Точно так же менее устойчивы перед давлением оказываются те люди, у которых просто есть дети.
Здесь нет мистики, здесь нет повода говорить о каких-то черных «энергиях», исходящих от пластиковой карточки или бумажки со штрих-кодом и блокирующих действие Божией благодати и расслабляющих волю человека. Здесь область обычной психологии: человеку всегда легче отказываться от того, чего у него нет. Бездетный человек, человек, не связанный социальными обязательствами, не несущий ответственность за судьбы других людей, не имеющий добротного жилья и имущества, не преуспевший в карьере, конечно, легче сможет отклонить предложение, идущее вразрез с его совестью и убежать из опасного места или города.
Напротив, тот, кто покупает новую квартиру, строит себе дом, копит деньги на приобретение автомобиля – тот будет дольше колебаться в минуту последнего выбора. Тот, кто создает семью, тот, у кого есть дети, тот, на попечении кого остались престарелые родители – тоже будет до последнего откладывать минуту окончательного разрыва с обществом и с привычными условиями жизни. Тот, кто ощущает свою ответственность за других людей, а не только за себя – также не будет симпатизировать радикальным жестам[587].
Так что налоговая регистрация отнюдь не является единственной ниточкой, которая держит человека «в мире сем» и которая может помешать ему сделать правильный выбор в минуту последнего выбора. Так что же – начнем рвать все эти ниточки?!
Если уж проявлять максимум неуступчивости по поводу ИНН – то столь же решительно надо отсекать и иные слабые места, к которым может приразиться искушение. И тогда – надо решительно выступать против брака и против рождения детей. Раз с ребенком на руках труднее убежать, труднее спастись – то от детей надо отказываться. Ну, и дальше со всеми остановками – вплоть до хлыстовства…
Если иннэнисты еще не решаются прямо начать эту проповедь – то тут впору задуматься о причине этой их странной разборчивости. Почему именно налоговую ниточку, связующую с миром, надо рвать, а остальные можно оставлять? Может, иннэнисты сами не верят всерьез в то, что говорят? Может, они лишь играются в «антихристовы времена»? Ведь на самом деле никто не дорожит своим налоговым номером. Дорожат другими ценностями – детьми, семьей, работой, домом… И если в самом деле подоспели времена антихриста – то надо призывать отказываться именно от этих – сердечно-ценимых нитей, а не от формальных. Если уж всерьез готовиться к антихристовым временам – то надо запрещать православным людям вступать в браки, рожать детей, получать светское образование и приобретать жилье…
Впрочем, одна такая листовочка уже появилась – по разным епархиям и изданиям стала ходить листовка под названием «Проповедь епископа Уфимского Никона на Новый 2000 год». В ней утверждается, что с изобретением «микрочипа» «отнимается у нас свобода совести, свобода исповедовать Христа и Бога нашего» и пастве предлагается ужасающий выбор: «Выбирайте, или вы кормите детей, и в погибель, муку вечную уходите, или голодной смертью умираете». Почему святые отцы (какие –?!!) сейчас говорят: «время свадеб кончилось»… И если мы говорим, что через детей многие примут печать антихриста… лучше бы не жениться и не иметь детей"[588].
Если же человек принимает ИНН – это значит, что он не готов сейчас к столь решительному повороту своей судьбы. Принятие ИНН означает, что человек не готов просто так, под влиянием случайно прочитанной газеты или однажды услышанной проповеди бросить свою работу. Это либо означает, что такому человеку присущи дары трезвости, рассудительности и послушания иерархическому голосу Церкви, либо это значит, что в его жизни есть земные ценности.
Во втором случае его внутреннее устроение более доступно для внедрения внутрь него искушений более серьезных. Но это – вполне обычная аскетическая проблема, а отнюдь не «апокалиптическая».
