Причем, в отличие от валют других стран, долларовые банкноты одинакового размера – они не разнятся в зависимости от величины номинала. И бумажка в один доллар и в сто – все они одной ширины (в длину же доллар составляет 6 дюймов с небольшим)[258]. И все несут в себе тревожное число. Значит ли это, что в США вообще не осталось ни одного христианина? Значит ли это, что о. Серафим Роуз, живший в Америке, принял печать сатаны?[259]
Этот пример с долларом – не ответ на вопрос о том, можно ли брать предметы с такой символикой. Это – лишь обнажение вопроса, его наличия и его сложности.
С точки же зрения церковной истории ответ на этот вопрос ясен: да, может! «Для чистых все чисто» (Тит.1, 15). "Случилось некогда святому старцу послать ученика своего принести воды из колодца. Когда он пошел, то увидел внизу аспида, и не почерпнув воды, возвратился и сказал ему: "умрем мы, авва, ибо я видел аспида в колодце. " Он же внушал ему не бояться и качая головою сказал: «если захочется сатане, чтобы в колодце был змей или аспид, и попал в источники вод, неужели ты никогда не будешь пить?» И пошел старец, и сам зачерпнув полный сосуд, первый попробовал говоря: «где возложен крест, там не имеет силы никакое зло» (Древний Патерик 20, 23).
Разбирая вопрос о том, крещен ли человек, который желал креститься в православной вере, но священник, крестивший его, оказался невером или еретиком, блаж. Августин отвечает: «Я не пятнаюсь злой совестью другого тогда, когда она мне неизвестна и могу сделаться чистым… Но если я пятнаюсь злой совестью крещающего, то пятнаюсь и тогда, когда она мне неизвестна.. Я не знаю совести человека, но я знаю милосердие Христа» (Против книги Петалиана 1.1, 2, 3 и 6, 8).
В Турецкой империи каждый Константинопольский патриарх и каждый епископ, будучи избранным, нуждался в султанском берате, подтверждавшем его духовный и светский авторитет[259_1]. Причем документы, касающиеся православных подданных, сопровождались мусульманскими формулами («Во имя Аллаха…»)[260]. В языческих странах государственные документы сопровождались и сопровождаются упоминаниями и изображениями соответствующих божеств. Но если государство вписывало имя христианина в бумагу, на которой государство же исповедовало свои религиозные взгляды – то христиане не считали, будто такого рода процедуры лишали их общения со Христом. Для совести важно – что написал я, а не то, что другие написали рядом с моим текстом или с моим именем. Если я сделал заметки на оборотной стороне какой-то странички – это еще не значит, будто я исповедую то, что на этой страничке написано.
Советские документы и деньги несли на себе символы, у которых было оккультно-антихристианское толкование. На первых советских банкнотах было изображение свастики. И во все последующие годы пентаграммы, молот с серпом, изображения яростного ненавистника Церкви В. Ленина метили и деньги, и советские паспорта. Но люди не придавали никакого значения этой зловещей символике. Они видели в дензнаках просто знаки, отражавшие их собственный труд, и как частичку своего труда приносили эти бумаги в храмы. И подавали деньгами милостыню, и жертвовали их на церковные нужды. Та лепта, которую мы подавали нищим и жертвовали на содержание храмов, носила на себе нехристианские символы и портреты. Но разве от того милостыня переставала быть милостыней?
Более того – и на церковных документах (и даже на антиминсах) встречались зловещие имена. Митрополит Иоанн (Снычев) долгое время подписывался: «Архиепископ Куйбышевский». Затем на своих антиминсах он ставил подпись: «Митрополит Ленинградский». Бывали даже архиереи с титулами «Сталинградский и Молотовский». Но разве священнодействия этих архиереев были безблагодатны?
Христос не запретил пользоваться языческими деньгами («отдавайте кесарево кесарю» [Мф.22, 21]). Значит, не всякое прикосновение к символу, имеющему нехристианское и (или) антихристианское религиозное значение, сквернит христианина.
Дело не в том, чего касается человек, а в том, как и зачем он это делает. «Не ту, чту входит в уста, оскверняет человека, но ту, чту выходит из уст» (Мф.15, 11). Не предмет и не место оскверняют христианина, но его внутреннее отношение к тому, к чему он прикасается.
