Действительно, зачем выть, когда дичь загнана? Этой простой логике волков следуют и оборотни, хотя между ними и обычными зверями есть в этом плане одно существенное отличие, которое будет отмечено позже.
Так все и произошло. Сначала нарастающий вой перестал звучать слитно и рассыпался на отдельные голоса, затем растекся, словно охватывая полукругом стоянку с костром в центре и, наконец, резко оборвался, после чего в течение достаточно продолжительного времени ничего не происходило. Лишь очень внимательный и чуткий наблюдатель мог бы заметить проскальзывающие то здесь, то там тени. Однако Скиталец, бывший не только внимательным, но и весьма квалифицированным наблюдателем, не хотел этим ограничиваться и упорно продолжал отслеживать тени, пока не поймал одну из них в нужном ракурсе. Его интересовали глаза, и он их увидел – здоровенные, круглые и горящие. Горящие тем жутковатым красным огоньком, что отличает все порождения Тьмы. М-да, настоящие волколаки в самом соку, никаких ошибок.
Если бы волшебник подождал, то ему не пришлось бы утомлять зрение, потому как один из вновь прибывших гостей неожиданно выставил себя на всеобщее обозрение. То ли он был самым смелым, то ли самым дурным, а может, волколаки жребий кинули, кому проводить разведку боем, но матерый серый оборотень вышел вдруг на границу освещенного пространства, постоял, нервно подрагивая хвостом, и зарычал на раздражающий огонь, оскалив белые клыки. Стоит заметить, что с почтительного расстояния, к тому же с дерева они не выглядели столь уж пугающе. В целом в близости вид врага оказал на молодежь скорее успокаивающее воздействие. Волк как волк, ну пусть крупный, в конце концов – эка невидаль…
Бьорн, несколько лучше знавший противника и понимавший намерения данного конкретного экземпляра, не отреагировал никак, вследствие чего оборотень, несколько сбитый с толку, заткнул пасть и сделал пару крадущихся шагов на полусогнутых, готовых к прыжку лапах. Ничего. Волколак еще постоял, покрутил башкой, а затем уже вполне деловитой походкой направился к тюкам, сваленным у костра неаккуратной кучей. Вот тут-то волшебник и запулил. Без каких-либо пассов и громогласных заклятий с магического посоха сорвалась ослепительная белая молния, угодившая оборотню в загривок. Душераздирающий визг, запах паленой шерсти, судорожные подергивания конечностей – через минуту волколак застыл без движения, став, по всей очевидности, мертвым. Правда, для этих созданий подобный исход фатальным не назовешь, зато агония была хоть и короткой, но явно чрезвычайно болезненной.
«Думаю, мы друг друга поняли», – мысленно обратился Бьорн к противникам, и дальнейшее развитие событий показало, что так оно и есть. Последовала еще одна серия слабых шорохов, несколько большее, чем прежде, число теней могло быть замечено рядом с дубом, а после покой ночного леса ничто уже не нарушало. Как правильно предполагал старый маг, оборотни, точно определив его местонахождение (запахи, когда имеешь дело с по-настоящему могущественными магами, не вполне надежны), перегруппировались, рассредоточившись вокруг дуба, и принялись стеречь. Зачем? Это пока оставалось не до конца понятным, но в любом случае было единственным, на что способны волки-оборотни в такой ситуации.
Бьорн еще не успел серьезно задуматься над насущными проблемами, как они сами напомнили о себе голосом Джерри, также смекнувшего, на каких принципах построены взаимоотношения волшебника и волколаков.
– И долго мы тут будем сидеть, аки птицы, блин, перелетные? – поинтересовался он с верхней, далеко не самой удобной на дубе развилки.
– До рассвета. Оборотни не выносят дневного света и уйдут прятаться в какие-нибудь норы.
– А потом чего?
Бьорн вынужденно промолчал, но Джерри не унялся:
– Не, я не понял, назавтра мы что ль снова на ветках будем куковать? Эдак к концу недели вся задница мозолями покроется!
– Я отлично лечу мозоли, – успокоил его чародей. – Но если есть идеи получше, выкладывай, не стесняйся!
