Я пришёл. Ого, опять у нас в гостях синьор Мигель. И повод какой-то очень серьёзный, потому что выглядит он как на собственных похоронах. Капитана Стромболи, по привычке всех оперативников СБ устроившегося в тёмном углу, я заметил не сразу (ну и лох, между прочим, а в серьёзной ситуации — покойник).
Ну раз в кабинете такая компания, значит, мне предстоит работёнка. Скучно не будет.
— Новостями ты сегодня не интересовался? — спросил проф.
— Нет.
— На Селено, — начал синьор Мигель, — на одной шахте произошел обвал. Сегодня утром. Сейчас там работают спасатели, но вытаскивают они в основном трупы. Сейсмологи зарегистрировали два толчка. И утверждают, что перед обвалом был взрыв. За двести лет это первый взрыв на селенитовой шахте. Нечему там взрываться. Так что это, вероятнее всего, диверсия. А через два часа — сводки ещё только легли на стол к начальнику отдела добывающей промышленности — в новостных лентах наших врагов уже появилась информация об этом и комментарии о жутких условиях на кальтаниссеттовской каторге. Ещё один аргумент в пользу диверсии.
Капитан Стромболи едет туда расследовать официально. А ты с ним в качестве младшего брата, — слабо улыбнулся синьор Мигель.
— Плохая легенда, — возразил я, — младший брат должен жить с родителями и учиться в школе. Слишком много вопросов, слишком много вранья, слишком подозрительно. Да и не похожи мы на братьев.
— Я же говорил, — сказал капитан из своего угла — Вы не опер и врать не умеете, — заметил он наследному принцу.
— Тогда сочиняйте сами, — фыркнул синьор Мигель, — но уедете вы ещё сегодня ночью. Это срочно, парни, и очень важно! Поэтому там и нужен Энрик, это даёт целый спектр замечательных возможностей.
— Ну тогда я буду обзаводиться коллекцией дядюшек, — предложил я. — Пусть будет так: у капитана Стромболи погиб или умер старший брат, а вдова с упрямым сыночком не справляется, он учиться не хочет, хулиганит… Ну и вообще… Приходится возить его с собой по командировкам. Да, и последнюю букву к моему имени надо приделать, а то оно слишком уникальное. «Энрико». Партнёров найду на месте, если понадобится. Таскать с собой домашних любимцев — это уж слишком. Ещё таком вопрос: где-то там роют селениты четверо парней из Алькамо и ещё трое наших из университета. Я на них не наткнусь?
— Из университета — уже не роют, — ответил синьор Мигель, — как я ни ценю твою особу, больше трёх месяцев за такое — это слишком. Так что они уже дома. А парни из Алькамо работают на других шахтах, капитан Стромболи проверил.
— Капитан, а как вас зовут? — спросил я.
— Я теперь буду дядя Маттео, и на «ты», договорились?
— Договорились. Кстати, учусь я через Интернет, и ты, дядюшка, меня каждый день проверяешь долго и занудно.
— Между прочим, — заметил проф, — там ещё снег лежит, детективы.
— Здорово! Никогда не видел.
— Армейские ботинки с утеплением, тёплую куртку, пару свитеров, перчатки и шапку иди смотри по каталогу, умник.
— А вам, между прочим, — не менее ехидно произнёс я, — надо сочинять, что вы будете врать сестре и племяннику, или вам подсказать?
— Хм, — кашлянул проф, — капитан, вон в том ящике лежит довольно хороший ремень, не хотите взять с собой? Раз уж ваш племянник такой хулиган, лентяй и раздолбай.
Я надулся. Проф обнял меня покрепче:
— Не лезь на рожон! Понял?!
— Угу. И все-таки что вы будете врать? Я должен знать, чтобы подтвердить.
— Ничего. Есть вещи, которые их не касаются. И всё. Вместо тренировки я подбирал себе тёплую одежду и снаряжение. Ноутбук, конечно — раз уж я учусь через Интернет, и всякие полезные мелочи: диски с программами для взлома, фонарик, отмычка, десантный нож. Сюрикены я подержал в руках и с сожалением положил обратно в ящик — слишком экзотическая штука. Часы «бизнесмен на отдыхе» с вставленным внутрь новейшим жучком, который я стащил из вазочки у профа в кабинете. Теперь придётся признаваться. Ну не убьют же меня за это: полезная получилась вещь. Куртку, которую я выбрал, доставят только через пару часов, остальное раньше. Значит, мы ещё поужинать успеем. Я вздохнул и пошёл признаваться в краже.
М-мм, в присутствии синьора Мигеля… Никак они не понимали мои прозрачные намеки! Когда я кончил рассказывать, от моих ушей можно было спички зажигать, а синьор Мигель развеселился почти по-настоящему.
— Этот парень ещё хуже меня! — заявил он.
