А туша у его ног, разрубленная почти пополам,
принадлежала, несомненно, жругру.
- Похоже, мы прибыли прямо на место последней битвы Семерых и
Люцифера, - тихо сказал Такэда.
Никита покачал головой.
- Это один из граничных миров, где происходили единичные схватки, а в
Болото Смерти - хроны, где происходила основная битва, и сунуться нельзя,
это мертвые миры.
- Сколько же здесь прошло лет с момента битвы?
- Не меньше тысячи.
- А выглядят они так, будто закончили бой только что. Кто этот
исполин?
- Не знаю. - Сухов смотрел на одну из скал на краю котлована, похожую
на покосившуюся башню в форме креста. - А ну, подойдем поближе.
Обходя огромные ямы, продолговатые, похожие на шрамы, заполненные
рыжей и черной сажей, поднимая облачка пахнущей железом и серой пыли, они
обошли котлован и приблизились к башне.
- Лопни мои глаза! - прошептал Такэда.
То, что они приняли за башню, оказалось высохшей, как мумия, фигурой
какого-то существа с раскинутыми в стороны руками и утонувшего в почве по
колени. Голова у него казалась просто продолжением шеи и прикрывалась
грибообразной шляпой, а лицо напоминало сморщенный картофельный клубень.
Нос на нем отсутствовал, рот был разинут и застыл в немом крике. Узкие
вертикальные глаза без зрачков фосфорно светились, и в них стыл ужас и
безумство. Одет высохший великан был в складчатый серо-сизый балахон, хотя
это могла быть и кожа, приставшая к костяку.
- Как они его!.. - пробормотал Сухов, никого конкретно под словом
"они" не подразумевая. - Лихие тут были ребята.
Он поднялся на возвышенность, оглядел пустынно-"городской" пейзаж, но
пятидесятиметровых гигантов, подобных "мумии", не увидел. Россыпи камней
создавали довольно правильную мозаику и были похожи на японские иероглифы.
- Сад камней, - кивнул на них Сухов. - Может, в этих рисунках есть
смысл?
Такэда оторвался от созерцания "мумии", критически оглядел россыпи,
хмыкнул.
- Смысл японского сада камней - воплощение идеи бесконечности мира и
бесконечности процесса познания. Но ты прав: этот "сад" необычен. Не
говоря уже об остальном.
Никита вытянул руку к горизонту. На севере, справа от места битвы
колоссов, он заметил несколько треугольных силуэтов, подрагивающих в
мареве раскаленного воздуха. Это были пирамиды.
Ни слова не говоря, путешественники направились в ту сторону,
одновременно оглянувшись на "мумию". Та провожала их безумным взглядом,
словно предупреждая о чем-то.
Слоистые скалы и почерневшие, оплывшие, как свечи, башни, не то
каменные останцы, не то здания некогда существовавшего города, постепенно
ушли назад. Жаркое море дюн и долин, полузасыпанных обломков скал и
необычайно ровных прямоугольных плит, венчающих некоторые скалы, легло
перед путешественниками почти до горизонта. За этим морем вырастали из
струящегося Ни с какого места традиционного японского сада камней нельзя
увидеть сразу все камни, составляющие композицию, часть всегда прячется за
другими, марева зыбкие силуэты пирамид и тонких шпилей. Вероятно, это был
настоящий - не мертвый город.
Однако уже через час пути ландшафт изменился. Друзья начали спуск в
широкую низину, испятнанную круглыми черными воронками, окруженными серыми
кольцами солей и коричнево-зелеными колючек. Это были высохшие водоемы,
соединенные самыми настоящими каналами в облицовке из глазурованных
каменных плит.
Еще через некоторое время полоса мертвых озер сменилась системой
идеально круглых водных зеркал, появились кустарники и деревья, сначала по
большей части засохшие, корявые, вызывающие впечатление застывших
скелетов, а потом живые, с желто-оранжевыми стволами и темно-зеленой
листвой. В одной из рощ, созданных толстопузыми, похожими на баобабы,
деревьями самых неожиданных форм, со светло-желтой корой и пушистыми
метелками вместо листьев, путешественники остановились на отдых,
предварительно попробовав воду ближайшего озера: вода оказалась
солоноватой и горькой и жажду не утоляла. Зато стало ясно, что сеть озер
создана искусственно и очень давно, хотя система каналов, питающих озера,
еще действует.
