Ллэндон, в тот же миг выйдя из оцепенения, резко обернулся к Кевину. Взгляд его был почти безумным.
– Стреляй! – закричал он. – Убей его!
Кевин вскинул лук, и серебряная стрела вонзилась в грудь казнимого эльфа, отчего его крики мгновенно стихли – так же как и возбуждённые вопли толпы.
На площади воцарилась абсолютная тишина – даже стало слышно, как потрескивает горящий хворост. Затем раздался глухой нарастающий ропот, в котором явственно звучала ненависть, и толпа начала надвигаться на небольшую группу эльфов, подобно волнам, набегающим на нос корабля.
Ллэндон и его спутники обнажили оружие, и серебряные вспышки кинжалов заставили первые ряды остановиться. Но давление было слишком сильным, и толпа подступила совсем близко, почти вплотную к ним.
Тогда Ллэндон выпрямился во весь рост и, с побелевшими от бешенства глазами, с искажённым лицом, повелительно закричал громким голосом, который проник до самой глубины души каждого из собравшихся, вызывая у них леденящий ужас
– Брегеан! Брегеан эарм фирас! Хаэль хлистан!
Все, кто стоял вокруг него, при виде его лица
вскрикнули от ужаса и попятились, охваченные паникой. Эльфы, воспользовавшись этим, быстро преодолели то расстояние, что отделяло их от костра, окружённого стражниками в королевских ливреях.
– Кто вам приказал? – закричал Ллэндон.
Стражники застыли в нерешительности. Наконец вперёд выступил их командир.
– Господин…
– Ты знаешь, кто я? – перебил Ллэндон.
– Конечно, господин.
– Тогда как могло случиться, что королю эльфов угрожают в столице Великого Совета?
Он резким жестом указал на все ещё дымящийся костёр.
– А вот это? Что это значит?
– Но я ничего не мог поделать, господин, – пробормотал начальник стражи. – У меня всего несколько вооружённых людей… Но я послал одного из них за подкреплением!
– Слишком поздно!
Стражник опустил голову, не отвечая. Впрочем, что он мог сказать? Ллэндон оттолкнул его и вышел через боковые ворота в крепостной стене в сопровождении своих спутников.
Когда они оказались за пределами города, толпа вышла из оцепенения, и все разом заговорили, обсуж-дая странные события. Монах в коричневой рясе простёр костлявую руку вслед эльфам и закричал:
– Колдуны! Чернокнижники!
Этот крик подхватили и все остальные.
Поселение серых эльфов представляло собой шалаши, разбросанные тут и там у подножий высоких вязов и тополей. Нигде не курился дымок костра, не было видно никаких укреплений и заграждений, подобных тем, какими люди окружают свои города и деревни, а гномы – крепости. Однако здесь царила необыкновенная суматоха, обычно не свойственная спокойным и слегка рассеянным эльфам, и Цимми нашёл местных обитателей немного… странными. Спутники приблизились к толпе серых эльфов, собравшихся возле одного из шалашей и расступившихся перед Ллиэн. Здесь были только старики и дети, словно все те, кто мог носить оружие – и мужчины, и женщины, – куда-то исчезли. При появлении посланников Великого Совета на их лицах поочерёдно отразились самые разные чувства: удивление и восхищение при виде королевы Высоких эльфов, облегчение при виде знакомого лица Фрейра, чьё поселение находилось всего в нескольких лье отсюда, нерешительность и лёгкий страх при виде рыцаря, который выглядел мрачным и не совсем здоровым. Наконец они увидели гнома – бородатого и нахмуренного, точь-в-точь такого, как рассказывалось в страшных сказках! – и дети попятились от ужаса, а старики, ещё помнившие Древние времена и кровавые набеги гномов, сжали кулаки, охваченные яростью. Тут же толпа серых эльфов снова сплотилась перед хижиной, и теперь на всех лицах читалась враждебность. Даже Ллиэн больше не могла идти вперёд.
Она выпрямилась во весь рост, немного возвышаясь над старыми эльфами, которые были высокими, но сгорбленными.
– Гесвикан, деор беарн!
Те дети, которые не разбежались при виде гнома, молча расступились перед ней.
– Гесвикан, дайр леод!
Старые эльфы вздрогнули и тоже расступились.
– Эал хаэль хлистан!
Все опустили головы, побеждённые, охваченные страхом, больше не осмеливаясь смотреть на Ллиэн.
– Не бойтесь, – сказал Утёр. Это прозвучало глупо, и Фрейр бросил на него недовольный взгляд, заставляя его замолчать.
