Я даже улыбнулся.
— Кстати, Энрико, я тебя не подвёл? — спросил майор с тревогой в голосе.
— Когда сказали про часового? Он кивнул.
— Вряд ли, — вздохнул я, — хуже уже не будет.
— Тебе действительно может влететь за то, что ты доставил раненого к врачу?!
— Ну не за это. Только не говорите ему, что я ключ потерял, ладно?
— Какой ключ?
— От вездехода, он там был вставлен, а когда я вернулся, его уже не было, потерял где-то по дороге.
— Не скажу, — серьёзно пообещал майор.
— Спасибо, — улыбнулся я.
Театр — великое искусство, сейчас просто слезы начну вытирать. Когда мне на самом деле приходилось солоно, такого не было.
— Это тебе спасибо. Мы тут на Селено хоть и штрафники все, но тоже люди. Этот парень бы замёрз без тебя.
Доказательство вины майора лежит в метре от меня, но я в него не верю. Хм, я тоже не переиграл. Может, у него тот же метод: накрутить себя «бедный ребёнок, надо его утешить». Или мы ошибаемся и он тут ни при чём? Тогда откуда селениты? Без его ведома? Десять килограмм! В его штабе! Нет, нереально. И мы подозреваем его в диверсии с целью перебить всех свидетелей. Свидетелей чего?
Я стоял с опущенной головой и краснел.
— Тебе совершенно нечего стыдиться, наоборот, — резко сказал майор. — А давай-ка пойдем пообедаем, вот что.
— Ну дядя, наверное, за мной придет…
— Что, может не прийти?
— Не, голодом он меня не морил, — ухмыльнулся я.
— Ну тогда он не будет возражать, если ты пойдёшь со мной.
— Да, синьор Рольяно.
— М-мм, называй меня дядя Паоло.
— Ой, только не дядя, — передернулся я.
— Ну как хочешь.
Дядя Маттео и в столовой ухитрился проявить себя во всей красе, подойдя и спросив, сам ли я заплатил за свой обед.
— Разумеется, — процедил я сквозь зубы.
Не найдя, к чему ещё придраться, он ушёл. Майор покачал головой:
— Да-а, жизнь у тебя несладкая. Хуже, чем у каторжника. Давно?
— Пару месяцев, но кажется, что лет, — вздохнул я. — Надо мне идти заниматься, а то опять влетит, а это уже слишком.
— Давай, — согласился майор. — Приятно было познакомиться, — слегка улыбнулся он.
И я захромал в гостиницу. Включил ноутбук и прочитал сообщение от дяди Маттео:
«Проверь, не появились ли лишние жучки. То же во дворе. В тюремный блок — не раньше завтрашнего дня. Крутишь ты что-то, парень, тебе это для чего-то другого надо. Ну да ладно. М».
Умный он. Всё равно не скажу. Потому что он выбрал «свою сторону», кажется, раз и навсегда. Его выбор. У него правая кисть чуть светлее левой. Если не приглядываться — незаметно.
Надо делать домашнюю работу: как можно точнее записать разговор с майором и проанализировать его. Интересно, клюнет он на мою приманку?
Оуу! Он меня тоже проверил, сильно попал снежком по бедру. И что? Что я сделал? Вспоминаем посекундно… Я отвернулся! Чтобы взять ещё горсть снега, но он не видел моего лица и вполне мог решить, что отвернулся я, чтобы не морщиться у него на глазах. Хм, хорошо. Но я чуть не провалился. Он попал туда случайно? С пяти метров? Нет, не девчонка он — так промахиваться. Это ещё, конечно, не доказательство и даже не его тень (а, например, моя паранойя). Я зашифровал свой отчёт и отправил его по почте человеку, который придет сюда через полчаса. Чтобы прочитать мое письмо.
А пока надо проверить окрестности на предмет наличия вредных насекомых. Видеожучок на заднем дворе, и когда он там появился? Двор я вчера ночью не проверял. Черт, где-то недалеко, может быть, сидит человек и потешается над нашим театральным представлением: играйте, играйте! Стоп, а зачем я вышел во двор? Медленно и осторожно исполняю простенькую ката. Хороший мальчик! Что бы там ни случилось, тренироваться надо: я же собираюсь набить морду солдафону и формалисту капитану Стромболи.