Христианин не должен искать комфорта. Но значит ли это, что он должен всюду и во всем создавать себе трудности? Значит ли это, что христианин не должен искать облегчения в бытовых условиях своей жизни? Прот. Алексий Масюк вроде бы говорит здраво: «Никто не спорит, что идентификационный номер не есть печать антихриста и даже не есть зло само по себе». И вдруг продолжает – «Но принятие его – это отказ от скорби подвижничества»[589]. Ну, тогда может, поиск скорбей надо начинать не с неприятия ИНН, а с отказа от отопления? И если и в самом деле есть в нашем церковном предании такой грех – «отказ от скорбей подвижничества», то придется признать, что в этот грех впал св. Иоанн Златоуст. Изгнанный из Констанинополя, он со скорбью переносит тяготы подконвойного путешествия… И – радуется, когда эти тяготы уменьшаются: «Наконец-то я в Кесарии. В Кесарии я несколько ожил, я пил здесь чистую воду, ел хлеб не пересохший и не затхлый, я не был более принужден мяться в отрезках бочек, и мог лечь в постель»[590]. Если же номер не есть зло, а отказываться от него надо просто ради аскетического спорта, то в таком случае петербужскому протоиерею можно посоветовать побольше пособирать скорбей на свою голову. Простейший к тому способ – пойти в епархиальное управление и «обличить» Митрополита.
Не искать скорбей должен христианин – а просто уметь жить сквозь них, если они неустранимы без вреда для христианской совести.
Об условии бегства ясно сказано Спасителем – «когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы» (Мф.24, 15-16). Тогда, а не ранее надлежало апостолам бежать из Иерусалима (ибо прежде надлежало им среди евреев исполнить заповедь о проповеди Евангелия). Также и у нас есть еще служение веры в миру.
Если мы увидим, что идолы втаскивают в наши храмы, что в наши иконостасы вставляют иконы зверя, говорящие его голосом и его идеями – вот тогда от некогда наших храмов и некогда наших городов надо будет бежать. До той же поры призывы бросить жизнь в городах и уезжать на дачные участки или «в горы» сродни скорее руссоизму, нежели христианству.
Отсюда – второе «но»: Если корабль действительно тонет – то, конечно, не время готовить ужин или развешивать фотокарточки по стенам каюты. Да, любой корабль со временем потонет. Но вдруг – не в этом рейсе и не с этим набором пассажиров и команды? Зачем же тогда сейчас всех на голод обрекать или за борт выбрасывать?
Из того, что некий путь может кончиться тупиком, не следует, что тот, кто на нем стоит – уже в тупике. Поезд Москва-Петербург, подходя к Московскому вокзалу, сбрасывает скорость. Но значит ли это, что к конечной остановке надо готовиться, уже отъезжая от Москвы? Да, однажды поезд человеческой истории потерпит крушение. Однажды те, кто будут слишком крепко держаться за свои места в купе, будут раздавлены. Но точно ли именно сейчас та минута, когда надо дергать стоп-кран?
«Сербский Крест» с лета 2002 года начал выходить с заголовком «От среды до пятницы», поясняя, что под средой имеется в виду день предательства Христа советом архиереев и Иуды, а под пятницей – день осуществления анти-Христова заговора. Мол, предательство уже состоялось: «Все было хорошо, пока прошлым великим постом Святейший Патриарх во всеуслышание не заявил: „Греха в том нет: пользуйтесь хоть номером, хоть электронным паспортом“. И тут все закрутилось… Да дело-то уже сделано, и все последующее не более, чем спектакль, тешащий самолюбие профанов»[591]. Что ж – перед нами традиционное сектантское бегство из истории: раз все идет не по моему сценарию, раз начальство меня не слушает – значит, конец всему… Так что же такое оставшееся время мировой и церковной истории: подмостки для пустого спектакля или же поле для труда?
Помимо того, что нынешний полустанок еще не есть конечная станция, стоит припомнить, что у христианина могут быть обязанности по отношению к тем пассажирам, что едут в этом несчастном поезде рядом с ним. Забыв об этих обязанностях, забыв о том, что срок катастрофы нам все же не открыт, век за веком в русском церковно-народном сознании всплывал один и тот же идеал побега:
Уйду в лес еловый,
Лягу в гроб сосновый.
Буду там лежать,
Конца света поджидать.
Ангелы вострубят
И меня разбудят.
Это – русский духовный стих XVII-го века. Пусть в прозе, пусть не с такой степенью наива (а, значит, и не с такой степенью извинительности), но нынешние иннэнистские издания по сути говорят то же самое…
Связь церковных людей с обществом отнюдь не только пагубна. Еще она бывает весьма полезна для общества (да и для самой Церкви).