Были мученики, которые в дерзновении своем входили в языческие храмы и прикасались к идолам. Но – для того, чтобы ниспровергнуть их. Они не боялись, что эти боги несут какую-то «черную энергетику» и что, если к ним прикоснуться – от них будет перенята какая-то «черная печать». И то, что кончина этих мучеников от рук разъяренной толпы происходила в языческом капище, нисколько не мешало их душам восходить в Небесные обители. Святитель Николай Японский, будучи в Сингапуре, заходил в языческий индуистский храм[261]. И он, христианин, нисколько не был осквернен этим. Первым учеником святителя Николая Японского был буддистский жрец Савабе. Чтобы никто не заметил, что он изучает Евангелие, он читал его в языческой кумирне во время службы и постукивал одновременно в барабан. «Никто и не думал, что я читаю иностранную ересь», – признавался потом Савабе[262]. Как видим, языческо-идольское окружение не помешало Духу Святому просветить сердце Савабе.
Шестиконечные звезды очень популярны у оккультистов. В каббалистике «звезда Давида» означает соитие мужского и женского начал в весьма акробатической позе: «Белый человек наверху, и внизу черная женщина в обратном положении, головою вниз, причем ноги ее проходят под протянутыми руками мужской фигуры и выходят из-за его плечей, тогда как кисти рук их соединяются, образуя угол на каждой стороне»[263].
Но совсем не обязательно для христианина видеть в каждом шестиугольнике столь «изощренный» символ. Вспомним, что сияние Божией Славы, исходящее от Христа на иконе Преображения Господня, нередко имеет шесть лучей (например, на иконе Феофана Грека). Да и столпники на фресках Феофана Грека стоят на шестиугольных башнях.
… А вот и совсем головокружительное событие из церковной истории: император Юстиниан II в 695 г. решил разрушить храм (т. н. «митрополичью церковь»), чтобы построить вместо него цирковые трибуны. Императору не хотелось, чтобы это событие воспринималось верующими как прямое кощунство. Для этого он заставил Патриарха составить и произнести соответствующие молитвы. Придя на разрушение православного храма, Патриарх сказал: «Слава Богу, долготерпящему всегда, ныне и присно и во веки веков»[264]. Для Юстиниана это кончилось плохо: началось восстание и он был свергнут (на время). Но тот Патриарх, который прочитал молитву «на разрушение храма», – это святитель Каллиник Константинопольский (память 23 августа)…
Из этого случая не будем извлекать никаких поспешных уроков (кроме одного: не торопиться с осуждением тех иерархов советской поры, которые вынуждены бывали подписывать распоряжения о закрытии храмов), но вернемся к главному вопросу: как же должен христианин относиться к тем знакам и изображениям, которые для язычников имеют религиозное значение?
Здесь надо помнить слова апостола Павла: «Идол в мире <есть> ничто» (1 Кор.8, 4). Это «ничто» никак не должно влиять на наше поведение. Если я иду в храм и вдруг вижу, что на перекрестке какие-то сектанты установили свой идол, появление этой диковинки не должно никак повлиять на мое поведение. Я не должен подбегать к идолу и целовать ему ноги. Но я и не должен переходить на другую сторону улицы или же обходить его за квартал. Я не должен показывать язычникам, что я разделяю их религиозно-благоговейные чувства по отношению к идолу. Но я и не должен выражать страха перед ним. «Не бойтесь их, ибо они не могут причинить зла, но и добра делать не в силах» (Иер.10, 5). И проявленное мною почтение, и выказанный мною страх лишь укрепят язычников в их вере, будто их идол столь силен, что может привлечь к себе или даже победить христианина.
Вспомним советы апостола Павла – как поступать с идоложертвенной пищей. Я, например, пришел в гости к знакомому язычнику. Свт. Феофан Затворник поясняет, почему не стоит отклонять приглашение в гости к заведомому язычнику – «Потому что невозможно было бы уловлять неверных, прекратив сообщение»[265]. Итак, пользуясь случаем, я иду к нему в надежде рассказать ему о Христе. А он по ходу беседы угощает меня каким-то мясом. Вполне возможно, что плов, поставленный передо мной, изготовлен из того ягненка, который был принесен в жертву перед статуей Аполлона, то есть является «идоложертвенным». Как я должен вести себя? «Если кто из неверных позовет вас… то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования» (1 Кор.10, 27).