Ллиэн расслабилась, и её тело немного обмякло, словно истощённое усилиями, но такое состояние длилось всего несколько мгновений. Когда последние эльфы отошли от порога хижины, Утёр увидел, что она собой представляла, – простой шалаш из веток и листьев высотой в несколько футов, без двери, с узким проходом. Он согнулся почти вдвое и вошёл внутрь.
Вначале он не видел ничего, кроме устилающих плотный земляной пол циновок, сплетённых из ивовых веток и камыша. Это походило на барсучью нору – такую же тёмную и так же скудно обставленную, только большего размера. Земляной пол наклонно, широкими уступами, уходил вниз. По мере того как Утёр спускался, потолок становился все выше, и вскоре здесь уже можно было выпрямиться в полный рост. Внезапно вспыхнул слабый свет – это Цимми зажёг своё огниво.
Утёр, обернувшись, поблагодарил его кивком головы. Ллиэн и Фрейр тоже были здесь; варвару всё же приходилось идти согнувшись. Утёр закусил губу и снова пошёл вперёд, сжимая рукоятку меча, готовый к нападению.
Чем глубже они спускались, тем просторнее становилось вокруг. Земляные уступы превратились в широкие площадки, вымощенные камнем. Здесь Утёр снова увидел несколько эльфов, мрачных и молчаливых. Не говоря ни слова, они расступились перед вошедшими и встали вдоль земляных стен. Было темно, слишком темно для человека, но сквозь узкие скважины, ведущие к поверхности земли, проникал слабый свет, благодаря чему можно было хотя бы смутно разглядеть обстановку. Наконец они оказались в широком зале, убранном в эльфийской манере: стены покрывали плетёные ковры из травы и веток, корни деревьев, выпирающие из земли, служили скамьями или полками. Искусно подобранные гирлянды из листьев дождём свешивались с потолка. Всё было пропитано запахом свежесрезанной травы и влажной земли. Справа у входа стояла казавшаяся здесь совершенно неуместной деревянная стойка со всевозможным оружием, включая гномовские топоры и гоблинские пики. Настоящий оружейный склад…
– Посмотрите! – ахнул Цимми.
Утёр прищурился (гном, привыкший к своим мрачным подземельям, конечно, видел в темноте лучше, чем он). У дальней стены зала, прислонившись спиной к плетёной занавеси из утесника, закрывающей стену, в окружении коленопреклонённых молчаливых стариков сидел эльф, одетый на людской манер: в расшитой бархатной куртке, с коротким мечом на боку и с серебряным кинжалом тонкой работы у пояса. Голова его была наклонена вперёд, и длинные чёрные волосы закрывали лицо. Руки безжизненно свисали вдоль тела. Весь его вид совершенно не соответствовал обстановке подземного жилища.
Это был Гаэль.
Ллиэн медленно приблизилась к нему, что-то тихо сказала собравшимся эльфам, потом мягко убрала волосы с лица того, кого они так долго искали. Но тут же резко отдёрнула руку – она была в крови.
– Господи! – прошептал Утёр.
От основания шеи почти до середины торса тело серого эльфа было разрублено мощным ударом топора. Бархатная куртка потемнела от крови. Лицо осталось неповреждённым, но было сведено жуткой судорогой, глаза остекленели, губы были плотно сжаты. Возле его правой руки лежал опрокинутый кубок, разлившееся вино уже почти полностью впиталось в земляной пол.
– Рогор! – в отчаянии прошептал Цимми.
Он посмотрел на остальных, но Утёр невольно отвёл взгляд. Конечно же, Рогор… Кто ещё, кроме наследника Чёрной Горы, мог осуществить свою месть с подобной жестокостью?
Фрейр не отводил глаз, но по выражению его лица Цимми понял, что он тоже ничуть не сомневается в том, кто был убийцей.
– Топор, – вполголоса произнёс он в ответ на немой вопрос Цимми. – Это ведь оружие гномов…
В подземном зале воцарилось прежнее молчание. Затем послышался слабый дребезжащий голос, с явным трудом произнёсший на общем наречии Свободных народов:
– Нет, не гном…
Королева эльфов и её спутники одновременно обернулись к старой эльфийке, которая произнесла эти слова. Прислонившись к стене, покрытой травяной завесой, она покачала головой. В её глазах сверкнула ненависть.