Поясню на своем примере: налоговый номер мне пока предлагали принять только в МГУ. Пока я отказывался. Но если однажды принятие номера мне поставят условием для продолжения моих лекций в МГУ? Тогда я заполню надлежащую анкету[592].
Не из страха (ибо тут не было и не будет никакой угрозы).
Не из тщеславия или желания комфорта – если бы я искал денег или славы, я бы начал как раз протестовать против ИНН, ибо добрая церковная слава создается именно в монастырях. Сегодня легче всего сделать себе «имя» на волне протестов; легче и моднее быть «диссидентом». Мои же выступления в поддержку Синодального определения об ИНН и против некоторых монашеских листовок скорее создают мне дурную славу[593].
ИНН я принял бы не из желания сохранить университетскую зарплату – моя зарплата в МГУ совершенно символическая, и я вполне готов читать там лекции и вовсе без нее.
Если я и приму этот номер, то сделаю это ради студентов – ради того, чтобы и дальше была бы возможность обращаться к сотням молодых и талантливых людей со свидетельством о Православии. Чтобы МГУ не стало заповедником сект – я буду стараться насколько возможно продлевать там свое присутствие.
А вот если вдруг университетские власти начнут вмешиваться в содержание моих лекций и требовать, чтобы я подчеркивал «общие черты всех духовных традиций человечества» и говорил добрые слова о новоявленных сектах и «гуру» – вот тогда я уйду сам[594].
У христиан есть свое призвание не только в монастырях – но и в миру. Отказываться от него не следует. Из истории, из общества надо уходить только при последнем звонке. Сейчас он еще не звенит.
Когда монах говорит, что он отказывается брать налоговый номер – это логично. Монах умер для мира, не имеет личного имущества, не собирается получать зарплату или пенсию, давать образование и пищу своим детям… Но зачем же всех церковных людей подравнивать под монашескую мерку? Кто-то должен оставаться в миру. Хотя бы для того, чтобы у монастырей была паства, которую можно будет и впредь обличать в ее «мирских невежествиях».
И третье «но». За Христом – надо идти, оставив все. Но – именно за Христом, а не за листовкой и не за духовником, который нарушает постановления Синода и Собора…
Несомненно, при выборе между хлебом и Христом человек должен выбирать Христа. Но есть ли сегодня именно такой выбор? Люди, зомбированные листовками, твердят, что да, именно такой выбор и подошел к нам. Но если посмотреть спокойнее – то где же отречение от Христа в вопросах анкеты, заполняемой при постановке на учет в налоговой инспекции?[595] Меня спрашивают – где я живу. Я честно называю улицу, дом, квартиру. Я тем самым отрекся от Христа? Меня спросили – как мое имя и отчество. Я написал. И что – тем самым похулил Спасителя? Мне задали вопрос о номере моего паспорта. И что же – ответив на него, я поклонился сатане? А ведь никаких других вопросов в этой анкете – нет!
Ну, нет в заполнении анкеты выбора между Христом и антихристом, между Богом и миром! А есть люди, которым отчего-то очень хочется пугаться самим и пугать других. И вот они создали самозамкнутый и оттого неопровержимый миф: принятие налогового номера есть на деле присяга на верность системе антихриста и отречение от Христа, а те, кто не заметил, что при заполнении анкеты они совершили выбор между Богом и сатаной, просто умертвили свои души – а оттого и не замечают, что они совершили выбор… Короче: все, кто не боятся вместе с нами – уже мертвецы. Такой вот современный вариант сказки о голом короле.
Так можно испугать чем угодно. Можно, например, сказать, что если кто ходит по улицам города и переходит перекрестки – тем самым топчет святой Крест, попирает ногами христианскую святыню и отрекается от Христа… Можно сказать, что если кто ест арбуз – тот тем самым ритуально соучаствует в убиении св. Иоанна Предтечи (ибо арбуз столь же кругл, как голова и сок арбуза имеет тот же цвет, что и человеческая кровь) и опять же отрекается от Христа… Можно сказать, что апокалиптически-оккультным грехом является молитва при электрическом свете (поскольку при создании электротока участвуют полюса плюс и минус, это можно расценить как воплощение оккультной аксиомы о двуединстве добра и зла и о необходимости зла для вселенной)…
Как тут не вспомнить сценку из «Generation П» Виктора Пелевина:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Здесь нет мистики, здесь нет повода говорить о каких-то черных «энергиях», исходящих от пластиковой карточки или бумажки со штрих-кодом и блокирующих действие Божией благодати и расслабляющих волю человека. Здесь область обычной психологии: человеку всегда легче отказываться от того, чего у него нет. Бездетный человек, человек, не связанный социальными обязательствами, не несущий ответственность за судьбы других людей, не имеющий добротного жилья и имущества, не преуспевший в карьере, конечно, легче сможет отклонить предложение, идущее вразрез с его совестью и убежать из опасного места или города.
