Лифт начал опускаться, унося Бернис за собой вниз.
7
Электра Чарнвуд сонно прибрела в собственную кухню, зевнула, прикрывая рот рукой.
— Простите... а, я так устала. Я заснула над книгами. Вы... Джек... Джек!
Она глянула на сидящую у стола фигуру. Джек как будто бодрствовал. Глаза у него были открыты, хотя их взгляд, устремленный в одну точку, казался остекленевшим.
Татуированная рука покоилась на столе. Сигарета в толстых пальцах догорела почти до самой кожной перепонки между указательным и средним пальцами, оставив столбик холодного пепла.
— Джек! — Голос щелкнул как хлыст. — Джек! Проснись!
Взгляд Блэка неясно заблуждал по комнате, потом прояснился:
— А... в чем дело?
— Джек. Где Бернис?
— Поднялась к себе. — Он поглядел на догоревшую сигарету между пальцами с каким-то рассеянным удивлением, словно на тыльной стороне его ладони вырос гриб. — А в чем дело?
— О господи, когда?
Будто пьяный или не в себе, он перевел взгляд на кухонные часы на стене.
— Вот черт.
— Когда, Джек?
— Больше часа назад.
— Черт, черт, черт! — зашипела Электра. Холод лизал ей нутро, поднимаясь ледяными волнами все выше в самое горло. — Проклятие... остается только молиться, чтобы они до нее не добрались. Пошли... тебе лучше прихватить с собой молоток. Нужно попытаться отыскать ее.
Они вывалились из дверей квартиры Электры на площадку второго этажа. Первое, что они услышали, было гудение электромотора.
— Это лифт, — воскликнула Электра. — Проклятие. Я же его отключила, он не может работать.
— Теперь работает, — без всякого чувства отозвался Блэк. — Ты сможешь его остановить?
— А куда деваться?
Подбирая на ходу ключ, который отрубил бы подачу тока к мотору, Электра кинулась к дверям лифта на втором этаже.
Втиснув ключ в замочную скважину возле кнопки вызова, она глянула вверх. Лифт приближался; подсвеченная цифра на панели над дверьми уже сменялась с пятерки на четверку.
— Погоди, — буркнул Блэк. — Откуда мы знаем, что в лифте Мочарди?
— Она там. Кто еще это может быть?
— Может, один из этих ублюдков. Он может броситься прямо на нас, как только ты остановишь кабину на этом этаже. Что нам тогда делать?
Счетчик этажей показывал уже третий этаж — всего один этаж до них. Перед внутренним взором Электры предстал темный гробик кабины, скользящий все ниже и ниже по обшитой кирпичом шахте, и сквозняк этого скольжения заставлял трепетать столетние наслоения паутины.
— Что ты собираешься делать? — подстегнул Блэк.
Электра стояла наготове, ее взгляд озабоченно вперился в счетчик, рука была готова повернуть ключ. Если Бернис там, надо остановить кабину и вытащить ее оттуда. Лифт, как подсказывала ей интуиция, направляется в подвал. К тому, что притаилось внизу в ожидании кабины.
Но если в лифте спрятались чудовища, они накинутся на них, стоит дверям открыться.
Во рту у нее пересохло.
— Я изолирую кабину между этажами. Таким образом, двери останутся закрытыми до тех пор, пока мы не решим их открыть.
— Тогда поторопись...
Мигнув, погасла цифра "З", и Электра поняла, что кабина проходит перекрытия между этажами. И резко повернула ключ.
Хозяйка гостиницы подняла глаза — за подтверждением, что экран счетчика пуст, ожидая услышать глухой удар останавливающейся кабины.
— Нет!
Рот у нее открылся, сердце почти перестало биться.
На счетчике появилась цифра "2".
— Не работает. Они, должно быть, покопались в щитке. — Она повернула ключ в одну сторону, потом в другую. Ничего не изменилось.
Теперь хозяйка гостиницы знала наверняка: в лифте Бернис. Приложив руку к двери лифта, Электра почувствовала вибрацию деревянной панели: это кабина проходила мимо второго этажа, унося свой хрупкий смертный груз будто жертвенного агнца к темному и ужасному богу.
