- Ничего не поделаешь, - вздохнул Архангел Михаил. - Не
думай, что мне это нравится. Но, видно, правду говорят: от
Судьбы не уйдешь. Сдавайся, Аззи. Отменяй свою пьесу. Ты
проиграл на этот раз. Даже Совет Темных Сил не поддержит тебя.
- Ну, это мы еще посмотрим, - сказал Аззи и вылетел из
кабинета, хлопнув дверью.

Глава 3
Вернувшись в Венецию, Аззи застал своих актеров все в том же
трактире. Сеньер Родриго и сеньерита Крессильда молча сидели
рядом в углу. Хотя меньше всего на свете они нуждались в
обществе друг друга, все же привычка соблюдать светские
условности заставляла их держаться вместе: ведь остальная
публика явно не принадлежала к высшей знати. Корнглоу и
Леонора, как обычно, не замечали никого, кроме друг друга.
Квентин и Киска играли в веревочку. Мать Иоанна устроилась у
окна с рукоделием, а сэр Оливер до блеска начищал золотую
рукоять своей шпаги: в последнем акте пьесы он хотел появиться
во всем своем великолепии.
Аззи начал говорить; тон его был довольно бодрым.
- Дамы и господа, по не зависящим от нас обстоятельствам
доиграть пьесу мы не сможем. И тем не менее, разрешите мне
поблагодарить вас за участие в пьесе. Все вы справились со
своими ролями как нельзя лучше, и подсвечники пришлись как
нельзя более кстати.
- В чем дело, синьор Антонио? - спросил сэр Оливер,
внимательно слушавший речь демона. - В конце концов,
исполнятся наши желания или нет? Я подготовил торжественную
речь, и мне не терпится произнести ее в последнем акте. Не
пора ли начинать?
Вслед за сэром Оливером и остальные актеры начали подавать
голоса со своих мест. Аззи жестом остановил их:
- Я не знаю, как вам это объяснить, но на высочайшем уровне
мне был дан категорический приказ немедленно прекратить
постановку пьесы. Торжественное шествие с золотыми
подсвечниками отменяется.
- Мы сделали что-нибудь не так? - встрепенулась мать Иоанна.
- Похоже, что в нашей пьесе был нарушен один из этих глупых
древних законов...
Мать Иоанна удивленно подняла брови:
- Но ведь древние законы, похоже, для того и существуют,
чтобы их нарушать. Люди каждый день нарушают тысячи разных
законов - и Вселенная от этого не переворачивается.
- Обычно - нет, - согласился Аззи. - Но на этот раз,
кажется, она готова перевернуться. Мне сказали, что в этом
виноваты мои волшебные кони. Я ввел в пьесу слишком много
волшебных коней.
- Подумаешь, волшебные кони! - сказал сэр Оливер. -
Волшебные кони - это пустяки, дело житейское. Стоило поднимать
из-за них такой шум! Нам нужно только продолжать пьесу, и дело
уладится само собой.
- Я бы рад ее продолжить, - вздохнул печально демон, - да не
могу. Сейчас каждый из вас вручит Аретино свой золотой
подсвечник.
Аретино молча обошел актеров; участники действа нехотя
расставались со своими драгоценными талисманами.
- А теперь нам пора убираться отсюда, да поскорее. Венеция
обречена. Оставаться здесь дольше нельзя - это опасно.
- Так скоро? - разочарованно протянула мать Иоанна. - Я даже
не успела навестить могилы величайших святых, поклониться
святым мощам.
- Если вы не хотите, чтобы среди могил величайших святых
появилась еще одна - ваша, то советую вам прислушаться к моим
советам, - сказал Аззи. - Все следуйте за Аретино. Он выведет
вас из города. Вы слышите меня, Аретино? Этих людей во что бы
то ни стало нужно вывезти с Венецианских островов.
- Легко сказать! - проворчал Аретино. - Могу обещать вам
только одно: сделаю все, что в моих силах.
Поэт сложил золотые подсвечники в углу у алтаря.
- Что прикажете с ними делать дальше? - спросил он у Аззи.
Аззи уже собирался ответить, но тут кто-то робко потянул его
за рукав. Обернувшись, Аззи увидел Квентина. Рядом с ним
стояла Киска.
- Пожалуйста, сударь, - произнес Квентин умоляющим тоном. -
Я ведь очень хорошо выучил свою речь, с которой я должен
выступить в последнем акте. Мы с Киской вместе ее придумали.
Она очень красивая. В стихах...
- Молодцы, - рассеянно пробормотал Аззи.
- Неужели я напрасно ее разучивал? - не унимался Квентин.