Напротив, тот, кто покупает новую квартиру, строит себе дом, копит деньги на приобретение автомобиля – тот будет дольше колебаться в минуту последнего выбора. Тот, кто создает семью, тот, у кого есть дети, тот, на попечении кого остались престарелые родители – тоже будет до последнего откладывать минуту окончательного разрыва с обществом и с привычными условиями жизни. Тот, кто ощущает свою ответственность за других людей, а не только за себя – также не будет симпатизировать радикальным жестам[587].
Так что налоговая регистрация отнюдь не является единственной ниточкой, которая держит человека «в мире сем» и которая может помешать ему сделать правильный выбор в минуту последнего выбора. Так что же – начнем рвать все эти ниточки?!
Если уж проявлять максимум неуступчивости по поводу ИНН – то столь же решительно надо отсекать и иные слабые места, к которым может приразиться искушение. И тогда – надо решительно выступать против брака и против рождения детей. Раз с ребенком на руках труднее убежать, труднее спастись – то от детей надо отказываться. Ну, и дальше со всеми остановками – вплоть до хлыстовства…
Если иннэнисты еще не решаются прямо начать эту проповедь – то тут впору задуматься о причине этой их странной разборчивости. Почему именно налоговую ниточку, связующую с миром, надо рвать, а остальные можно оставлять? Может, иннэнисты сами не верят всерьез в то, что говорят? Может, они лишь играются в «антихристовы времена»? Ведь на самом деле никто не дорожит своим налоговым номером. Дорожат другими ценностями – детьми, семьей, работой, домом… И если в самом деле подоспели времена антихриста – то надо призывать отказываться именно от этих – сердечно-ценимых нитей, а не от формальных. Если уж всерьез готовиться к антихристовым временам – то надо запрещать православным людям вступать в браки, рожать детей, получать светское образование и приобретать жилье…
Впрочем, одна такая листовочка уже появилась – по разным епархиям и изданиям стала ходить листовка под названием «Проповедь епископа Уфимского Никона на Новый 2000 год». В ней утверждается, что с изобретением «микрочипа» «отнимается у нас свобода совести, свобода исповедовать Христа и Бога нашего» и пастве предлагается ужасающий выбор: «Выбирайте, или вы кормите детей, и в погибель, муку вечную уходите, или голодной смертью умираете». Почему святые отцы (какие –?!!) сейчас говорят: «время свадеб кончилось»… И если мы говорим, что через детей многие примут печать антихриста… лучше бы не жениться и не иметь детей"[588].
Если же человек принимает ИНН – это значит, что он не готов сейчас к столь решительному повороту своей судьбы. Принятие ИНН означает, что человек не готов просто так, под влиянием случайно прочитанной газеты или однажды услышанной проповеди бросить свою работу. Это либо означает, что такому человеку присущи дары трезвости, рассудительности и послушания иерархическому голосу Церкви, либо это значит, что в его жизни есть земные ценности.
Во втором случае его внутреннее устроение более доступно для внедрения внутрь него искушений более серьезных. Но это – вполне обычная аскетическая проблема, а отнюдь не «апокалиптическая».
