Она поглядела в ту сторону, откуда он раздавался.
Ее глаза расширились от удивления.
Там в самом конце подвала, почти скрытые затхлыми тенями, виднелись очертания двери.
Склонив голову набок, она подошла поближе.
Дверь была железной; литая стальная пластина, более всего напоминавшая кусок брони военного корабля.
С одной стороны дверь держали петли.
С другой стороны ее запирали четыре висячих замка. Одна пара замков уже начала ржаветь, другая была новенькой и в свете лампочки блестела как зеркало.
Интересно, куда эта дверь ведет? Бернис легонько коснулась холодного металла, думая об огромной толщине пластины, такая броня способна выдержать артобстрел.
Стоило ей коснуться двери, как по кончикам пальцев пробежала дрожь, будто сама дверь слабо вибрировала; одновременно она опять услышала ноту металлофона.
Кто-то стучит по той стороне двери, подумалось ей. Догадка осенила ее как-то сухо и даже буднично. Каким-то образом кто-то оказался заперт по ту сторону двери. Нужно его выпустить. Я единственная, кто может это сделать. Но кто же там?
Это я.
Тут же перед ее внутренним взором предстал блондин с видео. Каким-то образом он попал в ловушку. Ему необходимо бежать из холодной пустоты по ту сторону двери. Он плутал там много месяцев.
И снова накатило дремное головокружение. Мысль о том, что кто-то — красивый молодой человек с прекрасными волосами и прекрасной улыбкой, что кто-то может плутать в подземелье месяцами, вовсе не казалась необычной. Просто дело в том, что он потерялся, что он голоден, — о, он так изголодался за все эти месяцы. Внезапно ее охватило желание защитить его, будто блондин был потерявшимся ребенком с огромными влажными и доверчивыми глазами. Она выведет его в тепло и безопасность. Она накормит его, позаботится о нем.
Ключи, Бернис.
Голос как будто отдавался сквозь стальную дверь в самую кость ее черепа, совершенно обходя слух.
Воспользуйся ключами, Бернис. Открой дверь.
Она подняла повыше связку ключей.
Так много ключей. Которые из них подходят к висячим замкам?
Ощущение спешки проникло ей в кровь. Ей надо вытащить его оттуда. Она представляла себе, как он бледен, как он дрожит от холода. Он ослабел от голода. Только она может спасти его теперь.
...не делай этого, не делай этого (голос разума вновь стал слабым, как будто что-то — какая-то сила извне — подавляло его)... не делай этого, не открывай дверь. Стоит тебе открыть ее, и ты увидишь что-то, что расколет твой разум; потом с тобой сотворят что-то, что должно остаться безымянным, неназванным. Боль и отчаяние станут твоим уделом...
Здесь есть два новых с виду ключа, которые блестят так же ярко, как и замки. Попробуем сперва их, дремно подумала она.
Осторожно, медленным-медленным движением она вставила первый блестящий ключик в новенький замок. Ключ слегка повернулся и остановился.
Попробуй еще раз, Бернис. Ты это сможешь. О, поверь мне, ты красива. Я жду не дождусь того мгновения, когда смогу коснуться твоего лица.
Голос, как электричество, сочился сквозь стальную дверь.
Она попробовала тот же ключ на втором новом замке. Замок легко открылся.
С медлительностью механизма она выбрала из связки второй блестящий ключик и снова попробовала первый замок. С удовлетворенным щелчком механизм отпустил дужку. Отперт.
Теперь два старых замка.
Она слегка нахмурилась. Эти могут оказаться посложнее. Механизм, возможно, заржавел.
О, давай же, Бернис , поощрил голос. Кожу под блузкой стало слегка покалывать, к соскам потянулись слабые разряды тока.
Чудный шелковистый голос. Она его узнала. Это человек с видеопленки. Она узнала культурный американский акцент. Такая доброта в этом голосе. Она представила шепот этого голоса под простынями.
Если механизм заело, в подвале где-нибудь найдется аэрозоль «WD40». Прысни немного на замок. Он откроется.
Она неспешно перебирала ключи, расширенные глаза остекленело смотрели на железную дверь, Бернис двигалась будто во сне.
Страха больше не было. Только что-то вроде тусклого предвкушения. Это было то, к чему вела ее вся ее прошлая жизнь. Выпустить блондина из темноты за железной дверью в подвале.
Механизмы висячих замков, оказывается, все же не проржавели.
Один за другим она открыла оставшиеся два.
Они повисли на своих полукруглых дужках, продетых в железные петли в двери и стальном косяке. Как только она высвободит дужки из петель, она сможет открыть дверь. Просто.
Она сняла первый замок. Легко.