— Это комплимент? — спросил проф.
Если синьор Мигель был в детстве вроде меня, то почему сейчас он такой?.. Почему он никогда не смеётся?
— Ладно, — смирился проф, — сейчас мы твой жучок активизируем. А свой комм оставь дома. Возьми новый. И не звони никому, кроме капитана и меня.
— Понял, — вздохнул я.
В этот момент к нам присоединился капитан Стромболи, для меня теперь — дядя Маттео. Часы он не одобрил:
— Слишком дорогая вещь.
— Пусть это будет отцовский подарок к двенадцатилетию. Умер он давно, чтобы мне не приходилось сверкать скупой слезой.
— Ну хорошо, пусть будет, легенду я тебе расскажу в катере.
Лейтенант Доргали подал нам свой «Сеттер», когда одежду ещё не доставили, и мы собирались идти ужинать. Я надеюсь, что теперь летчики Третьего истребительного будут стараться прилетать к нам почаще: тетушка Агата превзошла саму себя, спасибо ей.
За ужином пришлось говорить о пустяках: за столом посторонние, к тому же то, что интересовало лейтенанта, нельзя обсуждать в присутствии дяди Маттео (именно так!), а то, что волновало дядю Маттео, нельзя обсуждать при лейтенанте. Хм, неплохой у меня «реальный допуск». Вот и нечего меня по сетям ловить!
Виктор, впрочем, догадался, что происходит что-то важное. Он подмигнул мне и увёл мамашу сразу же, как только все встали из-за стола. Лейтенант пошел тестировать катер.
Надо прощаться.
— Берегите вашего племянника, капитан, — слабо улыбнулся синьор Мигель.
— Может, лучше я поберегу своего дядю? — ехидно предложил я. — У меня это лучше получается.
— Генерал, — сказал Стромболи серьёзно, — кажется, вы собирались дать мне одну вещь…
— Я не дамся, — заявил я так же серьёзно. Дядя Маттео поднял брови:
— Для поддержания легенды, если будет надо, ты не только дашься, но и будешь вопить и хныкать, если я кому-нибудь скажу, что ты плакса, понял?
— Точно, — подтвердил синьор Мигель, — однажды один парень позволил себе руку отпилить, чтобы никто не догадался, кто он такой на самом деле.
Капитан слегка покраснел.
— Ладно, — проворчал я, — только не вздумай ляпать, что я плакса.
— Я никогда не ляпаю, в отличие от некоторых, — отрезал капитан.
Синьор Мигель улыбнулся. Как крокодил.
Понятно, оперы тоже не слишком почтительны. И как этот мир ещё не развалился из-за нарушения субординации?
Проф опять прижат меня к себе.
— Не лезь на рожон! — в очередной раз велел он.
— Хотел бы я знать, где находится этот самый рожон, — ответил я, — слазал бы один раз, и все.
— Разбойник, — ласково сказал проф.
— Как тебя зовут? — внезапно спросил дядя Маттео, как только катер взлетел в небо.
— Энрико Стромболи, — ответил я.
— Хорошо. Твоего отца звали Либеро, погиб он в автокатастрофе два года назад, через два дня после твоего дня рождения, часы — его подарок, ты их не снимаешь. Ясно?
— Ясно. А чем он занимался?
— Сейчас я всё скажу. Он был владельцем программистской фирмы, поэтому ты, при всем твоем нынешнем раздолбайстве, недурно программируешь. Вразнос ты пошёл недавно, месяца три назад, когда перестали действовать увещевания: «Папе бы это не понравилось».
— Хорошо. А в чём заключается раздолбайство?
— Прогуливаешь уроки, слишком агрессивен, часто дерёшься, причём всегда выступаешь в роли зачинщика. Дерзишь взрослым. Завалил тренировочные экзамены — ты же у нас в восьмом классе. Да, папа был хороший и всё понимал, а дядя Маттео — так себе. Ты его побаиваешься и откровенничать с ним не будешь.
— Понятно. Хорошо, что с плаксой это не согласуется. А почему я пошёл вразнос?
— Ну-у у тебя отбили девочку. Ты зверски избил её нового парня, он в больнице лежал.
— Слишком много ты обо мне знаешь, — проворчал я, — но если бы у меня отбили девочку, я бы его не в больницу уложил, а в морг. Может, лучше, он её сильно обидел?
— Нет, не лучше. Пойми, Энрико, там, на Селено, несколько тысяч мужчин и всего десятка три женщин. Там только каторжники и охранники, причём охранники тоже проштрафившиеся. Это считается очень серьёзным наказанием, год в охране на Селено, поэтому жену и детей туда никто не потащит. А каторжники тоже, многих бросили жены, и они из-за этого совершили что-то противозаконное, или, наоборот, они туда попали, и их уже не ждут. Так ты будешь вызывать сочувствие.