Христианин не должен искать комфорта. Но значит ли это, что он должен всюду и во всем создавать себе трудности? Значит ли это, что христианин не должен искать облегчения в бытовых условиях своей жизни? Прот. Алексий Масюк вроде бы говорит здраво: «Никто не спорит, что идентификационный номер не есть печать антихриста и даже не есть зло само по себе». И вдруг продолжает – «Но принятие его – это отказ от скорби подвижничества»[589]. Ну, тогда может, поиск скорбей надо начинать не с неприятия ИНН, а с отказа от отопления? И если и в самом деле есть в нашем церковном предании такой грех – «отказ от скорбей подвижничества», то придется признать, что в этот грех впал св. Иоанн Златоуст. Изгнанный из Констанинополя, он со скорбью переносит тяготы подконвойного путешествия… И – радуется, когда эти тяготы уменьшаются: «Наконец-то я в Кесарии. В Кесарии я несколько ожил, я пил здесь чистую воду, ел хлеб не пересохший и не затхлый, я не был более принужден мяться в отрезках бочек, и мог лечь в постель»[590]. Если же номер не есть зло, а отказываться от него надо просто ради аскетического спорта, то в таком случае петербужскому протоиерею можно посоветовать побольше пособирать скорбей на свою голову. Простейший к тому способ – пойти в епархиальное управление и «обличить» Митрополита.
Не искать скорбей должен христианин – а просто уметь жить сквозь них, если они неустранимы без вреда для христианской совести.
Об условии бегства ясно сказано Спасителем – «когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы» (Мф.24, 15-16). Тогда, а не ранее надлежало апостолам бежать из Иерусалима (ибо прежде надлежало им среди евреев исполнить заповедь о проповеди Евангелия). Также и у нас есть еще служение веры в миру.
Если мы увидим, что идолы втаскивают в наши храмы, что в наши иконостасы вставляют иконы зверя, говорящие его голосом и его идеями – вот тогда от некогда наших храмов и некогда наших городов надо будет бежать. До той же поры призывы бросить жизнь в городах и уезжать на дачные участки или «в горы» сродни скорее руссоизму, нежели христианству.
Отсюда – второе «но»: Если корабль действительно тонет – то, конечно, не время готовить ужин или развешивать фотокарточки по стенам каюты. Да, любой корабль со временем потонет. Но вдруг – не в этом рейсе и не с этим набором пассажиров и команды? Зачем же тогда сейчас всех на голод обрекать или за борт выбрасывать?
Из того, что некий путь может кончиться тупиком, не следует, что тот, кто на нем стоит – уже в тупике. Поезд Москва-Петербург, подходя к Московскому вокзалу, сбрасывает скорость. Но значит ли это, что к конечной остановке надо готовиться, уже отъезжая от Москвы? Да, однажды поезд человеческой истории потерпит крушение. Однажды те, кто будут слишком крепко держаться за свои места в купе, будут раздавлены. Но точно ли именно сейчас та минута, когда надо дергать стоп-кран?
«Сербский Крест» с лета 2002 года начал выходить с заголовком «От среды до пятницы», поясняя, что под средой имеется в виду день предательства Христа советом архиереев и Иуды, а под пятницей – день осуществления анти-Христова заговора. Мол, предательство уже состоялось: «Все было хорошо, пока прошлым великим постом Святейший Патриарх во всеуслышание не заявил: „Греха в том нет: пользуйтесь хоть номером, хоть электронным паспортом“. И тут все закрутилось… Да дело-то уже сделано, и все последующее не более, чем спектакль, тешащий самолюбие профанов»[591]. Что ж – перед нами традиционное сектантское бегство из истории: раз все идет не по моему сценарию, раз начальство меня не слушает – значит, конец всему… Так что же такое оставшееся время мировой и церковной истории: подмостки для пустого спектакля или же поле для труда?
Помимо того, что нынешний полустанок еще не есть конечная станция, стоит припомнить, что у христианина могут быть обязанности по отношению к тем пассажирам, что едут в этом несчастном поезде рядом с ним. Забыв об этих обязанностях, забыв о том, что срок катастрофы нам все же не открыт, век за веком в русском церковно-народном сознании всплывал один и тот же идеал побега:
Уйду в лес еловый,
Лягу в гроб сосновый.
Буду там лежать,
Конца света поджидать.
Ангелы вострубят
И меня разбудят.
Это – русский духовный стих XVII-го века. Пусть в прозе, пусть не с такой степенью наива (а, значит, и не с такой степенью извинительности), но нынешние иннэнистские издания по сути говорят то же самое…
Связь церковных людей с обществом отнюдь не только пагубна. Еще она бывает весьма полезна для общества (да и для самой Церкви).
