И тотчас же все изменилось.
Ставр увидел огромное помещение странной формы, но с плоским и гладким темно-коричневым полом, несколько возвышений со сложными устройствами, напоминающими медицинские комбайны с кроватями-камерами для пациентов. На одном из них лежал он сам, но видел свое тело как бы со стороны, словно душа его висела, никем не видимая, чуть в стороне и выше, безучастная ко всему, что происходило вокруг.
Возле камеры стоял кайманоид и разглядывал Ставра узкими прозрачно-зелеными глазами. Что-то сказал (Ставр ощутил радиовсплеск), и тотчас же к ним подошел человек, в котором Панкратов узнал К-мигранта Григория Грига.
– Он очнулся, – сказал кайманоид беззвучно; его речь «отделенная от тела» душа Ставра воспринимала как пульсации всего объема помещения.
Григ всмотрелся в неподвижное лицо Панкратова.
– Ты прав. Когда можно будет приступить к программированию?
– У нас нет времени на оптимайзинг, программировать надо немедленно.
– Но он может не выдержать нагрузки.
– Это уж его дело. Однако у нас есть кое-какие сомнения… Мы не уверены…
– В чем?
– В полном контроле над его сознанием. Но корректно доказать это с нашей аппаратурой невозможно.
– После такого удара ни один человек сопротивляться не в состоянии. Чудо еще, что он выжил. Начинайте кодирование.
– Мы наткнулись еще на одну задачку, маэстро. Его кожу невозможно проколоть никаким инструментом. Разве что лазерным лучом. К тому же сопротивляемость его организма любому медикаментозному вмешательству превосходит все известные нам методы химического кодирования.
– Этого не может быть!
– Это факт, маэстро.
У дальней стены помещения вспыхнули прозрачные языки сине-фиолетового пламени, задвигались фигуры из пола выросли серебристые рога, что-то взволнованно залопотали кайманоиды. К-мигрант и гуррах-медик оглянулись на них.
– Нарушение изоляции, – сказал кайманочеловек. – Кто-то стучится к нам извне, но это не штурмовая бригада «контр-2». Что прикажете делать?
– Включайте кодирование по упрощенной схеме, в темпе короткого замыкания.
– Но при этом образуется обратная связь…
– Приступайте. Как только программа будет введена, уничтожайте оборудование и уходите, дальнейшая судьба этих людей вас беспокоить не должна.
Григ ушел. Кайманоид еще некоторое время с сомнением разглядывал лежащего человека, потом закрыл колпак камеры, и Ставру показалось, что на него рухнул потолок…
Следующее пробуждение походило на первое, но, в отличие от него, сопровождалось «шумом и шатанием». Казалось, на него со всех сторон сыплется песок, попадая в глаза и размывая изображение предметов, а пространство вокруг содрогается и плывет. Разглядеть сквозь «струи песка» почти ничего не удавалось, лишь изредка происходила какая-то метаморфоза, песок становился прозрачным, хотя и продолжал сыпаться, зрение восстанавливалось, и Ставр начинал видеть с изумительной четкостью, а также слышать все звуки и ощущать все виды излучений. В такие моменты он совершенно отчетливо понимал, что живет как бы вне тела и одновременно в изолированном «бункере» головы Ставра Панкратова, недоступный никаким локаторам кайманоидов и даже сознанию самого хозяина, пришедшего в себя и подчиненного какой-то внедренной в него целесмысловой программе, которая осознавалась как собственный замысел, отвечающий внутренним убеждениям. Одним из таких убеждений было осознание необходимости освободить мир от «скрытых носителей зла», коими являлись интраморфы. Их всех надо было уничтожить, а начать Ставр решил с Аристарха Железовского; представлявшего наибольшую опасность для человечества.
