Все это говорило о нарушениях в психике. Душу Ксении еще
предстояло "собирать" по хронам, прежде чем она станет прежней. Но его она
уже вспомнила!
Никита поцеловал девушку в подбородок.
- Подожди, милая. - Обернулся к Дадхикравану, вокруг которого уже
собрались маги, в том числе и оживший, приобретший форму человека,
"римского императора", Магэльф. Кто-то тронул Сухова за руку.
- Что с ним?
Никита сжал до боли руку Такэды, одетого все в тот же
костюмдиморфант, опомнился, прижал его к себе и отпустил.
- Он умирает, - ответил вместо Никиты Яросвет. - Что тут у вас
произошло, Посланник?
Запинаясь, Никита пересказал события последних минут, о том, как его
и Магэльфа спасло появление бывшего темпорала, умолк, шагнул к
Дадхикравану.
- Отшельник, дружище...
- Не стоит кручиниться, - долетел слабый пси-шепот огненного
псевдочеловека, ставшего почти прозрачным, как лунный блик на стекле. - Вы
мне уже не поможете, несмотря на все ваше умение. Я знал, что так будет, и
не жалею ни о чем. Посланник, не казните себя, я благодарен вам за
мгновения свободы.
- Ты... знал?!
- Конечно, я ведь соединял не только Миры Веера, но и прошлое с
будущим.
- Ты знал!.. О, дьявол! Неужели все это - мой поход, твое
освобождение, бой с игвами - было рассчитано Люцифером?!
Берег, на котором стояли маги, вдруг подпрыгнул, будто по нему
ударили исполинской кувалдой. Из недр материковой коры, на которой он
покоился, донесся долго не затихающий гул.
- Что это? - повернулся к Сухову Такэда.
- Люцифер? - негромко спросил неведомо кого Яросвет. - Его тяжелая
нога?
- Нет, - раздался из воздуха вежливый голос; Велиал тоже
присутствовал на собрании магов, только невидимый. - Это ударная волна,
порожденная взаимопроникновением двух соседних хронов.
Веер начал складываться, джентльмены. Если мы хотим что-то сделать,
надо спешить. Но я не уверен, что мы справимся с коллапсом Шаданакара, тем
более, что обойма неполная - нас шестеро.
Принцип-регулятор же начнет работать, лишь когда соединятся Семеро
магов.
- Нас семеро, - прошелестело, как вздох, утверждение Дадхикравана. -
- Если земляне Такэда и Ксения согласятся послужить мне материальной
оболочкой,, с их помощью я проживу достаточно, чтобы соединить нас всех. Я
знаю, как это делается, потому что видел не один раз. И тогда, может быть,
мы что-нибудь придумаем.
- Да, - без колебаний кивнул Такэда, не дожидаясь, когда кто-нибудь
из магов обратится к нему с просьбой. - Я согласен.
- Ксюша... - Никита взял девушку за плечи, заглянул в глаза, но
сформулировать просьбу сразу не смог.
- Что я должна делать? - доверчиво спросили она. - Я согласна. Ты
ведь не оставишь меня?
- Нет! - каменно-твердо сказал Никита. Обернулся к Дадхикравану. -
Начинайте... э-э, а где Уэтль?
- Я здесь, брат, - словно чертик из коробки выпрыгнул из кустов
индеец-маг, невозмутимый, как всегда, готовый драться, спасать друга или
его любимую, или Вселенную!
- Значит, все здесь. Что ж, Отшельник, начинай, выхода у нас все
равно нет. И кажется, я знаю, что делать.
- Тогда ты и будешь ведущим выразителем высшего закона Веера, имя
которому - справедливость. И ты же станешь направляющим острия
Принципа-регулятора. Принимаете, маги?
- Я бы хотел кое-что уточнить, - сказал Велиал. - Среди нас есть
более опытные маги, которые могли бы возглавить Семерку...