Никита прилег на взгорке с жесткой и очень густой коричневой травой,
попытался проанализировать свои решения, прикинуть соответствие желаний и
возможностей, но что-то мешало ему, как бормотание зрителя над ухом
рыбака. Он насторожился, прислушался к тишине рощи, и атмосфера
таинственного подсознательного шепота и застарелой тоски, подспудное
ощущение чьегото незримого присутствия, заставили его вскочить и
оглянуться.
- Ты что? - вскинулся Такэда.
- Показалось...
Но ощущение дискомфорта не исчезло. Кто-то невидимый продолжал
смотреть на них со всех сторон, безмолвно жаловаться на судьбу и ждать
неизбежного конца...
- Ф-фу! - Никита выдохнул и сел. - Это лес.
- Что - лес?
- Я его чувствую, вернее, чувствую внешнее психологическое давление.
Не могу сказать, что эти деревья мыслят, но то, что у них есть развитая
нервная система - точно. Пошли отсюда, неизвестно, на что они способны.
Путешественники вышли из рощи на берег ближайшего озера диаметром
всего около сотни метров и замерли. На противоположном берегу гигантский
дракон лакал воду длинным раздвоенным языком. Он был похож на древнего
динозавра-стенеозавра, предка современных крокодилов, - но с головой
другого хищного ящера - тираннозавра. Пластинчатая броня его отбрасывала
множество ярких цветных зайчиков, как гора драгоценных камней. В холке
высотой он был с пятиэтажный дом и мог, наверное, перейти озеро вброд, не
замочив брюха. Напившись, он утерся пятипалой лапой, совершенно как
человек, посмотрел на стоящих в столбняке людей умными, ярко-желтыми,
щелевидными глазами, кивнул, будто поздоровался, и бесшумно уполз в рощу
за холмом позади озера.
- По-моему, он тебя знает, - хладнокровно заметил Такэда, пряча
хардсан. - И у меня создалось впечатление, что он разумен.
- Во всяком случае, не дурак. - Никита машинально глянул на мигающий
камень индикатора, пожал плечами. - Это мир магифизики, у него свои
законы.
Динозавра они так больше и не увидели, обогнув рощу приличным крюком.
Зато наткнулись на знакомого бегуна, несущегося с неимоверной скоростью
напрямик через барханы, скалы, каменные россыпи, заросли кустарника и
водоемы. На сей раз Сухову удалось разглядеть его сквозь пыльный хвост
более детально.
Это было тщедушное существо ростом с ребенка четырех-пяти лет, со
вполне человеческими ручками и ножками, с головой огурцом и сдвинутыми
буквально на макушку глазами. Оно было закутано в пушистый коричневый
свитер до колен, хотя "свитер" мог оказаться собственной шерстью.
Человечек вломился в заросли колючек, пропахал в них борозду, едва не
столкнулся с людьми, - не обратив, впрочем, - на них никакого внимания, и
нырнул в рощу, в которой скрылся желтоглазый крокодило-тираннозавр.
- Быстрый парень, - сказал Никита, проводив его глазами. - Может
быть, это местный маленький Мук в сапогах-скороходах?
- Скорее, местный псих, сбежавший из лечебницы, - предложил свою
гипотезу Толя. - Он очень напоминает Ба - демона засухи из древнекитайской
мифологии. Там, где появляется Ба, начинается жара, засуха, мор. То, что
мы и наблюдаем.
Никита остановился, приставил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в
небо. Потом глянул на приблизившуюся цепь пирамид.
- Это город, Оямыч, но и он мертв, хотя не так разрушен, как тот, что
мы прошли.
- Я думал, ты точно знаешь, куда мы направляемся.
Сухов закрыл глаза, сосредоточился. Волосы его вдруг встали дыбом,
заискрились, с пальцев опущенной руки сорвалась в песок длинная белая
искра. Длилось это недолго, через минуту танцор перестал испускать
электрическое сияние и стал прежним Суховым.
- Он где-то близко... и здесь еще есть люди, я чую.
Такэда, на которого метаморфозы друга произвели впечатление, лишь
легонько сжал его локоть, давая понять, что полностью ему доверяет.
Спустя час они вышли к поясу скал, в окружении которых лежал город,
некоторое время любовались пирамидами и многоколонными зданиями необычной
архитектуры - готической, но со своеобразными нарушениями, возводящими
асимметрию в ранг совершенства, - и молчали.