– Да говорил уже, урыть их надо, и все дела! – мрачно пробурчал Джерри, хотя и понимал: сейчас старик взовьется…
Надо признать, Бьорн пока то да се и сам укрепился во мнении, что волколаков надо бы урыть, наплевав на всякие педагогические последствия. Оставалась только одна загвоздка: как это сделать – серебряный дождь почему-то так и не пролился, и оборотни в соответствии с худшими предположениями вовсе не стремились оказаться урытыми в открытой схватке. Для Джерри волшебник изложил все это экспансивнее и проще:
– Достал ты меня, язви твою душу! Тоже не люблю повторяться, но придется: бери мой посох, прыгай вниз и давай наяривай! А когда оборотни разбегутся, будешь гоняться в темноте за каждым в отдельности, пока лоб на хрен не расшибешь!
После такой отповеди Бьорн не ожидал ответа, но едва он слегка поостыл, как голос сверху зазвучал вновь:
– Ну, я понял в общем. Так чего делать-то будем?
Пришлось волшебнику считать до ста, чего с ним давненько не случалось.
– Спать. Вы привяжетесь веревками к дереву и будете спать. А я покараулю вещи.
Джерри заткнулся, но закапризничала Фин:
– Я все равно не засну, – сообщила она снизу, с самой широкой и прочной ветви.
Арифметические упражнения помогали надолго, поэтому Бьорн лишь холодно бросил:
– Дело хозяйское, – и на этом все угомонились.
Но и после этого волшебник несколько минут напряженно выжидал, боясь спугнуть наступившую тишину, чувствуя, как с каждым днем крепнет его симпатия к Бугаю. А затем пришло самое подходящее время для подведения очередных промежуточных итогов. И по сравнению с предыдущими результатами никаких положительных сдвигов не наметилось. Куда там…
Итак, главная проблема внутреннего фронта – неясность с героем – не только не приблизилась к разрешению, но и вообще, похоже, зашла в тупик. Плохо. Общий уровень моральной и физической подготовленности спасателей мира чрезвычайно низок в свете задач текущих и грядущих. Очень плохо. При этом сегодняшняя попытка установить с подопечными тесный контакт не увенчалась сколь-нибудь заметным успехом. Конечно, фактор помехи в лице волков-оборотней носил объективный характер, но все равно – плохо.
Однако по сравнению с внешней ситуацией это были даже не цветочки, а так, пыльца. Начнем с того, что план – скрыться в лесах и спокойно там отсидеться – однозначно провалился. Хотя по всем канонам и не должен был. Силы Тьмы вдруг проявили прозорливость и расторопность, действуя в совершенно не присущем им стиле. Что имеется в виду? Ну, видите ли, стая волколаков голов в двадцать, а Бьорн именно так оценивал их численность, явление не слишком распространенное – может, твари эти и не такой уж раритет сами по себе, но большие единоличники по натуре. Поэтому Черный должен был готовить свой отряд специально, загодя. К тому же хоть волколаки и весьма мобильны, но крылья отращивать не умеют, а значит, чтобы поспеть сюда в столь сжатые сроки, к моменту разборок в С. Хмари должны были обретаться не дальше северных гор. И как только Нимрааз запорол свою миссию, отправились на перехват. Это означало только одно: Черный читает его, Бьорна, действия, как по открытой книге и, главное, предполагал неудачу своих посланников. Вот это уже нечто принципиально новое, ведь в былые времена Владыка Тьмы подстраховкой никогда не пользовался, будучи абсолютно уверен – уж его-то эмиссары облажаться никак не могут. Да и вообще Черный не занимался тонким локальным маневрированием. Герой находится в Даланде? Отлично, пошлем пару армий, захватим всю страну, а заодно и героя – вот нормальный подход извечного противника. А здесь что получилось? Одна небольшая группа, прогнозируемый провал, высылаем вторую, потом – третью… Да-да, именно так. По зрелом размышлении Бьорн уже был абсолютно убежден, что волколаки должны только выследить их, а следом за ними объявятся гости посерьезнее. По шкале оценок такая ситуация заслуживала балла «очень плохо».
