Скажут: зачем тогда существует пророчество? Пророчество существует для того, чтобы установить смысл грядущих времен, а не их факты. Поэтому все толкования должны ограничиться установлением только точного смысла событий, а не их фактического протекания. Это-то и есть пророчество, а не астрономическое вычисление затмения»[148].
Будет ли финал человеческой истории предварен и определен теми событиями и тенденциями, что были описаны и предположены выше, или же совершенно иными – не знаю. Моя задача состояла в том, чтобы при взгляде на современность соотнести ее с библейскими пророчествами о конце мировой истории. Может быть, из нашего столетия ни одна из предположенных мною ниточек не протянется в то, апокалиптическое, будущее. Но толковать Апокалипсис исходя из опыта будущего нельзя (этого опыта еще нет). Толковать же его только исходя из опыта прошлого (опыта средневековья и античности) тоже недостаточно. Ведь люди Византии или Московской Руси в любом случае жили дальше от мира антихриста, чем мы, а значит и видели его с меньшими подробностями. Так что при соприкосновении с Апокалипсисом неизбежно приходится смотреть на него из мира современности. А через тысячу лет эти толкования будут казаться столь же надуманными и странными, как и те толкования древности, что в «числе зверя» (Откр.13, 18) видели начертание имени императора Нерона. Что ж – так не только в богословии. Наивными кажутся и газеты прошлых столетий. Наивными кажутся даже ученые прошлых эпох. Но страх показаться наивными в глазах будущих поколений не должен понуждать нас к отказу от построений теорий и от усилий мысли.
Во всяком случае хотя бы один из тезисов, высказанных здесь, больше чем просто предположение. В перспективе той темы, о которой шла речь выше, смысл Апокалипсиса вполне ясен: язычество, вернув себе контроль над рычагами государственной власти и подчинив себе информационно-рекламные сети, еще даст последний бой Церкви Христа. Будем разбиты – мы. Но не Христос, «паки грядущий со славою, судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца». И тот, кто сам не отречется от Него в сумерках последних дней, узрит новое небо и новую землю.
Христос и Майтрейя
В оккультной литературе так привычны перечни «Великих Учителей» человечества: Будда, Моисей, Пифагор, Христос, Бруно, Блаватская… В этих списках Христос ставится на почетное место. Ему оказывается величайшее уважение. И оттого составители этих списков так недоумевают: «Почему же христиане считают нас антихристианами? Мы к ним со всей душой и со всей терпимостью, а они нас нехорошими словами обзывают: „сектанты“, „сатанисты“, „слуги антихриста“»…
Итак, почему же христиане против включения Христа в список «Великих Учителей» человечества? Да потому что Христос – не списочное, не рядовое явление. Потому что Христос уникален. Однажды Слово стало Плотью. И оно ничего не «забыло» нам сообщить такого, ради добавочного возвещения чего Ему потом вновь потребовалось бы облекаться учительски-человеческим Телом.
Списки «посвященных» составляются у оккультистов с тем, чтобы после имени Христа поставить запятую. И после запятой вписать новое имя – создателя новой секты. Или оставить место вакантным – для грядущего «Аватара», «Майтрейи», «Мошиаха».
Итак, почему же для христиан так неприемлемо предположение, что после Христа придет кто-то другой?
Глубокий ответ на этот вопрос есть в книге литовского философа Антанаса Мацейна (+1987) «Тайна беззакония». На немецком языке она опубликована в Германии в 1955 г.; русский перевод выпустило в Санкт-Петербурге издательство «Алетейя» в 1999 г. (тираж, увы, лишь 1500 экз.; еще два повода сказать «увы» – это пестрящие ошибками издательские комментарии и одна авторская страничка, недружелюбная по отношению к православию).
Мацейна – католик. Это тем более важно, что рериховский журнал «Сердце» заявил (как обычно – без указания имен и обстоятельств), что, дескать, католики сочли мою антирериховскую книгу нехристианской – причем прежде всего именно из-за моей трактовки Апокалипсиса. И вот перед нами размышления над Апокалипсисом реального, а не анонимного католика.