- Гоппурам, - сказал наконец Такэда, показывая на шпиль одной из
башен, - и в то же время готическая базилика, чрезмерны вытянутая по
вертикали.
- Я не специалист, - отозвался Никита рассеянно. - Посмотри лучше
сюда. Здание за храмом видишь?
Такэда послушно глянул в указанном направлении и увидел пирамиду,
словно разрубленную надвое каким-то огромным лезви - ем, застрявшим в ее
основании. Впрочем, ойа и в самом деле была разрублена - мечом наподобие
того, что держал в руке великан, убивший жругра.
- Если битва гигантов происходила и здесь, - помолчав, сказал Толя, -
то почему так мало разрушений?
Никита молча повернул в обход скалы и вдруг остановился, сделав
предостерегающий жест. В небольшой впадине за грудой скальных обломков
скопилось небольшое озерцо прозрачной воды.
Из-под скалы бил родник, и над этим озерцом девушка поразительной
красоты с волосами, распушенными во все стороны, как черное пламя, держала
ладони, шепча что-то про себя. Смуглая, гораздо смуглее, чем бронзовокожие
индейцы, она тем не менее не была черной, как негры. Гордая посадка
головы, великолепная, почти обнаженная фигура, каждый жест ее подчеркивал
красоту дикую, грозную и одновременно пугливую. Ее миндалевидные,
буквально светящиеся глаза поднимались к вискам, брови летели по высокому
лбу в хищном изгибе, нос начинался прямо со лба, прямой и тонкий, идеально
вырезанные губы дополняли портрет, и смотреть на это лицо хотелось, не
отрываясь.
На девушке была короткая юбка из чего-то напоминающего перья павлина,
а на ногах золотые сандалии с ремешком, охватывающим лодыжку. Рядом, на
плоском камне, стоял кувшин с узким горлышком и лежала свернутая кольцом
плеть из кожи с колючим узлом на конце. Плеть не очень вязалась с мирным
видом незнакомки, но уже через минуту наблюдатели поняли, для чего она
смуглянке с лицом Нефертити.
Оказалось, не только они прятались в камнях, подсматривая за девицей.
В тот момент, когда Никита собрался выйти к роднику и представиться, из-за
груды валунов на противоположной стороне выскочили с десяток существ,
которых можно было назвать людьми лишь с большой натяжкой.
Голые смуглые тела, состоящие, казалось, из одних жил, лоснились,
будто смазанные жиром, набедренные повязки держались на них чудом. Руки и
ноги были у существ человеческими, а головы - почти лошадиными, с намеком
на лицо, но не больше.
- Кинноры! - прошептал сзади Такэда. - Кентавры-наоборот!
Девушка вскочила, метнулась к камню, и плеть свистнула в ее руке,
встретив первого "антикентавра". С визгом тот рухнул на камни, схватившись
за морду: колючий шар плети выбил ему глаз.
Еще и еще раз свистнула плеть, останавливая кинноров, высоких - не
менее двух метров - и гибких, бросающихся на девушку молча, без кличей и
криков. Но их было слишком много.
Плеть незнакомки казалась живой и вездесущей, опоясывая ее со всех
сторон и раздавая удары независимо от положения руки.
Смуглянка успела уложить пятерых полулюдей-полуконей, но один из них
всех же ухитрился схватить ее сзади. И в этот момент в действие вступил
Сухов.
Кентавры-наоборот были вооружены пращами и короткими палками с
утолщениями на концах, похожими на берцовые кости какого-то животного, их
можно было легко уложить с помощью нервайлера, например, но у Сухова были
свои резоны.
Три киннора улетели за камни и не поднялись, четвертый успел нанести
танцору удар своей палкой по спине и получил ответный удар ногой в
лошадиный нос, а пятый, держащий девушку, оказался самым догадливым:
бросив добычу, он мгновенно скрылся за скалами, куда уползли и побитые
соплеменники.
Девушка живо схватила свою плеть, прочертившую смертоносную кривую
вокруг руки, отступила на шаг, исподлобья разглядывая освободителя. Так же
внимательно оглядела Такэду, выступившего из-за камня с улыбкой на лице.
- Хет ка?
Голос у нее был низкий, бархатного тембра, такой же красивый и
глубокий, как у Ксении, и у Никиты перехватило дыхание. Она и смотрела,
как художница, исподлобья, без тени смущения или страха, внимательно и
серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
принадлежала, несомненно, жругру.
