— Рад слышать, внучатый племянник, рад слышать. — Он Бросил в чайник несколько ложек заварки. — Кстати, не могу же я все время звать тебя внучатым племянником? Как тебя величать? Доктор Леппингтон?
Дэвид улыбнулся.
— Просто Дэвид.
— Тогда никаких, черт побери, «дядя Джордж», или я снова возьмусь за меч, — сурово отозвался старик. — Ты теперь взрослый. Зови меня Джордж.
В два шага он оказался возле Дэвида, и тот пожал протянутую руку. Кожа старика была жесткой, а хватка — железной.
— Хорошо, Джордж, — с улыбкой кивнул он.
— Я начал делать такие, — его дядя (Джордж, поправил себя Дэвид, зови его Джордж) кивнул в сторону меча, — когда пару лет назад продал дело. Нужно было чем-то себя занять. Не хотелось начать гнить до времени. Каковы твои профессиональные рекомендации?
Господи боже, он ушел на покой два года назад, когда ему было сколько... восемьдесят два? Дэвид почувствовал симпатию к старику.
— С виду ты вполне здоров, и если это тебе в радость, продолжай в том же духе.
— В точности мое мнение, — сердечно отозвался Джордж. — Нельзя было позволить, чтобы меня хватил удар до твоего приезда.
— До моего приезда? — Дэвид посмотрел на него озадаченно.
— Ты же собираешься здесь жить?
— Ну, я здесь в отпуске.
— Да, да. Но ты получил письмо от доктора Пэт Фермен?
— Да. Он приглашал подумать о том, чтобы перенять его практику.
— Кстати, это она.
— Прости?
— Доктор Фермен — женщина. Но опять же большинство профессиональных званий ничего ведь не говорят о поле.
— Нет... но...
Дэвид почувствовал, что упустил какую-то важную нить разговора. Его дядя вел себя так, как будто Дэвид должен был получить новое длинное письмо, которое бы все объясняло. Только это письмо так и не дошло.
— Ты примешь практику? Ты собираешься сюда переехать?
Голубые глаза старика впились Дэвиду в лицо. Напряженность во взгляде Джорджа была едва ли не шокирующей.
— Об этом пока еще рано говорить, — несколько опешил Дэвид.
Старик смотрел на Дэвида в упор. Дул ветер, гудело пламя. От жара, бьющего Дэвиду в лицо, саднило кожу.
Вздохнув, старик отвел взгляд и повернулся к племяннику спиной, чтобы залить кипяток в заварочный чайник.
— Мне следовало бы знать, — вполголоса проговорил Джордж. — Твой отец был не из тех, кто прямо и недвусмысленно заявляет, с кем он.
— Прошу прощения? — Дэвиду казалось, что он должен встать на защиту отца. Но от чего?
— Твоему отцу никогда не следовало увозить тебя из Леппингтона.
— Но он...
— Да, да. Отправился туда, где есть работа. Я знаю причины. Или, во всяком случае, слышал все отговорки.
— Послушай, Джордж. Я не понимаю, о чем ты, я просто потерял твою мысль.
— Нет. Это мы тебя потеряли. Твоя мать — из теста покруче, чем это. — Подобрав меч, Джордж постучал им о стальные тиски. — Она пришла из внешнего мира и отрубила твоего отца от его корней.
— Послушай, я думаю, мой приход сюда, наверное, был ошибкой. Отец просил передать наилучшие пожелания. Но мне надо будет возв...
— Сядь.
— Нет. Дождь кончился. Если я пойду сейчас, то смогу...
— Сядь. — Голос Джорджа внезапно смягчился. — Садись, сынок. Выпей чаю.
Дэвид готов был уже уйти, но что-то в голосе старика заставило его остановиться. В грубовато-деловитой манере Джорджа появилась нотка печали.
— Пожалуйста, Дэвид. Выпей сперва со мной чашку чаю. Дэвид кивнул, понимая, что весь его вид говорит старику о том, что он вежливо выпьет предложенный чай, а потом уйдет. — Вот так, Дэвид. — Джордж протянул ему кружку чая, который казался невероятно крепким. — Знаешь, сынок, в последний раз, когда я предлагал тебе что-нибудь выпить, это было в городе, в «Городском гербе». Ты и твои родители приехали слишком рано к поезду.
— Кажется, я помню, — вполголоса произнес Дэвид. — Ты купил мне бутерброд с ветчиной.
Старик кивнул, его жесткое лицо смягчилось.
— Твоя мать так спешила побыстрее увезти вас из города, что у нее не нашлось временя докормить тебя завтраком. Во имя неба, ты проглотил этот бутерброд так, как будто был конец света. Хотя мне и пришлось поднажать, чтобы заставить их провести со мной пару минут в гостинице. Твоя мать была непреклонна в том, чтобы посадить вас обоих в этот поезд и раз и навсегда увезти отсюда. Помнишь?