Но это лишь один аспект, а куда большее беспокойство у Бьорна вызывал другой. В деревне Нимрааз прогнал, казалось, совершенно несуразную телегу о смене Тьмой стратегии. Дескать, никаких убийств, погромов, только переговорный процесс. И, как ни странно, действия черных магов соответствовали декларируемым намерениям. Более того, в сегодняшнем пришествии оборотней Бьорну слышались отголоски тех же странностей. Волколаки не были обязаны оповещать дичь о том, что гон начался; в отличие от волков они прекрасно могли идти по следу молча, а затем глухой ночью напасть всем скопом на стоянку. Собственно, это было бы вполне адекватно обычному поведению волков-оборотней и могло дать результат. Загрызли бы кого-нибудь не самого ловкого (волшебник не решился персонифицировать даже про себя). Так каков же смысл столь любезного и заблаговременного предупреждения? Складывалось ощущение, будто Черный ведет с ними игру, где-то похожую на кошки-мышки, и это тоже удивляло. Конечно, Владыка Тьмы со своим омерзительным характером любил позабавиться, поглумиться над жертвами, но только в случае, если считал их беззащитными (на чем, заметим, неоднократно накалывался). Но чтоб начинать выдрючиваться на столь раннем этапе, при практически равных шансах? Нет, одними психологическими извращениями такое ненормальное поведение не объяснишь, должен быть и конкретный умысел… Только разгадать его, как и другие возникшие ребусы, у Бьорна пока никак не получалось. Это уже было скверно.
И, наконец, самый прискорбный факт. Мало того, что волшебник не понимал правил игры, он еще и не видел возможности их изменить. Слепо веря в истинность проторенных путей, он не позаботился о запасных вариантах и теперь завяз в дремучих лесах в окружении врагов. И как быть? Ночевать на деревьях и надеяться, что на помощь волколакам придет нечто, с чем он управится? Такой итог выражался оценкой «просто отвратительно», по школьной системе – кол с минусом.
В общем, если бы таких результатов в руководстве надеждой мира достиг какой-нибудь другой волшебник, Скиталец назвал бы его самонадеянным растяпой, которому нельзя доверить и стадо овец пасти. В реальности же Бьорн обошелся без определений, а лишь неблагосклонно проинспектировал подведомственное хозяйство и не обнаружил никаких перемен, за исключением разве что неразборчивого шепота, доносившегося со стороны вяза. Это Бьорн откомментировал так: «Радуйся, старый пень. Хоть в чем-то не ошибся!»
* * *
Однако и здесь волшебник был прав лишь отчасти. Нетрудно догадаться, что у Элли с Эриком, по сути, впервые оказавшихся наедине за время похода, нашлось что друг другу сказать, но далеко не все из произнесенного ими стало противными для трезвомыслящих ушей романтическими бреднями. Напротив, с некоторого момента их беседа вызвала бы у Бьорна неподдельный интерес (и разумеется, в его присутствии ни за что не состоялась)…
Хотя до поры разговор шел традиционно. Обмен полагающимися вопросами, клятвенные заверения в положительных ответах, откровенные выражения радости по поводу несостоявшейся разлуки, чуть более сдержанные надежды на процветание отношений в будущем… Короче, классический ассортимент с классическим количеством повторений. Притом ни особой выдумкой, ни вспышками темперамента они не блистали, присутствовала известная дежурность и оба это чувствовали. Что послужило тому причиной: физическая отдаленность (они хоть и сидели на одном дереве, но совсем не на соседних суках, и отправляться друг к другу в гости никто не решался), усталость, обеспокоенность (хорошо бы вниз не свалиться) или все-таки нечто посерьезнее – утверждать не возьмусь. Но так или иначе, а в одной из нередких и затягивающихся пауз Эрик попытался сменить тему межличностных отношений и спросил:
– Слушай, Элли, а ты веришь во все это?
– Во что «во все»? – довольно живо переспросила она, и приободренный Эрик защебетал не думая:
– Ну как, в Черного, в волколаков, в то, что сказал волшебник…
– Ясно. Знаешь, милый, в волколаков трудно не верить. Сразу видно, что нас внизу не волки караулят. В Черного… Ну, в Черного тоже, пожалуй, верю. Старые легенды, понятно, здорово брешут, на то они и легенды, но не совсем же… это… от балды их выдумывают. А Черный во всех есть, которые не про любовь. Да и в этих во многих…
– М-м… – высказался Эрик, не сильно хотевший возвращаться на ниву чувств, но, как выяснилось, его девушка тоже туда не стремилась:
– А вот Скитальцу не очень-то верится. Вообще мало ли чего можно сказануть…
Эрик ответов такой сложности не ожидал, поэтому мозги пока еще не включил и вынужден был переспросить:
– Ты это к чему?
