Они говорили о ее временном эмоциональном состоянии, она резко переходила от страстного желания его ласк к менее напряженному любопытству к его приключениям. Но в обоих состояниях резко менялись ее краски.
– Расскажи мне еще о тюремном мире, – потребовала она.
Кинсолвинг глубоко вздохнул:
– Инопланетяне просто выбрасывают своих приговоренных каторжников на эту планету. А больше особенно нечего рассказывать.
– Живите или умирайте, предоставленные самим себе, – сказала Ларк, затаив дыхание. В этой фразе она находила истинное очарование. Романтика этой фразы и ее участие в бегстве Кинсолвинга окрашивали ее кожу ярко-алым, переходящим в пурпур. Кинсолвинг и сам не знал, что волнует его больше – эта женщина или ее косметическая окраска.
– Мне никогда не удалось бы выжить даже в течение недели без помощи сассонсенита. Он дал мне выжить на достаточно долгий срок, чтобы я научился выживанию сам.
– Он тебе нравился?
– Да, по-своему. Были и другие, которые мне нравились, но мне не пришлось узнать их так же хорошо. Оказалось, что это похоже на то, чему учил мой профессор в училище. У инопланетян иные взгляды и понятия, но они тоже люди. Узнайте, что для них важно, и они станут для вас больше людьми и меньше... чудиками. – Последнее слово обожгло Кинсолвингу язык. Он слышал его в устах Камерона, Гумбольта и даже Алы Марккен. Это название содержало в себе признаки расовой ненависти, от которой его мутило. Тот краткий промежуток времени, который Кинсолвинг провел на тюремной планете, убедил его в том, что гуманоиды и инопланетяне других видов могут жить бок о бок и даже процветать. У них не было никаких намерений посягать на гуманоидов или на населенные людьми миры. Они владели громадными пространствами для себя, поскольку путешествовали в звездных мирах куда дольше земного человечества.
Разве представители его собственного вида не обошлись с ним куда более жестоко, чем инопланетяне, особенно такие, как жабоподобное существо, которое самоотверженно помогло Кинсолвингу, когда он больше всего нуждался в помощи? Это Гумбольт и Камерон продали его, выдав за виновного в хищении руды из шахты номер два на Глубокой. Ллоры действовали соответственно со своей судебной системой. Ведь даже на Земле случаются судебные несправедливости, не имеющие ничего общего с расовой ненавистью.
– Ты что-нибудь знаешь о Плане? – спросил он у Ларк.
– Плане? Я? – Она расхохоталась, изумруды на ее щеках ярко засветились. – Папочка всегда мне напоминает, чтобы я все планировала заранее. А я никогда так не делаю. Может, просто не умею. Живу сегодняшним днем. Carpe diem, как говорит старинная пословица. Зачем беспокоиться о будущем, когда настоящее так волнует? – Ларк теснее прижалась к Кинсолвингу. – В конце концов, мой дорогой диссиденствующий возлюбленный, ты привнес в мою жизнь куда больше волнующего и захватывающего, чем кто бы то ни было за последние полгода.
Кинсолвингу не хотелось спрашивать, что Ларк находила такого захватывающего в помощи заключенному бежать из тюрьмы. Он не был уверен, что сможет выдержать подробности ее ответа.
– Неважно. Я просто подумал, что ты могла слышать, как упоминают о Плане. Ты ведь вращаешься в высших кругах.
– Я принадлежу к высшим кругам, – поправила Ларк. – Бизнес – это так занудно. Папочка всегда мне говорит, что я должна разбираться в бизнесе, что он введет меня в дело. Зачем забивать себе голову?
– Ведь не можешь же ты вечно бродяжничать среди звезд, – укорил ее Кинсолвинг. – В один прекрасный день тебе понадобятся деньги, занятие, ты захочешь как-то устроиться.