Поясню на своем примере: налоговый номер мне пока предлагали принять только в МГУ. Пока я отказывался. Но если однажды принятие номера мне поставят условием для продолжения моих лекций в МГУ? Тогда я заполню надлежащую анкету[592].
Не из страха (ибо тут не было и не будет никакой угрозы).
Не из тщеславия или желания комфорта – если бы я искал денег или славы, я бы начал как раз протестовать против ИНН, ибо добрая церковная слава создается именно в монастырях. Сегодня легче всего сделать себе «имя» на волне протестов; легче и моднее быть «диссидентом». Мои же выступления в поддержку Синодального определения об ИНН и против некоторых монашеских листовок скорее создают мне дурную славу[593].
ИНН я принял бы не из желания сохранить университетскую зарплату – моя зарплата в МГУ совершенно символическая, и я вполне готов читать там лекции и вовсе без нее.
Если я и приму этот номер, то сделаю это ради студентов – ради того, чтобы и дальше была бы возможность обращаться к сотням молодых и талантливых людей со свидетельством о Православии. Чтобы МГУ не стало заповедником сект – я буду стараться насколько возможно продлевать там свое присутствие.
А вот если вдруг университетские власти начнут вмешиваться в содержание моих лекций и требовать, чтобы я подчеркивал «общие черты всех духовных традиций человечества» и говорил добрые слова о новоявленных сектах и «гуру» – вот тогда я уйду сам[594].
У христиан есть свое призвание не только в монастырях – но и в миру. Отказываться от него не следует. Из истории, из общества надо уходить только при последнем звонке. Сейчас он еще не звенит.
Когда монах говорит, что он отказывается брать налоговый номер – это логично. Монах умер для мира, не имеет личного имущества, не собирается получать зарплату или пенсию, давать образование и пищу своим детям… Но зачем же всех церковных людей подравнивать под монашескую мерку? Кто-то должен оставаться в миру. Хотя бы для того, чтобы у монастырей была паства, которую можно будет и впредь обличать в ее «мирских невежествиях».
И третье «но». За Христом – надо идти, оставив все. Но – именно за Христом, а не за листовкой и не за духовником, который нарушает постановления Синода и Собора…
Несомненно, при выборе между хлебом и Христом человек должен выбирать Христа. Но есть ли сегодня именно такой выбор? Люди, зомбированные листовками, твердят, что да, именно такой выбор и подошел к нам. Но если посмотреть спокойнее – то где же отречение от Христа в вопросах анкеты, заполняемой при постановке на учет в налоговой инспекции?[595] Меня спрашивают – где я живу. Я честно называю улицу, дом, квартиру. Я тем самым отрекся от Христа? Меня спросили – как мое имя и отчество. Я написал. И что – тем самым похулил Спасителя? Мне задали вопрос о номере моего паспорта. И что же – ответив на него, я поклонился сатане? А ведь никаких других вопросов в этой анкете – нет!
Ну, нет в заполнении анкеты выбора между Христом и антихристом, между Богом и миром! А есть люди, которым отчего-то очень хочется пугаться самим и пугать других. И вот они создали самозамкнутый и оттого неопровержимый миф: принятие налогового номера есть на деле присяга на верность системе антихриста и отречение от Христа, а те, кто не заметил, что при заполнении анкеты они совершили выбор между Богом и сатаной, просто умертвили свои души – а оттого и не замечают, что они совершили выбор… Короче: все, кто не боятся вместе с нами – уже мертвецы. Такой вот современный вариант сказки о голом короле.
Так можно испугать чем угодно. Можно, например, сказать, что если кто ходит по улицам города и переходит перекрестки – тем самым топчет святой Крест, попирает ногами христианскую святыню и отрекается от Христа… Можно сказать, что если кто ест арбуз – тот тем самым ритуально соучаствует в убиении св. Иоанна Предтечи (ибо арбуз столь же кругл, как голова и сок арбуза имеет тот же цвет, что и человеческая кровь) и опять же отрекается от Христа… Можно сказать, что апокалиптически-оккультным грехом является молитва при электрическом свете (поскольку при создании электротока участвуют полюса плюс и минус, это можно расценить как воплощение оккультной аксиомы о двуединстве добра и зла и о необходимости зла для вселенной)…
Как тут не вспомнить сценку из «Generation П» Виктора Пелевина:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110