- Оставь, Велиал, - бросил Зу-л-Кифл. - Я знаю, к чему ты клонишь, но
это в тебе говорит Совратитель, дух двойственности и тщеславия. Ведь ты
родственник хаббардинцам?
- В какой-то степени. Но я хотел только...
- Предложение Уэтля принимается. Речь идет не о личной выгоде и не о
личном героизме, речь идет о судьбе Шаданакара. Идеалы толерантности, а
также справедливости, истины, добра, достоинства, благородства, гармонии и
красоты в чести не во всех Мирах Веера благодаря вмешательству Люцифера и
его слуг, однако незнание закона не освобождает от ответственности за его
нарушение. Семеро собираются не для того, чтобы наказывать, а для того,
чтобы остановить и сделать правильный выбор.
Дадхикраван, мы готовы.
Маги сдвинулись теснее, хотя этого и не требовалось.
Такэда вдруг тихо рассмеялся. Пояснил в ответ на удивленные взгляды
магов:
- Вспомнился Некрасов:
В каком году - рассчитывай,
В какой земле - угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков...
- Весьма удачное сравнение, - усмехнулся Зу-л-Кифл. - Вперед, мужики?
Никита одной рукой крепче прижал Ксению, а другой обнял за плечи
Такэду. Время, казалось, замедлило свой неслышимый бег. А потом в сознание
каждого вошел Дадхикраван (они ощущали его таким, какими были сами), и
небывалая ясность мысли потрясла Сухова, осознавшего себя одновременно и
Уэ-Уэтеолем, и Яросветом, и остальными магами, а также Такэдой и Ксенией,
то есть синтетической личностью, мыслящей сразу во многих плоскостях, на
многих уровнях, и обладавший небывалой физической, энергетической,
информационной и пси-мощью.
Нет, маги тоже остались личностями с высоким интеллектом и
собственной эмоциональной сферой, но Сухов как бы стоял на вершине
пирамиды Семерых и владел остальными, как органами своего тела.
Он мог бы сформировать себе облик любого существа или объекта -
звезды, например, или планеты, или машины-робота, - но, подчиняясь генам
человека, землянина, сохранил образ русского витязя, готового к бою,
одетого в кольчужные доспехи, с мечом в руке. Маги и люди, преобразованные
универсальным магиполем в полевую форму материи, не стали деталями костюма
или доспехов, но влились в Сухова, как матрешки - одна в другую, стали
симбиотом, единым организмом с общей душой и сознанием, продолжая в то же
время полилог, обмен мыслями, как делали бы это в обычной беседе. Правда,
гораздо быстрее. И все же власть над симбиотом была сосредоточена у
Сухова. Синтезированный гигант - Принцип-регулятор - подчинялся его воле.
Лишь на один краткий миг Никита подумал об этом с мимолетным удивлением и
гордостью без восторга и приятных эмоций, и тут же забыл.
Умея ускорять и замедлять время, Сухов-Единый, олицетворение Закона
Веера, огляделся. Теперь ему были доступны высшие сияния, о которых
когда-то говорил Зу-л-Кифл, сам толком не понимая, что это такое, а также
все процессы в мирах-вселенных Шаданакара. Катастрофа еще не произошла, но
Веер действительно начал складываться. Потенциальные барьеры, разделявшие
хроны с разным ходом времени, становились тоньше, лопались, исчезали, и
хроны "проваливались" друг в друга, порождая взрывы вакуума в них, из
которых выделялась энергия, способная уничтожить любую вселенную. Во
взаимопроникших хронах рождалась "стоячая волна" Хаоса, отрицающая всякий
порядок и жизнь.
Эти хроны находились на краях "лестницы Шаданакара", рядом с Болотом
Смерти и мирами Великих игв, то есть "далеко" от цивилизованных миров, но
процесс, если он уже начался, остановить было очень трудно, и время общего
коллапса не играло роли, сколь большим ни казался бы его отрезок до
финала.