– Да никогда! – с негодованием возразила Ларк Версаль. – Папочка оставит мне тьму-тьмущую денег, куда больше, чем я смогу промотать за десяток жизней. Зачем работать, когда я могу делать то, что мне нравится, – и не важно, где находится то, что мне нравится! А «устроиться», это звучит так, как будто мне надо выбрать место, где будет моя могила. А ведь есть так много всего, что стоит посмотреть и сделать!
– Посетить столько вечеринок, – саркастически заметил Кинсолвинг.
Ларк пропустила мимо ушей оскорбительные слова:
– Да! – воскликнула она. – И получить столько удовольствия! – Ее щеки и лоб вспыхнули светло-оранжевым, что могло бы выглядеть жутким образом, но только не на лице Ларк.
Кинсолвинг начал было протестовать, но руки Ларк оказались много сильнее, чем он рассчитывал. Она опрокинула его очень настойчиво, а к тому времени, как он освободился, у него уже не осталось подлинного желания отрываться от нее.
– Компьютер-навигатор определил четыре РР, созвездие Лиры, и этого достаточно, чтобы нам определиться в космосе, – сообщил Кинсолвинг.
– Значит, мы идем к Гамме Терциус-4?
Кинсолвинг кивнул. Этот путь казался единственным, который открыт для него, при том даже, что он точно не знал, что будет делать, когда окажется в главном штабе ММ. Он не мог ожидать от Гумбольта ничего иного, кроме смерти. А от Алы? Выслушает ли она Кинсолвинга и поможет ли ему?
– Ты знакома с кем-нибудь в иерархии ММ? – спросил он. – С кем-то, кто мог бы просить за меня председателя Фремонта?
– Я не знакома ни с кем из директоров, – ответила Ларк почти печально, – но знаю нескольких молодых вице-президентов. – Ее глаза озорно сверкнули, когда она припомнила, каким образом познакомилась с ними. – Один-то из них, я уверена, сделает для меня все, о чем я попрошу.
– Кто же он?
Не могу припомнись его имени, но его нетрудно будет найти, когда мы окажемся на ГТ-4. Я совершенно точно помню, где его офис.
– И как же ты познакомилась с этим неизвестным юным вице-президентом? – спросил Кинсолвинг, несмотря на то, что не хотел знать никаких подробностей.
– На празднике корпорации, это было что-то вроде празднования по поводу планирования их празднества в ознаменование их двухсотлетия. Что-то в таком духе. Он начал со мной разговаривать, а потом я...
Когда Ларк жестом показала ему, что она сделала, Кинсолвинг взвыл.
– И ты сделала это публично?
– Никто не заметил. Мы пошли в его офис и продолжили. Он предложил мне работу – и все такое, – Ларк рассмеялась при этом воспоминании. – Он и не подозревал, что я в состоянии купить и продать его и еще миллион секретарей. Я чуть не предложила ему место моего помощника, но передумала. Нечего кидаться на каждого.
Кинсолвинг оттолкнул от себя женщину, освобождаясь от ее объятий. Навигатор-компьютер взял направление к Гамме Терциус-4.
Но, как ни пытался, Кинсолвинг не в состоянии был оживить механизмы гипердвигателя. Что он ни пробовал, в ответ загорался только красный огонек индикатора. Кинсолвинг выругал «эти идиотские лампочки», он хотел бы иметь действительные данные, чтобы они дали какое-то объяснение неисправности.
– Ты же говорил мне, что лазеры ничего серьезно не по вредили, – напомнила Ларк. – Почему же мы не можем отправиться к ГТ-4? Ты же знаешь, что я терпеть не могу терять понапрасну время, когда повсюду можно получить столько удовольствия!
– Дай подумать, – устало произнес Кинсолвинг.
Он нажимал на клавиши компьютера и разглядывал экран, где инструкции строчка за строчкой проплывали у него перед глазами. Через час он откинулся в кресле с напряженными глазами, на шее выступили бугорки мышц. Он даже не заметил, что Ларк ушла из кокпита и снова вернулась к нему.
