Возможно, в результате стресса. Довольно-таки изношенный организм… при отсутствии внешних признаков старения.
— А корни? Что они собой представляют?
— Какие, к черту, корни, — Димич зевнул. — Не было у него никаких корней. Нормальная человеческая анатомия. Рубец на локте и еще несколько мелких ссадин по телу он мог получить где угодно. Мне сказали, что именно в этих местах у него крепились корни, — и пришлось поверить. Таким людям!..
Насмешка в адрес командира Нортона покоробила Феликса сильнее, чем он мог ожидать. Почему-то вспомнилась стайка черноглазых сыновей Косты на экране монитора… впрочем, это было чересчур давно — до посадки, до спящих. Сейчас все по-другому.
— Так, может, это… кровоизлияние произошло из-за того, что он утратил связь с землей?
Теперь снисходительная ухмылка медика Димича адресовалась лично ему.
— Все может быть. Но знаете, инженер Ли, мне приходилось констатировать немало таких вот смертей. Результат сильного нервного потрясения — и только. Человеческому организму много не надо…
— Но они ведь не люди! Черные брови домиком.
— Кто вам сказал?
Внизу замелькали крыши и узкие улочки: сверху все это напоминало детскую игрушку-лабиринт — не хватало только серебристого шарика. Ляо Шюн замедлил полет катера и плавно повел его на снижение; теперь Феликс мог различить отдельные фигурки спящих — словно небрежно разбросанные забытые куклы.
— Где вы в прошлый раз собирали установку, физик Корн? — полуобернувшись через плечо, спросил контактолог.
Катер покачнулся, и Йожеф Корн еще крепче прижал к сердцу запакованное оборудование. Ответил через минуту, когда полет выровнялся:
— Малый квадрат Е-тринадцать. Но если мое предположение верно, нам нет смысла привязываться к конкретному месту. Даже наоборот: для чистоты эксперимента я бы выбрал сейчас произвольную точку.
— Если так, — вклинился Коста Димич, — возьмите чуть правее, контактолог Шюн. Вон туда, где граница парка, видите?
Контактолог кивнул, не спрашивая у врача пояснений. Снижаясь, катер совершил широкий разворот; ветка дерева черкнула по лицу Феликса теплыми листьями. Затем аккуратно опустился на брусчатку у самой парковой ограды, и Ляо Шюн довольно улыбнулся: похоже, он по-настоящему гордился своими умениями пилота.
Чугунные пики решетки смотрели в небо, запятнанное сочной листвой. Спереди и сзади катера их симметрично подпирали музейными экспонатами спящие стражники в ржавых доспехах.
— Надо было садиться по ту сторону, — запоздало проворчал Коста, — там, где навигатор Нортон оставил продукты. А теперь за обедом что — через забор?
Йожеф Корн отрывисто называл номера деталей установки; Феликс разыскивал соответствующие бирочки на миниатюрных полиэтиленовых свертках — разворачивать их самостоятельно ему не доверили — и подавал физику. Под сухими длинными пальцами Корна серебристая стрекоза медленно отращивала второе крыло.
Свободные пока Ляо Шюн и Коста Димич отошли к ближайшему стражнику. Врач присел на корточки и ощупывал землю у его ног. Ищет корни, понял Феликс. Которых не было у того, мертвого.
Они негромко беседовали — разговор долетал обрывками, чередуясь с порывами ветра в древесных кронах.
— …собирался просканировать на метр в глубину. И уже приступал, когда этот ненормальный Чакра угнал катер с аккумулятором.