На панели высветилась цифра "1". Первый этаж.
Потом буква "П".
Подвал.
Кабина пришла по назначению.
8
Как она вышла из лифта... Она даже не сознавала, что сделала эти три шага. Даже не осознала, что ее ноги, затянутые в лакированные сапоги, касаются кирпичного пола с нежными звуками поцелуев.
Не сознавала звука собственного дыхания.
Ни давления кружев на соски грудей.
Но вот я здесь, в сумеречном изумлении думала она, и стены подвала вокруг будто растворяются в невероятной дали; будто она смотрит на этот мир из другого измерения.
Она медленно прошла вперед — еще три легких шага, подол длинной юбки царапнул по кирпичному полу.
Она оглянулась на кабину лифта с ее зеркалом, и вычурными плафонами под хрусталь, и куском мягкого ковра — словно бургундское вино разлито по полу.
В это мгновение крохотная кабина отодвинулась будто на десятки миль.
Все ее тело потеряло чувствительность; такое ощущение возникает в ногах, если слишком долго простоять на коленях на голом полу.
Без малейшего прннуждения она медленио, словно во сне двинулась в глубь подвала. Еще несколько шагов — и вот она уже в самом подвале. Какой яркий здесь свет! Вот полки, которые она видела раньше, с грузом свернутых старых простыней, ящиков с гвоздями, старые бутылки из-под вина, сиденья для туалета.
Она шла дальше.
Слева от нее — запертая дверь в подвальную кладовую.
Там внутри она видела тварь с искромсанными грудями, похожую на труп.
Сейчас она чувствовала, как тварь за дверью волочет по полу босые ноги.
Бернис медленно шла вперед — прекрасная принцесса из волшебной сказки, шагающая по чудесной выдуманной стране; ее кроваво-красные губы слегка прноткрыты, глаза, подведенные черным, ярко сияют. Она глянула влево, вправо, как будто ожидая, что объявится что-нибудь чудесное, чтобы рвзвлечь и позабавить ее.
Бернис улыбнулась. Разум ее был далеко и видел сны наяву, она была счастлива: это то, что положено ей по праву рождения.
Потом она завернула за угол и глянула в глубь сужающегося к стальной двери подвала.
Только теперь все здесь было иначе.
Дверь распахнута.
Бернис поежилась.
У холодного воздуха внезапно выросли острые зубы и вцепились в нее. Холодно до боли.
Бернис судорожно втянула воздух; зубы у нее щелкнули; руки непроизвольно сжались в кулаки, будто какой-то садист заставил ее лизнуть открытый глаз мертвеца.
И в это мгновение она совершенно очнулась, разом вырвавшись из транса.
Бернис в ужасе огляделась по сторонам. Со всех сторон на нее стремительно надвинулись стены. Там, где до того они казались мягкими, далекими и теплыми, теперь они были жесткими, безжалостно холодными и готовыми вот-вот хлопнуть в кирпичные ладоши и раздавить ее, размозжить истолченную трудную клетку о пропущенное под катком сердце.
Господи Иисусе, зачем я сюда спустилась, почему я сюда спустилась? Почему...
Но холодная безжалостная правда заключалась в том, что она уже в подвале. Еe сюда заманили; с той же легкостью, с какой ее некогда напоил ее же парень, а затем улестил подняться к нему, где ее лапали все эти мужики.
Только теперь перед ней была распахнутая стальная дверь, та самая дверь, которая некогда отделяла подвал от туннелей в... да, да, вполне возможно, что и в ад.
Она сделала два быстрых шага вперед. Словно ей надо было удостовериться в том, что это не иллюзия.
Нет.
Тяжелая стальная дверь, десятилетиями запертая на висячие замки, зияла провалом.
Замки лежали на полу. Они все еще были закрыты. И все же кто-то основательно поработал над ними, перепиливая дужки.