- Похоже, мы прибыли прямо на место последней битвы Семерых и
Люцифера, - тихо сказал Такэда.
Никита покачал головой.
- Это один из граничных миров, где происходили единичные схватки, а в
Болото Смерти - хроны, где происходила основная битва, и сунуться нельзя,
это мертвые миры.
- Сколько же здесь прошло лет с момента битвы?
- Не меньше тысячи.
- А выглядят они так, будто закончили бой только что. Кто этот
исполин?
- Не знаю. - Сухов смотрел на одну из скал на краю котлована, похожую
на покосившуюся башню в форме креста. - А ну, подойдем поближе.
Обходя огромные ямы, продолговатые, похожие на шрамы, заполненные
рыжей и черной сажей, поднимая облачка пахнущей железом и серой пыли, они
обошли котлован и приблизились к башне.
- Лопни мои глаза! - прошептал Такэда.
То, что они приняли за башню, оказалось высохшей, как мумия, фигурой
какого-то существа с раскинутыми в стороны руками и утонувшего в почве по
колени. Голова у него казалась просто продолжением шеи и прикрывалась
грибообразной шляпой, а лицо напоминало сморщенный картофельный клубень.
Нос на нем отсутствовал, рот был разинут и застыл в немом крике. Узкие
вертикальные глаза без зрачков фосфорно светились, и в них стыл ужас и
безумство. Одет высохший великан был в складчатый серо-сизый балахон, хотя
это могла быть и кожа, приставшая к костяку.
- Как они его!.. - пробормотал Сухов, никого конкретно под словом
"они" не подразумевая. - Лихие тут были ребята.
Он поднялся на возвышенность, оглядел пустынно-"городской" пейзаж, но
пятидесятиметровых гигантов, подобных "мумии", не увидел. Россыпи камней
создавали довольно правильную мозаику и были похожи на японские иероглифы.
- Сад камней, - кивнул на них Сухов. - Может, в этих рисунках есть
смысл?
Такэда оторвался от созерцания "мумии", критически оглядел россыпи,
хмыкнул.
- Смысл японского сада камней - воплощение идеи бесконечности мира и
бесконечности процесса познания. Но ты прав: этот "сад" необычен. Не
говоря уже об остальном.
Никита вытянул руку к горизонту. На севере, справа от места битвы
колоссов, он заметил несколько треугольных силуэтов, подрагивающих в
мареве раскаленного воздуха. Это были пирамиды.
Ни слова не говоря, путешественники направились в ту сторону,
одновременно оглянувшись на "мумию". Та провожала их безумным взглядом,
словно предупреждая о чем-то.
Слоистые скалы и почерневшие, оплывшие, как свечи, башни, не то
каменные останцы, не то здания некогда существовавшего города, постепенно
ушли назад. Жаркое море дюн и долин, полузасыпанных обломков скал и
необычайно ровных прямоугольных плит, венчающих некоторые скалы, легло
перед путешественниками почти до горизонта. За этим морем вырастали из
струящегося Ни с какого места традиционного японского сада камней нельзя
увидеть сразу все камни, составляющие композицию, часть всегда прячется за
другими, марева зыбкие силуэты пирамид и тонких шпилей. Вероятно, это был
настоящий - не мертвый город.
Однако уже через час пути ландшафт изменился. Друзья начали спуск в
широкую низину, испятнанную круглыми черными воронками, окруженными серыми
кольцами солей и коричнево-зелеными колючек. Это были высохшие водоемы,
соединенные самыми настоящими каналами в облицовке из глазурованных
каменных плит.
Еще через некоторое время полоса мертвых озер сменилась системой
идеально круглых водных зеркал, появились кустарники и деревья, сначала по
большей части засохшие, корявые, вызывающие впечатление застывших
скелетов, а потом живые, с желто-оранжевыми стволами и темно-зеленой
листвой. В одной из рощ, созданных толстопузыми, похожими на баобабы,
деревьями самых неожиданных форм, со светло-желтой корой и пушистыми
метелками вместо листьев, путешественники остановились на отдых,
предварительно попробовав воду ближайшего озера: вода оказалась
солоноватой и горькой и жажду не утоляла. Зато стало ясно, что сеть озер
создана искусственно и очень давно, хотя система каналов, питающих озера,
еще действует.