Никита глянул "в начало времен" более внимательно. Где-то там
шевелился выбравшийся из своей тюрьмы-вселенной Люцифер, изредка
встряхивая Веер.
Он знал, что Принцип-регулятор универсума, высший Закон Веера,
заработал.
- Пошли к нему, - сказал Никита внутрь себя. - Все равно он нас ждет,
а я хочу предложить ему компромисс, от которого он, может быть, и не
откажется.
Никто из магов-оболочек Единого не возразил, успев разобратьсяв
движении мысли Никиты, лишь Велиал добавил в композицию общего согласия
нотку скептической меланхолии.
Ощущая одномоментно все то же, что и каждый из магов:
воинственно-безмятежную готовность Уэ-Уэтеотля к смерти за правое дело,
философскую сосредоточенность Зу-л-Кифла, возбужденное нетерпение
Яросвета, экзотическое любопытство роя пчел Магэльфа, сомнения Велиала,
поддержку Дадхикравана, играющего роль общего канала пси-связи, восторг и
безмерное удивление Такэды, такое же удивление и нежное тепло Ксении, -
Сухов-Единый о_б_н_я_л их всех и, шагнув сквозь мертвые миры верхнего
конца "лестницы Шаданакара", замер на мгновение перед стеной, отделяющей
Веер от Суфэтха. Но теперь он не боялся "кладбища" Шаданакара, потому что
и для Суфэтха стал если и не Законом, то достойным внимания Правилом. И
"кладбище" пропустило его, лишь обдав немыслимым холодом запредельных
непостижимых пространств.
Невредимый, он вошел в мир Люцифера "через задворки", а нес
"парадного входа".
Природа на терпит шаблонов, и Веер, как Метавселенная, реализовавшая
триллионы миров, отличных друг от друга, вполне и наглядно демонстрировал
правоту вышесказанного. Хрон Люцифера, которому вполне можно было дать
название Ад, не библейский, а гораздо более масштабный и страшный, не
поддающийся описанию, тоже подтверждал это правило. Он и в момент рождения
Шаданакара отличался от остальных его миров-пластин, а когда Люцифер
заявил о себе в полный голос, этот хрон и вовсе выпал из разряда миров,
годных для эстетического созерцания другими формами интеллекта. А потом
Люцифер создал Хаос...
В первые мгновения Никита ничего не увидел и не ощутил, словно
окунулся в абсолютную пустоту подземелья, не способную затронуть ни один
орган чувств.
Великая Тишина обрушилась на голову Сухова; тишина, отрицающая любой
процесс как синтеза, так и распада, любое движение; тишина, отрицающая не
только жизнь, ной смерть как совокупность событий.
Потом пришло ощущение глубины, а с ним - влекущее, соблазнительное,
сладостно-жуткое ощущение инородности.
И эти впечатления были самыми рациональными, хотя и не прямого
действия, остальные не вмещались в понятия земного языка. Но ни один орган
чувств, реагирующий на физические воздействия, а их у Сухова-Единого было
не меньше сотни, не сработал! Мир Люцифера не имел ни цвета, ни вкуса, ни
запаха, ни объема, ни каких-либо ориентиров, ни других характеристик,
которые можно было почувствовать или измерить. Никита не сразу смог
определиться и отыскать способ ориентироваться в этом вселенском Нигде.
Хунь-дунь, пришло на ум чье-то определение. Вероятно, отозвалось "я"
Такэды.
Затем Никита ощутил холод: Хаос Люцифера был агрессивен, отнимая,
высасывая энергию. Не так, как Суфэтх, но тоже с большой жадностью.
Оставаться в этом мире долго не стоило.