- Ну, расскажешь мне по дороге. Нам нужно выбираться отсюда.
Я доставлю вас в безопасное место...
- Но ведь это совсем не одно и то же! - возразил Квентин. -
Ведь мы готовили речь для торжественного выхода...
Аззи поморщился:
- Не будет никакого торжественного выхода.
У Квентина на глазах показались слезы.
- Кто-то из нас плохо себя вел? - спросил он.
- Нет, вы все вели себя хорошо.
- Значит, пьеса плохая?
- Нет! - вскричал Аззи. - Пьеса отличная! И вы блестяще
справились со своими ролями - вели себя совершенно
естественно, как и положено настоящим актерам.
- Но если пьеса отличная, - сказал Квентин, - и мы играли ее
хорошо, то почему же все-таки нам нельзя ее доиграть?
На этот вопрос Аззи было нелегко ответить. В самом деле,
почему? Аззи понимал чувства мальчика - он вдруг вспомнил себя
молоденьким демоном, гордым и честолюбивым, не признающим над
собой никакой власти. С тех пор, конечно, многое изменилось.
Он уж не тот, что прежде. Теперь Ананке вздумалось приказать
ему отменить пьесу - и он безропотно повиновался. Конечно,
Ананке имеет огромный вес, и в данном случае она выступала,
скорее, не как персона, а как могучая, всеподчиняющая сила.
Это ее железная воля смутно угадывалась за всеми событиями в
мире. Она незримо, но самовластно управляла Вселенной. И вот
теперь она впервые открыто вмешалась в происходящие события. И
кто же в результате пострадал больше всех? Аззи Эльбуб.
- Это не так просто, мой мальчик, - сказал Аззи Квентину. -
Ведь, доигрывая пьесу, все мы можем погибнуть.
- Что ж, умирать когда-нибудь все равно придется, -
философски заметил Квентин.
Аззи посмотрел на этого мальчика, готового пожертвовать
жизнью ради его пьесы, и ему стало стыдно. Неужели же он,
демон достаточно высокого ранга, струсит и отменит пьесу, если
даже простой смертный, еще совсем ребенок, проявляет такую
смелость и силу духа?
Аззи поднял голову и расправил крылья. В глазах его зажегся
дьявольский огонек.
- Хорошо, мой мальчик, - сказал Аззи. - Ты меня переубедил.
Эй, вы, все! Ну-ка, разбирайте свои подсвечники! По местам,
мои актеры!
- Вы все-таки решились продолжать спектакль! - обрадовался
Аретино. - Благодарю вас, сударь, от всей души! Как бы я смог
закончить свою пьесу, не посмотрев на живую игру актеров?
- Да, теперь вы сможете закончить свою пьесу, Аретино, -
тихо сказал Аззи. - Кстати, вы позаботились о музыке для
спектакля?
Музыканты заиграли веселую мелодию. С самого начала они
сидели на своих местах. Аретино заплатил им втрое больше
обычного за все время, пока они вместе с актерами ждали Аззи.
Однако даже обычной платы хватило бы с лихвой: кто еще будет
пригашать музыкантов в затопленном водой городе, где гуляет
смерть?
Под нежные звуки скрипок Аззи дал знак актерам.
Представление началось.

Глава 4
Это было великолепное, яркое зрелище, как раз в духе эпохи
Возрождения. Жаль только, что зрителей было маловато - кроме
Аретино, занявшего кресло во втором ряду, в зале не было ни
души. Конечно, обстановка в городе не располагала к посещению
музыкальных вечеров, и тем не менее отсутствие публики,
тусклый свет за окном, даже дождь, барабанивший в стекла,
придавали спектаклю своеобразное очарование.
По знаку Аззи актеры, серьезные и сосредоточенные, одетые в
свои лучшие наряды, прошли через пустой зал и поднялись на
сцену. Аззи, игравший роль церемониймейстера, представлял
каждого из актеров по очереди и говорил краткую хвалебную речь
в его или ее честь.
Но тут начали твориться чудеса. Занавес вдруг зашевелился
сам собой. Ветер за окном завыл, застонал печально и жалобно,
словно погибшая душа, попавшая в адское пекло. Запахло
склепом, могильной сыростью.
- Никогда не слышал, чтобы ветер так стонал, - негромко
сказал Аретино.
- Это не ветер стонет, - ответил Аззи.
- Прошу прощения?
Аззи промолчал. Он знал, что зловещий вой ветра, и запах
склепа, и внезапный холодок, пробегающий по коже, и звуки
чьих-то тяжелых шагов на чердаке - это знаки Незримого
Присутствия Гостя из Потустороннего Мира.