Второе "я" Ставра понимало всю абсурдность этих убеждений и планов, однако пробить стены «бункера», достучаться до ясного сознания первого "я" не могло, не хватало ни сил, ни желания. К тому же за стенами «бункера» его поджидали какие-то жуткие твари, сторожа сознания, также внедренные чудовищной машиной гуррах и контролирующие внутреннее пространство личности закодированного, с которым второе "я" пока не могло бороться на равных. Надо было ждать благоприятного момента и просачиваться, просачиваться, просачиваться в тайники подсознания хозяина, перестраивать его исподволь, восстанавливать память, шкалу оценок, моральные критерии, чтобы в точно рассчитанное время, в один миг, волевым усилием возродиться в прежнем виде.
Он не уловил момента, когда на базу кайманоидов началась атака отряда «контр-2», возглавляемого Железовским. Да и дальнейшие события помнил разорванно, словно в памяти образовались провалы, лакуны, стершие основные эпизоды кодирования и штурма. Грехова, например, он так и не увидел, хотя впоследствии узнал, что экзоморф присутствовал и даже лично уничтожил охрану медотсека, где находились плененные Ставр и Видана. Но помочь атакующим Ставр ничем не мог.
Окончательно он пришел в себя уже на Земле.
* * *
Три дня спасенные отлеживались в бункере под Тибетом, получая уход, которого вряд ли удостоился бы любой из тех, кто за ними ухаживал. А ухаживали в основном бабушки и мамы, да отец Ставра являлся неоднократно, чтобы сын не чувствовал себя брошенным и виноватым. Он же сообщал и последние новости, хотя Ставр сам выходил в поле Сил и черпал оттуда информацию любого уровня.
Штурм базы гуррах, расположенной, как оказалось, на Меркурии, примерно там же, где находилась и база «контр-2», мог закончиться весьма печально, если бы не Габриэль Грехов, который вовремя обнаружил, что база заминирована. Взорвалась она, образовав гигантский кратер, как только последние защитники покинули ее через канал метро. Но и люди, предупрежденные Греховым, успели убраться оттуда до взрыва.
Таким образом, сотрудникам «контр-2» не удалось определить ни местоположение новой базы, ни контингента ее охраны, ни принципов управления силами Ф-террористов. Правда, к этому они и не стремились, но знал об истинных намерениях «контр-2» лишь ее руководитель Джордан Мальгрив.
На третий день своего вынужденного отдыха Ставр составил наконец программу своих действий по ликвидации патриархов синклита и руководства «контр-2» и принялся за подготовку первой операции.
То, что Ставр стал замкнут и скрытен, ухаживающие за ним отнесли к последствиям пережитой пси-контузии. Даже мать не смогла прочитать, что творится в душе сына, пережив стресс дважды: во время нападения на нее и когда ей сообщили, что Ставр захвачен Ф-террористами. Знала истинное положение вещей лишь Видана, однако и она вела себя подобным же образом, что добавляло достоверности к версии о «пси-контузии».
Они ужинали вдвоем, перебрасываясь вялыми репликами, когда в бункере появился Железовский. Он обнял Видану, пожал руку Ставру, сел рядом и с видимым удовольствием съел бутерброд с икрой и выпил чашку кофе.
– Твой дед вышел на агента ФАГа в своем секторе, – сказал он, разглядывая равнодушное лицо Панкратова. – Но мы решили оставить его в покое, по пословице: свободный черт лучше связанного ангела.
Ставр промолчал.
– Вече наконец признало факт Ф-терроризма. Помог СЭКОН, да и твой дед выдал информацию, а Мальгрив добавил. Так что мы начинаем вылезать из болота, куда нас по горло всадил ФАГ.
Панкратов снова не отозвался. Видана посмотрела на него, сказала без улыбки, тихо:
– Не трогай его, дед, он получил бесценный опыт в общении с девушками и теперь долго будет его переваривать.
