– Пока шло это рассуждение, черный чародей вроде совсем успокоился и даже начал благодушно кивать, как бы соглашаясь, так что Джерри приободрился и закончил скромно, но с достоинством: – Вот я и жду, собственно, когда вы с ерундой покончите и скажете, чего от меня надо, и все такое…
Нимрааза охватило стойкое чувство ирреальности происходящего, но, с другой стороны, логика Джерри была ясна и отчасти корректна. Просто он по молодости кое-что недосмотрел, и на это следовало указать. Можно даже в мягкой, доброжелательной форме, поскольку впадать в ярость по новой казалось абсолютно бесполезным.
– Видишь ли, в чем дело, молодой друг, я готов пойти навстречу твоим пожеланиям и с ерундой немедленно покончу. А заодно и с этим разговором. Потому как ничего мне от тебя не надо. Совершенно ничего. Да и что бы это могло быть, скажи на милость? А?.. Молчишь? Ну, прояви фантазию, если ты знаешь, что это такое… Все равно молчишь? Очень плохо, а то, глядишь, и заинтересовал бы чем-нибудь, пока еще не поздно. Ты ведь, по сути, прав насчет легенд – с героями и прочими большими шишками из вражеского лагеря цацкались непозволительно много. Но ты только представь на минутку, что будет, если кто-нибудь сделает наконец выводы из ошибок прошлого…
Джерри представил. Ему не понравилось. Совсем не понравилось. И если бы Нимрааз ставил цель все-таки дать ему почувствовать, какой он маленький и никчемный сопляк, то задача была полностью решена. Но теперь черному чародею переживания пленника были уже глубоко безразличны – он нашел (или считал, что нашел) ответ на мучавший его вопрос, а главное, высказанные им же самим мысли были столь нетривиальны и интригующи, что к остальному интерес оказался утрачен. Нимрааз вызвал своего помощника, приказал забрать Джерри и привести следующего, после чего до самого прихода Эрика пребывал в задумчивости, носившей откровенно крамольный характер.
Вкус крамолы сладок, поэтому не удивительно, что появление молодого барона было встречено без энтузиазма. Тем более, что в свете новых веяний и говорить-то с ним было незачем. Правда, как с удовлетворением отметил Нимрааз, данный экземпляр хоть ведет себя нормально, а то после Джерри оставалось ощущение, что мир в последнее время изменился не в лучшую сторону (точнее, сошел с ума). Эрик же вполне вписывался в привычные рамки: старался держаться независимо, даже гордо – спина прямая, голова откинута, одна нога чуть выдвинута вперед, – тем не менее надпись «я не трус, но я боюсь» была выведена на его челе аршинными буквами.
Поскольку прежний план разговора – все эти дурацкие вопросы – уже утратил актуальность, Нимрааз молча изучал Эрика, которому все труднее было сохранять гордый и независимый вид. Ну, о чем можно говорить с этим молокососом? Что он знает? Что интересного может сказать по какому-либо поводу? Оставалось пожалуй, только, немного поизмываться, такой, к примеру, шарик запустить…
– И как, ты думаешь, ты выглядишь со стороны? – любезно поинтересовался черный чародей, и Эрик от неожиданности чуть не выпалил правду: мол, довольно глупо. Однако ему удалось сдержаться, и после некоторого размышления он даже сподобился на агрессивный ответ:
– Как могу, так и выгляжу! – Прозвучало неплохо, четко, без предательской дрожи в голосе. Эрик был собой доволен. И Нимрааз, казалось, тоже был им доволен.
– Молодец. Правильно. Не выдавать страх, хотя коленки трясутся, плевать на угрозы, а то и вовсе смеяться над врагом. Здравая позиция. Именно так, по-твоему, должен вести себя истинный защитник Добра перед лицом превосходящих сил Тьмы?
– А это-то тут при чем? – совершенно искренне удивился Эрик, и Нимрааз вдруг почувствовал, что, возможно, слегка поторопился с выводами о его нормальности.
– Что значит «при чем»? Ты разве не собираешься защищать Добро?
– Собираюсь, – с долей смущения признал Эрик. – Но не сейчас же.
Еще один с железной логикой. Не слишком ли? Черный маг ощутил, что если продолжать и дальше в таком духе, то он рискует просто сомлеть. Резко подавшись вперед, Нимрааз заговорил своим лучшим ледяным, наводящим ужас голосом:
– А когда? В следующей жизни? Пока же и утруждать себя не стоит?! Или, может, с твоей точки зрения, все идет неплохо? Так, что ли?