— Э-э, где ты видел парня, который признается, что его бросила девочка?
— А тебе и не надо кричать об этом на всех углах, просто держи это в голове, пока не ощутишь как факт своей биографии. А может, и пригодится пооткровенничать.
— Бр-р, нельзя так. Нельзя этим пользоваться для расследования.
— Энрико, мальчик, мы едем подглядывать и подслушать, ясно? В этом состоит наша работа. Ты считаешь, что её не надо делать?
— Нет. Ладно, я понял, — сказал я обречённо.
— Там засыпало сто сорок семь человек. Тридцать пять тел уже выкопали к тому моменту, как мы с синьором Мигелем поехали в Лабораторный парк. И шестнадцать живых, но медики за них не ручаются.
— Понятно, и от повторения никто не застрахован.
— Если мы с тобой не поймём, что случилось. Как тебя зовут?
— Энрико Стромболи.
Он меня ещё погонял по моей легенде. Потом показал мне карту посёлка третьей шахты, предупредил относительно всяких опасностей, там ещё зима и мороз (хоть узнаю, что это такое). Наконец удовлетворённо вздохнул:
— Ладно, подремли, что ли. Лететь ещё больше часа.
Глава 26
Через час дядя меня разбудил:
— Переодевайся, скоро прилетим. Жарко и неудобно во всей этой амуниции.
На Селено сейчас ночь. И снег идёт. На перчатке снежинки остаются лежать, а на голой ладони превращаются в капельки воды.
Нас уже ждали. Встречающие были совсем заснежены.
— Майор Рольяно, — представился старший. — Начальник охраны третьей шахты.
— Капитан Стромболи. Следователь второго отдела СБ. А это мой племянник Энрико, приходится возить с собой, — извиняющимся тоном сказал дядя Маттео.
Я опустил голову и смутился: сейчас он будет на меня жаловаться.
— Не могу сказать, что рад вас видеть, повод уж больно… — резко заявил майор.
— Я понимаю, — ответил капитан, — со мной всегда так.
А ведь майор не поэтому так резок. Он старше по званию, но он здесь — значит проштрафившийся и наказанный. А у этого капитана слишком много полномочий. И майор себя уважает, значит, изо всех сил будет не подлизываться.
Второй встречающий оказался водителем вездехода, он забрал из катера наши сумки и закинул их в свою машину. Доргали небрежно козырнул и улетел. Хм, а летели-то мы с эскортом, вон там в небе бортовые огни ещё двух катеров.
Ха, нетоптанный снег лепится гораздо лучше, чем мокрый песок.
— Первый раз видишь? — спросил майор.
— Да, здорово! — ответил я. Майор слегка улыбнулся.
— Энрико, в машину, — позвал меня вредный дядя Маттео.
Мы с майором понимающе посмотрели друг на друга. Вздохнули. И пошли в машину.
— Я думаю, мальчику надо лечь спать, — заметил майор, — а у нас сейчас слишком много работы, ничьи руки лишними не будут.
— А мои? — вклинился я в беседу взрослых.
— Энрико! — рявкнул дядя Маттео. — Вы правы. Оставим его там, где вы собираетесь меня поселить, и пойдём.
Вездеход остановился рядом с небольшим двухэтажным домом.
— Служебная гостиница, — пояснил майор, — больше никаких нет.
То, что здесь называют люксом, по крайней мере, состоит из двух спален и гостиной, могло быть хуже.
Уходя, дядя незаметно сунул мне в руку индикатор жучков.
Ого! Три штуки, в каждой комнате по одному. Спрятаны неплохо, но с моим сверхновым не сравнить: его индикатор не словил. Ну люкс тут один, ясно, что следователь будет жить в нём. И что расследовать аварию будут, тоже ясно. Я сел за ноутбук и написал дяде письмо о трёх жучках.
Потом очень тихо оделся, взял фонарик, открыл окно и по водосточной трубе слез на землю. Как говорит Алекс, пошел искать приключений на свою…
Итак, что же тут происходит, пока я мирно сплю?
Я спрятался в тень и огляделся: довольно широкая, не совсем прямая улица, освещена хилыми фонарями и покрыта утрамбованным снегом. Напротив гостиницы — здание штаба, над ним висит флаг, и часовой спиной к стенке прислонился, чуть в стороне стоит пара вездеходов, уже сильно припорошенных снегом. Вправо и влево уходят ряды почти неотличимых в темноте двухэтажных домов: общежития для охраны и для тех каторжников, которых считают неопасными. Дядя говорил, что днём после работы они имеют право ходить где хотят, только к определённому часу обязаны являться в свою комнату. Здесь ценится даже такое жалкое подобие свободы. Если пойти вправо, будет тюремный блок и рядом с ним вход в шахту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50