– Ну? – спросила она недовольно. – Почему этот дурацкий корабль никуда не летит?
– Что-то с предохранителями, Ларк, – объяснил он ей. – Нам нужно повернуть, по крайней мере, на пятьдесят световых лет, чтобы отыскать космический док, в котором могут починить дублирующие системы. Мы ограничены, пока не перезарядим аварийные пакеты и не починим поврежденные датчики, хотя повреждения и незначительны.
Кинсолвинг напечатал вопрос и получил немедленный ответ навигатора-компьютера.
– Доступность – около сорока светолет в стороне. Это в стороне от пути к ГТ-4, что означает, что после ремонта нам придется совершить более долгую дорогу, но катер передвинется на сто с лишним световых лет.
– Я одним махом забиралась на пятьсот световых лет, – гордо похвасталась она.
Кинсолвинг покачал головой. Такое расстояние было безрассудством. Маленькие ошибки в процессе взлета на расстоянии пятисот световых лет оборачивались крупными. Большинство полетов осуществлялось небольшими переходами, часто менее чем в двадцать световых лет, с коррекцией курса при каждом возвращении назад в пространство четырех измерений.
Кинсолвинг начал было отдавать команды повернуть на ремонтную станцию, потом остановился.
– Что такое, милый? – спросила Ларк.
– Чем я буду расплачиваться за ремонт корабля?
– Ой, глупенький, не беспокойся. Мой кредит действует повсюду. В какой мир мы летим?
– Эпсилон Триангул-2, – ответил Кинсолвинг, проверив данные.
– Нет нужды волноваться. Я знаю там всех механиков.
Кинсолвинг ни на секунду не сомневался в правдивости ее слов. Он тронул клавишу, и катер погрузился в гиперпространство, следуя математически выверенному курсу.
* * *
– Значит, ты знаешь всех рабочих, – изумленно сказал Кинсолвинг.
Ларк уже поприветствовала каждого из мужчин и женщин, назвав их по имени – и они, кажется, тоже знали ее, как будто бы она исчезала отсюда всего на несколько часов.
– Когда попутешествуешь с мое, узнаешь всех людей, которые могут привести твой корабль в порядок. Обычно «Соловей» не требует много работы, – Ларк пожала плечами. – Но иной раз у меня терпения не хватает, вот я и делаю всякие штуки, вроде попыток связаться по радио из гиперпространства. И все кругом онемело. Да, я вспоминаю, что все меня предупреждали, чтобы я этого не делала. Но ведь все обошлось, – она приникла к руке Кинсолвинга и обольстительно потерлась. – Зато я встретила тебя, Бартон. Все из того, что случается, не может ведь быть дурным, да?
– Может и быть.
Кинсолвинг старался держаться сзади, чтобы рабочие его не разглядели. Он не имел представления, не поднялся ли шум вокруг него. Инопланетяне хвастались, что никто никогда не спасался из их мира-тюрьмы.
Не устраивал ли кто-нибудь раньше побег? И не убивали ли его за это? Или он и в самом деле первый за все времена покинул гравитационное поле той планеты и остался в живых?
– Славный кораблик, – похвалил один из техников. – Напрасно Ларк его изругала последними словами.
– Она бывает груба, – Кинсолвинг решил, что если он не ответит, это привлечет больше внимания.
– Выглядит так, как будто вы в побоище побывали. С одного боку лазер расплавился. Алюминиевая обшивка местами пробита. Датчики перегружены, горючего в аварийных ракетах нет, как будто вы выполняли какие-то тяжелые маневры, – техник повернулся и пристально посмотрел на Кинсолвинга. – А вы часом не втянули Ларк в контрабанду, а?
Растерянное выражение на лице Кинсолвинга заставило техника рассмеяться.
– Я просто пошутил. Я вовсе не имел этого в виду, хотя Ларк что угодно могла бы проделать. Просто ради эксперимента.
– Подходящая для этого женщина, – согласился Кинсолвинг.