Бернис поежилась. Это была долгая, болезненно холодная дрожь. Если бы она перевела это жуткое чувство в зрительные образы, такую дрожь мог бы вызвать огромный, толстый червяк, медленно ползущий по голой коже ее живота вверх к горлу, оставляя за собой влажный след холодного молочного гноя у нее на груди.
Выбирайся отсюда, Бернис, выбирайся!
Поворачиваясь, чтобы бежать, она углом глаза заметила, как что-то белое выдвигается из теней, чтобы стать у отверстия, оставленного выломанной дверью.
Она бежала по сводчатому подвалу, мимо двери запертой кладовой, где пока еще надежно упрятана тварь.
Вот она уже в кабине. В кабине, которая еще хранит запах верхних этажей гостиницы. Чистый и сухой запах. А не эта холодная затхлость повала.
Она бьет кулачком по кнопкам на панели.
Еще секунда — и двери лифта сомкнутся, загудит мотор, и она поедет назад в безопасность верхних этажей (и не важно, какой это будет этаж, любой подойдет).
Затянутым в кружева кулачком она ударяет по кнопкам.
В любую секунду... в любую секунду.
И тут... о ужас.
Свет в подвале погас.
С криком она выглядывает из освещенной коробки, из лифта.
За дверьми кабины простирается кирпичный пол, мягко освещенный светом лифта.
А за ним — тьма подвала, тьма-тьмущая, которая чем дольше смотришь в нее, тем больше расцветает фиолетовыми соцветиями.
И у нее на глазах в этих соцветиях проступают жилки красного — а ее разум в панике пытается отыскать хоть какой-нибудь смысл в случайной игре теней с тьмой.
Тут возникает странный звук, будто кто-то ползет.
Звук ног, медленно шаркающих по кирпичу.
А потом, кивая белым из тьмы, появляются белые шары.
Во всяком случае, так Бернис показалось поначалу.
Потом она увидела, что белые шары — это на самом деле голые, лишенные даже признака волос, головы. И глаза горят из-под темных щетинящихся бровей.
Носы безжалостно искривлены. Рты полураскрыты, так что видны острые как ножи зубы.
— Ну же... давай! — кричит она и бьет по кнопкам лифта. — Ну давай, пожалуйста...
В любую секунду двери закроются. Она будет в безопасности. Ограниченное пространство ярко освещенного лифта покажется тогда на удивление уютным и теплым.
Честное слово, я никогда больше сюда не спущусь. Честное слово, я буду хорошей. Честное слов...
Они набросились на нее из темноты, нахлынули волной белых блестящих голов. Потянулись руки, и эти руки были удлиненные, мертвенные, мертвецки бледные.
Длинные пальцы сомкнулись на ее руках.
Они вытащили ее из лифта.
Она закричала.
9
В больничной палате, прерывая шепот старика, зазвонил мобильный телефон.
Поспешно вытащив телефон из кармана, Дэвид нажал кнопку «прием».
— Алло?
И услышал голос Электры:
— Дэвид, по-моему, они забрали Бернис.
С мгновение он был не в силах произнести ни слова. Ветер за окнами дул все сильнее и теперь поднялся до высокого воя.
— Дэвид? — спросил из динамика голос Электры.
— Да. Я здесь.
— Ты вернешься в гостиницу?
Он вдруг сообразил, что, как это ни абсурдно, он качает головой, как будто Электра может увидеть этот жест, увидеть, как он, жалко сгорбившись, сидит на дешевом пластмассовом стуле у постели старика.
— Нет, — наконец ответил он. — Времени не хватит. Я поеду к дяде.
— Зачем?
— Именно там вход в пещеру.
Он продолжал сидеть. Наконец он осознал, что голос Электры все еще окликает его по телефону:
— Дэвид. Дэвид?
Дав отбой, он убрал телефон в карман.
В глубине души он знал, что оттягивал то, что ему следовало сделать давным-давно. Более тысячи лет назад.
Он чувствовал, как кровь предков течет по его жилам.
Время пришло.
Вот так — просто и неизбежно.