Я успел вернуться в номер и опять начать заниматься незадолго до появления зловредного дядюшки. Я его по-прежнему дерзко игнорировал. А он меня — нет.
— Занимаешься? Ладно, занимайся пока, а потом я хочу с тобой поговорить.
Я пожал плечами и поёрзал: разговоры не сулят мне ничего хорошего. Дядя Маттео сел за свой комп. Защищённый сетевой шнур я незаметно протянул заранее, так надёжнее (радиоволны — великие болтуны). Через пятнадцать минут он откликнулся на мой отчет:
«Умница!!! Он клюнул. В штабе я был свидетелем небольшого скандала из-за потерянного ключа от вездехода. Так что двух сообщников я уже выявил. Это всё же охранники. Ты ведь вообще не видел этот ключ?»
«Да, забыл тогда сказать, не было его там, открыл отмычкой».
«Я так и понял. Что у тебя ещё в карманах завалялось?»
«А почему он тогда нас ещё не разоблачил?»
«Ну это просто. Решил, что раздолбай-водителъ оставил ключ в замке, ты этим воспользовался, в результате, между прочим, охранник, который по плану должен был умереть, жив, и подобраться к нему непросто. А потерял ты его не в снегу, а на полу вездехода, что гораздо вероятнее. Тёмно, не видно, а ты торопился вернуться в номер. Я это ещё тогда придумал. Плохо, что ты не заметил».
«Угу, согласен, я тоже раздолбай. А один из его сообщников — водитель вездехода, и у них теперь небольшой конфликт».
«Вот-вот, ты именно раздолбай, потерял ключ, и после проверки твоих знаний я тебя за это поругаю».
«В номере новых жучков не появилось, но появился видео на заднем дворе, а я там, когда мы приехали, не проверял!»
«Я проверил вчера, перед тем как пришел и завалился спать: не было его там».
«Да! Ты не раздолбай! Между прочим, вчера мы не ходили ужинать, и это неправильно. Как говорит профессор, я — молодой растущий организм, я есть хочу! Но сам, весь такой обиженный, не напомню».
«Понял. Значит, я все-таки раздолбай».
«Это Селено так действует — тут все раздолбай. Иначе жили бы в другом месте».
— Через двадцать минут пойдем ужинать, — предупредил меня дядя.
— Угу.
Антракт кончился, надо играть дальше. В номере:
— Ну что, выучил ты, наконец, эти несчастные архипелаги? Дурака-то не корчи, ты им никогда не был.
Это что, он меня так похвалил?
Унылым голосом, с самым обречённым видом, я отвечал на вопросы. Правильно. Дядя Маттео поднял брови — ошибись хоть раз! Так не бывает! Ошибся. Дядя Маттео злорадно улыбнулся:
— Неправильно. Но, в общем, неплохо. Кстати, это хорошо, что ты довёз раненого до госпиталя, но, во-первых, необязательно было лезть в окно, а во-вторых, ты потерял ключ от снегохода. Так?
Я обреченно кивнул.
— Из-за твоего раздолбайства водителя накажут. Я фыркнул:
— Ну пороть его не будут.
Дядя Маттео посмотрел на меня грозно (вот вошёл человек в роль, этого в бинокль точно нельзя увидеть), я выпрямил плечи и, не мигая, выдержал его взгляд (тоже вошёл в роль — так проще).
— Ладно, иди к себе.
Я облегчённо вздохнул и поскорее убрался.
Самое лучшее, что я могу сейчас сделать, это рухнуть лицом в подушку и порыдать как следует, но я не умею. Э-э, нет, лучше я сделаю что-нибудь такое, чтобы майор понял: я на пределе, готов действительно жестоко отомстить. Только не знаю как. Так что лучше я, преодолевая боль, с самым решительным и злым выражением лица ещё потренируюсь. Сенсей бы меня убил за такое: оставь свой гнев за дверью. Макивары тут нет, самое милое дело полупить по ней, представляя себе, что это дорогой дядюшка. Хм, майору будет что завтра мне сказать и намекнуть: а не хочешь ли ты, Энрико, перестать быть вечно униженной жертвой произвола. Обрадовался: хоть сегодня не выпороли ни за что. Один облегчённый вздох твой чего стоит! Долго собираешься мечтать, что кто-нибудь избавит тебя от страха? А что ещё может сказать четырнадцатилетнему мальчишке решительный взрослый мужик, который свои проблемы подобного рода решил сам, за это тут и мёрзнет? Плохо, что майор не устоял перед соблазном, чем-то он мне нравится. Умный, твёрдый и храбрый, Молинелло тоже таким был: «Какая-то в державе датской гниль». Хотя соблазн соблазном, но подставлять мальчишку, который тебе поверил… Завтра ему придется объясняться.