– Такая она и есть. Но полагаю, вы это обнаружили такими способами, которые мне недоступны, – техник огляделся, потом наклонился на своем сиденье и произнес конспиративным шепотом:
– Мы с Ларк однажды удрали вдвоем. Господи, что эта женщина может вытворить при помощи десятивольтной батарейки и проволоки! Она для нас истинное вдохновение. Не так-то много кораблей прилетают на ЭТ-2. И ни на одном из них нет такого отчаянного капитана, как Ларк.
– Я бы так не сказал.
– Куда же вы вдвоем направитесь, когда улетите?
Кинсолвинг прикусил язык, когда ему захотелось резко ответить, что такие личные вопросы ни к чему задавать. Вместо того он осторожно сказал:
– Вы же знаете Ларк. Взлетим, а после уж куда нос укажет, туда и полетим.
– Ну и жизнь! Завидую Ларк. Черт возьми, мужик, я и тебе завидую, что ты с ней. Но ты не выдержишь. Ни один мужчина, которого она привозила на ЭТ-2, долго не продержался. Она их выжимает, как лимон, а после находит следующего. Но пока оно продолжается, это здорово!
Кинсолвинг молча кивнул и предоставил технику ставить проводку под компьютерный пульт вместо неисправной.
– Вот и все, что я могу сделать. Если Ларк снова выведет его из строя, доставьте мне его назад, и я починю еще раз.
– А для меня ты можешь то же самое сделать? – спросил Кинсолвинг.
Техник засмеялся и похлопал его по спине. Как только механик ушел с кокпита, Кинсолвинг повалился в кресло и начал сам проверять качество ремонта. Все работало.
– Они здесь так хорошо работают, правда, милый Бартон? – спросила Ларк.
– Правда. Поехали. Я не... – Кинсолвинг умолк, когда увидел рядом с Ларк дородного вооруженного мужчину.
– Это Иди. Он начальник станции. Он такой милый. Хочет все как следует проверить, убедиться, что со мной будет полный порядок.
– Ваши люди прекрасно выполнили свою работу, – заверил Кинсолвинг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Расскажи мне еще о тюремном мире, – потребовала она.
Кинсолвинг глубоко вздохнул:
– Инопланетяне просто выбрасывают своих приговоренных каторжников на эту планету. А больше особенно нечего рассказывать.
– Живите или умирайте, предоставленные самим себе, – сказала Ларк, затаив дыхание. В этой фразе она находила истинное очарование. Романтика этой фразы и ее участие в бегстве Кинсолвинга окрашивали ее кожу ярко-алым, переходящим в пурпур. Кинсолвинг и сам не знал, что волнует его больше – эта женщина или ее косметическая окраска.
– Мне никогда не удалось бы выжить даже в течение недели без помощи сассонсенита. Он дал мне выжить на достаточно долгий срок, чтобы я научился выживанию сам.
– Он тебе нравился?
– Да, по-своему. Были и другие, которые мне нравились, но мне не пришлось узнать их так же хорошо. Оказалось, что это похоже на то, чему учил мой профессор в училище. У инопланетян иные взгляды и понятия, но они тоже люди. Узнайте, что для них важно, и они станут для вас больше людьми и меньше... чудиками. – Последнее слово обожгло Кинсолвингу язык. Он слышал его в устах Камерона, Гумбольта и даже Алы Марккен. Это название содержало в себе признаки расовой ненависти, от которой его мутило. Тот краткий промежуток времени, который Кинсолвинг провел на тюремной планете, убедил его в том, что гуманоиды и инопланетяне других видов могут жить бок о бок и даже процветать. У них не было никаких намерений посягать на гуманоидов или на населенные людьми миры. Они владели громадными пространствами для себя, поскольку путешествовали в звездных мирах куда дольше земного человечества.