— Кстати, химику Чакре тоже так и не удалось взять пробы на анализ. Хотя, как он говорил, перекопал там почти…
— …вот. Стержневой, как я и думал…
— …что-то мистическое в этих корнях. Строго говоря, у нас даже нет объективных доказательств их существования. Только на уровне субъективного восприятия… —
— …и не говорите. Чувствую себя средневековым хирургом, разыскивающим в трупе душу. И, заметьте, Ляо, под эту проблему наш дорогой командир Брюни не выделил исследовательской группы. Как будто… летальный… нашли патологоанатома…
В голосе медика Димича зазвучали знакомые скандальные нотки, и Феликсу стало неинтересно. И надо же! — как раз в этот момент, когда он вроде бы полностью сосредоточился на деталях установки, очередной сверточек выскользнул из рук и, подпрыгивая, прокатился с полметра по брусчатке.
Физик Корн поднял глаза: взгляд убежденного убийцы, не нажимающего на спуск только ради удовольствия высказать жертве напоследок все, что накипело на сердце. Но тем не менее промолчал; съежившись, Феликс нагнулся за деталью.
— …что меня там не было. И по-человечески, и как ученому. Просто невыносимо жаль, — долетел удаляющийся голос Ляо Шюна.
Они с Костой уже оставили в покое спящего и прогуливались вдоль ограды; их фигуры дробились в пятнистой древесной тени. Налетел порыв ветра, и кроны зашумели, будто море. Совсем как на Земле…
— Не спите, инженер Ли. Номер двести восемь-ж. Установка уже была почти готова — во всяком случае, запчастей в коробке оставалось всего ничего. Она перестала напоминать стрекозу: теперь перепончатые «крылья», изгибаясь по краям, образовывали параболическую «тарелку» с шипом антенны посередине. На собранный из мелких зеркальных пятиугольников «фасеточный глаз» рецептора Корн надел непрозрачный пластиковый чехол. Толстые перекрученные провода, проходя сквозь черную коробку стандартного дешифратора, ныряли под монитор — лабораторный, довольно массивный. Ли протянул последний сверток; деталь встала на свое место. Физик пробежался пальцами по клавиатуре — проверка готовности, антенна тоненько загудела, — и тут же отменил команду.
— Можно начинать? — отрывисто спросил Ляо Шюн.
Феликс и не заметил, как они с доктором вернулись. Невысокий Коста чуть ли не полностью прятался за наклонной серебристой тарелкой — только смоляно-черный скальп наружу.
— Да, начинаем, — отозвался Йожеф Корн.
— Одну минуту. — Коста Димич шагнул вперед, задев при этом за край антенны. На лице физика снова вспыхнуло кил-лерское выражение, улегшееся только вместе с вибрацией тарелки. Но медик Димич, не обратив на это ни малейшего внимания, продолжал как ни в чем не бывало: — Исследования займут немало времени. Чтобы нам не прерываться на обед, предлагаю уже сейчас направить ассистента за сухим пайком. Вы ведь не нуждаетесь больше в услугах инженера Ли, физик Корн?
Тому было явно и не до обеда, и не до ассистента: опустившись на одно колено перед монитором, Йожеф Корн скрупулезно проверял, не нанесено ли установке непоправимого ущерба.
— Думаю, вы правы, — ответил вместо него контактолог Шюн.
Которого вообще никто не спрашивал!
Парковая ограда все продолжалась и продолжалась — без намека на дыру или выломанный прут. Ясно, что придется попросту перелезать через нее, как мальчишке, — но Феликс ни за что не стал бы делать это на глазах у них, «членов научного состава»! Хотя, с другой стороны, очень хотелось поскорее вернуться, разделавшись с дурацким заданием. Хорошо; сейчас выберем участок, где погуще кустарник и поветвистее деревья с той стороны…
Коста Димич отомстил ему, и никак иначе. За карты на столе, за внеочередную вахту и опоздание на сеанс связи с семьей. Когда все это было!.. Ничего, медик Димич не злопамятен: просто злой и память у него хорошая.