Глава 28
Сегодня всё самое главное будет происходить на заднем дворе. Поэтому «занимался» я недолго под предлогом, что сегодня суббота. Правда, дядя заметил, что на Селено суббота — рабочий день. Выходные тут разнесены — воскресенье и среда, а то народ умрёт со скуки. Собственно, скука и есть главное наказание острова Селено, но не до такой же степени.
Я занимался кемпо, когда на дворе появился майор Рольяно. Я почувствовал его спиной, сделал снежок, повернулся и залепил ему в солнечное сплетение. Он только охнул.
— Что это с тобой?
— Идите и пожалуйтесь! Рольяно нахмурил брови:
— Если ты плохо знаешь географию, то я тут ни при чём.
— При чём тут эта чёртова география! Зачем вы сказали ему про ключ? (Я не говорил ему про географию, ни слова, дядя Маттео тоже.)
— Я не говорил, — честно сказал майор (ещё бы, ты устроил театральное представление).
— Тогда откуда он знает?
— Ну ключ-то пропал, не могу же я запретить говорить об этом; наверное, твой дядя что-то услышал Тебе опять влетело?
— Нет! Вы думаете, это все, что меня волнует?! — Я посмотрел на него фирменным Энриковым взглядом (он же конрадовский «раскалённый взор»).
Рольяно отвёл глаза, но усмехнулся:
— Нарываться — это всё, на что тебя хватает? Хочешь считать себя очень храбрым?
— Я такой и есть!
— Тогда иди и признайся, что уже третий день прячешь где-то боевой бластер, — предложил он.
Я опустил глаза и нервно сглотнул.
— Ну и пойду!
— Совсем ты, парень, рехнулся. Глупости-то зачем делать?
— Какая разница, все равно бластер пропал, об этом, конечно, поболтают, и обязательно в присутствии следователя. Ну не могут люди держать язык на привязи. Тоже очень храбрые, нравится им нарываться.
— Ты мне не веришь?
— Ну почему же. Это действительно могло быть так.
— Бедненький, загнали его в угол.
— Что, есть предложение, как выбраться?
— Есть, я могу тебе помочь.
— Ну конечно, вы убьете его на дуэли!
— Обойдешься. Не девица, чтобы из-за тебя на дуэлях убивали.
— Э-э? — вопросительно потянул я.
— Точнее, я даю тебе совет. Поможешь ты себе сам. Честно говоря, и мне тоже. Торчать тут ещё год мне не хочется.
— Я слушаю.
— Капитан Стромболи что-то там такое в шахте подобрал. Пришьёт он мне халатность как пить дать. Обвал был, значит, должен найтись виновник. Можешь принести мне это сегодня ночью, тогда год на Селено проведёт твой дядюшка, это будет уже его халатность. Заодно притащи бластер, не мучайся. Если начнут болтать, я скажу, что он остался в штабе и все время был у меня. Не струсишь?
— Я?! Ну… Если попадусь, с меня опять спустят три шкуры сразу. А если нет… — Я мечтательно улыбнулся.
— Если не проговоришься, то только две шкуры, — заметил майор.
— Точно. Долго разбираться дядюшка не будет… — Я вздохнул. — Но я не знаю, когда смогу это сделать. Ночь длинная.
— Неважно. Оставь в форте, — улыбнулся он, — раз уж воевать все равно не с кем.
Майор ушел. Через двадцать минут появился дядя Маттео и, оставаясь в поле зрения видеокамеры (и, значит, в своей наиболее противной ипостаси), позвал меня обедать.
— Рыбка клюнула, — доложил я. — Что дальше? Не проще допросить его с пентатолом, и всё.