Разве представители его собственного вида не обошлись с ним куда более жестоко, чем инопланетяне, особенно такие, как жабоподобное существо, которое самоотверженно помогло Кинсолвингу, когда он больше всего нуждался в помощи? Это Гумбольт и Камерон продали его, выдав за виновного в хищении руды из шахты номер два на Глубокой. Ллоры действовали соответственно со своей судебной системой. Ведь даже на Земле случаются судебные несправедливости, не имеющие ничего общего с расовой ненавистью.
– Ты что-нибудь знаешь о Плане? – спросил он у Ларк.
– Плане? Я? – Она расхохоталась, изумруды на ее щеках ярко засветились. – Папочка всегда мне напоминает, чтобы я все планировала заранее. А я никогда так не делаю. Может, просто не умею. Живу сегодняшним днем. Carpe diem, как говорит старинная пословица. Зачем беспокоиться о будущем, когда настоящее так волнует? – Ларк теснее прижалась к Кинсолвингу. – В конце концов, мой дорогой диссиденствующий возлюбленный, ты привнес в мою жизнь куда больше волнующего и захватывающего, чем кто бы то ни было за последние полгода.
Кинсолвингу не хотелось спрашивать, что Ларк находила такого захватывающего в помощи заключенному бежать из тюрьмы. Он не был уверен, что сможет выдержать подробности ее ответа.
– Неважно. Я просто подумал, что ты могла слышать, как упоминают о Плане. Ты ведь вращаешься в высших кругах.
– Я принадлежу к высшим кругам, – поправила Ларк. – Бизнес – это так занудно. Папочка всегда мне говорит, что я должна разбираться в бизнесе, что он введет меня в дело. Зачем забивать себе голову?
– Ведь не можешь же ты вечно бродяжничать среди звезд, – укорил ее Кинсолвинг. – В один прекрасный день тебе понадобятся деньги, занятие, ты захочешь как-то устроиться.
– Да никогда! – с негодованием возразила Ларк Версаль. – Папочка оставит мне тьму-тьмущую денег, куда больше, чем я смогу промотать за десяток жизней. Зачем работать, когда я могу делать то, что мне нравится, – и не важно, где находится то, что мне нравится! А «устроиться», это звучит так, как будто мне надо выбрать место, где будет моя могила. А ведь есть так много всего, что стоит посмотреть и сделать!
– Посетить столько вечеринок, – саркастически заметил Кинсолвинг.
Ларк пропустила мимо ушей оскорбительные слова:
– Да! – воскликнула она. – И получить столько удовольствия! – Ее щеки и лоб вспыхнули светло-оранжевым, что могло бы выглядеть жутким образом, но только не на лице Ларк.
Кинсолвинг начал было протестовать, но руки Ларк оказались много сильнее, чем он рассчитывал. Она опрокинула его очень настойчиво, а к тому времени, как он освободился, у него уже не осталось подлинного желания отрываться от нее.
– Компьютер-навигатор определил четыре РР, созвездие Лиры, и этого достаточно, чтобы нам определиться в космосе, – сообщил Кинсолвинг.
– Значит, мы идем к Гамме Терциус-4?
Кинсолвинг кивнул. Этот путь казался единственным, который открыт для него, при том даже, что он точно не знал, что будет делать, когда окажется в главном штабе ММ. Он не мог ожидать от Гумбольта ничего иного, кроме смерти. А от Алы? Выслушает ли она Кинсолвинга и поможет ли ему?
– Ты знакома с кем-нибудь в иерархии ММ? – спросил он. – С кем-то, кто мог бы просить за меня председателя Фремонта?
– Я не знакома ни с кем из директоров, – ответила Ларк почти печально, – но знаю нескольких молодых вице-президентов. – Ее глаза озорно сверкнули, когда она припомнила, каким образом познакомилась с ними. – Один-то из них, я уверена, сделает для меня все, о чем я попрошу.
– Кто же он?
Не могу припомнись его имени, но его нетрудно будет найти, когда мы окажемся на ГТ-4. Я совершенно точно помню, где его офис.
