большой, больше, чем ты. Очень
толстый. У него был цвет свежевыкопанного трупа. Он скрутил голыми руками
шею одной овце и стал жадно пить кровь из ее горла. Я плакал, видя это, но
боялся что-либо предпринять. На следующий день я перегнал стадо в другую
местность и больше меня никто не беспокоил. Эту историю я рассказываю,
когда слишком уж расшалятся мои внучата - твои правнуки. И вот он ждет
там, между холмами...
- М-м-да. Если ты говоришь, что сам видел, значит, так оно и есть.
Многие страшные вещи появляются вблизи "горячих" мест. И мы знаем об этом.
- Там, где Прометей разбросал слишком много искр Огня Созидания!
- Нет, там, где негодяи разбрасывали свои кобальтовые бомбы, а
мальчишки и девочки с горящими глазами приветствовали выпадение
радиоактивных осадков... А каков из себя Черный Вепрь?
- Он тоже существует, я уверен в этом, хотя сам никогда его не видел.
Он размером со слона и очень быстр. Он, говорят, питается плотью, охотясь
на равнинах. Может быть, когда-нибудь он и Мертвец повстречаются и погубят
друг друга...
- Обычно такого не бывает, но мысль сама по себе хороша. Это все, что
о нем известно?
- Да. Все, кого я знаю, видели его только мельком.
- Что ж, иногда приходилось начинать даже с меньшими сведениями.
- Я должен рассказать тебе о Бортане.
- Бортане? Это имя мне знакомо. Так звали моего пса. Я, бывало,
катался на его спине, когда был ребенком, и колотил ножками по его
огромным бронированным бокам. В этих случаях он рычал и хватал меня за
ногу, но осторожно. Мой Бортан подох так давно, что даже кости его давно
уже успели истлеть.
- Я тоже так думал... Но через два дня после того, как ты в последний
раз уехал от нас, он с шумом ворвался в нашу хижину. По-видимому, он шел
по твоему следу через половину Греции.
- Ты уверен, что это был Бортан?
- Разве еще была другая собака размером с небольшую лошадь с роговыми
шишками по бокам и челюстями, будто капканы на медведя?
- Нет, я так не думаю. Возможно, именно поэтому они и вымерли. Зачем
собакам броня по бокам, если они всю жизнь ошиваются среди людей? Если он
до сих пор жив, то, наверное, он последний пес на Земле. Мы с ним оба были
когда-то малышами, и знаешь, это было так давно, что сердце ноет, стоит
только подумать об этом. В тот день, когда он исчез, мы охотились, и я
решил, что с ним произошел несчастный случай. Я искал его, а не найдя,
подумал, что он погиб. Уже тогда он был по собачьим меркам довольно стар.
- Наверное, он получил какую-то рану и побрел куда-то подыхать, но
это заняло у него многие годы. Однако он остался самим собой и учуял твой
след в тот твой последний к нам приезд. Когда же он увидел, что тебя нет,
он взвыл и исчез - снова бросился вслед за тобой. С тех пор мы его не
видели, хотя иногда по ночам я слышу его завывание среди холмов.
- Собаки очень своеобразны...
- Да, только вот теперь их уже нет на Земле.
Но тут дуновение холодного ветерка коснулось моих век и... они
сомкнулись...
Греция кишит легендами и полна опасностей. Обычно опасны районы
материковой Греции, расположенные вблизи "горячих" мест. Одной из причин
этого является то, что хотя Управление теоретически руководит всей Землей,
по сути оно занимается только островами.
Персонал Управления на материках очень напоминает сборщиков подати в
отдаленных районах двадцатого века. И это вполне объяснимо, так как
острова претерпели меньшие разрушения, чем весь остальной мир в течение
Трех Дней, и, следовательно, именно они стали аванпостами, где
расположились религиозные управления, когда таллериты решили, что нам
можно предоставить некоторое самоуправление. На протяжении всей последней
истории жители материков решительно противились этому.
В районах, окруженных "горячими" местами, местные жители не всегда
являются людьми в полном смысле этого слова. В связи с этим возникает
антипатия между двумя ветвями человечества, усугубляется аномалия в быту и
в поведении. Вот почему Греция - особо опасная страна.
Мы могли добраться до места назначения разными способами - по воде,
по воздуху. Миштиго же хотел от Ламии идти пешком, наслаждаясь атмосферой
легенд и чуждого ему окружения. Вот почему мы оставили скиммеры в Ламии и
отправились в Волос пешком. Вот почему мы окунулись в мир легенд.