Глава 34
1
Дэвид ушел из палаты дяди еще до полуночи. Шея, казалось, была набита горячим песком. Глаза слезились от усилий, с которыми он всматривался в лицо старика, пока тот гипнотическим бормотанием выкладывал все, что знал о разновидности вампиров Леппингсвальта.
Их нельзя пронзить колом в сердце, племянник; чеснок их не беспокоит и свежие лепестки роз тоже; и на святую воду и распятия им наплевать. Но их тревожит яркий свет — выводит их из себя, приводит в смятение, лишает ориентации в пространстве. Они чураются яркого света дня. Особенно противен им солнечный свет. Он причиняет боль их приспособившимся ко тьме глазам, понимаешь? Но действие света будет лишь временным.
И так далее и тому подобное, пока слова раскаленными камнями не загромыхали в мозгу Дэвида.
Прямо сейчас ему хотелось изрядно напиться, может, водкой или бренди пополам с портвейном. Да чем угодно, лишь бы градусов побольше.
Но ему предстоит работа.
Ах вот как, снова разыгрываем Иисуса Христа, доктор Леппингтон, принялся подначивать внутренний голос. Да пусть этот ублюдочный городишко катится ко всем чертям! Оставь эту дерьмовую дыру вампирам. Пусть их, пусть высосут какую ни на есть кровь, если что осталось в этой паршивой провинциальной деревушке.
Пересекая автостоянку, Дэвид потряс головой. Нет. От такого не уходят.
Ветер теперь чуть не сбивал с ног, визгливо кричал в телефонных проводах, раскачивал стонущие под его напором деревья.
На уровне головы Дэвида пронеслось несколько пустых шуршащих пакетов. А в вышине по небу неслись облака, как спасательные плоты, которые отчаянно пытались бежать из этого Богом забытого уголка Англии.
Отпирая машину, он чувствовав на себе взгляды, следящие за ним из теней, и знал, чьи это взгляды. В мгновение ока эти существа способны налететь на него, разорвать его кожу и выпить из его плоти кровь, как беспризорник высасывает из губки банную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
7
Электра Чарнвуд сонно прибрела в собственную кухню, зевнула, прикрывая рот рукой.
— Простите... а, я так устала. Я заснула над книгами. Вы... Джек... Джек!
Она глянула на сидящую у стола фигуру. Джек как будто бодрствовал. Глаза у него были открыты, хотя их взгляд, устремленный в одну точку, казался остекленевшим.
Татуированная рука покоилась на столе. Сигарета в толстых пальцах догорела почти до самой кожной перепонки между указательным и средним пальцами, оставив столбик холодного пепла.
— Джек! — Голос щелкнул как хлыст. — Джек! Проснись!
Взгляд Блэка неясно заблуждал по комнате, потом прояснился:
— А... в чем дело?
— Джек. Где Бернис?
— Поднялась к себе. — Он поглядел на догоревшую сигарету между пальцами с каким-то рассеянным удивлением, словно на тыльной стороне его ладони вырос гриб. — А в чем дело?
— О господи, когда?
Будто пьяный или не в себе, он перевел взгляд на кухонные часы на стене.
— Вот черт.
— Когда, Джек?
— Больше часа назад.
— Черт, черт, черт! — зашипела Электра. Холод лизал ей нутро, поднимаясь ледяными волнами все выше в самое горло. — Проклятие... остается только молиться, чтобы они до нее не добрались. Пошли... тебе лучше прихватить с собой молоток. Нужно попытаться отыскать ее.
Они вывалились из дверей квартиры Электры на площадку второго этажа. Первое, что они услышали, было гудение электромотора.
— Это лифт, — воскликнула Электра. — Проклятие. Я же его отключила, он не может работать.
— Теперь работает, — без всякого чувства отозвался Блэк. — Ты сможешь его остановить?
— А куда деваться?
Подбирая на ходу ключ, который отрубил бы подачу тока к мотору, Электра кинулась к дверям лифта на втором этаже.