Второй. Этот слегка скрипнул: петли были узковаты для дужки.
Третий.
Медленно. Вот так.
Остался один.
Тогда она сможет распахнуть эту тяжелую дверь и увидит стоящего за ней.
Давай же, Бернис , как будто вздохнул голос. Вот хорошая девочка, вот красивая, красивая девочка. Я всегда в тебя верил. Не то что другие, кто считает тебя нескладной и неуклюжей, кто думает, что ты для них недостаточно хороша. Мы родственные души. Я всегда любил тебя... всегда буду любить тебя...
Она быстро задергала дужку из стороны в сторону. Высвободить ее мешала ржавчина. Замок скрипнул, будто издал тонкий, похожий на мышиный, писк. Еще секунда — и дужка освободится.
Вот молодец, Бернис. Открой дверь. Я не могу больше ждать. Я так устал, мне так холодно, я так хочу...
— ПРЕКРАТИ! — ухнуло у нее за спиной.
Вскрикнув от неожиданности, она резко повернулась.
Огромная шаркающая фигура угрожающе надвинулась на нее из темноты.

Глава 18
1
Бернис прищурилась на яркий свет. Но все, что ей было видно, это чудовищный силуэт, наползающий на нее из-под сводов подвала.
— Кто это? — испуганно вопросила она.
— Я.
Фигура выскользнула из теней с плавностью рептилии.
— Отдай мне замки. — Голос был низкий и, казалось, сочился угрозой.
— Джек? — Она прикрыла глаза рукой от яркого свечения лампочки.
— Он самый, — как всегда недружелюбно согласился голос. — Замки.
Он возник из слепящего потока света, чтобы встать прямо перед ней. Злобные глаза пригвоздили ее взглядом. Татуировки у него на лице выступали, будто рисунок из толстых синих вен на черепе мутанта.
— Замки, — с нажимом повторил он, протягивая массивную лапу.
Несмотря на весь свой страх перед звероподобным громилой, Бернис испытала острую досаду. Она уже решила, что ей делать — открыть железную дверь, — а теперь эта безобразная обезьяна говорит, что она не имеет права. Он же просто присвоил себе власть говорить ей, что она может, а чего не может делать.
— Я слышала шум за дверью, — сказала она. — Мне кажется, там кто-то заперт.
— Ну и?..
— Ну и?.. — Она рассмеялась, не веря своим ушам. — И нам нужно проверить. Возможно, кто-то попал в беду!
— Единственно, кто может попасть в беду, это ты.
Это была скорее угроза, чем предположение, что с ней может произойти несчастный случай или она может подвергнуться какой-то опасности. Бернис снова вспыхнула от негодования.
— А я открою эту дверь, — с вызовом бросила она. — Я думаю, там кто-то заперт.
Повернувшись, она потянула за последний замок. По обеим сторонам ее появились две огромные ручищи. Одна оттолкнула ее руки с такой легкостью, будто это была пара хрупких бабочек, потом татуированные пальцы охватили дужку висячего замка и со щелчком поставили ее на место.
— Замки, — повторил он все так же вполголоса; он явно не собирался отвлекаться от того, в чем видел Богом данную обязанность.
— Мх. — Она резко кивнула на полку возле двери. — Там.
Вне себя от злости она смотрела, как он один за другим возвращает на место замки. Больше всего ее приводило в ярость сознание того, что сила и власть на его стороне, — она беспомощна.
Он лишил меня права решать, что мне делать. Всего пара секунд — а он уже захватил контроль надо мной. Она сжала кулаки.
— Ключи, — произнес он все тем же бесстрастным голосом. — Дай мне их.
— Кто дал тебе право говорить мне, что делать?
Он не ответил, только протянул мускулистую лапу за ключами; звериные глаза пригвоздили ее холодным взглядом.
— Я скажу Электре. Что ты тогда будешь делать?
— Ключи. Дай мне их.
Яростно выдохнув, она шмякнула связку ему в ладонь.
— Вали отсюда, — вполголоса проговорил он. — И больше сюда не спускайся.
— Что ты сказал? — Щеки у нее горели от ярости. — Что ты мне сказал?
Она гневно уставилась ему прямо в глаза, пытаясь заставить его опустить взгляд.
Он холодно уставился в ответ: и пули бы не поцарапали эту ледяную мину.
— Черт, — выплюнула она, отвела глаза и вылетела из подвала, чтобы взбежать наверх, в свой номер.
2
Джек Блэк вернул связку ключей в шкаф за стойкой портье. Вестибюль был пуст. Он застыл на мгновение, чувствуя пульс здания — медленный, старый... умирающий. Как город.