Наконец по судорогам магиполя Сухов определил примерные координаты
конкретного "дома" Люцифера и прорубил мечом "ущелье" в сплошной пелене
Великой Тишины. Но и стоя у "ворот" обиталища Люцифера, он все равно
ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Дом хозяина оставался
недоступен даже эйдосу - совокупной сфере чувств Единого, несмотря на
попытки "сотворить свет", то есть установить здесь верховенство Закона
Веера. Тогда Никита напрягся предельно, щедро расходуя энергию, силы,
интеллект и эмоции Единого, достиг сатори, мига просветления, дающего
власть над любым природным явлением, и Хаос уступил.
Перед Единым во всем великолепии открылась "усадьба" Люцифера -
сложнейшая многомерная "снежинка" с текучим узором, эквивалентная по
объему вселенной с Землей и Солнцем, собранная из сияющих звезд-бездн,
пространстве локальным ходом времен и эстетикой странных и парадоксальных
гармоний, вернее, антигармоний. Хаос, созданный хозяином "усадьбы" и
способный "съесть" любой физический объект, превратить его в ничто, ничуть
не влиял на "дом" Люцифера. И Никита почувствовал если не страх, то некую
мимолетную слабость, лишившую его решительности и воли. Но длилось это
состояние одно мгновение, воля остальных личностей, составляющих Единого,
не дала ему расслабиться. Никите напомнили, что он Принцип-регулятор,
способный изменить ход событий в любом уголке Веера. Тогда он, вспомнив
известный дзэнский коан: "Если хлопок двух ладоней таков, то каков хлопок
одной ладони?" - позвал Люцифера "хлопком одной ладони". Молча. И был
вознагражден. Первой реакцией Люцифера было безмерное удивление. И вдруг
словно судорога передернула весь огромный, заполненный Хаосом, мир, и
перед Единым на фоне "звездного" сияния исполинской черной фигурой, чем-то
схожей с человеческим обликом, возник Люцифер.
Долго-долго маги-творцы смотрели друг на друга, не говоря ни слова ни
в одном диапазоне, оценивали, думали, сравнивали возможности, будто
подчеркивая красоту формулы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
предстояло "собирать" по хронам, прежде чем она станет прежней. Но его она
уже вспомнила!
Никита поцеловал девушку в подбородок.
- Подожди, милая. - Обернулся к Дадхикравану, вокруг которого уже
собрались маги, в том числе и оживший, приобретший форму человека,
"римского императора", Магэльф. Кто-то тронул Сухова за руку.
- Что с ним?
Никита сжал до боли руку Такэды, одетого все в тот же
костюмдиморфант, опомнился, прижал его к себе и отпустил.
- Он умирает, - ответил вместо Никиты Яросвет. - Что тут у вас
произошло, Посланник?
Запинаясь, Никита пересказал события последних минут, о том, как его
и Магэльфа спасло появление бывшего темпорала, умолк, шагнул к
Дадхикравану.
- Отшельник, дружище...
- Не стоит кручиниться, - долетел слабый пси-шепот огненного
псевдочеловека, ставшего почти прозрачным, как лунный блик на стекле. - Вы
мне уже не поможете, несмотря на все ваше умение. Я знал, что так будет, и
не жалею ни о чем. Посланник, не казните себя, я благодарен вам за
мгновения свободы.
- Ты... знал?!
- Конечно, я ведь соединял не только Миры Веера, но и прошлое с
будущим.
- Ты знал!.. О, дьявол! Неужели все это - мой поход, твое
освобождение, бой с игвами - было рассчитано Люцифером?!
Берег, на котором стояли маги, вдруг подпрыгнул, будто по нему
ударили исполинской кувалдой. Из недр материковой коры, на которой он
покоился, донесся долго не затихающий гул.
- Что это? - повернулся к Сухову Такэда.
- Люцифер? - негромко спросил неведомо кого Яросвет. - Его тяжелая
нога?
- Нет, - раздался из воздуха вежливый голос; Велиал тоже
присутствовал на собрании магов, только невидимый. - Это ударная волна,
порожденная взаимопроникновением двух соседних хронов.