– Его убил не гном…
Рогор бежал сквозь заросли, дыша тяжело, словно разъярённый бык. Его лицо было исцарапано, в растрёпанной бороде застряли обломки сучьев. Он обеими руками сжимал топор с окровавленным лезвием. Кровь эльфов, вставших на его пути… В поясницу ему вонзилась стрела, но его ярость от этого только возросла, пересилив боль. Кровь эльфов, которые сейчас неподвижно лежали в болотной грязи с раскроенными черепами… Они стреляли в него из луков, но стрелы не могли пробить его прочные доспехи, отчего эльфов охватывал ужас. Их извечный враг, этот гном с безумными глазами, заросший бородой, с огромным топором в руках, казалось, неуязвим…
Задыхаясь, Рогор с разбегу наткнулся на ствол мощного вяза. Лёгкие его горели, как в огне. Потом прислонился к стволу дерева, выставив перед собой топор – уже не как оружие, скорее как опору. Он чувствовал, что силы его оставляют, и был готов принять смерть. Впрочем, чего другого ему оставалось желать? Он не смог отомстить. Он не убил Гаэля, даже не смог приблизиться к нему. Он никогда не вернёт Меч Нуд-да. Мьольнир погиб напрасно – и в этом тоже была его вина, – утонул в мерзком болоте, утыканный эль-фийскими стрелами, а он, наследник Тройна, сбежал!.. Какой стыд! Какой позор!..
Размахнувшись из последних сил, он вонзил топор в ствол дерева и выпрямился во весь рост, глядя на колышущиеся заросли травы и камыша. Сейчас оттуда вылетит стрела, которая положит конец его жалкому существованию… Он вытащил из бороды обломки веток и листья, пригладил её и заправил за пояс. Потом принялся ждать, устремив глаза к небу, мрачному, словно предчувствие смерти, напевая погребальную песнь гномов Чёрной Горы:
Дидостайт, бугалъ
Ар серр-ноз хаг ар гулу дейз,
Дидостайт, дидостайт…
Что на наречии людей означало:
Приближайтесь, дети
Сумрака и зари,
Приближайтесь…
Но ответом ему было лишь эхо, разносившееся над болотами. Эльфы не приходили. Даже смерть отказалась от него…
Рогор ещё долго стоял неподвижно, до тех пор пока его дыхание не выровнялось и пот на лбу не высох. Потом он выдернул топор из ствола, огляделся, чтобы сориентироваться, и двинулся к переправе.
Глава 16
Магия!
Жилище Гаэля опустело. Остальные эльфы унесли его оружие и другие ценности, вплоть до тканей и плетёных травяных ковров, покрывавших стены и пол подземного зала. Остались лишь Фрейр, Утёр и Цимми, сидевшие прямо на земле при свете случайно найденного факела, который Цимми зажёг с помощью своего огнива. Рядом на земляной насыпи, как на катафалке, лежало тело Гаэля со скрещёнными на груди руками.
Ллиэн ушла больше часа назад с другими эльфами, чтобы подготовить похороны Гаэля. Уходя, она бросила им всего несколько слов, посоветовав не выходить отсюда до её возвращения. Они послушались, но долгое пребывание рядом с трупом начинало их угнетать.
– Как ты думаешь, что они делают со своими мертвецами? – спросил Цимми, толкнув в бок Утера, сидевшего возле него.
Он говорил вполголоса, чтобы не разбудить Фрейра, который уже начал похрапывать.
– Я слышал, они… их едят, – нерешительно продолжал он. – Думаешь, это правда?
– Да откуда же мне знать!
– Ну да, – согласился Цимми. – Хотя я думал, раз ты унаследовал от предков титул Друга эльфов, то, наверное, знаешь больше меня об их обычаях…
Утёр вздохнул. Потом встал, отрезал от своей рубахи узкую полоску ткани, обмотал её вокруг факела, начинавшего потихоньку гаснуть, и снова сел рядом с гномом. В дрожащем свете факела тень, падавшая от тела Гаэля, двигалась на земляной стене, словно живая. Утёр взглянул на Цимми и заметил явный страх на его лице. Зелёная шапочка гнома была натянута до ушей, борода взъерошена, он просунул руки между колен и весь съёжился, словно от холода. Цимми перехватил взгляд рыцаря и, порывшись в одном из своих бездон-ных карманов, вытащил серебряную монетку. Потом поднёс её к самому лицу Утера, широко улыбнувшись.
– Монетка! – сказал он тоном фокусника. – Настоящая королевская монета!
Утёр невольно улыбнулся в ответ и подхватил игру.
– Да, – сказал он, внимательно осмотрев монету. – Из чистого серебра…
Цимми зажал монету в правом кулаке, подмигнул рыцарю и, резко подняв левую руку, щёлкнул пальцами.
– Ах, какое несчастье, мессир! Она исчезла!
И разжал правую руку, в которой ничего не было.
– Получилось, – согласился Утёр. – Но королева Ллиэн вдобавок превращала серебро в медь…
– Да, верно…
Цимми провёл пальцами по уху рыцаря и с торжествующим выражением лица показал ему исчезнувшую серебряную монету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40