Молодой барон отчетливо видел, что бесит собеседника, но причин этого не понимал. К тому же на ор и давление со стороны старших у него включался выработанный годами рефлекс, поэтому он позабыл бояться и огрызнулся:
– Нет, все идет неважно. Но что, интересно, я-то могу сделать? – Вопрос не был риторическим, тем не менее черный намерений ответить не показывал, и Эрик решил развить мысль: – Вы нас захватили в плен, посадили под замок. Наверное, я должен хотеть сбежать. Я и хочу, положим. Очень хочу. Только вот как, не знаю. И сомневаюсь, что вы меня за тем позвали, чтобы об этом рассказать.
– Не за этим, – лаконично подтвердил Нимрааз, и Эрик совсем разошелся:
– Тогда, может, чтобы посмотреть, как я от страха трясусь? Необычайно любопытно, должно быть. Считай, и не видели такого ни разу…
– Такого действительно не видел, – снова кивнул Нимрааз и понял, что надо заканчивать. Смысла как не было, так и не предвиделось, а план поизмываться с треском проваливался. Если только он не собирался поощрять глумление над самим собой. – Ты прав, позвал я тебя совершенно зря, поскольку, как я только что объяснял твоему товарищу, никакого дела до вас у меня нет и не может быть. А общаться с вами себе дороже… Скажи-ка, а ты тоже ожидал, что я начну вести с тобой переговоры, на свою сторону переманивать, золотые горы сулить?
– Ну… – Эрик в принципе ожидал именно этого, хотя допускал и возможность худшего развития событий – допроса, угроз, а то и чего похлеще. Признаваться же, что черный в целом верно угадал его настроения, почему-то не хотелось, а ждать, пока он придумает, как выкрутиться, никто не стал.
– Понятно. О Тьма, куда мы катимся?! Таковы они, нынешние герои!.. – Помолчав несколько секунд, черный чародей тихо, с интонацией, которой Эрик не понял, произнес: – Уйди отсюда! Немедленно!
После исчезновения молодого барона Нимраазу понадобилось некоторое время для восстановления душевного равновесия, но затем он пришел во вполне хорошее настроение и принялся составлять рапорт наверх. Для разнообразия это была победная реляция, в которой сообщалось о благополучном завершении миссии, но особенно нетрадиционной получилась концовка послания, где черный чародей излагал свои рекомендации относительно дальнейшего развития ситуации. Самодеятельность или даже проявление словесной инициативы в организации Властелина Тьмы не приветствовались никогда, и уж кому-кому, а Нимраазу это было прекрасно известно, но он счел такую вольность наименьшим злом. Ибо вне зависимости от указаний высшего начальства предполагал поступить сообразно собственному видению момента, а так вдруг еще и одобрение будет получено…
Тем временем Бьорн Скиталец продолжал переживать далеко не лучший день в своей жизни. Всегда неприятно, когда тебя игнорируют, но после возвращения Эрика и отсутствия новых приглашений, волшебник интуитивно почувствовал, что это становится еще и опасно. Переходит, так сказать, из разряда уязвленного самолюбия в некую реальную угрозу… Естественно, Бьорн взялся за Джерри и Эрика с целью выяснить содержание их бесед с врагом. Ни тот ни другой колоться не хотели, поскольку ничего исключительно важного вроде не заметили, но зато справедливо полагали, что сами в диспуте не слишком-то отличились. Впрочем, надолго их отнекиваний не хватило – Бьорн, даже лишенный магической силы, обладал значительным даром убеждения и в результате получил пересказы разговоров, слово в слово, по два раза. И в отличие от своих подопечных нашел там много чего. И уж особенно показателен был последний спич Нимрааза, произнесенный в честь Джерри. Слова черного чародея пали на хорошо удобренную почву подозрений, и Бьорн практически уверился, что понимает, к чему идет дело. Беда была одна – ни малейших приятных сдвигов в их положении не наметилось. Да, он хотел, чтобы ситуация изменилась хоть как-то, и вот пожалуйста… Только новых шансов на горизонте не забрезжило. Напротив, следовало начать перебирать старые: маленькие, большие, хитроумные, наивные – любые. И срочно, «пока еще не поздно», как выразился Нимрааз…
* * *
Покуда Бьорн безрадостно и безуспешно пытался что-нибудь придумать, Судьба уже взялась за привычную работу по вызволению своих избранников из всякого дерьма, и выражалось это в том, что в одной небольшой пещерке неподалеку от Дун Дондра происходил настоящий военный совет, посвященный проблеме освобождения волшебника и компании. Держали совет Фин и Элли, и это может вызвать законное удивление, учитывая обстоятельства, при которых мы с ними расстались. Однако с тех пор произошли некоторые изменения, причем в количестве достаточном, чтобы было о чем посовещаться.