— Ты рассуждаешь как дилетант. Что ты знаешь о пентатоле? То, что распространяют эсбэшники всей Галактики среди населения, чтобы было поменьше работы. Пентатол можно обмануть, меня, например, этому учили. Рольяно — десантник, значит, его тоже учили. Это прямая, честная игра, парень. Это тебе не домохозяек пугать шприцем. Так что, считай, что пентатола не существует.
— Понял. Делать-то что?
Тут мы и пришли в столовую, а в ней разговаривать нельзя.
— Давай-ка прогуляемся, могу я читать тебе мораль на свежем воздухе? — сказал дядя Маттео на обратном пути. — Эй, быстро бегаешь, сбавь немного. Надо было тебе вчера ещё выдать, чтобы ходил помедленнее, — ухмыльнулся он.
Я поморщился:
— Может быть, лучше подвернуть ногу?
— Можно и так. Хотя нет, ты уже продемонстрировал свой класс. Ты не можешь подвернуть ногу. Рассказывай подробно.
Я рассказал.
— Талант, — отреагировал дядя Маттео, — можно поступать на столичную сцену или в нашу контору.
— В вашей конторе я и так в ведомости числюсь.
— Я не про тебя, а про Рольяно.
— Ха!
— Значит, так, давай разбираться. Виновников четверо. Рольяно и три охранника, двоих я уже знаю, вычислить третьего не та проблема, которая должна нас сейчас занимать. Год назад майор Рольяно договорился с геологом, определявшим богатство слоя; этот тоже наш клиент, но это не срочно. Плюс бухгалтер, но он пока и так сидит. В результате у майора образовался излишек селенитов, десять килограмм, всего лишь. По цене пять тысяч за карат, если маленькие.
— Почему он просто не подождал ещё полгода? — спросил я. — Его что, обыскивать будут при посадке в катер?
— Обыскивать-то будут, конечно, но у него ещё полгода в запасе. Произошло что-то, из-за чего он не может больше ждать.
— И что это может быть?
— Придется перелопатить новостные ленты. Но мне не кажется, что это большая политика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Кстати, Энрико, я тебя не подвёл? — спросил майор с тревогой в голосе.
— Когда сказали про часового? Он кивнул.
— Вряд ли, — вздохнул я, — хуже уже не будет.
— Тебе действительно может влететь за то, что ты доставил раненого к врачу?!
— Ну не за это. Только не говорите ему, что я ключ потерял, ладно?
— Какой ключ?
— От вездехода, он там был вставлен, а когда я вернулся, его уже не было, потерял где-то по дороге.
— Не скажу, — серьёзно пообещал майор.
— Спасибо, — улыбнулся я.
Театр — великое искусство, сейчас просто слезы начну вытирать. Когда мне на самом деле приходилось солоно, такого не было.
— Это тебе спасибо. Мы тут на Селено хоть и штрафники все, но тоже люди. Этот парень бы замёрз без тебя.
Доказательство вины майора лежит в метре от меня, но я в него не верю. Хм, я тоже не переиграл. Может, у него тот же метод: накрутить себя «бедный ребёнок, надо его утешить». Или мы ошибаемся и он тут ни при чём? Тогда откуда селениты? Без его ведома? Десять килограмм! В его штабе! Нет, нереально. И мы подозреваем его в диверсии с целью перебить всех свидетелей. Свидетелей чего?
Я стоял с опущенной головой и краснел.
— Тебе совершенно нечего стыдиться, наоборот, — резко сказал майор. — А давай-ка пойдем пообедаем, вот что.
— Ну дядя, наверное, за мной придет…
— Что, может не прийти?
— Не, голодом он меня не морил, — ухмыльнулся я.
— Ну тогда он не будет возражать, если ты пойдёшь со мной.
— Да, синьор Рольяно.
— М-мм, называй меня дядя Паоло.
— Ой, только не дядя, — передернулся я.
— Ну как хочешь.
Дядя Маттео и в столовой ухитрился проявить себя во всей красе, подойдя и спросив, сам ли я заплатил за свой обед.
— Разумеется, — процедил я сквозь зубы.