Покачав головой, Дэвид слабо улыбнулся.
— Прости. Я помню только бутерброд с ветчиной.
— Ты был хорошим парнишкой. Помнишь, как ты ехал у меня на плечах всю дорогу до вершины Беррик Крэг? А потом мочился на них всю дорогу вниз, ха!
И вновь Дэвид покачал головой, хотя улыбка его стала шире.
— Я и этого не помню.
— А, все эти воспоминания запрятаны где-то в глубине. Они вернутся.
— Я помню, как однажды ночью ты вынес меня из дому посмотреть на каминную трубу.
— О боже, да! Помню. Камин загорелся.
— Похоже было на фейерверк. Из трубы летели искры.
— Ага, и они даже подожгли траву на заднем дворе ваших соседей. Будь это кто другой, жалобам не было бы конца.
Дэвид озадаченно пожал плечами:
— Так почему они не жаловались?
— Потому что мы Леппингтоны. Они нас боятся.
— Боятся? — С озадаченной улыбкой Дэвид покачал головой. — Почему?
Джордж печально вздохнул.
— Они тебе ничего так и не рассказали? Ничего из истории твоей семьи? — Он отхлебнул крепкого настоя, который называл чаем. — Я, бывало, разговаривал с тобой, когда ты был еще мал. Еще до того, как ты сам начал говорить. Помнишь что-нибудь?
Дэвид покачал головой, еще более озадаченный, чем раньше. Он попробовал чай, а дядя задумчиво оглядывал потолок, и взгляд его голубых глаз под густыми белыми бровями казался непроницаемым.
Потом он медленно кивнул, как будто принял какое-то решение.
— Ладно. Я тебе расскажу. Только есть одна вещь. — Он бросил на Дэвида строгий взгляд.
— И какая?
— Ты слишком много улыбаешься. Леппингтоны никогда не улыбаются. Во всяком случае, на людях.
Тут старик рассмеялся. Звук был глубоким и гулким и волнами прокатился по всему телу Дэвида, отдавшись вибрацией в подошвах его ботинок.
Это что, какая-то старая семейная шутка Лепингтонов, подумал он, не уверенный, следует ли ему рассмеяться или сохранять каменное выражение лица.
Отсмеявшись, Джордж наградил племянника неожиданно широкой ухмылкой.
— Ладно, Дэвид. Навостри уши и слушай.

Глава 12
Джордж Леппингтон сидел на перевернутом ящике лицом к Дэвиду. Одну ногу в тяжелом сапоге он закинул на наковальню и теперь обеими руками сжимал кружку с чаем.
Всякий раз, когда по долине проносился ветер, за решеткой с ревом взвивался огонь и угли из красных превращались в раскаленно-желтые.
Дэвид прихлебывал чай, стараясь не морщиться от его крепости. Он обнаружил, что ему не хочется, чтобы у дяди создалось впечатление, что перед ним какой-то изнеженный и разряженный городской хлыщ. Он также обнаружил, что ему нравится дядюшка. Джордж Леппингтон напоминал ему отца, только более крепкого и прямолинейного по сравнению с тем, к какому привык Дэвид.
— Дэвид, — с грубоватым нажимом начал Джордж. — Известно ли тебе, что на бойнях имеются сорок шесть стоков, по которым вода из забоев уходит прямо в туннели под городом?
Дэвид покачал головой, чувствуя, как к нему снова начинает подбираться замешательство.
— Твой прапрадед сам спроектировал здание скотобоен. Каждый день в сточные трубы прямо под городом проваливается порядка пятисот галлонов крови.
— Но современные санитарные правила, разумеется, запрещают сбрасывать кровь и требуху в канализацию. Крысы...
— Ба! Кровь не попадает непосредственно в канализацию. А кроме того, в Леппингтоне нет крыс. Ни одной.
— Так мне говорили. Но мне все же трудно поверить, что где-нибудь в округе не найдется хотя бы одной крысы.
— Поверь мне на слово, Дэвид. Вот, давай, я долью тебе чаю.
Протянув длинную руку, Джордж рывком подхватил с верстака заварочный чайник, и в кружку Дэвида полилась янтарная жидкость. Собравшись с духом, он сделал еще глоток. Джордж вновь наполнил собственную кружку.
— Вот так, Дэвид. Они ничего тебе не рассказывали о семье? И о городе ничего?
Дэвид покачал головой, удивляясь, почему так важно знать хоть что-то из истории своей семьи. Благодарение Богу, большинство людей прекрасно себя чувствует, имея лишь смутное представление о том, что натворили бабушка или дедушка в туманном прошлом.
— Как тебе Леппингтон, сам город? — спросил дядя.
— Приятный с виду. Тихий. Но надо думать, он видал лучшие времена?
— Верно. Город умирает. Единственный хоть сколько-нибудь серьезный работодатель — бойни. Но и на них сейчас работает не более пары сотен человек. Пятьдесят лет назад рабочих было более тысячи.