Собственно, вновь блестяще показала себя концепция, уже апробированная Элли и заключающаяся в том, что если вы оказались на обочине жизни, где скучно, плохо или просто делать нечего, то начать исправление положения нужно с перемещения в сторону центра событий. Вот и на этот раз наслаждаться обществом друг друга во время путешествия по пещерам Ард Гриз Элли и Фин смогли совсем недолго – буквально через пару часов на одном из многочисленных стыков туннелей их внезапно и бесшумно окружила группа невысоких, крепко сбитых теней. Элли успела здорово струхнуть, прежде чем Фин поведала ей, что это свои, а затем всех участников встречи захватили куда более сложные переживания. Потому что, если смотреть на вещи с точки зрения Фин, то это, безусловно, были свои, то есть гномы, но в некотором смысле они были слишком уж свои, а именно: наш старый знакомый Балрокзор и его небольшая дружина.
В последующие часы хуже всех пришлось Элли. Другие (читай, Фин и Балрокзор) были заняты ведением переговоров, пусть даже весьма напряженных и нервных, но это хоть какое-то дело. А девушке, ни слова не понимавшей по-гномьи, оставалось лишь ждать окончания разборки, не питая при этом ни малейших иллюзий относительно того, каким оно окажется. Элли уважала гномиху и отдавала дань твердости ее характера, но считала перспективу сопротивления в какой-либо форме безнадежной. Как высшее достижение, по ее мнению, проходило уже то, что гномы в отличие от гоблинов сразу не повязали им руки-ноги и не поволокли в сторону, обратную Дун Дондру. И стоит признать: это было хорошее, квалифицированное мнение…
К огромному удивлению Элли, в один прекрасный момент, венчавший наиболее бурную часть диалога, Балрокзор неожиданно прекратил спорить, отдал ряд команд, и гномы, выстроившись гуськом, пошли в направлении, в котором они и двигались с Фин до этого. Сама гномиха молча последовала за отрядом, Элли, в легком обалдении, тоже, и думалось ей, что либо путаница какая-то происходит, либо схема лабиринта здесь такая, что иначе не пройти, а вскоре они свернут и… И ничего подобного. После продолжительного марша, к исходу которого Элли совершенно вымоталась, гномы организовали привал, и, судя по предпринимаемым предосторожностям, находились они неподалеку от сердца вражеской территории. Стоит отдать должное, невзирая на усталость, Элли попыталась расспросить Фин, но та почему-то пребывала в исключительно дурном расположении духа и проворчала только, что обязательно все ей расскажет, но потом, после отдыха.
Элли такой подход вполне устроил, но когда, хорошенько выспавшись и позавтракав вместе с остальными какой-то маловразумительной гномьей едой, она вновь получила от Фин ответ, что объяснения будут позже, а пока то надо да се, здорово обиделась. Она даже понимала, всю бессмысленность свего поведения, поскольку было очевидно: гномам – всем вместе и каждому в отдельности – глубоко плевать на ее чувства, но не дуться на весь мир в такой ситуации оказалось невозможно. Да и что еще делать, сидя в одиночестве на голом камне в промозглой пещере, затерянной в недрах гор, населенных существами, которым ты в самом лучшем случае безразличен… В общем, нет ничего удивительного в том, что, когда Фин пришла-таки навестить подругу, села рядом и деловито сообщила:
– Надо решать, как быть дальше, – реакция получилась суховатой:
– Надо, так решай. Я-то тут при чем?
Столь явный афронт удивил гномиху, но, поразмыслив, она признала, что и вправду вела себя не слишком любезно.
– Ладно, извини. Но я серьезно.
– Представь, я тоже.
– Правда? Ну, дело хозяйское. Только, учти: очень долго уговаривать не буду.