Она знала, каким образом Ставра застали врасплох: Анна Ковальчук на самом деле как работала на Тартаре, так и не покидала его, а ФАГ просто создал пси-брандер, идеальный пси-фантом, использовав ее облик. Знал это обстоятельство и Аристарх. Проворчал с мрачным неудовольствием:
– Опыт не имеет этической ценности, это просто название, которое человек дает своим ошибкам. Изречение принадлежит Оскару Уайльду, но я с ним согласен. Не я ли говорил тебе, парень, что следует ждать подобных провокаций? Кстати, почему ты не носишь разработанный нами опознаватель личности?
Ставр подождал, пока по сети «спрута» передадут очередное сообщение Голоса Пустоты (бессмысленный набор слов) и сказал все так же равнодушно:
– Виноват, исправлюсь. У меня к вам дело, Аристарх.
– Говори.
– Не здесь. Видана еще слаба и посвящать ее в наши планы не стоит, иначе она снова опередит нас и сорвет тщательно разработанный план.
Девушка побледнела, неотрывно глядя на Ставра, медленно встала и вышла из гостиной бункера.
Железовский покачал головой, исподлобья глянул на контрразведчика, перешел на личный канал пси-связи:
– Напрасно ты ее обижаешь, эрм. Какая кошка между вами пробежала?
– Я все объясню. – Ставр встал. – Идемте, время не ждет.
– Куда? Мы прекрасно можем поговорить и здесь.
– Я хочу кое-что показать вам у себя дома. По дороге поговорим о Видане.
Железовский, не говоря больше ни слова, вышел. По пути к метро заглянул в медотсек, сказал что-то внучке и втиснулся в кабину метро, придавив Ставра. Вскоре они высаживались из такси у дома Панкратовых.
– Ты хотел поговорить о Дане, – напомнил Аристарх.
– Она закодирована, – бесстрастно сказал Ставр, открывая дверь и приглашая человека-гору войти.
Железовский хмыкнул, остановился посреди прихожей, все так же оценивающе разглядывая хозяина. Расспрашивать, что и как, он не спешил.
– У тебя есть доказательства?
– Эти доказательства – в ее психике. Поговорите, прозондируйте, и все поймете.
– Хорошо, поговорю. – Проконсул синклита остался спокоен. – Ну а что ты хотел от меня? Что за план ты разработал?
– Убить вас. – Ставр сделал шаг к нему. – А потом всех остальных. И я это сделаю.
– Валяй… – Человек-гора не пошевелился, только перестал излучать в диапазоне доброжелательности и отеческой снисходительности.
Ставр прыгнул к нему, с выплеском энергии нанося удары в шею и в голову, способные убить любого человека на Земле. Железовский поставил блок, но третьего удара удержать не успел и кувырком отлетел в гостиную. Без обычного стандартного подъема он сделал подкат и встретил Ставра в полете, использовав прием, который лишь недавно стал известен обоим, ибо входил в арсенал рукопашного боя, изученного и записанного Греховым. Ставр влип в стену, но остановить его этот удар не мог, потому что рассчитан был на кожу и мышцы обычного интраморфа, а Ставр перестал им быть после Д-прививки.
– …Д-прививка, – догадался Аристарх, останавливаясь на мгновение, дыша бесшумно и легко. – Они учли и это… Ставр снова прыгнул к нему, сделал обманное движение, нырнул под удар и провел серию «ливень», пытаясь сопроводить физический прием пси-атакой. Но у него ничего не вышло! Да, удары достигли цели, стодвадцатикилограммовый патриарх улетел в угол, круша старинную мебель, но вызвать пси-резонанс Панкратову не удалось.
– Отлично дерешься, сынок, – сказал Железовский, поднимаясь уже не так быстро, как раньше. – Но не пытайся выйти в поле Сил на горизонте боевых искусств. Мы отключили тебя от эгрегора, предполагая нечто вроде того, что ты пытаешься сделать.
– Это вам не поможет!