Я распрощался с Ясоном в Афинах, откуда он морем отправился к себе,
на север. Фил настоял на том, что он выдержит это путешествие и пойдет с
нами вместо того, чтобы где-нибудь потом с нами встретиться. Тоже неплохо
в определенном смысле.
Дорога на Волос пролегала через места как с обильной, так и со
скудной растительностью. Она шла вдоль огромных скал, редких скоплений
бараков, мимо засеянных маком полей. Она пересекала небольшие ручьи,
вилась среди холмов.
Стояло раннее утро. Небо было похоже на голубое зеркало, потому что
свет Солнца, казалось, наполнял его отовсюду. В темных местах на траве
блестели капельки росы. Здесь, по дороге на Волос, я повстречался со своим
тезкой.
Когда-то в старину здесь было нечто вроде места поклонения. В юности
я часто заходил сюда, ибо мне нравилась какая-то умиротворенность,
характерная для этого места. Иногда мне здесь попадались полулюди или
вообще не люди, иногда снились приятные сны или я находил какую-нибудь
старую керамику, голову статуи или вообще что-нибудь такое, что можно было
продать в Ламии или в Афинах.
К этому месту нет тропы. Нужно просто знать, где оно находится. Если
бы с нами не было Фила, я бы не повел туда никого. Я знал, что ему
нравится все, что обещает уединение, безлюдную многозначительность, что
сулит приоткрывшийся вид на туманное прошлое и тому подобное.
Сойдя с дороги и пройдя полмили через рощу, а затем мимо груды скал,
пройдя через расщелину между ними (нужно знать, в каком точно месте),
можно выйти на широкую прогалину, где всегда неплохо передохнуть, прежде
чем двинуться дальше. Затем следует короткий крутой спуск и внизу появится
поляна в виде яйца длиной около пятнадцати метров, а в поперечнике около
двадцати. В одном из ее концов - обширная пещера, обычно пустая. На поляне
наугад разбросаны наполовину погрузившиеся в землю почти квадратные камни.
Деревья и скалы отчасти увиты диким виноградом, а в центре возвышается
огромное старое дерево, ветви которого, будто зонтик, закрывают почти все
пространство поляны, благодаря чему почти весь день здесь сумрачный.
Благодаря этому же данное место трудно разглядеть с расположенной наверху
прогалины.
Однако, мы смогли различить посреди этого места сатира, ковырявшего в
носу. Я увидел, что у Джорджа рука потянулась к пистолету, заряженному
усыпляющими пулями, и схватил его за плечо. Пристально посмотрев в его
глаза, я и покачал головой. Он пожал плечами и опустил руку.
Я вытащил из-за пояса пастушью свирель, которую выпросил у Ясона.
Остальным я показал жестом, чтобы они пригнулись и старались не
шевелиться. Сам же я сделал несколько шагов назад и поднес свирель к
губам. Первые звуки, которые я извлек из свирели, были для пробы. Прошло
очень много лет с тех пор, как я последний раз играл на этом инструменте.
Уши сатира поднялись торчком, он стал озираться. Он сделал быстрые
движения в трех разных направлениях, как застигнутая врасплох белка, еще
не взобравшаяся на дерево, на котором она надеется получить убежище. Затем
он застыл, дрожа мелкой дрожью, как только я завел старую мелодию и будто
повесил ее в воздухе. Я продолжал играть, все вспоминая и вспоминая другие
мелодии, которые когда-то играл, выводя какие-то опьяняющие мотивы,
которые, как оказалось, столько лет скрывались в подвалах моего сознания.
Все это снова вернулось ко мне, пока я стоял здесь, играя для этого малого
с мохнатыми ногами.
В городе я бы не сумел выводить эти переливающиеся трели, каскады
звуков, издавать которые может только свирель, но здесь внезапно я снова
стал самим собой. Я увидел новые листья среди деревьев и услышал цокот
копыт.
Я медленно пошел вперед.
Будто во сне я заметил, что стою, опираясь спиной о ствол дерева, и
они находятся вокруг меня. Они переминались с копытца на копытце, не в
состоянии оставаться без движения, а я играл для них, как играл когда-то,
много лет назад, не зная, на самом ли деле они те же, что слушали меня
тогда, да и не ощущая необходимости знать это. Они скакали вокруг меня,
они смеялись, обнажая белые зубы, глаза их сверкали, они кружились,
толкались, бодая друг друга своими рожками, высоко вверх подбрасывая свои
козлиные ноги, наклоняясь далеко вперед. Они подпрыгивали вверх, громко
топали, трамбуя землю.