Никита прилег на взгорке с жесткой и очень густой коричневой травой,
попытался проанализировать свои решения, прикинуть соответствие желаний и
возможностей, но что-то мешало ему, как бормотание зрителя над ухом
рыбака. Он насторожился, прислушался к тишине рощи, и атмосфера
таинственного подсознательного шепота и застарелой тоски, подспудное
ощущение чьегото незримого присутствия, заставили его вскочить и
оглянуться.
- Ты что? - вскинулся Такэда.
- Показалось...
Но ощущение дискомфорта не исчезло. Кто-то невидимый продолжал
смотреть на них со всех сторон, безмолвно жаловаться на судьбу и ждать
неизбежного конца...
- Ф-фу! - Никита выдохнул и сел. - Это лес.
- Что - лес?
- Я его чувствую, вернее, чувствую внешнее психологическое давление.
Не могу сказать, что эти деревья мыслят, но то, что у них есть развитая
нервная система - точно. Пошли отсюда, неизвестно, на что они способны.
Путешественники вышли из рощи на берег ближайшего озера диаметром
всего около сотни метров и замерли. На противоположном берегу гигантский
дракон лакал воду длинным раздвоенным языком. Он был похож на древнего
динозавра-стенеозавра, предка современных крокодилов, - но с головой
другого хищного ящера - тираннозавра. Пластинчатая броня его отбрасывала
множество ярких цветных зайчиков, как гора драгоценных камней. В холке
высотой он был с пятиэтажный дом и мог, наверное, перейти озеро вброд, не
замочив брюха. Напившись, он утерся пятипалой лапой, совершенно как
человек, посмотрел на стоящих в столбняке людей умными, ярко-желтыми,
щелевидными глазами, кивнул, будто поздоровался, и бесшумно уполз в рощу
за холмом позади озера.
- По-моему, он тебя знает, - хладнокровно заметил Такэда, пряча
хардсан. - И у меня создалось впечатление, что он разумен.
- Во всяком случае, не дурак. - Никита машинально глянул на мигающий
камень индикатора, пожал плечами. - Это мир магифизики, у него свои
законы.
Динозавра они так больше и не увидели, обогнув рощу приличным крюком.
Зато наткнулись на знакомого бегуна, несущегося с неимоверной скоростью
напрямик через барханы, скалы, каменные россыпи, заросли кустарника и
водоемы. На сей раз Сухову удалось разглядеть его сквозь пыльный хвост
более детально.
Это было тщедушное существо ростом с ребенка четырех-пяти лет, со
вполне человеческими ручками и ножками, с головой огурцом и сдвинутыми
буквально на макушку глазами. Оно было закутано в пушистый коричневый
свитер до колен, хотя "свитер" мог оказаться собственной шерстью.
Человечек вломился в заросли колючек, пропахал в них борозду, едва не
столкнулся с людьми, - не обратив, впрочем, - на них никакого внимания, и
нырнул в рощу, в которой скрылся желтоглазый крокодило-тираннозавр.
- Быстрый парень, - сказал Никита, проводив его глазами. - Может
быть, это местный маленький Мук в сапогах-скороходах?
- Скорее, местный псих, сбежавший из лечебницы, - предложил свою
гипотезу Толя. - Он очень напоминает Ба - демона засухи из древнекитайской
мифологии. Там, где появляется Ба, начинается жара, засуха, мор. То, что
мы и наблюдаем.
Никита остановился, приставил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в
небо. Потом глянул на приблизившуюся цепь пирамид.
- Это город, Оямыч, но и он мертв, хотя не так разрушен, как тот, что
мы прошли.
- Я думал, ты точно знаешь, куда мы направляемся.
Сухов закрыл глаза, сосредоточился. Волосы его вдруг встали дыбом,
заискрились, с пальцев опущенной руки сорвалась в песок длинная белая
искра. Длилось это недолго, через минуту танцор перестал испускать
электрическое сияние и стал прежним Суховым.
- Он где-то близко... и здесь еще есть люди, я чую.
Такэда, на которого метаморфозы друга произвели впечатление, лишь
легонько сжал его локоть, давая понять, что полностью ему доверяет.
Спустя час они вышли к поясу скал, в окружении которых лежал город,
некоторое время любовались пирамидами и многоколонными зданиями необычной
архитектуры - готической, но со своеобразными нарушениями, возводящими
асимметрию в ранг совершенства, - и молчали.