Новая атака отбросила Аристарха к спальне. Ставр оказался рядом еще до того, как Железовский, почти ослепший от удара, начал ответную контратаку, приготовился к добиванию… И в этот момент второе "я" Панкратова сломало наконец стенки узилища, завладело сознанием Ставра и задавило программу, внушенную мощнейшим гипноиндукционным генератором кайманоидов.
Ураган ударов стих.
Железовский с трудом встал, поворочал гудящей головой, потер шею, сморщился.
– Не хотел бы я оказаться на месте твоих врагов, сынок!
– Убейте меня! – глухо выговорил Ставр.
– Это могла бы сделать и я, – раздался голос за спиной. – И еще минуту назад я готова была это сделать.
Ставр оглянулся. У него даже не было сил, чтобы удивиться: он не почувствовал, как в доме появилась Видана. В гостиную вошла бледная внучка Железовского в «бумеранге», с плеча которого смотрел на Ставра зрачок «универсала».
– Но мне вовремя удалось справиться с внушенной программой тех монстров. Видимо, гуррах торопились и не довели дело до конца. Дед, ты жив?
– Жив, жив, – проворчал Аристарх, продолжая растирать шею. – У этого мальца не руки, а кувалды! Еще парочка таких ударов, и остались бы от меня рожки да ножки. – Он тяжело сел в уцелевшее кресло, глянул на Панкратова с уважением. – Не терзайся понапрасну, сынок. Ты сам справился с собой, как и эта вертихвостка, а это главное. Спасибо, ребята.
В доме появились какие-то люди, но поскольку Железовский остался спокоен, не отреагировал и погасший Ставр. Зазвучали пси-голоса, в гостиную вошли один за другим Пауль Герцог, Прохор Панкратов и Ратибор Берестов. Все трое остановились, разглядывая разгром в комнате. Затем Берестов сказал с усмешкой:
– Что, досталось, старик?
– Все нутро отбил, – ответствовал с кряхтением Железовский. – Ничего себе, воспитал внучка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Ставр увидел огромное помещение странной формы, но с плоским и гладким темно-коричневым полом, несколько возвышений со сложными устройствами, напоминающими медицинские комбайны с кроватями-камерами для пациентов. На одном из них лежал он сам, но видел свое тело как бы со стороны, словно душа его висела, никем не видимая, чуть в стороне и выше, безучастная ко всему, что происходило вокруг.
Возле камеры стоял кайманоид и разглядывал Ставра узкими прозрачно-зелеными глазами. Что-то сказал (Ставр ощутил радиовсплеск), и тотчас же к ним подошел человек, в котором Панкратов узнал К-мигранта Григория Грига.
– Он очнулся, – сказал кайманоид беззвучно; его речь «отделенная от тела» душа Ставра воспринимала как пульсации всего объема помещения.
Григ всмотрелся в неподвижное лицо Панкратова.
– Ты прав. Когда можно будет приступить к программированию?
– У нас нет времени на оптимайзинг, программировать надо немедленно.
– Но он может не выдержать нагрузки.
– Это уж его дело. Однако у нас есть кое-какие сомнения… Мы не уверены…
– В чем?
– В полном контроле над его сознанием. Но корректно доказать это с нашей аппаратурой невозможно.
– После такого удара ни один человек сопротивляться не в состоянии. Чудо еще, что он выжил. Начинайте кодирование.
– Мы наткнулись еще на одну задачку, маэстро. Его кожу невозможно проколоть никаким инструментом. Разве что лазерным лучом. К тому же сопротивляемость его организма любому медикаментозному вмешательству превосходит все известные нам методы химического кодирования.
– Этого не может быть!
– Это факт, маэстро.
У дальней стены помещения вспыхнули прозрачные языки сине-фиолетового пламени, задвигались фигуры из пола выросли серебристые рога, что-то взволнованно залопотали кайманоиды. К-мигрант и гуррах-медик оглянулись на них.