– Ни к чему. – Элли чувствовала, что тема скользкая, и попыталась уклониться от обсуждения, но Эрика это не устроило:
– Нет-нет, погоди! Ты тоже считаешь, будто волшебники всегда врут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Так все и произошло. Сначала нарастающий вой перестал звучать слитно и рассыпался на отдельные голоса, затем растекся, словно охватывая полукругом стоянку с костром в центре и, наконец, резко оборвался, после чего в течение достаточно продолжительного времени ничего не происходило. Лишь очень внимательный и чуткий наблюдатель мог бы заметить проскальзывающие то здесь, то там тени. Однако Скиталец, бывший не только внимательным, но и весьма квалифицированным наблюдателем, не хотел этим ограничиваться и упорно продолжал отслеживать тени, пока не поймал одну из них в нужном ракурсе. Его интересовали глаза, и он их увидел – здоровенные, круглые и горящие. Горящие тем жутковатым красным огоньком, что отличает все порождения Тьмы. М-да, настоящие волколаки в самом соку, никаких ошибок.
Если бы волшебник подождал, то ему не пришлось бы утомлять зрение, потому как один из вновь прибывших гостей неожиданно выставил себя на всеобщее обозрение. То ли он был самым смелым, то ли самым дурным, а может, волколаки жребий кинули, кому проводить разведку боем, но матерый серый оборотень вышел вдруг на границу освещенного пространства, постоял, нервно подрагивая хвостом, и зарычал на раздражающий огонь, оскалив белые клыки. Стоит заметить, что с почтительного расстояния, к тому же с дерева они не выглядели столь уж пугающе. В целом в близости вид врага оказал на молодежь скорее успокаивающее воздействие. Волк как волк, ну пусть крупный, в конце концов – эка невидаль…
Бьорн, несколько лучше знавший противника и понимавший намерения данного конкретного экземпляра, не отреагировал никак, вследствие чего оборотень, несколько сбитый с толку, заткнул пасть и сделал пару крадущихся шагов на полусогнутых, готовых к прыжку лапах. Ничего. Волколак еще постоял, покрутил башкой, а затем уже вполне деловитой походкой направился к тюкам, сваленным у костра неаккуратной кучей. Вот тут-то волшебник и запулил. Без каких-либо пассов и громогласных заклятий с магического посоха сорвалась ослепительная белая молния, угодившая оборотню в загривок. Душераздирающий визг, запах паленой шерсти, судорожные подергивания конечностей – через минуту волколак застыл без движения, став, по всей очевидности, мертвым. Правда, для этих созданий подобный исход фатальным не назовешь, зато агония была хоть и короткой, но явно чрезвычайно болезненной.
«Думаю, мы друг друга поняли», – мысленно обратился Бьорн к противникам, и дальнейшее развитие событий показало, что так оно и есть. Последовала еще одна серия слабых шорохов, несколько большее, чем прежде, число теней могло быть замечено рядом с дубом, а после покой ночного леса ничто уже не нарушало. Как правильно предполагал старый маг, оборотни, точно определив его местонахождение (запахи, когда имеешь дело с по-настоящему могущественными магами, не вполне надежны), перегруппировались, рассредоточившись вокруг дуба, и принялись стеречь. Зачем? Это пока оставалось не до конца понятным, но в любом случае было единственным, на что способны волки-оборотни в такой ситуации.
Бьорн еще не успел серьезно задуматься над насущными проблемами, как они сами напомнили о себе голосом Джерри, также смекнувшего, на каких принципах построены взаимоотношения волшебника и волколаков.
– И долго мы тут будем сидеть, аки птицы, блин, перелетные? – поинтересовался он с верхней, далеко не самой удобной на дубе развилки.
– До рассвета. Оборотни не выносят дневного света и уйдут прятаться в какие-нибудь норы.
– А потом чего?
Бьорн вынужденно промолчал, но Джерри не унялся:
– Не, я не понял, назавтра мы что ль снова на ветках будем куковать? Эдак к концу недели вся задница мозолями покроется!
– Я отлично лечу мозоли, – успокоил его чародей. – Но если есть идеи получше, выкладывай, не стесняйся!