– И как же ты познакомилась с этим неизвестным юным вице-президентом? – спросил Кинсолвинг, несмотря на то, что не хотел знать никаких подробностей.
– На празднике корпорации, это было что-то вроде празднования по поводу планирования их празднества в ознаменование их двухсотлетия. Что-то в таком духе. Он начал со мной разговаривать, а потом я...
Когда Ларк жестом показала ему, что она сделала, Кинсолвинг взвыл.
– И ты сделала это публично?
– Никто не заметил. Мы пошли в его офис и продолжили. Он предложил мне работу – и все такое, – Ларк рассмеялась при этом воспоминании. – Он и не подозревал, что я в состоянии купить и продать его и еще миллион секретарей. Я чуть не предложила ему место моего помощника, но передумала. Нечего кидаться на каждого.
Кинсолвинг оттолкнул от себя женщину, освобождаясь от ее объятий. Навигатор-компьютер взял направление к Гамме Терциус-4.
Но, как ни пытался, Кинсолвинг не в состоянии был оживить механизмы гипердвигателя. Что он ни пробовал, в ответ загорался только красный огонек индикатора. Кинсолвинг выругал «эти идиотские лампочки», он хотел бы иметь действительные данные, чтобы они дали какое-то объяснение неисправности.
– Ты же говорил мне, что лазеры ничего серьезно не по вредили, – напомнила Ларк. – Почему же мы не можем отправиться к ГТ-4? Ты же знаешь, что я терпеть не могу терять понапрасну время, когда повсюду можно получить столько удовольствия!
– Дай подумать, – устало произнес Кинсолвинг.
Он нажимал на клавиши компьютера и разглядывал экран, где инструкции строчка за строчкой проплывали у него перед глазами. Через час он откинулся в кресле с напряженными глазами, на шее выступили бугорки мышц. Он даже не заметил, что Ларк ушла из кокпита и снова вернулась к нему.
– Ну? – спросила она недовольно. – Почему этот дурацкий корабль никуда не летит?
– Что-то с предохранителями, Ларк, – объяснил он ей. – Нам нужно повернуть, по крайней мере, на пятьдесят световых лет, чтобы отыскать космический док, в котором могут починить дублирующие системы. Мы ограничены, пока не перезарядим аварийные пакеты и не починим поврежденные датчики, хотя повреждения и незначительны.
Кинсолвинг напечатал вопрос и получил немедленный ответ навигатора-компьютера.
– Доступность – около сорока светолет в стороне. Это в стороне от пути к ГТ-4, что означает, что после ремонта нам придется совершить более долгую дорогу, но катер передвинется на сто с лишним световых лет.
– Я одним махом забиралась на пятьсот световых лет, – гордо похвасталась она.
Кинсолвинг покачал головой. Такое расстояние было безрассудством. Маленькие ошибки в процессе взлета на расстоянии пятисот световых лет оборачивались крупными. Большинство полетов осуществлялось небольшими переходами, часто менее чем в двадцать световых лет, с коррекцией курса при каждом возвращении назад в пространство четырех измерений.
Кинсолвинг начал было отдавать команды повернуть на ремонтную станцию, потом остановился.
– Что такое, милый? – спросила Ларк.
– Чем я буду расплачиваться за ремонт корабля?
– Ой, глупенький, не беспокойся. Мой кредит действует повсюду. В какой мир мы летим?
– Эпсилон Триангул-2, – ответил Кинсолвинг, проверив данные.
– Нет нужды волноваться. Я знаю там всех механиков.
Кинсолвинг ни на секунду не сомневался в правдивости ее слов. Он тронул клавишу, и катер погрузился в гиперпространство, следуя математически выверенному курсу.
* * *
– Значит, ты знаешь всех рабочих, – изумленно сказал Кинсолвинг.
Ларк уже поприветствовала каждого из мужчин и женщин, назвав их по имени – и они, кажется, тоже знали ее, как будто бы она исчезала отсюда всего на несколько часов.