Я кончил играть и опустил свирель. На этот раз я играл последнюю
сочиненную мною песню. Это была погребальная песня, которую я играл в тот
вечер, когда решил, что Карагиозису необходимо умереть. Тогда я осознал
провал движения за Возвращение. Они не вернутся, не вернутся никогда.
Земля погибнет. Я сошел вниз, в парк, примыкающий к гостинице, и играл эту
последнюю мелодию.
На следующий день огромная ладья Карагиозиса покинула Пирей...
Они расселись на траве. Время от времени то один, то другой косили
свои глаза. Все они скорбели со мной, слушая эту песню.
Я не знаю, сколько времени длились мои наигрывания. Когда песня
закончилась, я опустил свирель и сел. Через некоторое время один из них
протянул руку, дотронулся до свирели и быстро отдернул руку. Затем он
посмотрел на меня.
- Ступайте, - сказал я.
Но они, казалось, не поняли меня. Я поднял свирель и проиграл снова
несколько последних тактов. "Земля гибнет, гибнет. Вскоре она станет
мертвой... Расходитесь, бал окончен. Поздно, поздно, очень поздно..."
Самый крупный из них покачал головой.
"Расходитесь, расходитесь, расходитесь... Цените тишину. Жизнь
сделала свой первый ход и сама себя погубила. Цените тишину. На что
надеются боги, на что? Нити порваны. Им не на что надеяться. Все это была
просто игра. Расходитесь, расходитесь, расходитесь. Поздно, поздно, так
поздно..."
Они продолжали сидеть, и поэтому я резко встал, хлопнул в ладоши и
громко крикнул:
- Иду!
Потом повернулся и быстро пошел прочь. Собрав своих спутников, я
повел их к дороге...
9
От Ламии до Волоса около шести с половиной километров, включая обход
одного "горячего" места. В первый день прошли, наверное, одну пятую часть
этого расстояния. Вечером мы расположились лагерем на поляне, немного в
стороне от дороги. Ко мне подошла Диана и сказала:
- Ну, так что?
- Что "что"?
- Я только что вызывала Афины. Рэдпол молчит. И я поэтому хотела бы
знать ваше решение сейчас.
- Что-то ты настроена очень решительно. Почему бы нам не подождать
еще немного?
- Мы и так ждали слишком долго. Предположим, ему взбредет в голову
достаточно быстро завершить турне? Эта местность вполне может подвести его
к этому. Здесь очень часто бывают несчастные случаи... Ты ведь знаешь, что
скажет Рэдпол - то же, что и раньше. И это будет означать только то, что и
раньше - смерть!
- Мой ответ остается тот же - нет!
Она быстро-быстро заморгала, опустив голову.
- Пожалуйста, пересмотри свое решение...
- Нет.
- Тогда забудь о нашем разговоре. Обо всем забудь. Откажись от роли
проводника и пусть Лорел пришлет нового. Ты сможешь улететь отсюда на
скиммере даже завтра утром.
- Нет.
- Ты что, на самом деле, всерьез? Ты всерьез думаешь, что можешь
защитить Миштиго?
- Да.
- Мне не хотелось бы, чтобы ты пострадал или еще хуже...
- Мне и самому все это не по нутру. Поэтому ты можешь значительно
облегчить жизнь нам обоим, если настоишь на отмене предыдущего решения.
- Но я не могу этого сделать.
- Дос Сантос может это сделать, если ты его об этом попросишь.
- Проблема вовсе не в выполнении приказа, черт возьми! Лучше бы
никогда не встречаться с тобой!
- Прости.
- Ставкой является Земля, и ты находишься по другую сторону...
- А я полагаю, что это ты.
- Что же ты собираешься сейчас предпринять?
- Так как я не в состоянии переубедить тебя, то мне остается только
одно - помешать вам.
- Ты не можешь убрать секретаря Рэдпола и его супругу без шума. Не
забывай, что мы очень обидчивы.
- Я знаю об этом.
- Поэтому ты не сможешь причинить вред Досу, и я не верю, что ты
сможешь причинить вред мне.
- Ты права.
- Значит, остается Хасан.
- Еще раз правда на твоей стороне.