Веер начал складываться, джентльмены. Если мы хотим что-то сделать,
надо спешить. Но я не уверен, что мы справимся с коллапсом Шаданакара, тем
более, что обойма неполная - нас шестеро.
Принцип-регулятор же начнет работать, лишь когда соединятся Семеро
магов.
- Нас семеро, - прошелестело, как вздох, утверждение Дадхикравана. -
- Если земляне Такэда и Ксения согласятся послужить мне материальной
оболочкой,, с их помощью я проживу достаточно, чтобы соединить нас всех. Я
знаю, как это делается, потому что видел не один раз. И тогда, может быть,
мы что-нибудь придумаем.
- Да, - без колебаний кивнул Такэда, не дожидаясь, когда кто-нибудь
из магов обратится к нему с просьбой. - Я согласен.
- Ксюша... - Никита взял девушку за плечи, заглянул в глаза, но
сформулировать просьбу сразу не смог.
- Что я должна делать? - доверчиво спросили она. - Я согласна. Ты
ведь не оставишь меня?
- Нет! - каменно-твердо сказал Никита. Обернулся к Дадхикравану. -
Начинайте... э-э, а где Уэтль?
- Я здесь, брат, - словно чертик из коробки выпрыгнул из кустов
индеец-маг, невозмутимый, как всегда, готовый драться, спасать друга или
его любимую, или Вселенную!
- Значит, все здесь. Что ж, Отшельник, начинай, выхода у нас все
равно нет. И кажется, я знаю, что делать.
- Тогда ты и будешь ведущим выразителем высшего закона Веера, имя
которому - справедливость. И ты же станешь направляющим острия
Принципа-регулятора. Принимаете, маги?
- Я бы хотел кое-что уточнить, - сказал Велиал. - Среди нас есть
более опытные маги, которые могли бы возглавить Семерку...
- Оставь, Велиал, - бросил Зу-л-Кифл. - Я знаю, к чему ты клонишь, но
это в тебе говорит Совратитель, дух двойственности и тщеславия. Ведь ты
родственник хаббардинцам?
- В какой-то степени. Но я хотел только...
- Предложение Уэтля принимается. Речь идет не о личной выгоде и не о
личном героизме, речь идет о судьбе Шаданакара. Идеалы толерантности, а
также справедливости, истины, добра, достоинства, благородства, гармонии и
красоты в чести не во всех Мирах Веера благодаря вмешательству Люцифера и
его слуг, однако незнание закона не освобождает от ответственности за его
нарушение. Семеро собираются не для того, чтобы наказывать, а для того,
чтобы остановить и сделать правильный выбор.
Дадхикраван, мы готовы.
Маги сдвинулись теснее, хотя этого и не требовалось.
Такэда вдруг тихо рассмеялся. Пояснил в ответ на удивленные взгляды
магов:
- Вспомнился Некрасов:
В каком году - рассчитывай,
В какой земле - угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков...
- Весьма удачное сравнение, - усмехнулся Зу-л-Кифл. - Вперед, мужики?
Никита одной рукой крепче прижал Ксению, а другой обнял за плечи
Такэду. Время, казалось, замедлило свой неслышимый бег. А потом в сознание
каждого вошел Дадхикраван (они ощущали его таким, какими были сами), и
небывалая ясность мысли потрясла Сухова, осознавшего себя одновременно и
Уэ-Уэтеолем, и Яросветом, и остальными магами, а также Такэдой и Ксенией,
то есть синтетической личностью, мыслящей сразу во многих плоскостях, на
многих уровнях, и обладавший небывалой физической, энергетической,
информационной и пси-мощью.
Нет, маги тоже остались личностями с высоким интеллектом и
собственной эмоциональной сферой, но Сухов как бы стоял на вершине
пирамиды Семерых и владел остальными, как органами своего тела.