Дурацкая поговорочка; Феликс всегда сердился, когда ее — или прочие банальности подобного толка — со смехом выдавала в его адрес Ланни…
Ланни. Ему вдруг пришло в голову, что он очень мало и редко думает о ней. С тех самых пор — то есть после оборванного сеанса — вообще ни разу по-настоящему не думал. Так, отрывистые стихийные всплески памяти, которые сам же и затаптывал прежде, чем они превращались в полноценные воспоминания. Разве это честно? Ведь она ждет его… правда ждет! — иначе не пришла бы тогда…
Ограда взяла немного вбок: он больше не видел ни установки, ни копошащихся вокруг троих ученых — по логике вещей, они тоже не могли теперь видеть его. Вздохнул, взялся за теплые чугунные палки и начал карабкаться вверх.
Значит, Ланни. Прямо сейчас вспомнить ее, помечтать о ней — живо, в подробностях, по-настоящему.
Она отказалась идти на прощальный банкет, хотя он, Феликс, заказал ей именной пригласительный. А что, у нее скоро начинались сборы перед парусной регатой на кубок Штайна — разве не серьезная причина? — а перед отъездом к морю надо было уладить массу дел: сходить в театр с будущим доктором наук, она уже месяц ему обещала; вернуть богатенькому сынку магната его автомобиль; ну и кроме того…
Острая пика проехалась прямо по животу Феликса: если бы не сверхпрочный материал облегченного комбинезона… все равно надо поосторожнее. Перебравшись на ту сторону решетки, он оперся о ветку дерева, шагнул на удобную развилку ствола и уже оттуда спружинил вниз.
…и вообще.
Последний раз они виделись за две недели до старта экспедиции. Виделись — не значит, что гуляли вдвоем целый день. Просто, когда он позвонил сказать о пригласительном и Ланни выложила свои аргументы насчет регаты и поклонников… В его голосе появилось то, что он сам принял за холод и железо, а на самом деле, наверное, смахивало на слезы… и она сжалилась над ним. Сейчас я ухожу, сообщили Ланни, в одно… в общем, по делам. Можем встретиться на перекрестке, у меня будет пять минут.
Все получилось быстро, легковесно, между делом. Ланни так и не прониклась мыслью, что не увидит его очень долго — может быть, никогда. Она смеялась. Ей всегда было легко найти, над чем посмеяться… но что же рассмешило ее в тот, последний раз?! Надо вспомнить, твердил себе Феликс, продираясь сквозь парковые джунгли. Надо припомнить все-все, до слова, до взгляда, до мельчайшего штриха… Вот например: во что она была одета? Как-то необычно; он ведь обратил тогда внимание… а теперь начисто забыл. Дурак.
Он отстегнул от пояса электронный блокнот и сверился с картой Замка спящей красавицы: до пункта питания, все же оборудованного в тот раз — не везти же все обратно — командиром Нортоном, оставалось буквально пару шагов. Это если по прямой. Но прямая являла собой нагромождение колючего валежника, заплетенного плющом, и Феликс, вздохнув, двинулся в обход.
Все-таки как подло и несправедливо! К тому времени, как, нагруженный сандвичами и пакетами сока, он вернется к научной группе, момент великого открытия — если, конечно, таковое состоится — будет безвозвратно упущен. Давно отзвучат вопли «эврика», и ему, инженеру Ли, техническому ассистенту группы, в лучшем случае популярно объяснят, в чем оно, открытие, заключалось. А может, и не соизволят: тогда он узнает обо всем на общем экспедиционном собрании", ни.на секунду не раньше, чем другие — не прилетевшие I сюда, не собиравшие эту чертову установку…
Идиот, снова обругал он себя. Ты, кажется, думал о Ланни.
Выбираясь из кустов на поляну, он чуть было не наступил на муравейник; рыжие насекомые, сорвавшись с нахоженных трактов, брызнули в разные стороны — и некоторые выбрали ноги инженера Ли. Облегающий комбинезон не предусматривал для наглого муравья ни единой лазейки к телу, но все равно пришлось порядочно повертеться, отряхивая с себя цепких шестиногих. Последний раз Феликс подвергался подобной атаке года в четыре, когда родители, еще молодые и счастливые вместе, взяли его с собой на пикник в окрестности Порт-Селина…
А Ланни смеялась, когда он рассказывал ей об этом. Почему она все время смеялась?
