Надо отдать должное присутствию духа, с которым пассажиры встретили атаку. Ни визгов, ни криков не раздалось, даже когда пасть дракона распахнулась и оттуда полыхнула струя пламени, стремительно ринувшаяся к полотну шара. С секунду все, как завороженные, ожидали треск разрываемой парусины, накатывающую волну жара и… Ничего такого не произошло. Огонь так и не соприкоснулся с тканью, наткнувшись на невидимую преграду, поглотившую пламя без остатка и каких-либо видимых последствий, а сам дракон, завершив лобовую атаку, выпустил закрылки и ушел вниз и налево.
После подобной демонстрации мощи акции волшебника в глазах остальных заметно выросли, но вот противник не казался смущенным или в какой-то степени растерянным. Дракон опять пошел наверх, на исходную позицию, где выполнил маневр, идентичный прежнему. Только пламя было как будто гуще, а струя длиннее. Но Бьорн отбил атаку столь же непринужденно. А потом еще раз. И еще… После пятого удара Джерри, чуть утративший остроту ощущений, не выдержал и поинтересовался:
– И дальше чего?
Волшебник был весьма занят – несмотря на внешнюю легкость, создание всех этих абсорбирующих полей требовало мгновенной реакции и предельной концентрации, – однако нашел время ответить с легкой иронией:
– Ни один дракон не сможет плеваться огнем до бесконечности. Вот тогда и посмотрим, способен ли он на что-нибудь еще!
«Ага, чего, интересно, выйдет, ежели скотина всей тушей в нас вопрется?» – Джерри оставил вопрос при себе, ибо подоспела очередная порция огня, к тому же… Ну, должно же быть у волшебника и на этот случай что-нибудь припасено.
На деле у Бьорна ничего припасено не было. Он лишь надеялся, что противник будет рассуждать схожим образом. Не вступая с шаром в прямой контакт, дракон мог справедливо считать себя неуязвимым, а так кто его знает, что получится… Никто и не узнал – до столкновения дракона с монгольфьером, несомненно украсившего бы это повествование, все-таки не дошло.
Упрямый ящер элементарно перехитрил противника. Причем, зная ушлость этих тварей (драконов в данном случае), можно предположить, что повторяющиеся однообразные атаки служили уловкой, дабы усыпить бдительность Бьорна. Хотя нельзя исключать, что дракона посетило вдохновение…
Так или иначе, но после очередного залпа, дракон исчез из поля зрения волшебника: когда пламя рассеялось, Бьорн просто не обнаружил врага. Его не было ни справа, ни слева, ни внизу, и на несколько секунд волшебник просто опешил, даже вслух спросил:
– Да куда он подевался, дьявол забери?!
Молчание послужило ему ответом, потому как за драконом уже никто пристально не следил, и хотя Бьорн сообразил наконец, что кроме права, лева и низа есть еще верх, посмотреть куда не позволяет болтающийся над головой мешок с воздухом, оказалось поздно. Дракон был на редкость умел и исполнил фигуру высшего пилотажа, недоступную для большинства своих сородичей: пока чародей расправлялся с его огненным снарядом, он перевел туловище в вертикальное положение, распластал крылья на максимальную площадь и ушел практически вертикально вверх. Когда же цель оказалась под ним, дракон совершил еще один переворот на сто восемьдесят градусов, камнем упал вниз и аккуратно дунул на самую маковку шара.
Так что, когда волшебник уже подготовился установить щит над монгольфьером, как раз и произошло то, что ожидали в самом начале – треск ткани, хлопок, заметное потепление, а затем нарастающий свист. Свист, который издает воздух, когда его рассекают крупным предметом, отвесно падающим вниз.
Очень даже вероятно, что молодежь в эти мгновения охватила нешуточная паника, но проявить ее внешне было затруднительно. Бежать некуда, кричать – дух захватило, а метаться по корзине мешала сила тяжести (вернее, отсутствие таковой). Но вот Бьорн сохранял спокойствие, в целом не показное. В глубине души он считал такое завершение рандеву с драконом наиболее логичным и давно уже прикинул шансы того, что они не разобьются в лепешку, если монгольфьер будет сбит. Вероятность выжить изначально казалась неплохой, где-то пятьдесят на пятьдесят, и все зависело в основном от того, куда придется падать. Если на острие одного из многочисленных пиков, то, понятное дело, пиши пропало, а если на сравнительную ровную поверхность, то вроде и ничего.