Он мог бы сформировать себе облик любого существа или объекта -
звезды, например, или планеты, или машины-робота, - но, подчиняясь генам
человека, землянина, сохранил образ русского витязя, готового к бою,
одетого в кольчужные доспехи, с мечом в руке. Маги и люди, преобразованные
универсальным магиполем в полевую форму материи, не стали деталями костюма
или доспехов, но влились в Сухова, как матрешки - одна в другую, стали
симбиотом, единым организмом с общей душой и сознанием, продолжая в то же
время полилог, обмен мыслями, как делали бы это в обычной беседе. Правда,
гораздо быстрее. И все же власть над симбиотом была сосредоточена у
Сухова. Синтезированный гигант - Принцип-регулятор - подчинялся его воле.
Лишь на один краткий миг Никита подумал об этом с мимолетным удивлением и
гордостью без восторга и приятных эмоций, и тут же забыл.
Умея ускорять и замедлять время, Сухов-Единый, олицетворение Закона
Веера, огляделся. Теперь ему были доступны высшие сияния, о которых
когда-то говорил Зу-л-Кифл, сам толком не понимая, что это такое, а также
все процессы в мирах-вселенных Шаданакара. Катастрофа еще не произошла, но
Веер действительно начал складываться. Потенциальные барьеры, разделявшие
хроны с разным ходом времени, становились тоньше, лопались, исчезали, и
хроны "проваливались" друг в друга, порождая взрывы вакуума в них, из
которых выделялась энергия, способная уничтожить любую вселенную. Во
взаимопроникших хронах рождалась "стоячая волна" Хаоса, отрицающая всякий
порядок и жизнь.
Эти хроны находились на краях "лестницы Шаданакара", рядом с Болотом
Смерти и мирами Великих игв, то есть "далеко" от цивилизованных миров, но
процесс, если он уже начался, остановить было очень трудно, и время общего
коллапса не играло роли, сколь большим ни казался бы его отрезок до
финала.
Никита глянул "в начало времен" более внимательно. Где-то там
шевелился выбравшийся из своей тюрьмы-вселенной Люцифер, изредка
встряхивая Веер.
Он знал, что Принцип-регулятор универсума, высший Закон Веера,
заработал.
- Пошли к нему, - сказал Никита внутрь себя. - Все равно он нас ждет,
а я хочу предложить ему компромисс, от которого он, может быть, и не
откажется.
Никто из магов-оболочек Единого не возразил, успев разобратьсяв
движении мысли Никиты, лишь Велиал добавил в композицию общего согласия
нотку скептической меланхолии.
Ощущая одномоментно все то же, что и каждый из магов:
воинственно-безмятежную готовность Уэ-Уэтеотля к смерти за правое дело,
философскую сосредоточенность Зу-л-Кифла, возбужденное нетерпение
Яросвета, экзотическое любопытство роя пчел Магэльфа, сомнения Велиала,
поддержку Дадхикравана, играющего роль общего канала пси-связи, восторг и
безмерное удивление Такэды, такое же удивление и нежное тепло Ксении, -
Сухов-Единый о_б_н_я_л их всех и, шагнув сквозь мертвые миры верхнего
конца "лестницы Шаданакара", замер на мгновение перед стеной, отделяющей
Веер от Суфэтха. Но теперь он не боялся "кладбища" Шаданакара, потому что
и для Суфэтха стал если и не Законом, то достойным внимания Правилом. И
"кладбище" пропустило его, лишь обдав немыслимым холодом запредельных
непостижимых пространств.
Невредимый, он вошел в мир Люцифера "через задворки", а нес
"парадного входа".