Не найдя, к чему ещё придраться, он ушёл. Майор покачал головой:
— Да-а, жизнь у тебя несладкая. Хуже, чем у каторжника. Давно?
— Пару месяцев, но кажется, что лет, — вздохнул я. — Надо мне идти заниматься, а то опять влетит, а это уже слишком.
— Давай, — согласился майор. — Приятно было познакомиться, — слегка улыбнулся он.
И я захромал в гостиницу. Включил ноутбук и прочитал сообщение от дяди Маттео:
«Проверь, не появились ли лишние жучки. То же во дворе. В тюремный блок — не раньше завтрашнего дня. Крутишь ты что-то, парень, тебе это для чего-то другого надо. Ну да ладно. М».
Умный он. Всё равно не скажу. Потому что он выбрал «свою сторону», кажется, раз и навсегда. Его выбор. У него правая кисть чуть светлее левой. Если не приглядываться — незаметно.
Надо делать домашнюю работу: как можно точнее записать разговор с майором и проанализировать его. Интересно, клюнет он на мою приманку?
Оуу! Он меня тоже проверил, сильно попал снежком по бедру. И что? Что я сделал? Вспоминаем посекундно… Я отвернулся! Чтобы взять ещё горсть снега, но он не видел моего лица и вполне мог решить, что отвернулся я, чтобы не морщиться у него на глазах. Хм, хорошо. Но я чуть не провалился. Он попал туда случайно? С пяти метров? Нет, не девчонка он — так промахиваться. Это ещё, конечно, не доказательство и даже не его тень (а, например, моя паранойя). Я зашифровал свой отчёт и отправил его по почте человеку, который придет сюда через полчаса. Чтобы прочитать мое письмо.
А пока надо проверить окрестности на предмет наличия вредных насекомых. Видеожучок на заднем дворе, и когда он там появился? Двор я вчера ночью не проверял. Черт, где-то недалеко, может быть, сидит человек и потешается над нашим театральным представлением: играйте, играйте! Стоп, а зачем я вышел во двор? Медленно и осторожно исполняю простенькую ката. Хороший мальчик! Что бы там ни случилось, тренироваться надо: я же собираюсь набить морду солдафону и формалисту капитану Стромболи.
Я успел вернуться в номер и опять начать заниматься незадолго до появления зловредного дядюшки. Я его по-прежнему дерзко игнорировал. А он меня — нет.
— Занимаешься? Ладно, занимайся пока, а потом я хочу с тобой поговорить.
Я пожал плечами и поёрзал: разговоры не сулят мне ничего хорошего. Дядя Маттео сел за свой комп. Защищённый сетевой шнур я незаметно протянул заранее, так надёжнее (радиоволны — великие болтуны). Через пятнадцать минут он откликнулся на мой отчет:
«Умница!!! Он клюнул. В штабе я был свидетелем небольшого скандала из-за потерянного ключа от вездехода. Так что двух сообщников я уже выявил. Это всё же охранники. Ты ведь вообще не видел этот ключ?»
«Да, забыл тогда сказать, не было его там, открыл отмычкой».
«Я так и понял. Что у тебя ещё в карманах завалялось?»
«А почему он тогда нас ещё не разоблачил?»
«Ну это просто. Решил, что раздолбай-водителъ оставил ключ в замке, ты этим воспользовался, в результате, между прочим, охранник, который по плану должен был умереть, жив, и подобраться к нему непросто. А потерял ты его не в снегу, а на полу вездехода, что гораздо вероятнее. Тёмно, не видно, а ты торопился вернуться в номер. Я это ещё тогда придумал. Плохо, что ты не заметил».
«Угу, согласен, я тоже раздолбай. А один из его сообщников — водитель вездехода, и у них теперь небольшой конфликт».
«Вот-вот, ты именно раздолбай, потерял ключ, и после проверки твоих знаний я тебя за это поругаю».
«В номере новых жучков не появилось, но появился видео на заднем дворе, а я там, когда мы приехали, не проверял!»
«Я проверил вчера, перед тем как пришел и завалился спать: не было его там».
«Да! Ты не раздолбай! Между прочим, вчера мы не ходили ужинать, и это неправильно. Как говорит профессор, я — молодой растущий организм, я есть хочу! Но сам, весь такой обиженный, не напомню».