«Тайна беззакония» А. Мацейны – это талантливый философский комментарий к «Повести об антихристе» Владимира Соловьева. За исключением уже упомянутой страницы, содержащей критику Православной Церкви, в остальном эту книгу я могу с радостью и почти полным согласием порекомендовать…
Две цитаты для того, что ощутить серьезность этой книги: «История как время разделения и как пространство борьбы раскрывает перед нами главную истину, сущностную для понимания земного существования: в природном порядке побеждает зло, в надприродном – добро. Напряжение между ними и есть причина разрушения природного порядка» (с.48)… «Иногда она забывает о том, что она – борющаяся Церковь, и чувствует себя так, словно она уже Церковь иной действительности, празднующая свой триумф, словно она – Новый Иерусалим, священный город Бога, в котором антихрист уже обездолен. Такие моменты забытья в истории Церкви были и будут до конца ее шествия по истории» (с.304).
А теперь – рассуждения А. Мацейны о том, что самым радикальным образом отделяет христиан от теософов.
В глазах теософов Христос – это предтеча некоего грядущего пророка, Аватара «эры Водолея», последнего Будды, Майтрейи. Христос – Величайший Предшественник Грядущего…
Оккультисты утверждают это с самыми миролюбивыми интонациями. Но этот утверждающий тезис является одновременно и отрицающим. Ибо он отрицает самое главное во Христе – Его уникальность. Времена прямолинейного атеистического отрицания существования Христа давно прошли. Сегодня отрицается не историческое существование Христа.
"Сегодня, – по мнению А. Мацейны, – Христос отрицается как Первый и Последний (с.88). Христос – составная часть нашей культуры. Он – ее предтеча, правда, не единственный, но один из главных. Эта мысль о Христе как о предтече сегодня все больше овладевает сознанием. Сегодня почти все… признают, что Христос был предтечей и нравственных, и общественных, и нацио–нальных, и даже международных отношений. Он ука–зал, что человек должен «быть» для человека… Начатая Христом борьба за челове–ка осуществлена. В этом отношении Соловьев был дей–ствительно прозорливо дальновиден, ибо отношение своего антихриста к Христу обосновал идеей предтечи…
Однако в чем же заключается сущность идеи пред–течи (с.90)? Почему эта идея так охотно принимается и про–возглашается даже властителями мира?.. Идея предтечи есть отри–цание Христа как Последнего и тем самым как Бога. Кто такой предтеча и какова его роль, объясняет нам святой Иоанн Креститель, определяя свои отношения с Христом: «Идет за мною Сильнейший меня» (Мк.1, 7), «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин.3, 30). В этих словах как раз и заключается сущность всякого предтечи. Предтеча – глашатай будущей дей–ствительности и ее знамение, но сам он не есть эта действительность. Он ее сам не творит. Он только про–возглашает, что она будет сотворена другим, Сильней–шим, нежели он. Он подготавливает для нее путь, но сам по этому пути не идет. Он символизирует ее, но ре–ально в себе он ее не имеет. Он крестит только водой, следовательно, началом, которое очищает, но само не остается. Задача предтечи – исчезнуть, растворившись, в им провозглашаемой и грядущей за ним действительности.
Когда Христос, приняв крещение Иоанна, начал свою посланническую миссию, люди тут же отверну–лись от Иоанна и пошли за Ним. И опечалились уче–ники Иоанна, видя конец деяний своего учителя и не понимая роли предтечи. Они пришли к Иоанну и сказа–ли: «Равви! Тот, Который был с тобою при Иордане и о котором ты свидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему» (Ин.3, 26). Тогда Иоанн ответил (с.91), что это вызывает в нем не печаль, но радость, ибо он видит, что его предназначение осуществлено. Он был послан Богом прежде Христа, чтобы проложить Ему путь. Если люди идут к Иисусу из Назарета, это озна–чает, что путь к Нему уже проложен и что миссия Иоанна завершена. Как друг жениха радуется счастью жениха, так и предтеча радуется успеху пришедшего после него. "Сия-то радость моя исполнилась, – ска–зал Иоанн своим ученикам, прибавив: – Ему должно расти, а мне умаляться (Ин.3, 29–30). Необходи–мо, чтобы предтеча исчез, растворился в им самим провозглашенном и указанном будущем. В этом его смысл и завершение его деятельности. Предтеча никог–да не самостоятелен. Он живет жизнью будущей дей–ствительности и сияет ее светом.