Контейнер с продуктами торчал под деревом на другом конце поляны, вписываясь в пейзаж ничуть не лучше, чем установка физика Корна. Феликс подошел к нему и, опустившись на корточки, выдернул из нижнего отделения пластиковый пакет четвертого размера. Можно бы, конечно, и пятого… ничего, перебьются. По сандвичу и соку каждому, и точка. Научный состав экспедиции должен питаться, а не чревоугодничать.
В траве поблескивала прозрачной змейкой лента использованной пищевой упаковки. Получается, командир Нортон все-таки перекусывал тут… в тот раз. Странно, конечно, что он выбросил пленку прямо себе под ноги… хотя почему? В таком состоянии, как он был тогда…
Феликс Ли еще во времена нападения муравьев считался примерным и аккуратным мальчиком. Разумеется, он поднял с земли пленочный серпантин и засунул его в аннигилятор на торце контейнера.
Наполняя пакет, инженер Ли с легким удивлением обнаружил, что пять-шесть продуктовых ячеек уже пусты. Ерунда какая-то. Неужели сразу же после смерти спящего Александр Нортон, Габриэл Караджани — кто там был еще? — да, и Сингх Чакра вернулись к новопривезенной мобильной кухне, чтобы мирно пообедать? В их объяснительных докладах не прозвучало ничего подобного, да и это было бы слишком… Не говоря уже о том, что троим не умять столько за один присест. Может, контейнер был недоукомплектован с самого начала? Тоже вряд ли. Никого постороннего здесь не могло быть в принципе — на планете один очаг цивилизации, и тот беспробудно спит. Выходит…
Он прикусил губу. Выходит довольно некрасивая вещь, а именно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— А корни? Что они собой представляют?
— Какие, к черту, корни, — Димич зевнул. — Не было у него никаких корней. Нормальная человеческая анатомия. Рубец на локте и еще несколько мелких ссадин по телу он мог получить где угодно. Мне сказали, что именно в этих местах у него крепились корни, — и пришлось поверить. Таким людям!..
Насмешка в адрес командира Нортона покоробила Феликса сильнее, чем он мог ожидать. Почему-то вспомнилась стайка черноглазых сыновей Косты на экране монитора… впрочем, это было чересчур давно — до посадки, до спящих. Сейчас все по-другому.
— Так, может, это… кровоизлияние произошло из-за того, что он утратил связь с землей?
Теперь снисходительная ухмылка медика Димича адресовалась лично ему.
— Все может быть. Но знаете, инженер Ли, мне приходилось констатировать немало таких вот смертей. Результат сильного нервного потрясения — и только. Человеческому организму много не надо…
— Но они ведь не люди! Черные брови домиком.
— Кто вам сказал?
Внизу замелькали крыши и узкие улочки: сверху все это напоминало детскую игрушку-лабиринт — не хватало только серебристого шарика. Ляо Шюн замедлил полет катера и плавно повел его на снижение; теперь Феликс мог различить отдельные фигурки спящих — словно небрежно разбросанные забытые куклы.
— Где вы в прошлый раз собирали установку, физик Корн? — полуобернувшись через плечо, спросил контактолог.
Катер покачнулся, и Йожеф Корн еще крепче прижал к сердцу запакованное оборудование. Ответил через минуту, когда полет выровнялся:
— Малый квадрат Е-тринадцать. Но если мое предположение верно, нам нет смысла привязываться к конкретному месту. Даже наоборот: для чистоты эксперимента я бы выбрал сейчас произвольную точку.