– Нарушение изоляции, – сказал кайманочеловек. – Кто-то стучится к нам извне, но это не штурмовая бригада «контр-2». Что прикажете делать?
– Включайте кодирование по упрощенной схеме, в темпе короткого замыкания.
– Но при этом образуется обратная связь…
– Приступайте. Как только программа будет введена, уничтожайте оборудование и уходите, дальнейшая судьба этих людей вас беспокоить не должна.
Григ ушел. Кайманоид еще некоторое время с сомнением разглядывал лежащего человека, потом закрыл колпак камеры, и Ставру показалось, что на него рухнул потолок…
Следующее пробуждение походило на первое, но, в отличие от него, сопровождалось «шумом и шатанием». Казалось, на него со всех сторон сыплется песок, попадая в глаза и размывая изображение предметов, а пространство вокруг содрогается и плывет. Разглядеть сквозь «струи песка» почти ничего не удавалось, лишь изредка происходила какая-то метаморфоза, песок становился прозрачным, хотя и продолжал сыпаться, зрение восстанавливалось, и Ставр начинал видеть с изумительной четкостью, а также слышать все звуки и ощущать все виды излучений. В такие моменты он совершенно отчетливо понимал, что живет как бы вне тела и одновременно в изолированном «бункере» головы Ставра Панкратова, недоступный никаким локаторам кайманоидов и даже сознанию самого хозяина, пришедшего в себя и подчиненного какой-то внедренной в него целесмысловой программе, которая осознавалась как собственный замысел, отвечающий внутренним убеждениям. Одним из таких убеждений было осознание необходимости освободить мир от «скрытых носителей зла», коими являлись интраморфы. Их всех надо было уничтожить, а начать Ставр решил с Аристарха Железовского; представлявшего наибольшую опасность для человечества.
Второе "я" Ставра понимало всю абсурдность этих убеждений и планов, однако пробить стены «бункера», достучаться до ясного сознания первого "я" не могло, не хватало ни сил, ни желания. К тому же за стенами «бункера» его поджидали какие-то жуткие твари, сторожа сознания, также внедренные чудовищной машиной гуррах и контролирующие внутреннее пространство личности закодированного, с которым второе "я" пока не могло бороться на равных. Надо было ждать благоприятного момента и просачиваться, просачиваться, просачиваться в тайники подсознания хозяина, перестраивать его исподволь, восстанавливать память, шкалу оценок, моральные критерии, чтобы в точно рассчитанное время, в один миг, волевым усилием возродиться в прежнем виде.
Он не уловил момента, когда на базу кайманоидов началась атака отряда «контр-2», возглавляемого Железовским. Да и дальнейшие события помнил разорванно, словно в памяти образовались провалы, лакуны, стершие основные эпизоды кодирования и штурма. Грехова, например, он так и не увидел, хотя впоследствии узнал, что экзоморф присутствовал и даже лично уничтожил охрану медотсека, где находились плененные Ставр и Видана. Но помочь атакующим Ставр ничем не мог.
Окончательно он пришел в себя уже на Земле.
* * *
Три дня спасенные отлеживались в бункере под Тибетом, получая уход, которого вряд ли удостоился бы любой из тех, кто за ними ухаживал. А ухаживали в основном бабушки и мамы, да отец Ставра являлся неоднократно, чтобы сын не чувствовал себя брошенным и виноватым. Он же сообщал и последние новости, хотя Ставр сам выходил в поле Сил и черпал оттуда информацию любого уровня.
Штурм базы гуррах, расположенной, как оказалось, на Меркурии, примерно там же, где находилась и база «контр-2», мог закончиться весьма печально, если бы не Габриэль Грехов, который вовремя обнаружил, что база заминирована. Взорвалась она, образовав гигантский кратер, как только последние защитники покинули ее через канал метро. Но и люди, предупрежденные Греховым, успели убраться оттуда до взрыва.