- Но Хасан есть Хасан! Что ты можешь предпринять против него?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
толстый. У него был цвет свежевыкопанного трупа. Он скрутил голыми руками
шею одной овце и стал жадно пить кровь из ее горла. Я плакал, видя это, но
боялся что-либо предпринять. На следующий день я перегнал стадо в другую
местность и больше меня никто не беспокоил. Эту историю я рассказываю,
когда слишком уж расшалятся мои внучата - твои правнуки. И вот он ждет
там, между холмами...
- М-м-да. Если ты говоришь, что сам видел, значит, так оно и есть.
Многие страшные вещи появляются вблизи "горячих" мест. И мы знаем об этом.
- Там, где Прометей разбросал слишком много искр Огня Созидания!
- Нет, там, где негодяи разбрасывали свои кобальтовые бомбы, а
мальчишки и девочки с горящими глазами приветствовали выпадение
радиоактивных осадков... А каков из себя Черный Вепрь?
- Он тоже существует, я уверен в этом, хотя сам никогда его не видел.
Он размером со слона и очень быстр. Он, говорят, питается плотью, охотясь
на равнинах. Может быть, когда-нибудь он и Мертвец повстречаются и погубят
друг друга...
- Обычно такого не бывает, но мысль сама по себе хороша. Это все, что
о нем известно?
- Да. Все, кого я знаю, видели его только мельком.
- Что ж, иногда приходилось начинать даже с меньшими сведениями.
- Я должен рассказать тебе о Бортане.
- Бортане? Это имя мне знакомо. Так звали моего пса. Я, бывало,
катался на его спине, когда был ребенком, и колотил ножками по его
огромным бронированным бокам. В этих случаях он рычал и хватал меня за
ногу, но осторожно. Мой Бортан подох так давно, что даже кости его давно
уже успели истлеть.
- Я тоже так думал... Но через два дня после того, как ты в последний
раз уехал от нас, он с шумом ворвался в нашу хижину. По-видимому, он шел
по твоему следу через половину Греции.
- Ты уверен, что это был Бортан?
- Разве еще была другая собака размером с небольшую лошадь с роговыми
шишками по бокам и челюстями, будто капканы на медведя?
- Нет, я так не думаю. Возможно, именно поэтому они и вымерли. Зачем
собакам броня по бокам, если они всю жизнь ошиваются среди людей? Если он
до сих пор жив, то, наверное, он последний пес на Земле. Мы с ним оба были
когда-то малышами, и знаешь, это было так давно, что сердце ноет, стоит
только подумать об этом. В тот день, когда он исчез, мы охотились, и я
решил, что с ним произошел несчастный случай. Я искал его, а не найдя,
подумал, что он погиб. Уже тогда он был по собачьим меркам довольно стар.
- Наверное, он получил какую-то рану и побрел куда-то подыхать, но
это заняло у него многие годы. Однако он остался самим собой и учуял твой
след в тот твой последний к нам приезд. Когда же он увидел, что тебя нет,
он взвыл и исчез - снова бросился вслед за тобой. С тех пор мы его не
видели, хотя иногда по ночам я слышу его завывание среди холмов.
- Собаки очень своеобразны...
- Да, только вот теперь их уже нет на Земле.
Но тут дуновение холодного ветерка коснулось моих век и... они
сомкнулись...
Греция кишит легендами и полна опасностей. Обычно опасны районы
материковой Греции, расположенные вблизи "горячих" мест. Одной из причин
этого является то, что хотя Управление теоретически руководит всей Землей,
по сути оно занимается только островами.
Персонал Управления на материках очень напоминает сборщиков подати в
отдаленных районах двадцатого века. И это вполне объяснимо, так как
острова претерпели меньшие разрушения, чем весь остальной мир в течение
Трех Дней, и, следовательно, именно они стали аванпостами, где
расположились религиозные управления, когда таллериты решили, что нам
можно предоставить некоторое самоуправление. На протяжении всей последней
истории жители материков решительно противились этому.
В районах, окруженных "горячими" местами, местные жители не всегда
являются людьми в полном смысле этого слова. В связи с этим возникает
антипатия между двумя ветвями человечества, усугубляется аномалия в быту и
в поведении. Вот почему Греция - особо опасная страна.
Мы могли добраться до места назначения разными способами - по воде,
по воздуху. Миштиго же хотел от Ламии идти пешком, наслаждаясь атмосферой
легенд и чуждого ему окружения. Вот почему мы оставили скиммеры в Ламии и
отправились в Волос пешком. Вот почему мы окунулись в мир легенд.