— Если так, — вклинился Коста Димич, — возьмите чуть правее, контактолог Шюн. Вон туда, где граница парка, видите?
Контактолог кивнул, не спрашивая у врача пояснений. Снижаясь, катер совершил широкий разворот; ветка дерева черкнула по лицу Феликса теплыми листьями. Затем аккуратно опустился на брусчатку у самой парковой ограды, и Ляо Шюн довольно улыбнулся: похоже, он по-настоящему гордился своими умениями пилота.
Чугунные пики решетки смотрели в небо, запятнанное сочной листвой. Спереди и сзади катера их симметрично подпирали музейными экспонатами спящие стражники в ржавых доспехах.
— Надо было садиться по ту сторону, — запоздало проворчал Коста, — там, где навигатор Нортон оставил продукты. А теперь за обедом что — через забор?
Йожеф Корн отрывисто называл номера деталей установки; Феликс разыскивал соответствующие бирочки на миниатюрных полиэтиленовых свертках — разворачивать их самостоятельно ему не доверили — и подавал физику. Под сухими длинными пальцами Корна серебристая стрекоза медленно отращивала второе крыло.
Свободные пока Ляо Шюн и Коста Димич отошли к ближайшему стражнику. Врач присел на корточки и ощупывал землю у его ног. Ищет корни, понял Феликс. Которых не было у того, мертвого.
Они негромко беседовали — разговор долетал обрывками, чередуясь с порывами ветра в древесных кронах.
— …собирался просканировать на метр в глубину. И уже приступал, когда этот ненормальный Чакра угнал катер с аккумулятором.
— Кстати, химику Чакре тоже так и не удалось взять пробы на анализ. Хотя, как он говорил, перекопал там почти…
— …вот. Стержневой, как я и думал…
— …что-то мистическое в этих корнях. Строго говоря, у нас даже нет объективных доказательств их существования. Только на уровне субъективного восприятия… —
— …и не говорите. Чувствую себя средневековым хирургом, разыскивающим в трупе душу. И, заметьте, Ляо, под эту проблему наш дорогой командир Брюни не выделил исследовательской группы. Как будто… летальный… нашли патологоанатома…
В голосе медика Димича зазвучали знакомые скандальные нотки, и Феликсу стало неинтересно. И надо же! — как раз в этот момент, когда он вроде бы полностью сосредоточился на деталях установки, очередной сверточек выскользнул из рук и, подпрыгивая, прокатился с полметра по брусчатке.
Физик Корн поднял глаза: взгляд убежденного убийцы, не нажимающего на спуск только ради удовольствия высказать жертве напоследок все, что накипело на сердце. Но тем не менее промолчал; съежившись, Феликс нагнулся за деталью.
— …что меня там не было. И по-человечески, и как ученому. Просто невыносимо жаль, — долетел удаляющийся голос Ляо Шюна.
Они с Костой уже оставили в покое спящего и прогуливались вдоль ограды; их фигуры дробились в пятнистой древесной тени. Налетел порыв ветра, и кроны зашумели, будто море. Совсем как на Земле…
— Не спите, инженер Ли. Номер двести восемь-ж. Установка уже была почти готова — во всяком случае, запчастей в коробке оставалось всего ничего. Она перестала напоминать стрекозу: теперь перепончатые «крылья», изгибаясь по краям, образовывали параболическую «тарелку» с шипом антенны посередине. На собранный из мелких зеркальных пятиугольников «фасеточный глаз» рецептора Корн надел непрозрачный пластиковый чехол. Толстые перекрученные провода, проходя сквозь черную коробку стандартного дешифратора, ныряли под монитор — лабораторный, довольно массивный. Ли протянул последний сверток; деталь встала на свое место. Физик пробежался пальцами по клавиатуре — проверка готовности, антенна тоненько загудела, — и тут же отменил команду.
— Можно начинать? — отрывисто спросил Ляо Шюн.