Таким образом, сотрудникам «контр-2» не удалось определить ни местоположение новой базы, ни контингента ее охраны, ни принципов управления силами Ф-террористов. Правда, к этому они и не стремились, но знал об истинных намерениях «контр-2» лишь ее руководитель Джордан Мальгрив.
На третий день своего вынужденного отдыха Ставр составил наконец программу своих действий по ликвидации патриархов синклита и руководства «контр-2» и принялся за подготовку первой операции.
То, что Ставр стал замкнут и скрытен, ухаживающие за ним отнесли к последствиям пережитой пси-контузии. Даже мать не смогла прочитать, что творится в душе сына, пережив стресс дважды: во время нападения на нее и когда ей сообщили, что Ставр захвачен Ф-террористами. Знала истинное положение вещей лишь Видана, однако и она вела себя подобным же образом, что добавляло достоверности к версии о «пси-контузии».
Они ужинали вдвоем, перебрасываясь вялыми репликами, когда в бункере появился Железовский. Он обнял Видану, пожал руку Ставру, сел рядом и с видимым удовольствием съел бутерброд с икрой и выпил чашку кофе.
– Твой дед вышел на агента ФАГа в своем секторе, – сказал он, разглядывая равнодушное лицо Панкратова. – Но мы решили оставить его в покое, по пословице: свободный черт лучше связанного ангела.
Ставр промолчал.
– Вече наконец признало факт Ф-терроризма. Помог СЭКОН, да и твой дед выдал информацию, а Мальгрив добавил. Так что мы начинаем вылезать из болота, куда нас по горло всадил ФАГ.
Панкратов снова не отозвался. Видана посмотрела на него, сказала без улыбки, тихо:
– Не трогай его, дед, он получил бесценный опыт в общении с девушками и теперь долго будет его переваривать.
Она знала, каким образом Ставра застали врасплох: Анна Ковальчук на самом деле как работала на Тартаре, так и не покидала его, а ФАГ просто создал пси-брандер, идеальный пси-фантом, использовав ее облик. Знал это обстоятельство и Аристарх. Проворчал с мрачным неудовольствием:
– Опыт не имеет этической ценности, это просто название, которое человек дает своим ошибкам. Изречение принадлежит Оскару Уайльду, но я с ним согласен. Не я ли говорил тебе, парень, что следует ждать подобных провокаций? Кстати, почему ты не носишь разработанный нами опознаватель личности?
Ставр подождал, пока по сети «спрута» передадут очередное сообщение Голоса Пустоты (бессмысленный набор слов) и сказал все так же равнодушно:
– Виноват, исправлюсь. У меня к вам дело, Аристарх.
– Говори.
– Не здесь. Видана еще слаба и посвящать ее в наши планы не стоит, иначе она снова опередит нас и сорвет тщательно разработанный план.
Девушка побледнела, неотрывно глядя на Ставра, медленно встала и вышла из гостиной бункера.
Железовский покачал головой, исподлобья глянул на контрразведчика, перешел на личный канал пси-связи:
– Напрасно ты ее обижаешь, эрм. Какая кошка между вами пробежала?
– Я все объясню. – Ставр встал. – Идемте, время не ждет.
– Куда? Мы прекрасно можем поговорить и здесь.
– Я хочу кое-что показать вам у себя дома. По дороге поговорим о Видане.
Железовский, не говоря больше ни слова, вышел. По пути к метро заглянул в медотсек, сказал что-то внучке и втиснулся в кабину метро, придавив Ставра. Вскоре они высаживались из такси у дома Панкратовых.
– Ты хотел поговорить о Дане, – напомнил Аристарх.
– Она закодирована, – бесстрастно сказал Ставр, открывая дверь и приглашая человека-гору войти.
Железовский хмыкнул, остановился посреди прихожей, все так же оценивающе разглядывая хозяина. Расспрашивать, что и как, он не спешил.