Я распрощался с Ясоном в Афинах, откуда он морем отправился к себе,
на север. Фил настоял на том, что он выдержит это путешествие и пойдет с
нами вместо того, чтобы где-нибудь потом с нами встретиться. Тоже неплохо
в определенном смысле.
Дорога на Волос пролегала через места как с обильной, так и со
скудной растительностью. Она шла вдоль огромных скал, редких скоплений
бараков, мимо засеянных маком полей. Она пересекала небольшие ручьи,
вилась среди холмов.
Стояло раннее утро. Небо было похоже на голубое зеркало, потому что
свет Солнца, казалось, наполнял его отовсюду. В темных местах на траве
блестели капельки росы. Здесь, по дороге на Волос, я повстречался со своим
тезкой.
Когда-то в старину здесь было нечто вроде места поклонения. В юности
я часто заходил сюда, ибо мне нравилась какая-то умиротворенность,
характерная для этого места. Иногда мне здесь попадались полулюди или
вообще не люди, иногда снились приятные сны или я находил какую-нибудь
старую керамику, голову статуи или вообще что-нибудь такое, что можно было
продать в Ламии или в Афинах.
К этому месту нет тропы. Нужно просто знать, где оно находится. Если
бы с нами не было Фила, я бы не повел туда никого. Я знал, что ему
нравится все, что обещает уединение, безлюдную многозначительность, что
сулит приоткрывшийся вид на туманное прошлое и тому подобное.
Сойдя с дороги и пройдя полмили через рощу, а затем мимо груды скал,
пройдя через расщелину между ними (нужно знать, в каком точно месте),
можно выйти на широкую прогалину, где всегда неплохо передохнуть, прежде
чем двинуться дальше. Затем следует короткий крутой спуск и внизу появится
поляна в виде яйца длиной около пятнадцати метров, а в поперечнике около
двадцати. В одном из ее концов - обширная пещера, обычно пустая. На поляне
наугад разбросаны наполовину погрузившиеся в землю почти квадратные камни.
Деревья и скалы отчасти увиты диким виноградом, а в центре возвышается
огромное старое дерево, ветви которого, будто зонтик, закрывают почти все
пространство поляны, благодаря чему почти весь день здесь сумрачный.
Благодаря этому же данное место трудно разглядеть с расположенной наверху
прогалины.
Однако, мы смогли различить посреди этого места сатира, ковырявшего в
носу. Я увидел, что у Джорджа рука потянулась к пистолету, заряженному
усыпляющими пулями, и схватил его за плечо. Пристально посмотрев в его
глаза, я и покачал головой. Он пожал плечами и опустил руку.
Я вытащил из-за пояса пастушью свирель, которую выпросил у Ясона.
Остальным я показал жестом, чтобы они пригнулись и старались не
шевелиться. Сам же я сделал несколько шагов назад и поднес свирель к
губам. Первые звуки, которые я извлек из свирели, были для пробы. Прошло
очень много лет с тех пор, как я последний раз играл на этом инструменте.
Уши сатира поднялись торчком, он стал озираться. Он сделал быстрые
движения в трех разных направлениях, как застигнутая врасплох белка, еще
не взобравшаяся на дерево, на котором она надеется получить убежище. Затем
он застыл, дрожа мелкой дрожью, как только я завел старую мелодию и будто
повесил ее в воздухе. Я продолжал играть, все вспоминая и вспоминая другие
мелодии, которые когда-то играл, выводя какие-то опьяняющие мотивы,
которые, как оказалось, столько лет скрывались в подвалах моего сознания.
Все это снова вернулось ко мне, пока я стоял здесь, играя для этого малого
с мохнатыми ногами.
В городе я бы не сумел выводить эти переливающиеся трели, каскады
звуков, издавать которые может только свирель, но здесь внезапно я снова
стал самим собой. Я увидел новые листья среди деревьев и услышал цокот
копыт.
Я медленно пошел вперед.
Будто во сне я заметил, что стою, опираясь спиной о ствол дерева, и
они находятся вокруг меня. Они переминались с копытца на копытце, не в
состоянии оставаться без движения, а я играл для них, как играл когда-то,
много лет назад, не зная, на самом ли деле они те же, что слушали меня
тогда, да и не ощущая необходимости знать это. Они скакали вокруг меня,
они смеялись, обнажая белые зубы, глаза их сверкали, они кружились,
толкались, бодая друг друга своими рожками, высоко вверх подбрасывая свои
козлиные ноги, наклоняясь далеко вперед. Они подпрыгивали вверх, громко
топали, трамбуя землю.