Феликс и не заметил, как они с доктором вернулись. Невысокий Коста чуть ли не полностью прятался за наклонной серебристой тарелкой — только смоляно-черный скальп наружу.
— Да, начинаем, — отозвался Йожеф Корн.
— Одну минуту. — Коста Димич шагнул вперед, задев при этом за край антенны. На лице физика снова вспыхнуло кил-лерское выражение, улегшееся только вместе с вибрацией тарелки. Но медик Димич, не обратив на это ни малейшего внимания, продолжал как ни в чем не бывало: — Исследования займут немало времени. Чтобы нам не прерываться на обед, предлагаю уже сейчас направить ассистента за сухим пайком. Вы ведь не нуждаетесь больше в услугах инженера Ли, физик Корн?
Тому было явно и не до обеда, и не до ассистента: опустившись на одно колено перед монитором, Йожеф Корн скрупулезно проверял, не нанесено ли установке непоправимого ущерба.
— Думаю, вы правы, — ответил вместо него контактолог Шюн.
Которого вообще никто не спрашивал!
Парковая ограда все продолжалась и продолжалась — без намека на дыру или выломанный прут. Ясно, что придется попросту перелезать через нее, как мальчишке, — но Феликс ни за что не стал бы делать это на глазах у них, «членов научного состава»! Хотя, с другой стороны, очень хотелось поскорее вернуться, разделавшись с дурацким заданием. Хорошо; сейчас выберем участок, где погуще кустарник и поветвистее деревья с той стороны…
Коста Димич отомстил ему, и никак иначе. За карты на столе, за внеочередную вахту и опоздание на сеанс связи с семьей. Когда все это было!.. Ничего, медик Димич не злопамятен: просто злой и память у него хорошая.
Дурацкая поговорочка; Феликс всегда сердился, когда ее — или прочие банальности подобного толка — со смехом выдавала в его адрес Ланни…
Ланни. Ему вдруг пришло в голову, что он очень мало и редко думает о ней. С тех самых пор — то есть после оборванного сеанса — вообще ни разу по-настоящему не думал. Так, отрывистые стихийные всплески памяти, которые сам же и затаптывал прежде, чем они превращались в полноценные воспоминания. Разве это честно? Ведь она ждет его… правда ждет! — иначе не пришла бы тогда…
Ограда взяла немного вбок: он больше не видел ни установки, ни копошащихся вокруг троих ученых — по логике вещей, они тоже не могли теперь видеть его. Вздохнул, взялся за теплые чугунные палки и начал карабкаться вверх.
Значит, Ланни. Прямо сейчас вспомнить ее, помечтать о ней — живо, в подробностях, по-настоящему.
Она отказалась идти на прощальный банкет, хотя он, Феликс, заказал ей именной пригласительный. А что, у нее скоро начинались сборы перед парусной регатой на кубок Штайна — разве не серьезная причина? — а перед отъездом к морю надо было уладить массу дел: сходить в театр с будущим доктором наук, она уже месяц ему обещала; вернуть богатенькому сынку магната его автомобиль; ну и кроме того…
Острая пика проехалась прямо по животу Феликса: если бы не сверхпрочный материал облегченного комбинезона… все равно надо поосторожнее. Перебравшись на ту сторону решетки, он оперся о ветку дерева, шагнул на удобную развилку ствола и уже оттуда спружинил вниз.
…и вообще.
Последний раз они виделись за две недели до старта экспедиции. Виделись — не значит, что гуляли вдвоем целый день. Просто, когда он позвонил сказать о пригласительном и Ланни выложила свои аргументы насчет регаты и поклонников… В его голосе появилось то, что он сам принял за холод и железо, а на самом деле, наверное, смахивало на слезы… и она сжалилась над ним. Сейчас я ухожу, сообщили Ланни, в одно… в общем, по делам. Можем встретиться на перекрестке, у меня будет пять минут.