Мы можем даже догадываться, что предлагаемая нам пища была как-то по язычески «освящена». Но пока нам прямо об этом не сказано – мы должны обращаться с ней как с самой обычной пищей. Мы просто должны помнить, что «Господня земля, и чту наполняет ее» (1 Кор.10, 26). «Господня, а не бесов. Если же земля Господня, то Господни и деревья и животные, а если все Господне, то по природе нет ничего нечистого, но все зависит от мысли каждого»[266].
Что нам до того, что сделал какой-то язычник, исходя из ложных принципов своей веры. Его мысли – не мои. Мы должны помнить о наших правилах благочестия: «Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1 Кор.10, 31). Все я должен делать с мыслью о своем Боге, а не о чужих лжебогах.
Но представим себе, что наш собеседник прямо сказал нам, что этот ягненок так вкусен именно потому, что вчера он был заколот у алтаря Аполлона. Тогда надо отказаться. Но почему? Совсем не потому, что в этом случае пища станет сквернее, чем она была до этого «объявления». Апостол Павел поясняет: «Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, – то не ешьте ради того, кто объявил вам» (1 Кор.10, 28). Если христианин станет есть идоложертвенное в присутствии язычника – тем самым христианин даст повод язычнику считать, будто этот христианин нетверд в своей вере. Ведь язычник может знать, что церковные правила запрещают вкушать идоложертвенное (см.: Деян.15, 29), а тут он увидит, что его знакомый нарушает церковное правило. Видя такое пренебрежение христианина к его же собственным правилам, язычник перестанет уважать его и уже не будет слушать христианскую проповедь из уст этого своего знакомого. Как об этой опасности предупреждал христианский апологет II века Минуций Феликс – «Всякое произведение природы как ненарушимый дар Божий, не оскверняется никаким употреблением; но мы воздерживаемся от ваших жертв, чтобы кто не подумал, будто мы уступаем демонам, которым они принесены, или стыдимся нашей религии» (Октавий.38).
Кроме того, языческий угощатель может счесть, будто христианство одобряет языческую религию. И можно совмещать участие в языческих мистериях и в христианских таинствах. Уверившись в том, что и христиане прибегают к языческим ритуалам, он еще прочнее будут держаться за них[267].
Так одна бытовая ошибка, один жест могут столкнуть человека в болото религиозной всеядности.
Наконец, вкушение христианином идоложертвенной пищи может иметь еще два дурных последствия. Одно из них – если об этом случае могут узнать иудеи. Для них идоложертвенное – это безусловно «трефное», недопустимая пища. И если они узнают, что христиане вкушают такие продукты, они, иудеи, станут закрыты для евангельской проповеди. Другое дурное эхо может зазвучать внутри самой церковной общины. Ибо среди христиан есть такие, что не очень твердо понимают правила христианского поведения. Вот как об этом писал святитель Феофан Затворник: «Более совершенные христиане считали идолов за ничто и идоложертвенное считали чистою пищей. Другие, менее совершенные, не могли еще отрешиться от прежнего, языческого своего взгляда на идолов как богов и на жертвы им как действительным скверным богам. При таких мыслях вкушение идоложертвенного считали противным своей христианской совести, которая еще была немощна – бессильна, чтобы считать идолов за ничто. Но, увлекаемые примером более совершенных, принимают участие в идольских трапезах, едят идоложертвенное как идоложертвенное и тем сквернят свою немощную совесть. Причиной же соблазна немощных служит то, что само по себе не имеет никакой цены пред Богом: едим ли идоложертвенное – мы ничего не приобретаем, не едим ли его – ничего не теряем перед Богом»[268]. Этими словами св. Феофан пересказывает размышления блаж. Феофилакта Болгарского.
Тот, кто позволяет себе вкусить идоложертвенное при убеждении, что это обычная еда – оказывается, совершенный христианин. Так пишет Апостол. Так это понимают Святые Отцы. «Сильные рассуждением смотрят на идоложертвенное как на всякую другую пищу, вкушают то со спокойной совестью»[269]. Тот же, кто боится идоложертвенного и приписывает еде причастность тем несуществующим лжебогам, с призыванием мифических имен которых были закланы идоложертвенные животные, еще остается несовершенным христианином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110