— Но у нас — у Леппингтонов — сейчас нет никакого интереса в бойне?
— Финансового нет. Семья продала ее в 1972 году. Продала самой темной лошадке, какую удалось найти.
— А, об этом я слышал. — Дэвид кивнул. — Он запустил лапу в пенсионные фонды, а деньги перевел на юг Франции, так?
— Ублюдок. Попадись он мне на глаза, я вот этим его отделаю.
Джордж подхватил меч, над которым работал, и Дэвид ни на мгновение не усомнился, что так оно и будет. Достаточно одеть дядюшку в плащ и рогатый шлем, и перед вами — викинг во плоти.
— Демографическая ситуация города Леппингтона, — наставительно продолжал дядя, время от времени поглаживая клинок кончиками пальцев, — ясно показывает, что происходит. Население сокращается. Молодежь, кто может, уезжает — обычно в крупные города. Вскоре у нас будет город, полный пенсионеров, ковыляющих взад и вперед по улицам на своих «циммерах», ворча на погоду и цены на «хорликс».
— Ну не может же быть все так плохо.
— Поверь мне, Дэвид, этот город умирает на ходу.
— А разве местные власти не пытаются поддержать бизнес?
— Не о чем и говорить. Мы — под крылышком Окружного Совета Скарборо, что дальше по побережью. Их инициативы и финансовая поддержка так далеко на север не простираются. Нет, в борьбе за выживание Леппингтон всегда был прижат к стенке — с тех самых пор, как полторы тысячи лет назад древние римляне собрали вещи и отбыли.
— Этот населенный пункт все равно вне торных путей. Городку, зависящему от одной отрасли, вроде добычи угля, или от одной фабрики, немного надо, чтобы пойти ко дну: достаточно кончиться углю или разориться фабрике.
— И тем не менее внешний мир притеснял нас, как мог. Нам всегда приходилось бороться, чтобы едва-едва удержать этот город на плаву. Без нас город исчез бы тысячу лет назад, если не раньше.
Туг Дэвида осенило. Нас, подумал он. Старик говорит о семье Леппингтонов — или, лучше сказать, династии? Его дядя явно верил в то, что своим выживанием город обязан именно Леппингтонам.
— Вот что я собирался спросить, — сказал Дэвид. — Наша фамилия произошла от названия города или наоборот?
Старик сухо улыбнулся.
— Значит, история семьи тебя все-таки интересует? Э, за этим целая сага. Когда входил в ворота, видел ручей в саду?
Дэвид кивнул.
— Это начало реки Леппинг. Ниже, у подножия холмов, в него вливаются другие ручьи. Но Леппинг начинается здесь, с этого самого места. Наши предки прибыли сюда на галерах викингов из Германии в пятом веке. Они дали свое имя реке, а потом и городу. Только тогда оно было известно как Леппингсвальт.
— Так у нас в жилах течет королевская кровь? — беспечно поинтересовался Дэвид.
Старик ответил ему бесстрастным взглядом.
— Нет. Не королевская. Семья Леппингсвальт претендовала на божественную кровь.
Сам того не желая, Дэвид испытал приступ удивления:
— Божественную кровь? Ничего себе претензии!
Кивнув, Джордж провел пальцами по камню.
— Вот как обстоят дела. Наш род жил в горах Германии. Все Леппингсвальты были кузнецами. Давным-давно, может, две, а может, и все пять тысяч лет назад, Тор, бог-громовник викингов, проснулся однажды ночью и обнаружил, что его молот пропал. И потому он одолжил у богини Фрейи ее соколиное оперение и полетел по всему миру на поиски. Но так и не нашел. Вместо этого он прибыл к дому Леппингсвальтов высоко на горе. Кузнец был несчастливым человеком. Его жена не могла подарить ему сына. А это означало, что его род вымрет. Что было ужасной, непоправимой бедой для любого гордого германца. Тор, бог грома, рассказал Леппингсвальту, что лишился своего прославленного молота богов, а на создание нового уйдет целая гора кремня. Кузнец же ответил, что он откует молот лучше прежнего. Железный молот. И он взялся за работу и ковал руду и железо двенадцать дней и ночей, пока не создал для Тора новый молот. И дал он этому молоту имя Мьельнир — под этим именем он и известен сегодня.
— Любопытная история.
— Да. — Джордж уже не улыбался. Его взгляд блуждал где-то далеко.
— В награду за молот Тор возлег с женой Леппингтона. И в положенный срок она родила сына.
— Так вот как мы приобрели божественную кровь? Мы потомки бога викингов Тора?
— Его самого, внучатый племянник.
Дэвид внимательнее присмотрелся к дяде, пытаясь определить, принимает ли старик эти сказки всерьез или это вновь вырвалось на волю своеобразное чувство юмора Джорджа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66