– Да говорил уже, урыть их надо, и все дела! – мрачно пробурчал Джерри, хотя и понимал: сейчас старик взовьется…
Надо признать, Бьорн пока то да се и сам укрепился во мнении, что волколаков надо бы урыть, наплевав на всякие педагогические последствия. Оставалась только одна загвоздка: как это сделать – серебряный дождь почему-то так и не пролился, и оборотни в соответствии с худшими предположениями вовсе не стремились оказаться урытыми в открытой схватке. Для Джерри волшебник изложил все это экспансивнее и проще:
– Достал ты меня, язви твою душу! Тоже не люблю повторяться, но придется: бери мой посох, прыгай вниз и давай наяривай! А когда оборотни разбегутся, будешь гоняться в темноте за каждым в отдельности, пока лоб на хрен не расшибешь!
После такой отповеди Бьорн не ожидал ответа, но едва он слегка поостыл, как голос сверху зазвучал вновь:
– Ну, я понял в общем. Так чего делать-то будем?
Пришлось волшебнику считать до ста, чего с ним давненько не случалось.
– Спать. Вы привяжетесь веревками к дереву и будете спать. А я покараулю вещи.
Джерри заткнулся, но закапризничала Фин:
– Я все равно не засну, – сообщила она снизу, с самой широкой и прочной ветви.
Арифметические упражнения помогали надолго, поэтому Бьорн лишь холодно бросил:
– Дело хозяйское, – и на этом все угомонились.
Но и после этого волшебник несколько минут напряженно выжидал, боясь спугнуть наступившую тишину, чувствуя, как с каждым днем крепнет его симпатия к Бугаю. А затем пришло самое подходящее время для подведения очередных промежуточных итогов. И по сравнению с предыдущими результатами никаких положительных сдвигов не наметилось. Куда там…
Итак, главная проблема внутреннего фронта – неясность с героем – не только не приблизилась к разрешению, но и вообще, похоже, зашла в тупик. Плохо. Общий уровень моральной и физической подготовленности спасателей мира чрезвычайно низок в свете задач текущих и грядущих. Очень плохо. При этом сегодняшняя попытка установить с подопечными тесный контакт не увенчалась сколь-нибудь заметным успехом. Конечно, фактор помехи в лице волков-оборотней носил объективный характер, но все равно – плохо.
Однако по сравнению с внешней ситуацией это были даже не цветочки, а так, пыльца. Начнем с того, что план – скрыться в лесах и спокойно там отсидеться – однозначно провалился. Хотя по всем канонам и не должен был. Силы Тьмы вдруг проявили прозорливость и расторопность, действуя в совершенно не присущем им стиле. Что имеется в виду? Ну, видите ли, стая волколаков голов в двадцать, а Бьорн именно так оценивал их численность, явление не слишком распространенное – может, твари эти и не такой уж раритет сами по себе, но большие единоличники по натуре. Поэтому Черный должен был готовить свой отряд специально, загодя. К тому же хоть волколаки и весьма мобильны, но крылья отращивать не умеют, а значит, чтобы поспеть сюда в столь сжатые сроки, к моменту разборок в С. Хмари должны были обретаться не дальше северных гор. И как только Нимрааз запорол свою миссию, отправились на перехват. Это означало только одно: Черный читает его, Бьорна, действия, как по открытой книге и, главное, предполагал неудачу своих посланников. Вот это уже нечто принципиально новое, ведь в былые времена Владыка Тьмы подстраховкой никогда не пользовался, будучи абсолютно уверен – уж его-то эмиссары облажаться никак не могут. Да и вообще Черный не занимался тонким локальным маневрированием. Герой находится в Даланде? Отлично, пошлем пару армий, захватим всю страну, а заодно и героя – вот нормальный подход извечного противника. А здесь что получилось? Одна небольшая группа, прогнозируемый провал, высылаем вторую, потом – третью… Да-да, именно так. По зрелом размышлении Бьорн уже был абсолютно убежден, что волколаки должны только выследить их, а следом за ними объявятся гости посерьезнее. По шкале оценок такая ситуация заслуживала балла «очень плохо».