Природа на терпит шаблонов, и Веер, как Метавселенная, реализовавшая
триллионы миров, отличных друг от друга, вполне и наглядно демонстрировал
правоту вышесказанного. Хрон Люцифера, которому вполне можно было дать
название Ад, не библейский, а гораздо более масштабный и страшный, не
поддающийся описанию, тоже подтверждал это правило. Он и в момент рождения
Шаданакара отличался от остальных его миров-пластин, а когда Люцифер
заявил о себе в полный голос, этот хрон и вовсе выпал из разряда миров,
годных для эстетического созерцания другими формами интеллекта. А потом
Люцифер создал Хаос...
В первые мгновения Никита ничего не увидел и не ощутил, словно
окунулся в абсолютную пустоту подземелья, не способную затронуть ни один
орган чувств.
Великая Тишина обрушилась на голову Сухова; тишина, отрицающая любой
процесс как синтеза, так и распада, любое движение; тишина, отрицающая не
только жизнь, ной смерть как совокупность событий.
Потом пришло ощущение глубины, а с ним - влекущее, соблазнительное,
сладостно-жуткое ощущение инородности.
И эти впечатления были самыми рациональными, хотя и не прямого
действия, остальные не вмещались в понятия земного языка. Но ни один орган
чувств, реагирующий на физические воздействия, а их у Сухова-Единого было
не меньше сотни, не сработал! Мир Люцифера не имел ни цвета, ни вкуса, ни
запаха, ни объема, ни каких-либо ориентиров, ни других характеристик,
которые можно было почувствовать или измерить. Никита не сразу смог
определиться и отыскать способ ориентироваться в этом вселенском Нигде.
Хунь-дунь, пришло на ум чье-то определение. Вероятно, отозвалось "я"
Такэды.
Затем Никита ощутил холод: Хаос Люцифера был агрессивен, отнимая,
высасывая энергию. Не так, как Суфэтх, но тоже с большой жадностью.
Оставаться в этом мире долго не стоило.
Наконец по судорогам магиполя Сухов определил примерные координаты
конкретного "дома" Люцифера и прорубил мечом "ущелье" в сплошной пелене
Великой Тишины. Но и стоя у "ворот" обиталища Люцифера, он все равно
ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Дом хозяина оставался
недоступен даже эйдосу - совокупной сфере чувств Единого, несмотря на
попытки "сотворить свет", то есть установить здесь верховенство Закона
Веера. Тогда Никита напрягся предельно, щедро расходуя энергию, силы,
интеллект и эмоции Единого, достиг сатори, мига просветления, дающего
власть над любым природным явлением, и Хаос уступил.
Перед Единым во всем великолепии открылась "усадьба" Люцифера -
сложнейшая многомерная "снежинка" с текучим узором, эквивалентная по
объему вселенной с Землей и Солнцем, собранная из сияющих звезд-бездн,
пространстве локальным ходом времен и эстетикой странных и парадоксальных
гармоний, вернее, антигармоний. Хаос, созданный хозяином "усадьбы" и
способный "съесть" любой физический объект, превратить его в ничто, ничуть
не влиял на "дом" Люцифера. И Никита почувствовал если не страх, то некую
мимолетную слабость, лишившую его решительности и воли. Но длилось это
состояние одно мгновение, воля остальных личностей, составляющих Единого,
не дала ему расслабиться. Никите напомнили, что он Принцип-регулятор,
способный изменить ход событий в любом уголке Веера. Тогда он, вспомнив
известный дзэнский коан: "Если хлопок двух ладоней таков, то каков хлопок
одной ладони?" - позвал Люцифера "хлопком одной ладони". Молча. И был
вознагражден. Первой реакцией Люцифера было безмерное удивление. И вдруг
словно судорога передернула весь огромный, заполненный Хаосом, мир, и
перед Единым на фоне "звездного" сияния исполинской черной фигурой, чем-то
схожей с человеческим обликом, возник Люцифер.
Долго-долго маги-творцы смотрели друг на друга, не говоря ни слова ни
в одном диапазоне, оценивали, думали, сравнивали возможности, будто
подчеркивая красоту формулы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102