Втиснув ключ в замочную скважину возле кнопки вызова, она глянула вверх. Лифт приближался; подсвеченная цифра на панели над дверьми уже сменялась с пятерки на четверку.
— Погоди, — буркнул Блэк. — Откуда мы знаем, что в лифте Мочарди?
— Она там. Кто еще это может быть?
— Может, один из этих ублюдков. Он может броситься прямо на нас, как только ты остановишь кабину на этом этаже. Что нам тогда делать?
Счетчик этажей показывал уже третий этаж — всего один этаж до них. Перед внутренним взором Электры предстал темный гробик кабины, скользящий все ниже и ниже по обшитой кирпичом шахте, и сквозняк этого скольжения заставлял трепетать столетние наслоения паутины.
— Что ты собираешься делать? — подстегнул Блэк.
Электра стояла наготове, ее взгляд озабоченно вперился в счетчик, рука была готова повернуть ключ. Если Бернис там, надо остановить кабину и вытащить ее оттуда. Лифт, как подсказывала ей интуиция, направляется в подвал. К тому, что притаилось внизу в ожидании кабины.
Но если в лифте спрятались чудовища, они накинутся на них, стоит дверям открыться.
Во рту у нее пересохло.
— Я изолирую кабину между этажами. Таким образом, двери останутся закрытыми до тех пор, пока мы не решим их открыть.
— Тогда поторопись...
Мигнув, погасла цифра "З", и Электра поняла, что кабина проходит перекрытия между этажами. И резко повернула ключ.
Хозяйка гостиницы подняла глаза — за подтверждением, что экран счетчика пуст, ожидая услышать глухой удар останавливающейся кабины.
— Нет!
Рот у нее открылся, сердце почти перестало биться.
На счетчике появилась цифра "2".
— Не работает. Они, должно быть, покопались в щитке. — Она повернула ключ в одну сторону, потом в другую. Ничего не изменилось.
Теперь хозяйка гостиницы знала наверняка: в лифте Бернис. Приложив руку к двери лифта, Электра почувствовала вибрацию деревянной панели: это кабина проходила мимо второго этажа, унося свой хрупкий смертный груз будто жертвенного агнца к темному и ужасному богу.
На панели высветилась цифра "1". Первый этаж.
Потом буква "П".
Подвал.
Кабина пришла по назначению.
8
Как она вышла из лифта... Она даже не сознавала, что сделала эти три шага. Даже не осознала, что ее ноги, затянутые в лакированные сапоги, касаются кирпичного пола с нежными звуками поцелуев.
Не сознавала звука собственного дыхания.
Ни давления кружев на соски грудей.
Но вот я здесь, в сумеречном изумлении думала она, и стены подвала вокруг будто растворяются в невероятной дали; будто она смотрит на этот мир из другого измерения.
Она медленно прошла вперед — еще три легких шага, подол длинной юбки царапнул по кирпичному полу.
Она оглянулась на кабину лифта с ее зеркалом, и вычурными плафонами под хрусталь, и куском мягкого ковра — словно бургундское вино разлито по полу.
В это мгновение крохотная кабина отодвинулась будто на десятки миль.
Все ее тело потеряло чувствительность; такое ощущение возникает в ногах, если слишком долго простоять на коленях на голом полу.
Без малейшего прннуждения она медленио, словно во сне двинулась в глубь подвала. Еще несколько шагов — и вот она уже в самом подвале. Какой яркий здесь свет! Вот полки, которые она видела раньше, с грузом свернутых старых простыней, ящиков с гвоздями, старые бутылки из-под вина, сиденья для туалета.
Она шла дальше.
Слева от нее — запертая дверь в подвальную кладовую.
Там внутри она видела тварь с искромсанными грудями, похожую на труп.
Сейчас она чувствовала, как тварь за дверью волочет по полу босые ноги.
Бернис медленно шла вперед — прекрасная принцесса из волшебной сказки, шагающая по чудесной выдуманной стране; ее кроваво-красные губы слегка прноткрыты, глаза, подведенные черным, ярко сияют. Она глянула влево, вправо, как будто ожидая, что объявится что-нибудь чудесное, чтобы рвзвлечь и позабавить ее.