Все получилось быстро, легковесно, между делом. Ланни так и не прониклась мыслью, что не увидит его очень долго — может быть, никогда. Она смеялась. Ей всегда было легко найти, над чем посмеяться… но что же рассмешило ее в тот, последний раз?! Надо вспомнить, твердил себе Феликс, продираясь сквозь парковые джунгли. Надо припомнить все-все, до слова, до взгляда, до мельчайшего штриха… Вот например: во что она была одета? Как-то необычно; он ведь обратил тогда внимание… а теперь начисто забыл. Дурак.
Он отстегнул от пояса электронный блокнот и сверился с картой Замка спящей красавицы: до пункта питания, все же оборудованного в тот раз — не везти же все обратно — командиром Нортоном, оставалось буквально пару шагов. Это если по прямой. Но прямая являла собой нагромождение колючего валежника, заплетенного плющом, и Феликс, вздохнув, двинулся в обход.
Все-таки как подло и несправедливо! К тому времени, как, нагруженный сандвичами и пакетами сока, он вернется к научной группе, момент великого открытия — если, конечно, таковое состоится — будет безвозвратно упущен. Давно отзвучат вопли «эврика», и ему, инженеру Ли, техническому ассистенту группы, в лучшем случае популярно объяснят, в чем оно, открытие, заключалось. А может, и не соизволят: тогда он узнает обо всем на общем экспедиционном собрании", ни.на секунду не раньше, чем другие — не прилетевшие I сюда, не собиравшие эту чертову установку…
Идиот, снова обругал он себя. Ты, кажется, думал о Ланни.
Выбираясь из кустов на поляну, он чуть было не наступил на муравейник; рыжие насекомые, сорвавшись с нахоженных трактов, брызнули в разные стороны — и некоторые выбрали ноги инженера Ли. Облегающий комбинезон не предусматривал для наглого муравья ни единой лазейки к телу, но все равно пришлось порядочно повертеться, отряхивая с себя цепких шестиногих. Последний раз Феликс подвергался подобной атаке года в четыре, когда родители, еще молодые и счастливые вместе, взяли его с собой на пикник в окрестности Порт-Селина…
А Ланни смеялась, когда он рассказывал ей об этом. Почему она все время смеялась?
Контейнер с продуктами торчал под деревом на другом конце поляны, вписываясь в пейзаж ничуть не лучше, чем установка физика Корна. Феликс подошел к нему и, опустившись на корточки, выдернул из нижнего отделения пластиковый пакет четвертого размера. Можно бы, конечно, и пятого… ничего, перебьются. По сандвичу и соку каждому, и точка. Научный состав экспедиции должен питаться, а не чревоугодничать.
В траве поблескивала прозрачной змейкой лента использованной пищевой упаковки. Получается, командир Нортон все-таки перекусывал тут… в тот раз. Странно, конечно, что он выбросил пленку прямо себе под ноги… хотя почему? В таком состоянии, как он был тогда…
Феликс Ли еще во времена нападения муравьев считался примерным и аккуратным мальчиком. Разумеется, он поднял с земли пленочный серпантин и засунул его в аннигилятор на торце контейнера.
Наполняя пакет, инженер Ли с легким удивлением обнаружил, что пять-шесть продуктовых ячеек уже пусты. Ерунда какая-то. Неужели сразу же после смерти спящего Александр Нортон, Габриэл Караджани — кто там был еще? — да, и Сингх Чакра вернулись к новопривезенной мобильной кухне, чтобы мирно пообедать? В их объяснительных докладах не прозвучало ничего подобного, да и это было бы слишком… Не говоря уже о том, что троим не умять столько за один присест. Может, контейнер был недоукомплектован с самого начала? Тоже вряд ли. Никого постороннего здесь не могло быть в принципе — на планете один очаг цивилизации, и тот беспробудно спит. Выходит…
Он прикусил губу. Выходит довольно некрасивая вещь, а именно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54