«Понял. Значит, я все-таки раздолбай».
«Это Селено так действует — тут все раздолбай. Иначе жили бы в другом месте».
— Через двадцать минут пойдем ужинать, — предупредил меня дядя.
— Угу.
Антракт кончился, надо играть дальше. В номере:
— Ну что, выучил ты, наконец, эти несчастные архипелаги? Дурака-то не корчи, ты им никогда не был.
Это что, он меня так похвалил?
Унылым голосом, с самым обречённым видом, я отвечал на вопросы. Правильно. Дядя Маттео поднял брови — ошибись хоть раз! Так не бывает! Ошибся. Дядя Маттео злорадно улыбнулся:
— Неправильно. Но, в общем, неплохо. Кстати, это хорошо, что ты довёз раненого до госпиталя, но, во-первых, необязательно было лезть в окно, а во-вторых, ты потерял ключ от снегохода. Так?
Я обреченно кивнул.
— Из-за твоего раздолбайства водителя накажут. Я фыркнул:
— Ну пороть его не будут.
Дядя Маттео посмотрел на меня грозно (вот вошёл человек в роль, этого в бинокль точно нельзя увидеть), я выпрямил плечи и, не мигая, выдержал его взгляд (тоже вошёл в роль — так проще).
— Ладно, иди к себе.
Я облегчённо вздохнул и поскорее убрался.
Самое лучшее, что я могу сейчас сделать, это рухнуть лицом в подушку и порыдать как следует, но я не умею. Э-э, нет, лучше я сделаю что-нибудь такое, чтобы майор понял: я на пределе, готов действительно жестоко отомстить. Только не знаю как. Так что лучше я, преодолевая боль, с самым решительным и злым выражением лица ещё потренируюсь. Сенсей бы меня убил за такое: оставь свой гнев за дверью. Макивары тут нет, самое милое дело полупить по ней, представляя себе, что это дорогой дядюшка. Хм, майору будет что завтра мне сказать и намекнуть: а не хочешь ли ты, Энрико, перестать быть вечно униженной жертвой произвола. Обрадовался: хоть сегодня не выпороли ни за что. Один облегчённый вздох твой чего стоит! Долго собираешься мечтать, что кто-нибудь избавит тебя от страха? А что ещё может сказать четырнадцатилетнему мальчишке решительный взрослый мужик, который свои проблемы подобного рода решил сам, за это тут и мёрзнет? Плохо, что майор не устоял перед соблазном, чем-то он мне нравится. Умный, твёрдый и храбрый, Молинелло тоже таким был: «Какая-то в державе датской гниль». Хотя соблазн соблазном, но подставлять мальчишку, который тебе поверил… Завтра ему придется объясняться.
Глава 28
Сегодня всё самое главное будет происходить на заднем дворе. Поэтому «занимался» я недолго под предлогом, что сегодня суббота. Правда, дядя заметил, что на Селено суббота — рабочий день. Выходные тут разнесены — воскресенье и среда, а то народ умрёт со скуки. Собственно, скука и есть главное наказание острова Селено, но не до такой же степени.
Я занимался кемпо, когда на дворе появился майор Рольяно. Я почувствовал его спиной, сделал снежок, повернулся и залепил ему в солнечное сплетение. Он только охнул.
— Что это с тобой?
— Идите и пожалуйтесь! Рольяно нахмурил брови:
— Если ты плохо знаешь географию, то я тут ни при чём.
— При чём тут эта чёртова география! Зачем вы сказали ему про ключ? (Я не говорил ему про географию, ни слова, дядя Маттео тоже.)
— Я не говорил, — честно сказал майор (ещё бы, ты устроил театральное представление).
— Тогда откуда он знает?
— Ну ключ-то пропал, не могу же я запретить говорить об этом; наверное, твой дядя что-то услышал Тебе опять влетело?
— Нет! Вы думаете, это все, что меня волнует?! — Я посмотрел на него фирменным Энриковым взглядом (он же конрадовский «раскалённый взор»).
Рольяно отвёл глаза, но усмехнулся:
— Нарываться — это всё, на что тебя хватает? Хочешь считать себя очень храбрым?
— Я такой и есть!