Бернис улыбнулась. Разум ее был далеко и видел сны наяву, она была счастлива: это то, что положено ей по праву рождения.
Потом она завернула за угол и глянула в глубь сужающегося к стальной двери подвала.
Только теперь все здесь было иначе.
Дверь распахнута.
Бернис поежилась.
У холодного воздуха внезапно выросли острые зубы и вцепились в нее. Холодно до боли.
Бернис судорожно втянула воздух; зубы у нее щелкнули; руки непроизвольно сжались в кулаки, будто какой-то садист заставил ее лизнуть открытый глаз мертвеца.
И в это мгновение она совершенно очнулась, разом вырвавшись из транса.
Бернис в ужасе огляделась по сторонам. Со всех сторон на нее стремительно надвинулись стены. Там, где до того они казались мягкими, далекими и теплыми, теперь они были жесткими, безжалостно холодными и готовыми вот-вот хлопнуть в кирпичные ладоши и раздавить ее, размозжить истолченную трудную клетку о пропущенное под катком сердце.
Господи Иисусе, зачем я сюда спустилась, почему я сюда спустилась? Почему...
Но холодная безжалостная правда заключалась в том, что она уже в подвале. Еe сюда заманили; с той же легкостью, с какой ее некогда напоил ее же парень, а затем улестил подняться к нему, где ее лапали все эти мужики.
Только теперь перед ней была распахнутая стальная дверь, та самая дверь, которая некогда отделяла подвал от туннелей в... да, да, вполне возможно, что и в ад.
Она сделала два быстрых шага вперед. Словно ей надо было удостовериться в том, что это не иллюзия.
Нет.
Тяжелая стальная дверь, десятилетиями запертая на висячие замки, зияла провалом.
Замки лежали на полу. Они все еще были закрыты. И все же кто-то основательно поработал над ними, перепиливая дужки.
Бернис поежилась. Это была долгая, болезненно холодная дрожь. Если бы она перевела это жуткое чувство в зрительные образы, такую дрожь мог бы вызвать огромный, толстый червяк, медленно ползущий по голой коже ее живота вверх к горлу, оставляя за собой влажный след холодного молочного гноя у нее на груди.
Выбирайся отсюда, Бернис, выбирайся!
Поворачиваясь, чтобы бежать, она углом глаза заметила, как что-то белое выдвигается из теней, чтобы стать у отверстия, оставленного выломанной дверью.
Она бежала по сводчатому подвалу, мимо двери запертой кладовой, где пока еще надежно упрятана тварь.
Вот она уже в кабине. В кабине, которая еще хранит запах верхних этажей гостиницы. Чистый и сухой запах. А не эта холодная затхлость повала.
Она бьет кулачком по кнопкам на панели.
Еще секунда — и двери лифта сомкнутся, загудит мотор, и она поедет назад в безопасность верхних этажей (и не важно, какой это будет этаж, любой подойдет).
Затянутым в кружева кулачком она ударяет по кнопкам.
В любую секунду... в любую секунду.
И тут... о ужас.
Свет в подвале погас.
С криком она выглядывает из освещенной коробки, из лифта.
За дверьми кабины простирается кирпичный пол, мягко освещенный светом лифта.
А за ним — тьма подвала, тьма-тьмущая, которая чем дольше смотришь в нее, тем больше расцветает фиолетовыми соцветиями.
И у нее на глазах в этих соцветиях проступают жилки красного — а ее разум в панике пытается отыскать хоть какой-нибудь смысл в случайной игре теней с тьмой.
Тут возникает странный звук, будто кто-то ползет.
Звук ног, медленно шаркающих по кирпичу.
А потом, кивая белым из тьмы, появляются белые шары.
Во всяком случае, так Бернис показалось поначалу.
Потом она увидела, что белые шары — это на самом деле голые, лишенные даже признака волос, головы. И глаза горят из-под темных щетинящихся бровей.
Носы безжалостно искривлены. Рты полураскрыты, так что видны острые как ножи зубы.
