождавшие его жрецы наслаждались комфортными условиями в большой каюте Подлого, расположенной в центральной части судна, и нескольких других, прилегающих к ней. На самом деле каюту Венандакатры можно было назвать даже роскошной. Капитан, его помощники, а также командиры малва и йетайцев также пользовались небольшими каютами, расположенными в кормовой части судна. Что касается остальных, то солдаты размещались на палубах, предпочитая относительный простор и свежий воздух, а простые матросы вповалку спали в трюме.
Но нашлось и несколько свободных помещений для Велисария и сопровождающих его лиц. В носовой части имелся грузовой отсек, содержимое которого смогли перенести в другое место. В основном это были продукты — амфоры с зерном и маслом, использовавшиеся для приготовления простой пищи, которой кормили солдат и матросов. Все масло и часть амфор с зерном перенесли в другие помещения, а многие с зерном просто выбросили за борт. Амфоры были ручной работы и дешевыми, лишнее же зерно не требовалось в связи большими людскими потерями. Ведь много йетайцев погибло во время сражения с пиратами.
На самом деле друзей Велисария не переполняла радость, когда они узнали, куда перебираются. Грузовой отсек оказался грязным, и пришлось его тщательно вымыть. Более того, там жили крысы, и оружие катафрактов и сарвенов пришлось использовать для расправы с грызунами.
Да, теперь они были защищены от ветра, дождя и просто морских брызг. А также палящих лучей солнца. Но лишены чистого воздуха, и им приходилось спать в таких стесненных условиях, словно они находились в тюрьме. Конечно, спальные места в грузовом отсеке все время оставались сухими, в отличие от досок верхней палубы, но на такие мелочи недовольные путешественники мало обращали внимания.
Однако товарищи полководца не возражали — после того как обдумали сложившееся положение. Грузовой отсек в носовой части имел одно значительное преимущество, которое и побудило Велисария настаивать на выделении им каюты. Уединенность.
А Велисарию требовалась уединенность, когда возглавляемая им группа разместилась в этом отсеке через два дня после сражения. Ему требовалось многое им рассказать, причем так, чтобы другие путешественники его не услышали, и показать вещь, которую никому из малвы видеть не следовало.
Для этой цели грузовой отсек подходил прекрасно. На самом деле гораздо лучше, чем подошла бы одна из комфортабельных кают, расположенных в центральной части корабля. Грузовой отсек оказался изолирован от других частей корабля и находился достаточно далеко от всех спальных мест индусов (которые вполне могли только притворяться спящими в присутствии чужестранцев). Более того, отсек было легко защищать от шпионов и всех тех, кто просто попытается подслушать чужие разговоры.
Именно в этом грузовом отсеке Велисарий и открыл великую тайну своим товарищам. Он хотел это сделать, и сделал без колебаний. Потому что просто хотел, а не из чувства долга, не потому, что считал себя обязанным объяснить свое странное поведение во время сражения, или желал положить конец слухам о своем занятии колдовством и связи с дьяволом.
Конечно, эти причины тоже играли роль. Но главным поводом для открытия тайны был план Велисария, или по крайней мере разработка плана. Чтобы иметь успех, план требовал их объединенных усилий. Более того, нескольким членам группы предстояло сделать то, что они посчитали бы чистым сумасшествием, если бы не знали причин, побуждающих Велисария требовать выполнения этих вещей. А для этого им нужно знать секрет. Не ради самого секрета, а ради претворения хитрого плана в жизнь.
Канва плана пришла Велисарию на ум каким-то странным образом, во время самой яростной части сражения. Внезапно возникла у него в мозгу в момент, когда он замахивался мечом.
Позднее, когда он задумался о возникновении плана, то понял: тут постарался камень, поскольку магическим был сам процесс появления идеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов