Кто знает, где они сейчас.
— Я знаю, где они. И знаешь, где это, Электра?
— Скажите мне, доктор.
— Там, где всегда и были. В твоем воображении, Электра.
— Фома неверующий. — Слова Электры прозвучали беспечно, в голосе слышался холод. И уж конечно, не было в нем и намека на юмор.
— Теперь я могу идти? Или ты собираешься держать меня здесь в железных кандалах до гех пор, пока я не протяну ноги?
— Твои легкомысленные замечания звучат скорее как показной оптимизм, Дэвид.
— Как хочешь.
— После того как вы с Бернис уехали вчера в больницу, — продолжала Электра, теперь она говорила почти живо, как будто хотела раз и навсегда покончить с этим спором, — я выволокла стол из лифта. Помнишь? Джек очень мудро поступил, когда обездвижил лифт, просто заклинив двери. Неразумно, как я тебе и сказала, я сдвинула стол. Двери тут же закрылись. Лифт ушел в подвал. Его оттуда явно кто-то вызвал. Некто, предположила я, вошел в лифт и нажал на кнопку первого этажа. Лифт пошел вверх. А я так и застыла, как глупая тетушка Нелли, ожидая, что то, что было в кабине, выскочит прямо на меня. К счастью, мне удалось отключить механизм лифта ключом.
— Как удачно, что он оказался при тебе.
— Все еще насмешничаем, а, доктор?
— И что случилось дальше?
— Я выключила мотор лифта и заблокировала кабину между этажами, изолировав в ней кого бы то или что бы то ни было, до тех пор, пока не наступило утро.
Остановившись, Дэвид глянул в лицо Электре. Кожу у него покалывало. Ощущение было такое, что по его телу скользнуло только что что-то огромное и склизкое.
— Электра, скажи мне, что ты шутишь.
— И не думаю, Дэвид.
Электра помедлила возле закрывающейся кладовки. Дверь была весьма солидной, и закрывалась она на два внушительных замка, которые крепко удерживали ее за увесистые брусья косяка.
— Электра... — начал он, чувствуя, как струйка страха превращается в целый поток.
— Потерпи немного.
Она провела рукой по ряду выключателей. Внезапная тьма. Испуганно охнула Бернис.
Что, черт побери, Электра затевает? Он чувствовал зловещее присутствие Блэка за спиной, и это обстоятельство его совсем не радовало.
— Электра, — позвал он.
Вспыхнул фонарь, высветив кусок кирпичной кладки. Электра нашла еще один выключатель у двери и щелкнула им.
— Просто разумная мера предосторожности, — негромко произнесла она. — Пробки могут перегореть. Света нам нужно ровне столько, чтобы видеть. Во всяком случае, сейчас.
Теперь в подвале вообще не было никаких источников света, кроме фонаря Электры.
— Джек, — позвала она, — открой, пожалуйста, замки.
— Электра, — напряженно сказал Дэвид. — В чем дело? Что ты делаешь?
Блэк открыл висячие замки, закрывавшие дверь кладовки; татуированные толстые пальцы двигались быстро и ловко.
— Подойди поближе, Дэвид. Хочу, чтобы ты посмотрел, что у нас тут. — Вытянутой рукой она распахнула дверь. Потом выключила фонарь.
Из кладовой хлынул поток яркого резкого света. Вслед за Электрой Дэвид вошел внутрь. Сияла галогенная лампа из тех, какие освещают обычно автостоянки при пабах. Свечение было таким резким, что безжалостно резало глаза. Он не мог даже взглянуть прямо на лампу, но догадался, что она привинчена к потолку кладовой.
Потом он застыл на месте. К одной из стен чуть выше уровня пояса была прикреплена широкая каменная плита, служившая чем-то вроде верстака или рабочего стола. Возможно, во времена, менее помешанные на санитарии, здесь рубили мясо для кухни наверху.
На каменной плите лежала простыня.
А под простыней, как увидел Дэвид, — тело.
Теперь, когда глаза Давида начинали хотя бы отчасти привыкать к яркому свету, он огляделся по сторонам. Электра, Бернис и Блэк стояли у стены кладовой и пытались руками защитить глаза от яростного сине-белого света пятисотваттной лампы.
— Загляни под простыню, Дэвид, — хладнокровно сказала Электра. — Мы нашли это в лифте утром. Когда светило солнце.
2
Осторожно, медленно, словно поднимая камень, прикрывающий змеиное гнездо, Дэвид оттянул простыню.
Тело женщины лежало на спине. Так, если бы оно лежало на столе в морге. Глаза закрыты, руки сложены на груди.
В немилосердном сиянии галогенной лампы ее кожа казалась совершенно белой, а вены под кожей проступали скорее коричневым, чем голубым. Губы серые. Лет двадцать с небольшим, предположил Дэвид.
Из-за яркого света и обескровленности труп казался балаганно мрачной, скорее кошмарной, имитацией человека, чем настоящим человеком из плоти и крови. Только волосы, мягкие пушистые волосы, поблескивающие светлыми прядями, казалось, оставались человеческими.
— С тех пор как мы ее сюда принесли, она скукожилась.
— Скукожилась? — Дэвид удивленно повернулся к Электре.
— Да, сегодня утром она была совершено раздувшейся. Ее живот вздулся так, как будто она на восьмом месяце беременности.
— Полна крови, — буркнул Блэк. — Она, наверное, просто упилась ею. Весь рот был в крови. Она с тех пор облизала губы.
— Господи Иисусе, — вполголоса произнес Дэвид. Он колебался между ужасом и шоком. Он повернулся к Бернис, которая, дрожа, стояла в дверном проеме. — Ты об этом знала?
Бернис покачала головой, с трудом сглотнула, казалось, ее сейчас стошнит.
— Электра, — резко бросил он, — что это за игры?
— Я решила, что это наилучшее для нее место.
— Ты решила? Господи Боже, Электра, ей место в морге. Ты должна известить полицию. Это тебе в голову не приходило?
Электра покачала головой:
— В данном случае полиция совершенно бессильна. Дэвид поглядел на жутковатое тело на столе.
— Ктo она?
— Диана Моббери. Местная девушка. Бойкая штучка, если верить слухам.
— Что с ней случилось?
— Мы нашли ее в лифте, она была без сознания. Только она, как я уже и сказала, совершенно раздулась от жидкости, ее живот был так вздут, что вот-вот лопнет. Мы обнаружили, что люк в подвал на заднем дворе открыт; очевидно, этим путем они и выходят, а потом исчезают.
— Электра, ты знаешь, что с ней случилось? Как она была убита?
— Нет, и я не думаю, что она мертва. Во всяком случае, в том смысле, в каком тебя учили в университете, доктор.
Дэвид вернулся взглядом к тому, что лежало на столе. Что ни говори, то, что он видел, выглядело как труп, — а их он повидал немало; один он даже препарировал с головы до ног во время практикума по анатомии. Да, сказал он себе, это труп, труп, труп. Перед ним лежит холодный и окоченелый труп.
Протянув руку, он, слегка коснулся лба трупа.
Проклятие.
Дэвид отдернул руку.
— Что там? — испуганно вскрикнула Бернис.
— Горячий, не так ли, доктор Леппингтон? — Электра натянуто улыбнулась.
— Да... — проговорил он в удивлении. — Просто обжигающий. Будто у нее лихорадка.
Он оттянул простыню, поднял безжизненную руку. Рука была податливой, расслабленной, как у спящего. Никаких признаков трупного окоченения.
Он недоуменно пригляделся внимательнее к верхней части туловища женщины.
Тело теперь было обнажено до талии, кожа казалась белой, почти прозрачной, будто молочно-слюдянистый камень с прожилками — такой же эффект возникает, если вылить в воду молоко. Он пригляделся еще внимательнее: никаких следов ранений, ни характерной синевы и пролежней, возникающих, когда кровь стекает в нижние отделы трупа.
Он поднял обе руки; вблизи стало видно, что они усеяны мелкими черными волосками. Обнаженные груда казались непропорционально большими для такого гибкого тела. Соски очень темные.
Черт... он этого не заметил... эх, проклятие...
Сморщив от отвращения нос, он повернулся к Электре:
— Ты это видела?
Она сделала к телу шаг, не больше, как будто боялась подойти слишком близко.
— В чем дело?
— У нее отсутствуют соски. То, что ты видишь, это шрамы.
— Господи Боже!
— Судя по рваным краям раны, я бы сказал, что удалены они не ножом. — Дэвид мрачно покачал головой. — Могу только гадать, но, сдается, их откусили.
— О... Боже, — Бернис издала не то всхлип, не то стон, — я больше не вынесу — Прижав руки ко рту, она затрясла головой.
— Хочешь подняться наверх? — мягко спросила Электра.
— Только не в одиночестве.
— Еще пара минут, милая, — отозвалась Электра — Осталось немного.
— Я подожду снаружи в основной части подвала. Я не могу... не могу... больше смотреть на эту тварь. — Она опасливо бросила взгляд на труп.
— Не включай там свет. — Электре все еще удавалось сохранять хладнокровие. — С этой галогенной лампой пробки могут перегореть... проводка «Городского герба» слегка устарела.
— Не может же она стоять там в темноте, — запротестовал Дэвид.
— Вот возьми. — Электра протянула Бернис фонарь — Не волнуйся. Мы будем через пару минут.
Когда Бернис исчезла в дверном проеме, Дэвид снова вернулся к трупу, — если «труп» подходящее для этого название.
А если не подходящее, то какое слово способно описать то, что лежит на каменном столе? Как назвать это нечто с горячей кожей и напрочь откушенными сосками?
Слово скользнуло ему в мозг, как скользкий червь:
ВАМПИР
Это ведь правильное название, не так ли, Дэвид? ВАМПИР
Подавив в себе нарастающую тревогу, Дэвид заставил себя поискать на длинной лебединой шее пульс.
И нашел его тотчас. Подушечки его пальцев нащупали медленный, но очень четкий пульс, чавкающее биение крови, питающей артерии.
— Пульс есть, — подавленно произнес он. — Но медленный, невероятно медленный. И все же я не могу найти никаких признаков дыхания.
— Ты бы назвал ее живой?
— Не знаю, — Дэвид недоуменно пожал плечами, — налицо существенные показатели, которые... которые, ну, имитируют жизнь. — Он продолжал осмотр, с усилием подавляя нарастающую волну отвращения и — давай не будем ходить вокруг да около, доктор, — страха. Я боюсь этой твари на столе. Она не укладывается ни во что, что мне известно о человеческом теле.
— Если уж на то пошло, первым моим предположением было бы кататония. Или какая-то разновидность комы, вызванной наркотиками.
Электра придвинулась ближе к телу. Дэвид почувствовал ее силу воли как нечто материальное: больше всего на свете хозяйке гостиницы хотелось убежать с криком из подвала, но железная сила воли заставляла ее оставаться на месте, чтобы увидеть все до последней детали, чтобы не упустить ничего.
— Смотри, что сейчас произойдет, — вполголоса произнесла она.
Вынув из кармана жакета циркуль, из тех, что используют на уроках геометрии, она сняла с иглы крышечку и, прежде чем Дэвид успел что-либо возразить, с силой воткнула иглу в руку трупа. Потом с усилием выдернула ее: игла не хотела выходить, как будто кожа льнула к ней, стремясь оставить железо в теле. Когда Электра потянула, кожа приподнялась вокруг иглы пирамидкой.
— А что ты теперь видишь?
Дэвид присмотрелся к месту укола. Из ясно очерченного отверстия медленно сочилась прозрачная жидкость. Впрочем, это была не кровь, определенно не кровь. Это было что-то желтоватое и прозрачное, напоминающее соки мухи, раздавленной об оконное стекло. Медицинская выучка подсказала, что это, наверное, плазма крови — только из нее удалены все красные и белые кровяные тельца и осталась только липкая янтарная жидкость.
— Bот, — в тихом голосе Электры звучал не то страх, не то благоговение, — вот перед нами одна из твоей вампирской армии, Дэвид. Ты слышал легенды. Она — твоя. Что ты намерен с ней делать?
У Дэвида пересохло во рту, но он заставил себя пригнуться, чтобы всмотреться в лицо девушки. Оно выглядело расслабленным, веки сомкнуты — словно она спала. Длинные ресницы казались такими завлекательными. На белизне кожи ярко выделялись темные брови. Такая же белая кожа гладко обтягивала высокие скулы. В свою очередь, само лицо было обрамлено пушистыми светлыми волосами. В этом было подобие жизни. Никуда от этого не деться.
Он вернулся к векам, легко прикрывающим глаза. Медленно поднял пальцы к глазу, намереваясь оттянуть веко, чтобы осмотреть зрачок.
Стоило ему коснуться его, веко поднялось.
Веки поднялись будто ставни, открывающие вид в иной мир. А из-под век засияли глаза. Зрачки невероятно расширились, так что у него создалось впечатление, что он глядится в бездонный колодец. Только этот колодец был окружен белизной, которая поблескивала и светилась будто жемчужина.
Эти глаза были великолепны.
Они почти гипнотически приковывали взгляд.
И больше ничего не имело значения. Остальной мир потерял четкость; ему не о чем волноваться; на него снизошел совершенный и всеобъемлющий душевный покой; он превратился в частицу пыли, танцующую в солнечном луче; розоватые огни с нежностью расцвели в его голове, заполняя своим теплом; никогда раньше он не чувствовал себя таким нужным, таким любимым.
Глаза светились для него одного.
Это было мгновение полной ясности; его "я" растворялось в океане вселенской любви; пульс у него на шее отстукивал медленный блюзовый ритм; он чувствовал, как богатая и ароматная кровь хлюпает по его артериям.
Глаза девушки стали мечтательными и любящими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66