Именно такое переживание содержится в понима–нии Христа как предтечи. Если Христос – предтеча нашей культуры, тогда Он погружен в нее и растворен в ней. Что с того, что Он был ее глашатаем, но сам Он ее не сотворил? Он был только ее знамением и симво–лом. Он провозглашал приход нового века. Однако сам Он не был этим новым веком. Сам Он не ввел ни хри–стианской нравственности, ни демократического строя, ни социальных отношений, основанных на любви. Поэтому и свет свой Он получает не от себя, но с вы–сот современной культуры. Христос как предтеча мо–жет быть понят и оценен только в связи со всем про–цессом истории. Исторический процесс перегнал Христа: он вырос, а Христос умалился. В связи с совре–менной культурой мы вспоминаем Христа так же, как и святого Иоанна Крестителя в связи с Христом (с.92). Таким образом Христос превращается в одну только клетку нашего исторического развития.
Поэтому антихрист Соловьева справедливо полага–ет, что если Христос – предтеча, то смысл Его заключается в подготовительной работе. Он не завершает исто–рического процесса, он его только опровергает. Завер–шение никогда не содержится в руках предтечи. Для завершения истории появляются другие движущие силы, более могущественные, нежели предтеча. Анти–христ Соловьева таким завершителем считает себя. Благодаря ему современный мир поддерживает разви–тие культуры, которая все больше обостряет нравствен–ное сознание человечества, все чаще поднимает вопро–сы единства и мира, все властнее направляет землю к вселенскому согласию. В любом случае завершение мира не в руках Христа. Христос был всего лишь предтечей. Развивающаяся история перегнала Его и оставила дале–ко позади – за две тысячи лет, как оставила она и рим–ское право, и медицину Гиппократа, и арабскую мате–матику, и стратегию Ганнибала. Правда, идеи всех этих предтеч живут и сегодня. Но сегодня они уже включены в высшую действительность, в высшую совокупность, которая есть плод всего исторического развития, а не предтеч. Идеи Христа сегодня тоже живы. Но и они уже включены в высшие единства, в более могущественные дeйcтвительности, нежели та, которую Он сам провоз–глашал и, возможно, в которую даже верил. Если Хри–стос – предтеча современной история, то эта история как раз и была тем сильнейшим, более могущественным, нежели Он, началом, которое должно было прийти. Поэтому история возрастала, а Христос умалялся (с.93).
Такие выводы обязательно последуют, если Хри–ста считать предтечей. Они возникают потому, что в понимании Христа как предтечи Христос исключа–ется как Последний, как конец всего, как Омега (см.: Откр.22, 13).
Христос – не предтеча, но Первый и Последний, начало и конец. Он не глашатай и не предзнаменование новой действительности, но – сама эта действительность, ее начало, ее развитие и конец. Его подвиг распространяется в истории. Он и сам это провозглашал, сравнивая свое Царство с горчичным зерном, «которое, хотя меньше всех семян», но «ста–новится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф.13, 32). Однако это распространение происходит не по закону истори–ческого развития, но могуществом самого Христа че–рез Дух Святой. Как зерно, посеянное в землю, растет и живет жизнью не земли, а своей собственной, так и Церковь Христова. Земля дает зерну лишь вещества, лишь условия для действия внутренней силы зерна. Так и история в соотношении с Церковью. История – только сцена, на которой происходит драма Христа. Мир – только почва Церкви. Она может быть плодо–носной и каменистой. Семя Христа может упасть на утрамбованную дорогу, на места каменистые, «в терние», а может упасть и на «добрую землю» (см.: Матф.13, 4–8). Но в любом случае это семя падает сверху. В любом случае это семя – продукт не дороги, не скалы, не шиповника и не удобренной почвы. В каж–дом случае в нем содержится все будущее дерево. Семя не является предтечей дерева. Оно есть само дерево: его начало и его конец. Тот, кто его поливает и удобряет, не выше его (с.94). Он не является той будущей дей–ствительностью, для которой семя только глашатай и возбудитель. Семя есть действительность, вся действи–тельность, более высокая, нежели вода, которой оно поливается, и более высокая, нежели удобрения, ко–торые питают ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110