Сдаваться так вот сразу было совершенно не в характере Элли, но некая нервозность в облике Фин намекала на то, что угроза насчет отсутствия уговоров будет незамедлительно приведена в исполнение, а посему девушка сделала вид, будто все недоразумения забыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Нимрааза охватило стойкое чувство ирреальности происходящего, но, с другой стороны, логика Джерри была ясна и отчасти корректна. Просто он по молодости кое-что недосмотрел, и на это следовало указать. Можно даже в мягкой, доброжелательной форме, поскольку впадать в ярость по новой казалось абсолютно бесполезным.
– Видишь ли, в чем дело, молодой друг, я готов пойти навстречу твоим пожеланиям и с ерундой немедленно покончу. А заодно и с этим разговором. Потому как ничего мне от тебя не надо. Совершенно ничего. Да и что бы это могло быть, скажи на милость? А?.. Молчишь? Ну, прояви фантазию, если ты знаешь, что это такое… Все равно молчишь? Очень плохо, а то, глядишь, и заинтересовал бы чем-нибудь, пока еще не поздно. Ты ведь, по сути, прав насчет легенд – с героями и прочими большими шишками из вражеского лагеря цацкались непозволительно много. Но ты только представь на минутку, что будет, если кто-нибудь сделает наконец выводы из ошибок прошлого…
Джерри представил. Ему не понравилось. Совсем не понравилось. И если бы Нимрааз ставил цель все-таки дать ему почувствовать, какой он маленький и никчемный сопляк, то задача была полностью решена. Но теперь черному чародею переживания пленника были уже глубоко безразличны – он нашел (или считал, что нашел) ответ на мучавший его вопрос, а главное, высказанные им же самим мысли были столь нетривиальны и интригующи, что к остальному интерес оказался утрачен. Нимрааз вызвал своего помощника, приказал забрать Джерри и привести следующего, после чего до самого прихода Эрика пребывал в задумчивости, носившей откровенно крамольный характер.
Вкус крамолы сладок, поэтому не удивительно, что появление молодого барона было встречено без энтузиазма. Тем более, что в свете новых веяний и говорить-то с ним было незачем. Правда, как с удовлетворением отметил Нимрааз, данный экземпляр хоть ведет себя нормально, а то после Джерри оставалось ощущение, что мир в последнее время изменился не в лучшую сторону (точнее, сошел с ума). Эрик же вполне вписывался в привычные рамки: старался держаться независимо, даже гордо – спина прямая, голова откинута, одна нога чуть выдвинута вперед, – тем не менее надпись «я не трус, но я боюсь» была выведена на его челе аршинными буквами.
Поскольку прежний план разговора – все эти дурацкие вопросы – уже утратил актуальность, Нимрааз молча изучал Эрика, которому все труднее было сохранять гордый и независимый вид. Ну, о чем можно говорить с этим молокососом? Что он знает? Что интересного может сказать по какому-либо поводу? Оставалось пожалуй, только, немного поизмываться, такой, к примеру, шарик запустить…
– И как, ты думаешь, ты выглядишь со стороны? – любезно поинтересовался черный чародей, и Эрик от неожиданности чуть не выпалил правду: мол, довольно глупо. Однако ему удалось сдержаться, и после некоторого размышления он даже сподобился на агрессивный ответ:
– Как могу, так и выгляжу! – Прозвучало неплохо, четко, без предательской дрожи в голосе. Эрик был собой доволен. И Нимрааз, казалось, тоже был им доволен.
– Молодец. Правильно. Не выдавать страх, хотя коленки трясутся, плевать на угрозы, а то и вовсе смеяться над врагом. Здравая позиция. Именно так, по-твоему, должен вести себя истинный защитник Добра перед лицом превосходящих сил Тьмы?
– А это-то тут при чем? – совершенно искренне удивился Эрик, и Нимрааз вдруг почувствовал, что, возможно, слегка поторопился с выводами о его нормальности.
– Что значит «при чем»? Ты разве не собираешься защищать Добро?
– Собираюсь, – с долей смущения признал Эрик. – Но не сейчас же.
Еще один с железной логикой. Не слишком ли? Черный маг ощутил, что если продолжать и дальше в таком духе, то он рискует просто сомлеть. Резко подавшись вперед, Нимрааз заговорил своим лучшим ледяным, наводящим ужас голосом:
– А когда? В следующей жизни? Пока же и утруждать себя не стоит?! Или, может, с твоей точки зрения, все идет неплохо? Так, что ли?