Я кончил играть и опустил свирель. На этот раз я играл последнюю
сочиненную мною песню. Это была погребальная песня, которую я играл в тот
вечер, когда решил, что Карагиозису необходимо умереть. Тогда я осознал
провал движения за Возвращение. Они не вернутся, не вернутся никогда.
Земля погибнет. Я сошел вниз, в парк, примыкающий к гостинице, и играл эту
последнюю мелодию.
На следующий день огромная ладья Карагиозиса покинула Пирей...
Они расселись на траве. Время от времени то один, то другой косили
свои глаза. Все они скорбели со мной, слушая эту песню.
Я не знаю, сколько времени длились мои наигрывания. Когда песня
закончилась, я опустил свирель и сел. Через некоторое время один из них
протянул руку, дотронулся до свирели и быстро отдернул руку. Затем он
посмотрел на меня.
- Ступайте, - сказал я.
Но они, казалось, не поняли меня. Я поднял свирель и проиграл снова
несколько последних тактов. "Земля гибнет, гибнет. Вскоре она станет
мертвой... Расходитесь, бал окончен. Поздно, поздно, очень поздно..."
Самый крупный из них покачал головой.
"Расходитесь, расходитесь, расходитесь... Цените тишину. Жизнь
сделала свой первый ход и сама себя погубила. Цените тишину. На что
надеются боги, на что? Нити порваны. Им не на что надеяться. Все это была
просто игра. Расходитесь, расходитесь, расходитесь. Поздно, поздно, так
поздно..."
Они продолжали сидеть, и поэтому я резко встал, хлопнул в ладоши и
громко крикнул:
- Иду!
Потом повернулся и быстро пошел прочь. Собрав своих спутников, я
повел их к дороге...
9
От Ламии до Волоса около шести с половиной километров, включая обход
одного "горячего" места. В первый день прошли, наверное, одну пятую часть
этого расстояния. Вечером мы расположились лагерем на поляне, немного в
стороне от дороги. Ко мне подошла Диана и сказала:
- Ну, так что?
- Что "что"?
- Я только что вызывала Афины. Рэдпол молчит. И я поэтому хотела бы
знать ваше решение сейчас.
- Что-то ты настроена очень решительно. Почему бы нам не подождать
еще немного?
- Мы и так ждали слишком долго. Предположим, ему взбредет в голову
достаточно быстро завершить турне? Эта местность вполне может подвести его
к этому. Здесь очень часто бывают несчастные случаи... Ты ведь знаешь, что
скажет Рэдпол - то же, что и раньше. И это будет означать только то, что и
раньше - смерть!
- Мой ответ остается тот же - нет!
Она быстро-быстро заморгала, опустив голову.
- Пожалуйста, пересмотри свое решение...
- Нет.
- Тогда забудь о нашем разговоре. Обо всем забудь. Откажись от роли
проводника и пусть Лорел пришлет нового. Ты сможешь улететь отсюда на
скиммере даже завтра утром.
- Нет.
- Ты что, на самом деле, всерьез? Ты всерьез думаешь, что можешь
защитить Миштиго?
- Да.
- Мне не хотелось бы, чтобы ты пострадал или еще хуже...
- Мне и самому все это не по нутру. Поэтому ты можешь значительно
облегчить жизнь нам обоим, если настоишь на отмене предыдущего решения.
- Но я не могу этого сделать.
- Дос Сантос может это сделать, если ты его об этом попросишь.
- Проблема вовсе не в выполнении приказа, черт возьми! Лучше бы
никогда не встречаться с тобой!
- Прости.
- Ставкой является Земля, и ты находишься по другую сторону...
- А я полагаю, что это ты.
- Что же ты собираешься сейчас предпринять?
- Так как я не в состоянии переубедить тебя, то мне остается только
одно - помешать вам.
- Ты не можешь убрать секретаря Рэдпола и его супругу без шума. Не
забывай, что мы очень обидчивы.
- Я знаю об этом.
- Поэтому ты не сможешь причинить вред Досу, и я не верю, что ты
сможешь причинить вред мне.
- Ты права.
- Значит, остается Хасан.
- Еще раз правда на твоей стороне.
- Но Хасан есть Хасан! Что ты можешь предпринять против него?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26