Джек Блэк не переводил своих ощущений в слова. Слова лишь мешали тому, что реально. Из баров и ресторана доносились гул разговоров и приглушенный шум музыки. В Серебряных апартаментах происходило собрание чего-то под названием Королевский Орден Бизонов (древняя ветвь): это было сборище старикашек, застегнутых в костюмы и полупридушенных галстуками, которые они надевают только на свои дерьмо-дурацкие собрания да на похороны.
В женском туалете, на автомате, выдающем тампоны, были накорябаны слова: «Вопрос: Чем Электра похожа на маятник? Ответ: Тем, что ходит на обе стороны». А ниже кто-то нацарапал еще более неряшливо: «ЛЕСБИ!»
И во всей гостинице электроны текли по старой электропроводке, и вода пыхтела по покрытым налетом ржавчины трубам к ванным комнатам, будто кровь по старым артериям.
Блэк поднял руки, чувствуя, как приятно щекочущие вибрации проникают сквозь кожу, потом поднял к потолку глубоко посаженные глаза.
Рекламный листок гостиницы на стойке портье гласил: «Относящийся по своему архитектурному стилю к чистой викторианской готике, „Городской герб“ был построен по проекту Дж. Т. Эндрюса в 1863 году в манере, типичной для железнодорожных гостиниц, дабы угодить вкусам железнодорожных путешественников тех дней, желавших чего-то более благородного, чем постоялый двор прошлых времен».
Все это вы до посинения могли бы рассказывать Джеку Блэку, но когда он представлял себе гостиницу, перед его внутренним взором представал череп гигантского животного посреди продуваемой ветрами равнины. Внутри этого черепа ползали насекомые, подъедая оставшиеся крохи кожи и мозга. А в земле под ним обитали иные твари, готовые питаться этими насекомыми.
Он облизнул потрескавшиеся губы. Шрам у него на виске, шедший от глаза до мочки уха и будто нарисованный ярко-красной губной помадой, начал зудеть.
Он чувствовал бестолково суетящихся людей в чреве гостиницы, не более осознающих смысл своего бытия, чем насекомые в огромном гниющем черепе.
Мысли струйками стекали сквозь пять перекрытий из кирпича и дерева:
Эт'ти кости, эт'ти кости, эт'ти сухие кости.
«...не может со мной так обращаться. Скажу Электре, как только ее увижу. Что у нее тут, в конце концов? Гостиница или ночлежка для придурковатых мерзавцев вроде Джека Блэка — шляпу съем, если это его настоящее имя, — а теперь тени для век, тени для век. Куда я их положила?»
Он закрыл глаза. Сучка Бернис в своей комнате примеряет чужую одежду. Он чувствовал, как она злится на него за то, что помешал ей открыть железную дверь в подвале. Эта злость теперь переходила в бунт неизвестно против кого или чего. Он видел, как она сидит перед зеркалом туалетного столика: длинная черная юбка, в почти черной блузке просверкивают пурпурные нити. Она накладывает макияж, надевает черные кружевные перчатки, которые ей выше локтя, серебряные кольца. Серебряные кольца с птичьими черепами, человечьими черепами, магическим глазом.
Мысли Бернис Мочарди текут сквозь его бритую голову. «У него нет никакого права говорить мне, что делать. Он, наверное, в бегах, его ищет полиция, его застали на месте преступления. Электра — дура. А вот теперь, моя дорогая, разве ты не похожа на принцессу готов? Добро пожаловать в замок Дракулы. Приди по своей воле. Гуляй с миром. И оставь часть счастья, что принесла с собой...»
С грохотом открылись двери лифта.
Он смотрел, как человек выходит в вестибюль, — мужик по имени Леппингтон. То же имя, что и у города. Джек Блэк смотрел, как мужик пересекает вестибюль к стойке портье. Было в нем нечто притягивающее. Джеку Блэку просто нужно было смотреть на него, даже если мужик чувствовал себя от этого неуютно.
Ну и что, черт побери , холодно подумал Джек Блэк. Я одной левой смогу его завалить на спину.
Давай же, прямо сейчас, врежь ему хорошенько, ты же знаешь, что приятно будет смотреть, как из его расквашенного носа выступит густая, как патока, кровь.
Леппингтон, одетый в джинсы — чистые джинсы, аккуратненько отглаженные — и дорогую хлопковую фуфайку, собирался оставить ключ от номера на стойке портье.
Но поскольку он видел меня, он этого не сделает, думал Блэк, потому что думает, что стоит ему уйти, я заберу его ключ, поднимусь в его дерьмовую комнату, украду его дерьмовые шмотки, а потом помочусь в его дерьмовую постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66