— Тогда иди и признайся, что уже третий день прячешь где-то боевой бластер, — предложил он.
Я опустил глаза и нервно сглотнул.
— Ну и пойду!
— Совсем ты, парень, рехнулся. Глупости-то зачем делать?
— Какая разница, все равно бластер пропал, об этом, конечно, поболтают, и обязательно в присутствии следователя. Ну не могут люди держать язык на привязи. Тоже очень храбрые, нравится им нарываться.
— Ты мне не веришь?
— Ну почему же. Это действительно могло быть так.
— Бедненький, загнали его в угол.
— Что, есть предложение, как выбраться?
— Есть, я могу тебе помочь.
— Ну конечно, вы убьете его на дуэли!
— Обойдешься. Не девица, чтобы из-за тебя на дуэлях убивали.
— Э-э? — вопросительно потянул я.
— Точнее, я даю тебе совет. Поможешь ты себе сам. Честно говоря, и мне тоже. Торчать тут ещё год мне не хочется.
— Я слушаю.
— Капитан Стромболи что-то там такое в шахте подобрал. Пришьёт он мне халатность как пить дать. Обвал был, значит, должен найтись виновник. Можешь принести мне это сегодня ночью, тогда год на Селено проведёт твой дядюшка, это будет уже его халатность. Заодно притащи бластер, не мучайся. Если начнут болтать, я скажу, что он остался в штабе и все время был у меня. Не струсишь?
— Я?! Ну… Если попадусь, с меня опять спустят три шкуры сразу. А если нет… — Я мечтательно улыбнулся.
— Если не проговоришься, то только две шкуры, — заметил майор.
— Точно. Долго разбираться дядюшка не будет… — Я вздохнул. — Но я не знаю, когда смогу это сделать. Ночь длинная.
— Неважно. Оставь в форте, — улыбнулся он, — раз уж воевать все равно не с кем.
Майор ушел. Через двадцать минут появился дядя Маттео и, оставаясь в поле зрения видеокамеры (и, значит, в своей наиболее противной ипостаси), позвал меня обедать.
— Рыбка клюнула, — доложил я. — Что дальше? Не проще допросить его с пентатолом, и всё.
— Ты рассуждаешь как дилетант. Что ты знаешь о пентатоле? То, что распространяют эсбэшники всей Галактики среди населения, чтобы было поменьше работы. Пентатол можно обмануть, меня, например, этому учили. Рольяно — десантник, значит, его тоже учили. Это прямая, честная игра, парень. Это тебе не домохозяек пугать шприцем. Так что, считай, что пентатола не существует.
— Понял. Делать-то что?
Тут мы и пришли в столовую, а в ней разговаривать нельзя.
— Давай-ка прогуляемся, могу я читать тебе мораль на свежем воздухе? — сказал дядя Маттео на обратном пути. — Эй, быстро бегаешь, сбавь немного. Надо было тебе вчера ещё выдать, чтобы ходил помедленнее, — ухмыльнулся он.
Я поморщился:
— Может быть, лучше подвернуть ногу?
— Можно и так. Хотя нет, ты уже продемонстрировал свой класс. Ты не можешь подвернуть ногу. Рассказывай подробно.
Я рассказал.
— Талант, — отреагировал дядя Маттео, — можно поступать на столичную сцену или в нашу контору.
— В вашей конторе я и так в ведомости числюсь.
— Я не про тебя, а про Рольяно.
— Ха!
— Значит, так, давай разбираться. Виновников четверо. Рольяно и три охранника, двоих я уже знаю, вычислить третьего не та проблема, которая должна нас сейчас занимать. Год назад майор Рольяно договорился с геологом, определявшим богатство слоя; этот тоже наш клиент, но это не срочно. Плюс бухгалтер, но он пока и так сидит. В результате у майора образовался излишек селенитов, десять килограмм, всего лишь. По цене пять тысяч за карат, если маленькие.
— Почему он просто не подождал ещё полгода? — спросил я. — Его что, обыскивать будут при посадке в катер?
— Обыскивать-то будут, конечно, но у него ещё полгода в запасе. Произошло что-то, из-за чего он не может больше ждать.
— И что это может быть?
— Придется перелопатить новостные ленты. Но мне не кажется, что это большая политика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50