Но это лишь один аспект, а куда большее беспокойство у Бьорна вызывал другой. В деревне Нимрааз прогнал, казалось, совершенно несуразную телегу о смене Тьмой стратегии. Дескать, никаких убийств, погромов, только переговорный процесс. И, как ни странно, действия черных магов соответствовали декларируемым намерениям. Более того, в сегодняшнем пришествии оборотней Бьорну слышались отголоски тех же странностей. Волколаки не были обязаны оповещать дичь о том, что гон начался; в отличие от волков они прекрасно могли идти по следу молча, а затем глухой ночью напасть всем скопом на стоянку. Собственно, это было бы вполне адекватно обычному поведению волков-оборотней и могло дать результат. Загрызли бы кого-нибудь не самого ловкого (волшебник не решился персонифицировать даже про себя). Так каков же смысл столь любезного и заблаговременного предупреждения? Складывалось ощущение, будто Черный ведет с ними игру, где-то похожую на кошки-мышки, и это тоже удивляло. Конечно, Владыка Тьмы со своим омерзительным характером любил позабавиться, поглумиться над жертвами, но только в случае, если считал их беззащитными (на чем, заметим, неоднократно накалывался). Но чтоб начинать выдрючиваться на столь раннем этапе, при практически равных шансах? Нет, одними психологическими извращениями такое ненормальное поведение не объяснишь, должен быть и конкретный умысел… Только разгадать его, как и другие возникшие ребусы, у Бьорна пока никак не получалось. Это уже было скверно.
И, наконец, самый прискорбный факт. Мало того, что волшебник не понимал правил игры, он еще и не видел возможности их изменить. Слепо веря в истинность проторенных путей, он не позаботился о запасных вариантах и теперь завяз в дремучих лесах в окружении врагов. И как быть? Ночевать на деревьях и надеяться, что на помощь волколакам придет нечто, с чем он управится? Такой итог выражался оценкой «просто отвратительно», по школьной системе – кол с минусом.
В общем, если бы таких результатов в руководстве надеждой мира достиг какой-нибудь другой волшебник, Скиталец назвал бы его самонадеянным растяпой, которому нельзя доверить и стадо овец пасти. В реальности же Бьорн обошелся без определений, а лишь неблагосклонно проинспектировал подведомственное хозяйство и не обнаружил никаких перемен, за исключением разве что неразборчивого шепота, доносившегося со стороны вяза. Это Бьорн откомментировал так: «Радуйся, старый пень. Хоть в чем-то не ошибся!»
* * *
Однако и здесь волшебник был прав лишь отчасти. Нетрудно догадаться, что у Элли с Эриком, по сути, впервые оказавшихся наедине за время похода, нашлось что друг другу сказать, но далеко не все из произнесенного ими стало противными для трезвомыслящих ушей романтическими бреднями. Напротив, с некоторого момента их беседа вызвала бы у Бьорна неподдельный интерес (и разумеется, в его присутствии ни за что не состоялась)…
Хотя до поры разговор шел традиционно. Обмен полагающимися вопросами, клятвенные заверения в положительных ответах, откровенные выражения радости по поводу несостоявшейся разлуки, чуть более сдержанные надежды на процветание отношений в будущем… Короче, классический ассортимент с классическим количеством повторений. Притом ни особой выдумкой, ни вспышками темперамента они не блистали, присутствовала известная дежурность и оба это чувствовали. Что послужило тому причиной: физическая отдаленность (они хоть и сидели на одном дереве, но совсем не на соседних суках, и отправляться друг к другу в гости никто не решался), усталость, обеспокоенность (хорошо бы вниз не свалиться) или все-таки нечто посерьезнее – утверждать не возьмусь. Но так или иначе, а в одной из нередких и затягивающихся пауз Эрик попытался сменить тему межличностных отношений и спросил:
– Слушай, Элли, а ты веришь во все это?
– Во что «во все»? – довольно живо переспросила она, и приободренный Эрик защебетал не думая:
– Ну как, в Черного, в волколаков, в то, что сказал волшебник…
– Ясно. Знаешь, милый, в волколаков трудно не верить. Сразу видно, что нас внизу не волки караулят. В Черного… Ну, в Черного тоже, пожалуй, верю. Старые легенды, понятно, здорово брешут, на то они и легенды, но не совсем же… это… от балды их выдумывают. А Черный во всех есть, которые не про любовь. Да и в этих во многих…
– М-м… – высказался Эрик, не сильно хотевший возвращаться на ниву чувств, но, как выяснилось, его девушка тоже туда не стремилась:
– А вот Скитальцу не очень-то верится. Вообще мало ли чего можно сказануть…
Эрик ответов такой сложности не ожидал, поэтому мозги пока еще не включил и вынужден был переспросить:
– Ты это к чему?
– Ни к чему. – Элли чувствовала, что тема скользкая, и попыталась уклониться от обсуждения, но Эрика это не устроило:
– Нет-нет, погоди! Ты тоже считаешь, будто волшебники всегда врут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48