- Гоппурам, - сказал наконец Такэда, показывая на шпиль одной из
башен, - и в то же время готическая базилика, чрезмерны вытянутая по
вертикали.
- Я не специалист, - отозвался Никита рассеянно. - Посмотри лучше
сюда. Здание за храмом видишь?
Такэда послушно глянул в указанном направлении и увидел пирамиду,
словно разрубленную надвое каким-то огромным лезви - ем, застрявшим в ее
основании. Впрочем, ойа и в самом деле была разрублена - мечом наподобие
того, что держал в руке великан, убивший жругра.
- Если битва гигантов происходила и здесь, - помолчав, сказал Толя, -
то почему так мало разрушений?
Никита молча повернул в обход скалы и вдруг остановился, сделав
предостерегающий жест. В небольшой впадине за грудой скальных обломков
скопилось небольшое озерцо прозрачной воды.
Из-под скалы бил родник, и над этим озерцом девушка поразительной
красоты с волосами, распушенными во все стороны, как черное пламя, держала
ладони, шепча что-то про себя. Смуглая, гораздо смуглее, чем бронзовокожие
индейцы, она тем не менее не была черной, как негры. Гордая посадка
головы, великолепная, почти обнаженная фигура, каждый жест ее подчеркивал
красоту дикую, грозную и одновременно пугливую. Ее миндалевидные,
буквально светящиеся глаза поднимались к вискам, брови летели по высокому
лбу в хищном изгибе, нос начинался прямо со лба, прямой и тонкий, идеально
вырезанные губы дополняли портрет, и смотреть на это лицо хотелось, не
отрываясь.
На девушке была короткая юбка из чего-то напоминающего перья павлина,
а на ногах золотые сандалии с ремешком, охватывающим лодыжку. Рядом, на
плоском камне, стоял кувшин с узким горлышком и лежала свернутая кольцом
плеть из кожи с колючим узлом на конце. Плеть не очень вязалась с мирным
видом незнакомки, но уже через минуту наблюдатели поняли, для чего она
смуглянке с лицом Нефертити.
Оказалось, не только они прятались в камнях, подсматривая за девицей.
В тот момент, когда Никита собрался выйти к роднику и представиться, из-за
груды валунов на противоположной стороне выскочили с десяток существ,
которых можно было назвать людьми лишь с большой натяжкой.
Голые смуглые тела, состоящие, казалось, из одних жил, лоснились,
будто смазанные жиром, набедренные повязки держались на них чудом. Руки и
ноги были у существ человеческими, а головы - почти лошадиными, с намеком
на лицо, но не больше.
- Кинноры! - прошептал сзади Такэда. - Кентавры-наоборот!
Девушка вскочила, метнулась к камню, и плеть свистнула в ее руке,
встретив первого "антикентавра". С визгом тот рухнул на камни, схватившись
за морду: колючий шар плети выбил ему глаз.
Еще и еще раз свистнула плеть, останавливая кинноров, высоких - не
менее двух метров - и гибких, бросающихся на девушку молча, без кличей и
криков. Но их было слишком много.
Плеть незнакомки казалась живой и вездесущей, опоясывая ее со всех
сторон и раздавая удары независимо от положения руки.
Смуглянка успела уложить пятерых полулюдей-полуконей, но один из них
всех же ухитрился схватить ее сзади. И в этот момент в действие вступил
Сухов.
Кентавры-наоборот были вооружены пращами и короткими палками с
утолщениями на концах, похожими на берцовые кости какого-то животного, их
можно было легко уложить с помощью нервайлера, например, но у Сухова были
свои резоны.
Три киннора улетели за камни и не поднялись, четвертый успел нанести
танцору удар своей палкой по спине и получил ответный удар ногой в
лошадиный нос, а пятый, держащий девушку, оказался самым догадливым:
бросив добычу, он мгновенно скрылся за скалами, куда уползли и побитые
соплеменники.
Девушка живо схватила свою плеть, прочертившую смертоносную кривую
вокруг руки, отступила на шаг, исподлобья разглядывая освободителя. Так же
внимательно оглядела Такэду, выступившего из-за камня с улыбкой на лице.
- Хет ка?
Голос у нее был низкий, бархатного тембра, такой же красивый и
глубокий, как у Ксении, и у Никиты перехватило дыхание. Она и смотрела,
как художница, исподлобья, без тени смущения или страха, внимательно и
серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102