– У тебя есть доказательства?
– Эти доказательства – в ее психике. Поговорите, прозондируйте, и все поймете.
– Хорошо, поговорю. – Проконсул синклита остался спокоен. – Ну а что ты хотел от меня? Что за план ты разработал?
– Убить вас. – Ставр сделал шаг к нему. – А потом всех остальных. И я это сделаю.
– Валяй… – Человек-гора не пошевелился, только перестал излучать в диапазоне доброжелательности и отеческой снисходительности.
Ставр прыгнул к нему, с выплеском энергии нанося удары в шею и в голову, способные убить любого человека на Земле. Железовский поставил блок, но третьего удара удержать не успел и кувырком отлетел в гостиную. Без обычного стандартного подъема он сделал подкат и встретил Ставра в полете, использовав прием, который лишь недавно стал известен обоим, ибо входил в арсенал рукопашного боя, изученного и записанного Греховым. Ставр влип в стену, но остановить его этот удар не мог, потому что рассчитан был на кожу и мышцы обычного интраморфа, а Ставр перестал им быть после Д-прививки.
– …Д-прививка, – догадался Аристарх, останавливаясь на мгновение, дыша бесшумно и легко. – Они учли и это… Ставр снова прыгнул к нему, сделал обманное движение, нырнул под удар и провел серию «ливень», пытаясь сопроводить физический прием пси-атакой. Но у него ничего не вышло! Да, удары достигли цели, стодвадцатикилограммовый патриарх улетел в угол, круша старинную мебель, но вызвать пси-резонанс Панкратову не удалось.
– Отлично дерешься, сынок, – сказал Железовский, поднимаясь уже не так быстро, как раньше. – Но не пытайся выйти в поле Сил на горизонте боевых искусств. Мы отключили тебя от эгрегора, предполагая нечто вроде того, что ты пытаешься сделать.
– Это вам не поможет!
Новая атака отбросила Аристарха к спальне. Ставр оказался рядом еще до того, как Железовский, почти ослепший от удара, начал ответную контратаку, приготовился к добиванию… И в этот момент второе "я" Панкратова сломало наконец стенки узилища, завладело сознанием Ставра и задавило программу, внушенную мощнейшим гипноиндукционным генератором кайманоидов.
Ураган ударов стих.
Железовский с трудом встал, поворочал гудящей головой, потер шею, сморщился.
– Не хотел бы я оказаться на месте твоих врагов, сынок!
– Убейте меня! – глухо выговорил Ставр.
– Это могла бы сделать и я, – раздался голос за спиной. – И еще минуту назад я готова была это сделать.
Ставр оглянулся. У него даже не было сил, чтобы удивиться: он не почувствовал, как в доме появилась Видана. В гостиную вошла бледная внучка Железовского в «бумеранге», с плеча которого смотрел на Ставра зрачок «универсала».
– Но мне вовремя удалось справиться с внушенной программой тех монстров. Видимо, гуррах торопились и не довели дело до конца. Дед, ты жив?
– Жив, жив, – проворчал Аристарх, продолжая растирать шею. – У этого мальца не руки, а кувалды! Еще парочка таких ударов, и остались бы от меня рожки да ножки. – Он тяжело сел в уцелевшее кресло, глянул на Панкратова с уважением. – Не терзайся понапрасну, сынок. Ты сам справился с собой, как и эта вертихвостка, а это главное. Спасибо, ребята.
В доме появились какие-то люди, но поскольку Железовский остался спокоен, не отреагировал и погасший Ставр. Зазвучали пси-голоса, в гостиную вошли один за другим Пауль Герцог, Прохор Панкратов и Ратибор Берестов. Все трое остановились, разглядывая разгром в комнате. Затем Берестов сказал с усмешкой:
– Что, досталось, старик?
– Все нутро отбил, – ответствовал с кряхтением Железовский. – Ничего себе, воспитал внучка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116