Молодой барон отчетливо видел, что бесит собеседника, но причин этого не понимал. К тому же на ор и давление со стороны старших у него включался выработанный годами рефлекс, поэтому он позабыл бояться и огрызнулся:
– Нет, все идет неважно. Но что, интересно, я-то могу сделать? – Вопрос не был риторическим, тем не менее черный намерений ответить не показывал, и Эрик решил развить мысль: – Вы нас захватили в плен, посадили под замок. Наверное, я должен хотеть сбежать. Я и хочу, положим. Очень хочу. Только вот как, не знаю. И сомневаюсь, что вы меня за тем позвали, чтобы об этом рассказать.
– Не за этим, – лаконично подтвердил Нимрааз, и Эрик совсем разошелся:
– Тогда, может, чтобы посмотреть, как я от страха трясусь? Необычайно любопытно, должно быть. Считай, и не видели такого ни разу…
– Такого действительно не видел, – снова кивнул Нимрааз и понял, что надо заканчивать. Смысла как не было, так и не предвиделось, а план поизмываться с треском проваливался. Если только он не собирался поощрять глумление над самим собой. – Ты прав, позвал я тебя совершенно зря, поскольку, как я только что объяснял твоему товарищу, никакого дела до вас у меня нет и не может быть. А общаться с вами себе дороже… Скажи-ка, а ты тоже ожидал, что я начну вести с тобой переговоры, на свою сторону переманивать, золотые горы сулить?
– Ну… – Эрик в принципе ожидал именно этого, хотя допускал и возможность худшего развития событий – допроса, угроз, а то и чего похлеще. Признаваться же, что черный в целом верно угадал его настроения, почему-то не хотелось, а ждать, пока он придумает, как выкрутиться, никто не стал.
– Понятно. О Тьма, куда мы катимся?! Таковы они, нынешние герои!.. – Помолчав несколько секунд, черный чародей тихо, с интонацией, которой Эрик не понял, произнес: – Уйди отсюда! Немедленно!
После исчезновения молодого барона Нимраазу понадобилось некоторое время для восстановления душевного равновесия, но затем он пришел во вполне хорошее настроение и принялся составлять рапорт наверх. Для разнообразия это была победная реляция, в которой сообщалось о благополучном завершении миссии, но особенно нетрадиционной получилась концовка послания, где черный чародей излагал свои рекомендации относительно дальнейшего развития ситуации. Самодеятельность или даже проявление словесной инициативы в организации Властелина Тьмы не приветствовались никогда, и уж кому-кому, а Нимраазу это было прекрасно известно, но он счел такую вольность наименьшим злом. Ибо вне зависимости от указаний высшего начальства предполагал поступить сообразно собственному видению момента, а так вдруг еще и одобрение будет получено…
Тем временем Бьорн Скиталец продолжал переживать далеко не лучший день в своей жизни. Всегда неприятно, когда тебя игнорируют, но после возвращения Эрика и отсутствия новых приглашений, волшебник интуитивно почувствовал, что это становится еще и опасно. Переходит, так сказать, из разряда уязвленного самолюбия в некую реальную угрозу… Естественно, Бьорн взялся за Джерри и Эрика с целью выяснить содержание их бесед с врагом. Ни тот ни другой колоться не хотели, поскольку ничего исключительно важного вроде не заметили, но зато справедливо полагали, что сами в диспуте не слишком-то отличились. Впрочем, надолго их отнекиваний не хватило – Бьорн, даже лишенный магической силы, обладал значительным даром убеждения и в результате получил пересказы разговоров, слово в слово, по два раза. И в отличие от своих подопечных нашел там много чего. И уж особенно показателен был последний спич Нимрааза, произнесенный в честь Джерри. Слова черного чародея пали на хорошо удобренную почву подозрений, и Бьорн практически уверился, что понимает, к чему идет дело. Беда была одна – ни малейших приятных сдвигов в их положении не наметилось. Да, он хотел, чтобы ситуация изменилась хоть как-то, и вот пожалуйста… Только новых шансов на горизонте не забрезжило. Напротив, следовало начать перебирать старые: маленькие, большие, хитроумные, наивные – любые. И срочно, «пока еще не поздно», как выразился Нимрааз…
* * *
Покуда Бьорн безрадостно и безуспешно пытался что-нибудь придумать, Судьба уже взялась за привычную работу по вызволению своих избранников из всякого дерьма, и выражалось это в том, что в одной небольшой пещерке неподалеку от Дун Дондра происходил настоящий военный совет, посвященный проблеме освобождения волшебника и компании. Держали совет Фин и Элли, и это может вызвать законное удивление, учитывая обстоятельства, при которых мы с ними расстались. Однако с тех пор произошли некоторые изменения, причем в количестве достаточном, чтобы было о чем посовещаться.