– Когда попутешествуешь с мое, узнаешь всех людей, которые могут привести твой корабль в порядок. Обычно «Соловей» не требует много работы, – Ларк пожала плечами. – Но иной раз у меня терпения не хватает, вот я и делаю всякие штуки, вроде попыток связаться по радио из гиперпространства. И все кругом онемело. Да, я вспоминаю, что все меня предупреждали, чтобы я этого не делала. Но ведь все обошлось, – она приникла к руке Кинсолвинга и обольстительно потерлась. – Зато я встретила тебя, Бартон. Все из того, что случается, не может ведь быть дурным, да?
– Может и быть.
Кинсолвинг старался держаться сзади, чтобы рабочие его не разглядели. Он не имел представления, не поднялся ли шум вокруг него. Инопланетяне хвастались, что никто никогда не спасался из их мира-тюрьмы.
Не устраивал ли кто-нибудь раньше побег? И не убивали ли его за это? Или он и в самом деле первый за все времена покинул гравитационное поле той планеты и остался в живых?
– Славный кораблик, – похвалил один из техников. – Напрасно Ларк его изругала последними словами.
– Она бывает груба, – Кинсолвинг решил, что если он не ответит, это привлечет больше внимания.
– Выглядит так, как будто вы в побоище побывали. С одного боку лазер расплавился. Алюминиевая обшивка местами пробита. Датчики перегружены, горючего в аварийных ракетах нет, как будто вы выполняли какие-то тяжелые маневры, – техник повернулся и пристально посмотрел на Кинсолвинга. – А вы часом не втянули Ларк в контрабанду, а?
Растерянное выражение на лице Кинсолвинга заставило техника рассмеяться.
– Я просто пошутил. Я вовсе не имел этого в виду, хотя Ларк что угодно могла бы проделать. Просто ради эксперимента.
– Подходящая для этого женщина, – согласился Кинсолвинг.
– Такая она и есть. Но полагаю, вы это обнаружили такими способами, которые мне недоступны, – техник огляделся, потом наклонился на своем сиденье и произнес конспиративным шепотом:
– Мы с Ларк однажды удрали вдвоем. Господи, что эта женщина может вытворить при помощи десятивольтной батарейки и проволоки! Она для нас истинное вдохновение. Не так-то много кораблей прилетают на ЭТ-2. И ни на одном из них нет такого отчаянного капитана, как Ларк.
– Я бы так не сказал.
– Куда же вы вдвоем направитесь, когда улетите?
Кинсолвинг прикусил язык, когда ему захотелось резко ответить, что такие личные вопросы ни к чему задавать. Вместо того он осторожно сказал:
– Вы же знаете Ларк. Взлетим, а после уж куда нос укажет, туда и полетим.
– Ну и жизнь! Завидую Ларк. Черт возьми, мужик, я и тебе завидую, что ты с ней. Но ты не выдержишь. Ни один мужчина, которого она привозила на ЭТ-2, долго не продержался. Она их выжимает, как лимон, а после находит следующего. Но пока оно продолжается, это здорово!
Кинсолвинг молча кивнул и предоставил технику ставить проводку под компьютерный пульт вместо неисправной.
– Вот и все, что я могу сделать. Если Ларк снова выведет его из строя, доставьте мне его назад, и я починю еще раз.
– А для меня ты можешь то же самое сделать? – спросил Кинсолвинг.
Техник засмеялся и похлопал его по спине. Как только механик ушел с кокпита, Кинсолвинг повалился в кресло и начал сам проверять качество ремонта. Все работало.
– Они здесь так хорошо работают, правда, милый Бартон? – спросила Ларк.
– Правда. Поехали. Я не... – Кинсолвинг умолк, когда увидел рядом с Ларк дородного вооруженного мужчину.
– Это Иди. Он начальник станции. Он такой милый. Хочет все как следует проверить, убедиться, что со мной будет полный порядок.
– Ваши люди прекрасно выполнили свою работу, – заверил Кинсолвинг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80