Соответственно главной радостной новостью дня для волшебника стал вид уютного глубокого ущелья, где, похоже, отсутствовал даже бурный горный поток. Оставалось только предельно сконцентрироваться, точно рассчитать момент, и за мгновение до катастрофы вложить всю доступную мощь, всю энергию в единый левитационный заряд.
Мягкой посадки не получилось. Хотя со стороны последние метры падения выглядели, как в замедленном повторе, удар о каменистое дно ущелья все равно оказался жесточайшим, корзина моментально развалилась, члены экипажа повыпадали наружу словно куклы, а сверху их, как готовым саваном накрыли остатки тлеющей парусины.
Но, конечно, все обошлось. Никто не погиб и даже не повредил себе ничего существенного. Так, несколько синяков и ссадин плюс парочка легких истерик… Впрочем, одна потеря имела место – сломался волшебный посох Бьорна. И хотя он, безусловно, не лишился из-за этого способности колдовать, но остался без значительного подспорья. В том же, что в самое ближайшее время понадобится все мастерство, сомневаться не приходилось, ведь в итоге волшебник оказался там, где ему хотелось быть меньше всего на свете – ночью посреди гор…
* * *
Да, погода стояла настолько жаркая, что даже ночью в горах было не холодно, и это было единственным обстоятельством, примирявшим Бьорна Скитальца с окружающей действительностью. Если б к скверным мыслям, дурному настроению и нервирующему ожиданию внезапного сокрушительного удара добавились еще мерзнущие ноги, то впору было бы впасть в крайнюю степень пессимизма, объявить жизнь законченным дерьмом и примкнуть к адептам принципа непротивления Злу насилием.
Сейчас же, пока ноги были теплыми, волшебник собирался активно сопротивляться. Он уже несколько часов сидел на страже сна своих подопечных, напряженный, внимательный, готовый к незамедлительным действиям. Но ничего не происходило, и постепенно в пространстве под черепом Бьорна стали зарождаться мысли. Вначале он безжалостно гнал их прочь, ибо были они пустыми сетованиями, на которые не следовало отвлекаться, но мало-помалу в спорадически вспыхивающих искрах сознания стала появляться логика и даже, страшно сказать, конструктивизм. Тут уж волей-неволей пришлось уделить своим мыслям внимание.
Нападение дракона, более чем прискорбное само по себе, подтверждало некоторые худшие подозрения Бьорна. Если не брать в расчет случайное совпадение (а от него волшебник брезгливо отмахнулся), то получалось, что их поведение полностью понятно и предсказуемо для врага. Не очень хорошо, но ничего удивительного – им с Черным и раньше частенько удавалось угадывать ходы друг друга. Гораздо хуже, что Черный просчитал на ход дальше и нашел красивое и эффективное решение к элементу неожиданности, которым так гордился Бьорн. И совсем уж плохо и необычно было то, что это эффективное решение дало себя применить. Хоть люди и считали драконов приспешниками Черного, на самом деле они не являлись силами Зла, а просто не любили людей, гномов, эльфов, гоблинов и т. д. Они вообще не любили никого кроме себя и не подчинялись никому, в том числе и Властелину Тьмы. Заставить же дракона сделать что-либо крайне трудно: по-плохому бесполезно и опасно для здоровья, а по-хорошему… Никто не знал волшебного слова – невзирая на легендарную страсть к сокровищам, драконы отказывались продавать свои услуги за золото. Унизительно и нерационально, проще отнять… Теперь же Бьорну вспоминался рассказ Лорда-Протектора об отрядах драконов, штурмующих крепости и города. Рассказ, которому он сперва несказанно удивился, а затем счел байкой, направленной на то, чтобы посеять в нем смущение и неуверенность. Но, выходит, мог и не лгать Агенор, и никакого объяснения этому волшебник был придумать не в состоянии. Очередной штрих к пугающей картине «Мир сошел с ума»…
Следующий момент был положительным просто в силу того, что все события, отличные от смерти, могут сразу засчитываться в плюс. Ведь если бы перед драконом стояла задача уничтожить их, сложно вообразить, что смогло бы ему помешать. Во всяком случае, насчет себя Бьорн иллюзий не строил – пусть в воздухе ему удалось устроить подобие борьбы, но после приземления он какое-то время был бы способен только наблюдать, как дракон спускается с небес и поджаривает любого по своему выбору с аккуратной розовой корочкой. Однако ящер не проявил к их судьбе никакого интереса, даже не показался в поле зрения, значит, в его функции входило именно сбить шар. Остальное предстояло доделывать внизу, и Бьорн догадывался, кто и как ими займется. В этих дрянных горах всегда обитали гоблины – собственно, кроме них тут и не жил никто, – и Черному достаточно было только отдать приказ своим вернейшим слугам. Другое дело, что без поддержки черных чародеев все гоблины мира с Бьорном просто не справились бы, но Властелин Тьмы должен был это учесть. И по нынешним временам, когда Черный явно находился в своей лучшей форме, на халяву рассчитывать не приходилось. Наиболее вероятной Бьорну представлялась новая встреча с Нимраазом, хотя мог и кто-то другой во главе гоблов оказаться. Не так уж важно. Следовало взглянуть правде в глаза: Черный хотел захватить героя, и по большому счету это ему уже удалось.