Собственно, вновь блестяще показала себя концепция, уже апробированная Элли и заключающаяся в том, что если вы оказались на обочине жизни, где скучно, плохо или просто делать нечего, то начать исправление положения нужно с перемещения в сторону центра событий. Вот и на этот раз наслаждаться обществом друг друга во время путешествия по пещерам Ард Гриз Элли и Фин смогли совсем недолго – буквально через пару часов на одном из многочисленных стыков туннелей их внезапно и бесшумно окружила группа невысоких, крепко сбитых теней. Элли успела здорово струхнуть, прежде чем Фин поведала ей, что это свои, а затем всех участников встречи захватили куда более сложные переживания. Потому что, если смотреть на вещи с точки зрения Фин, то это, безусловно, были свои, то есть гномы, но в некотором смысле они были слишком уж свои, а именно: наш старый знакомый Балрокзор и его небольшая дружина.
В последующие часы хуже всех пришлось Элли. Другие (читай, Фин и Балрокзор) были заняты ведением переговоров, пусть даже весьма напряженных и нервных, но это хоть какое-то дело. А девушке, ни слова не понимавшей по-гномьи, оставалось лишь ждать окончания разборки, не питая при этом ни малейших иллюзий относительно того, каким оно окажется. Элли уважала гномиху и отдавала дань твердости ее характера, но считала перспективу сопротивления в какой-либо форме безнадежной. Как высшее достижение, по ее мнению, проходило уже то, что гномы в отличие от гоблинов сразу не повязали им руки-ноги и не поволокли в сторону, обратную Дун Дондру. И стоит признать: это было хорошее, квалифицированное мнение…
К огромному удивлению Элли, в один прекрасный момент, венчавший наиболее бурную часть диалога, Балрокзор неожиданно прекратил спорить, отдал ряд команд, и гномы, выстроившись гуськом, пошли в направлении, в котором они и двигались с Фин до этого. Сама гномиха молча последовала за отрядом, Элли, в легком обалдении, тоже, и думалось ей, что либо путаница какая-то происходит, либо схема лабиринта здесь такая, что иначе не пройти, а вскоре они свернут и… И ничего подобного. После продолжительного марша, к исходу которого Элли совершенно вымоталась, гномы организовали привал, и, судя по предпринимаемым предосторожностям, находились они неподалеку от сердца вражеской территории. Стоит отдать должное, невзирая на усталость, Элли попыталась расспросить Фин, но та почему-то пребывала в исключительно дурном расположении духа и проворчала только, что обязательно все ей расскажет, но потом, после отдыха.
Элли такой подход вполне устроил, но когда, хорошенько выспавшись и позавтракав вместе с остальными какой-то маловразумительной гномьей едой, она вновь получила от Фин ответ, что объяснения будут позже, а пока то надо да се, здорово обиделась. Она даже понимала, всю бессмысленность свего поведения, поскольку было очевидно: гномам – всем вместе и каждому в отдельности – глубоко плевать на ее чувства, но не дуться на весь мир в такой ситуации оказалось невозможно. Да и что еще делать, сидя в одиночестве на голом камне в промозглой пещере, затерянной в недрах гор, населенных существами, которым ты в самом лучшем случае безразличен… В общем, нет ничего удивительного в том, что, когда Фин пришла-таки навестить подругу, села рядом и деловито сообщила:
– Надо решать, как быть дальше, – реакция получилась суховатой:
– Надо, так решай. Я-то тут при чем?
Столь явный афронт удивил гномиху, но, поразмыслив, она признала, что и вправду вела себя не слишком любезно.
– Ладно, извини. Но я серьезно.
– Представь, я тоже.
– Правда? Ну, дело хозяйское. Только, учти: очень долго уговаривать не буду.
Сдаваться так вот сразу было совершенно не в характере Элли, но некая нервозность в облике Фин намекала на то, что угроза насчет отсутствия уговоров будет незамедлительно приведена в исполнение, а посему девушка сделала вид, будто все недоразумения забыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48