— Ну же... давай! — кричит она и бьет по кнопкам лифта. — Ну давай, пожалуйста...
В любую секунду двери закроются. Она будет в безопасности. Ограниченное пространство ярко освещенного лифта покажется тогда на удивление уютным и теплым.
Честное слово, я никогда больше сюда не спущусь. Честное слово, я буду хорошей. Честное слов...
Они набросились на нее из темноты, нахлынули волной белых блестящих голов. Потянулись руки, и эти руки были удлиненные, мертвенные, мертвецки бледные.
Длинные пальцы сомкнулись на ее руках.
Они вытащили ее из лифта.
Она закричала.
9
В больничной палате, прерывая шепот старика, зазвонил мобильный телефон.
Поспешно вытащив телефон из кармана, Дэвид нажал кнопку «прием».
— Алло?
И услышал голос Электры:
— Дэвид, по-моему, они забрали Бернис.
С мгновение он был не в силах произнести ни слова. Ветер за окнами дул все сильнее и теперь поднялся до высокого воя.
— Дэвид? — спросил из динамика голос Электры.
— Да. Я здесь.
— Ты вернешься в гостиницу?
Он вдруг сообразил, что, как это ни абсурдно, он качает головой, как будто Электра может увидеть этот жест, увидеть, как он, жалко сгорбившись, сидит на дешевом пластмассовом стуле у постели старика.
— Нет, — наконец ответил он. — Времени не хватит. Я поеду к дяде.
— Зачем?
— Именно там вход в пещеру.
Он продолжал сидеть. Наконец он осознал, что голос Электры все еще окликает его по телефону:
— Дэвид. Дэвид?
Дав отбой, он убрал телефон в карман.
В глубине души он знал, что оттягивал то, что ему следовало сделать давным-давно. Более тысячи лет назад.
Он чувствовал, как кровь предков течет по его жилам.
Время пришло.
Вот так — просто и неизбежно.
Глава 34
1
Дэвид ушел из палаты дяди еще до полуночи. Шея, казалось, была набита горячим песком. Глаза слезились от усилий, с которыми он всматривался в лицо старика, пока тот гипнотическим бормотанием выкладывал все, что знал о разновидности вампиров Леппингсвальта.
Их нельзя пронзить колом в сердце, племянник; чеснок их не беспокоит и свежие лепестки роз тоже; и на святую воду и распятия им наплевать. Но их тревожит яркий свет — выводит их из себя, приводит в смятение, лишает ориентации в пространстве. Они чураются яркого света дня. Особенно противен им солнечный свет. Он причиняет боль их приспособившимся ко тьме глазам, понимаешь? Но действие света будет лишь временным.
И так далее и тому подобное, пока слова раскаленными камнями не загромыхали в мозгу Дэвида.
Прямо сейчас ему хотелось изрядно напиться, может, водкой или бренди пополам с портвейном. Да чем угодно, лишь бы градусов побольше.
Но ему предстоит работа.
Ах вот как, снова разыгрываем Иисуса Христа, доктор Леппингтон, принялся подначивать внутренний голос. Да пусть этот ублюдочный городишко катится ко всем чертям! Оставь эту дерьмовую дыру вампирам. Пусть их, пусть высосут какую ни на есть кровь, если что осталось в этой паршивой провинциальной деревушке.
Пересекая автостоянку, Дэвид потряс головой. Нет. От такого не уходят.
Ветер теперь чуть не сбивал с ног, визгливо кричал в телефонных проводах, раскачивал стонущие под его напором деревья.
На уровне головы Дэвида пронеслось несколько пустых шуршащих пакетов. А в вышине по небу неслись облака, как спасательные плоты, которые отчаянно пытались бежать из этого Богом забытого уголка Англии.
Отпирая машину, он чувствовав на себе взгляды, следящие за ним из теней, и знал, чьи это взгляды. В мгновение ока эти существа способны налететь на него, разорвать его кожу и выпить из его плоти кровь, как беспризорник высасывает из губки банную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66