Теперь демону оставалось только уповать на то, что эта
могучая, явно враждебная ему сила не сразу сможет его одолеть.
Похоже, она с трудом прокладывала себе дорогу в Подлунный Мир.
Хуже всего было то, что Аззи понятия не имел, кто на сей раз
явился по его душу. Прямо чертовщина какая-то: на демона
охотится нечто, не имеющее образа, больше всего напоминающее
привидение! Однако, хотя Аззи и не знал своего нового врага в
лицо, то, что ждет его потом, ему было хорошо известно: черный
колодец Пустоты, распад сознания, когда прочный храм Логики и
Причинности вдруг рассыпается, словно замок из песка. Малейшее
движение - и вот уже камня на камне не остается от той
крепости, которую ты возводил всю свою жизнь...
После того, как все торжественные речи были произнесены,
наступило время для короткой интерлюдии. Хор мальчиков,
который Аретино подобрал специально для торжественного случая,
исполнял вокальные произведения на духовные темы. Под пение
хора в дверях зала возникли неясные очертания высокой худой
фигуры, и присутствующие решили, что на представление явился
дух Св. Георгия. Однако нежданный гость так и не смог
окончательно материализоваться и растаял в воздухе.
Затем наступила кульминация торжественного действа. Актеры
один за другим подходили к краю рампы, ставили свои
подсвечники в ряд и зажигали свечи. Когда свечи во всех семи
подсвечниках вспыхнули ярким пламенем, Аззи произнес краткую
заключительную речь. Его пьеса, поставленная, чтобы доказать
миру одну простую истину: следуя своим природным наклонностям,
человек может достичь счастья, удалась. Удача пришла к его
актерам отнюдь не как награда за подвиги и добродетели.
Напротив, отныне каждый может рассчитывать на благосклонность
судьбы.
- И в подтверждение тому, - закончил Аззи свою речь, - здесь
стоят мои актеры, получившие златые награды за то лишь, что
оставались собой во всем своем несовершенстве.
Аретино, за все время спектакля не покидавший своего кресла
в зрительном зале, низко склонился над записной книжкой и что-
то быстро писал. Теперь уже он зримо представлял себе контуры
той пьесы, которую вскоре напишет по мотивам спектакля,
поставленного Аззи. Пусть демон тешит себя иллюзией, что
достаточно разыграть подобие "Божественной Комедии" - и
получится отличная пьеса. Аретино знал, что для создания
подлинного шедевра нужно еще долго, долго работать над
материалом, который дал ему Аззи. Многое предстоит
переосмыслить, а кое-что придется сочинить заново. Ему,
сочинителю гениальной пьесы, придется труднее всех: ведь он
должен войти в жизнь каждого из своих героев, смеяться вместе
с ними и вместе с ними плакать, а если нужно, то вместе с ними
пойти на смерть. Потому-то подлинно великие творения и
переживают своих творцов, что пишутся они собственной кровью.
Погруженный в свои мысли, Аретино не заметил, как актеры
обступили его и наперебой начали спрашивать, как понравилось
ему их выступление. Аретино, недовольный тем, что его
отвлекают, хотел было сердито ответить им, чтобы они оставили
его в покое, но сдержал свой нрав и ответил, что каждый из них
сыграл как нельзя лучше.
- А теперь, - сказал Аззи, гася свечи, - нам пора.
Подсвечники вам больше не понадобятся. Я сотворю мелкое чудо и
отправлю их в Лимб, где они пролежали много веков, пока я не
принес их вам. Аретино! Вы готовы отвести этих людей в
безопасное место?
- Да, я готов, - отвечал Аретино. - Если только еще возможно
хоть кого-нибудь увезти с этих островов, я берусь это сделать.
А как же вы, сударь? Разве вы не покидаете Венецию вместе с
нами?
- Я бы рад, - ответил Аззи, - но меня могут здесь задержать
непредвиденные обстоятельства. Если меня... ну, словом, если
со мной что-нибудь случится, вы знаете, что делать, Пьетро. Во
что бы то ни стало спасайте людей, увозите их из Венеции!
- Да, но вы...
- Я постараюсь уцелеть, - улыбнулся Аззи. - В нас, демонах,
удивительно развит инстинкт самосохранения.
Аззи и Аретино в сопровождении горстки актеров вышли на
улицу, где бушевала гроза. Тьма сгущалась над обреченным
городом; в ней пропадали затопленные водой кварталы и высокие
шпили церквей. Это была роковая ночь, последняя ночь Венеции,
и, быть может, всем им суждено было погибнуть вместе с нею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46