В самом деле, даже если оставшееся до рассвета время (буквально пару часов) на них никто не нападет, то поутру на любимый вопрос Джерри: «И дальше что?» – ответить Бьорну будет нечего. Они застряли в отрогах хребта, география которого была известна волшебнику более чем приблизительно, а все перевалы, о которых он знал, находились далеко на юге и были весьма труднопреодолимы к тому же… Так что? Выбираться обратно, к даландским лесам? Выглядело, мягко говоря, малоперспективно. Переть в глубь гор наобум? Таким образом можно расстроить планы Черного, сломав себе шеи раньше, чем их найдут гоблины. Конечно, оставалась мизерная надежда, что гоблины окажутся быстрее, что с ними не будет колдунов, что тогда удастся отбиться и захватить кого-нибудь в плен, а тогда… В общем, чем дальше Бьорн оценивал возможные перспективы, тем более привлекательной становилась крамольная идея: сдаться в плен. Убивать их не станут, а, напротив, будут кормить-поить, отведут в более обжитые (пусть даже гоблинами) места, после чего останется только выяснить дорогу и сбежать. Не то чтоб это было легко с таким составом отряда, но Бьорну многократно доводилось сиживать в плену, и в подавляющем большинстве случаев он выбирался оттуда своими силами. Так почему бы и в этот раз не справиться?..
Приободрившись, волшебник двинулся на волне конструктива дальше и сообразил, что в случае, если его фантазии реализуются, неплохо бы заручиться поддержкой на той стороне гор, поскольку сбежать-то они сбегут, но ведь погоня последует, и оторваться от нее запросто может не получиться… Конечно, это лишь допущения, и все же, почему бы не подстраховаться, если есть возможность. Всего-то надо послать кое-кому магическое сообщение. На это, правда, уйдут остатки резервов, но на кой они нужны, если на победу сражаться не придется…
Бьорн поколебался еще с часик, а затем все же отправил на запад сигнал о помощи (действие, доступное не многим чародеям) и, глядя на начинающий светлеть край неба, подумал, что ночью таки ничего не произошло и утреннего занудства с Джерри избежать не удастся… Тут-то гости и пожаловали.
Сначала волшебник никого не увидел и даже не почувствовал появления инородной магии, но что-то вокруг неуловимо изменилось, возникло стойкое ощущение постороннего присутствия. Однако Бьорн ничем не выдал свои подозрения – он продолжал сидеть, прислонившись спиной к валуну, и лишь чуть повернул голову, вглядываясь в западную, темную часть ущелья. Поднимать тревогу он не собирался в принципе, хотя становилось страшновато. Понятно, что если позволять себя захватить, то лучше бы без боя, иначе есть риск незапланированных потерь, но при приближении реального врага идея сидеть и ждать, пока тебя повяжут, уже не казалась столь притягательной. Совсем наоборот…
Впрочем, Бьорну не впервой было проявлять твердость и решимость, сжав волю в кулак. И он терпел. Он даже не вздрогнул, когда заметил наконец серые тени. Одна, другая, третья… Они осторожно крались вдоль стен узкого ущелья, окружая маленький лагерь. Труднее всего пришлось, когда Бьорн почувствовал присутствие черных чародеев. Они медленно надвигались из глубины ущелья, и прикрывающие их щиты были на редкость дырявыми. Бьорн опознал главаря, а это действительно был Нимрааз, и мог точно ткнуть пальцем в местоположение двух остальных, но надо было делать вид, что ничегошеньки он не замечает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48